Петроглифы Бугаева Лога (Оглахты VII): подновление, подражание или особые условия сохранности?

Зоткина Л.В. Петроглифы Бугаева Лога (Оглахты II): подновление, подражание или особые условия сохранности? // Проблемы истории, филологии и культуры. 2021. Т. 2. Вып. 72. С. 50–68.

Среди многочисленных местонахождений наскального искусства комплекса Оглахты (Республика Хакасия) известен небольшой пункт с рисунками и петроглифами под названием Бугаев Лог (или Оглахты VII), расположенный на береговой линии восточного склона массива Оглахты. Этот объект интересен тем, что на основной его плоскости представлены изображения животных, манера исполнения которых тяготеет к архаичной, но в то же время некоторые петроглифы выглядят свежими. Следы пикетажа настолько светлые, что они больше похожи на экспериментальные образцы выбивки, которые были выполнены совсем недавно, чем даже на поздние наскальные изображения, например, средневековья. Было проведено тщательное изучение скальной поверхности петроглифов и сопоставительный трасологический анализ светлых и патинизированных выбоин пикетажа на основной плоскости. В статье рассматриваются разные объяснения сочетания архаичной манеры исполнения петроглифов с отсутствием биопленки или «пустынного загара» на некоторых из них, что обычно не характерно для древних наскальных изображений. Делается вывод о том, что часть из них, безусловно, подверглись подновлению и наличие свежих следов выбивки не может объясняться особыми естественными условиями консервации.

В наскальном искусстве довольно часты такие явления, как подновление изображений или подражание определенному стилю. Будучи нанесены на открытые поверхности, петроглифы и рисунки остаются доступны посетителям и не защищены от антропогенного воздействия в любую эпоху. С одной стороны, это проблема сохранения наскального искусства, ведь зачастую попытки сделать изображения более видимыми лишают исследователей важной информации об оригинальных контурах, о следах, образующих петроглифы, или о составе пигментов, которые использовал древний художник. С другой стороны, известны примеры, когда подновления петроглифов осуществлялись еще в древности [см., например: 11, с. 27]. Обычно такие ситуации можно распознать по разной степени интенсивности патинизации, «пустынного загара» преобразованной человеком скальной поверхности. В некоторых случаях, даже если характер патины на одном изображении однороден, отмечаются различия в морфологических характеристиках выбоин пикетажа, что позволяет сделать вывод о подновлениях или дополнениях [6, 18].

Подновления изображений в разные периоды — явление вполне логичное, так как наскальное искусство продолжает «жить» и после ухода его создателей, изображения переосмысливаются и иногда переиспользуются [24, с. 475]. На это указывают и примеры многослойных святилищ [17, с. 166], и сложные палимпсестные композиции [19, с. 269–270; 23, с. 170–171; 12, с. 41–142; 13, с. 24; 22, с. 18–20; 17, с. 166–167; 10, с. 31; 3, с. 523, 527; 18]. Таким образом, подновления изображений в древности в некоторой степени позволяют судить о том, как относилось к уже существующим образам население, которое пришло после его создателей и продолжало традицию наскального искусства. Это своего рода диалог культур и эпох.

Имитации или подражания — явления, которые тоже имеют место в наскальном искусстве. Однако их гораздо сложнее распознать. Важно провести черту между заимствованием и имитацией. Когда некоторые детали манеры исполнения, характерной для определенного стиля, интегрируются в совершенно другую своеобразную стилистику, как например, ангарские изобразительные приемы можно встретить в окуневском искусстве, речь идет о заимствовании, но не об имитации [см., например: 20, с. 160]. Если же в образе очевидна попытка воспроизведения определенной стилистики целиком, но при этом изображение не соответствует ее основным канонам, возможно, речь идет о подражании (= имитации). Хотя стоит сразу отметить, что во многих случаях само определение критериев того или иного изобразительного пласта остается проблемой [14], а это значит, что исключительно по стилистическим особенностям установить факт имитации не представляется возможным.

Тем не менее изучение подобных ситуаций (подновлений, подражаний) является важным направлением исследований наскального искусства, именно потому что оно позволяет получить информацию о том, как происходило взаимодействие между художниками разных эпох.

Петроглифы Бугаева Лога (Оглахты VII)

На одном из местонахождений археологического комплекса Оглахты, получившем название Бугаев Лог (или Оглахты VII) [16; 15, с. 70, рис. 12], имеется небольшая группа петроглифов, которые выглядят довольно свежими. Этот пункт был обнаружен Б.Н. Пяткиным после затопления Красноярского водохранилища на береговой линии восточного склона Оглахты. В целом местонахождение насчитывает 15 плоскостей с крашеными, выбитыми и прошлифованными изображениями (всего более 30 отдельных рисунков) [15, с. 70]. В основном они расположены высоко над водой и концентрируются в естественной нише под небольшим навесом (рис. 1, 1). На основной плоскости изображены лоси, быки, неопределимые зооморфные образы (рис. 1 а), а также на отдельном блоке отмечается два петроглифа: лошадь (?) и кабан (рис. 1 б).

Одна из особенностей основной плоскости Бугаева Лога, которая при посещении местонахождения отмечается в первую очередь, это очень свежие следы пикетажа, которые образуют бóльшую часть выбитых изображений (рис. 2). Петроглифы передают образы животных в архаичной манере или близкой к ней. Возможно, они были подновлены уже в наше время или в некоторых случаях возможны подражания изображениям раннего пласта. Свежие следы фиксируются не на одном, а на многих изображениях рассматриваемой плоскости. Однако здесь же присутствуют и довольно интенсивно патинизированные петроглифы. Может ли эта разница быть обусловлена особенностями освещения участков плоскости и образования «пустынного загара» на них? Подновлялись ли уже существовавшие ранее изображения? Имела ли место современная имитация петроглифов раннего пласта? Эти вопросы были заданы в рамках настоящего исследования.

Метод. Основной подход, который применялся в данной работе — экспериментально-трасологический [1; 5; 8; 4; 7; 25; 26]. Наблюдения в полевых условиях проводились при помощи портативного микроскопа Nikon 11470 NS (увеличение ×20). Фиксация трасологически значимых участков наскальных изображений осуществлялась по методу фотограмметрии при помощи полноматричной камеры Nikon D750 с макро-объективом AF-S MICRO Nikkor 60 mm и кольцевой вспышкой. Серии полученных фотографий обрабатывались при помощи программного обеспечения Agisoft Metashape Professional для осуществления трехмерной визуализации следов пикетажа [9]. Данные трасологического анализа выбитых изображений Бугаев Лога сопоставлялись с сериями экспериментов по пикетажу каменными и металлическими орудиями на красноцветном девонском песчанике Минусинской котловины.

Светлые и темные следы пикетажа на основной плоскости памятника Бугаев Лог. Были изучены восемь изображений, расположенных на основной плоскости рассматриваемого пункта (Приложение), а также одно зооморфное изображение непосредственно под ней, выполненное редким пикетажем и красным пигментом, и два на блоке под основной плоскостью: лошадь (?) и кабан.

Следует уделить особое внимание характеру выбитой поверхности. Во многих случаях фиксируются абсолютно свежие следы, причем не просто светлые, напоминающие изображения поздних эпох (средневековье или этнографическое время), а похожие на экспериментальные эталоны, выполненные совсем недавно (рис. 2, 1–3). В ходе создания лунок пикетажа, вне зависимости от характера используемых орудий или технических приемов, девонский песчаник разрушается. При этом можно получить следы как более светлые, так и более темные. Первые связаны с глубоким проникновением рабочей части орудия в поверхностный слой породы (рис. 2, 2, 3). Это обычно означает, что пробита хрупкая скальная корка и открылся наиболее твердый участок субстрата. Иногда свежие следы пикетажа не выглядят светлыми, но это связано с тем, что орудие не проникало достаточно глубоко — не проходило сквозь корку (рис. 2, 2а, 3а). Обычно оба эти варианта сочетаются на экспериментальных эталонах, т.к. на некоторых участках рабочая часть инструмента пробивала скальную корку до твердой части субстрата, а на некоторых — нет. То же самое отмечается на большинстве изображений, выполненных в технике выбивки, на основной плоскости местонахождения Бугаев Лог (рис. 2, 1).

Стоит отметить, что древние петроглифы, даже при относительно большой глубине лунок пикетажа всегда выглядят темными. Это не обязательно связано с воздействием солнечного света. Во многих случаях черный налет, интенсивность которого увеличивается в углублениях, является результатом образования биопленки, включающей в себя организмы, выделяемые ими метаболиты, продукты выветривания горных пород и элементы, оседающие из окружающей среды. Чаще всего темный цвет биопленок связан с развитием накипных лишайников и микроскопических темноокрашенных грибов [21]. Они хорошо фиксируются при осмотре с небольшими увеличениями и выглядят не как темный оттенок породы, что обычно отличает «пустынный загар», а как тонкая пленка или налет на поверхности камня (рис. 2, 4, 5). Но какими бы ни были природные процессы, придающие темный оттенок выбитой поверхности субстрата (воздействие прямых солнечных лучей или образование микроорганизмов), требуется достаточно продолжительное их воздействие на породу, чтобы следы перестали выглядеть свежими.

На основной плоскости местонахождения Бугаев Лог отмечаются как темные в результате инсоляции и локального образования биопленок, так и светлые лунки пикетажа. Фиксируются петроглифы, состоящие целиком из тех и из других (см. Приложение) (рис. 3–5), но встречаются и их сочетания в пределах одного изображения (рис. 6; 7, I). Последнее является аргументом в пользу подновлений.

Результаты анализа следов пикетажа изображений Бугаева Лога. Трасологический анализ изображений показал, что в двух случаях следы пикетажа абсолютно однородны: на двух крайних левых изображениях лося № 1, косули (?) № 2 и быка № 3 (рис. 3, 4 и 5 соответственно). Расположение и характер лунок указывает на использование приема прямого пикетажа. При этом плотная выбивка не позволяет точно установить материал использовавшихся орудий. Тем не менее в случае с быком № 3 характер рельефа выбитой поверхности (рис. 5, 3) практически идентичен экспериментальным эталонам, выполненным каменными орудиями (рис. 2, 2, 3). Для зооморфного изображения № 2 (косули?) характерны, напротив, довольно глубокие лунки с ровными краями; и преобладание правильной геометрической формы выбоин указывает, скорее, на металлический заостренный инструмент (рис. 4, 2).

Все три изображения состоят из очень свежих следов. На них не отмечается ни «пустынный загар», ни биопленка; на всех участках этих петроглифов фиксируются лунки пикетажа, сопоставимые по отсутствию какой-либо патинизации с экспериментальными эталонами. Кроме того, не было зафиксировано следов в пределах этих изображений или выходящих из-под контуров других линий пикетажа, которые обнаруживали бы иные характеристики рельефа поверхности.

Следующие три изображения (также слева направо) показали более сложную ситуацию. Парциальный лось с запрокинутой головой № 4 (рис. 6, II), пересекающий его лось № 5 (рис. 6, I) и схематичный бык № 6 (рис. 7, I) — все эти петроглифы сочетают два вида следов. На изображении лося № 4 четко фиксируются границы между свежими лунками пикетажа в средней части (контур туловища от основания шеи практически до крупа, выбоины внутри корпуса) и патинизированными участками выбивки (вся голова и шея, нижняя часть туловища и задняя нога) (рис. 6, II). Разница между этими следами отмечается не только на уровне оттенка, но и по морфологическим характеристикам (рис. 6, II, 7). Причем свежие следы — весьма типичной формы для металлического инструмента: правильные округлые лунки или одинаковые продолговатые выбоинки с идеально ровными краями; отмечается высокая степень повторяемости признаков (рис. 6, II, 9). Учитывая разброс следов, большое количество отдельных выбоин, неровные контуры линий выбивки, можно сделать вывод об использовании прямого пикетажа. Для получения таких ровных, глубоких лунок в данной технике необходим большой импульс, который мог быть достигнут, только если орудие будет достаточно тяжелым. Но при этом точки контакта рабочей поверхности орудия очень небольшие и оставались такими долго. Все эти признаки указывают на использование довольно тяжелого и острого инструмента из металла хорошего качества. Эти характеристики нельзя применить к описанию патинизированных следов данного изображения (рис. 6, II, 5, 8). Сложно сказать, какое именно орудие использовалось для их выполнения, но очевидный контраст между особенностями этих двух групп лунок пикетажа позволяет сделать вывод о том, что инструменты для их создания применялись разные.

Схожая ситуация наблюдается на изображении лося № 5: живот и ноги переданы интенсивно патинизированными линиями пикетажа, а все остальные контуры и точечное заполнение внутри корпуса обнаруживают исключительно свежие следы (рис. 6, I). Кроме того, они практически идентичны светлым выбоинам, зафиксированным на изображении лося № 4 (рис. 6, 1, 9). Довольно четко фиксируются границы свежих и более древних следов (например, рис. 6, 2; 4, 7).

Все контуры быка № 6, напротив, образованы лунками пикетажа с высокой степенью патинизации, и только на участке задней ноги и хвоста фиксируется свежая выбивка (рис. 7, I, 1, 2). Как и в предыдущих случаях, граница ее распространения хорошо просматривается. Разница в характере следов пикетажа также довольно заметна. Патинизированные выбоины, в основном образующие очертания изображения, имеют типичные признаки использования каменного орудия: крупные в плане и при этом относительно неглубокие лунки, нестабильность формы и аморфность их контуров, иногда рваные края (рис. 7, I, 3). При этом на участке со свежими следами хорошо видно, что более ранние крупные описанные выше лунки пикетажа перекрыты мелкими светлыми округлыми (рис. 7, I, 2). Стоит отметить, что в области хвоста отмечаются выбоины (рис. 7, I, 1), практически идентичные тем, что фиксируются в заполнении туловища фигуры лося № 4 (рис. 6, II, 6), имеющие типичные характеристики использования металлического инструмента.

Два крайних правых, расположенных выше всех на основной плоскости изображения – неопределимое животное и лось (судя по рогам) — состоят из наиболее патинизированных следов. Свежих выбоин ни на одном из них не фиксируется. Кроме того, характеристики лунок пикетажа указывают на использование каменных орудий (рис. 7, II, 4, 5).

В результате проведенного анализа можно сказать, что изображения, расположенные в центре плоскости (лоси № 4 и № 5, а также бык № 6) были частично подновлены (рис. 6; 7, I). Поскольку свежие следы пикетажа встречаются вместе с патинизированными, иногда их перекрывают, и практически всегда есть свидетельства использования разных орудий, в том числе металлических, и подновления уже существовавших изображений – это наиболее вероятное объяснение. Три изображения с левой стороны панно (лось № 1, косуля (?) № 2 и бык № 3) полностью сформированы свежими следами (рис. 3–5). Последнее может свидетельствовать либо о полном подновлении этих петроглифов, либо об их создании в наше время с целью повторения канонов изобразительных традиций древнейшего пласта, то есть имитации.

Дискуссия

Выше было продемонстрировано, что некоторые изображения основной плоскости Бугаева Лога (Оглахты VII) полностью или частично сформированы свежими следами пикетажа. Как было упомянуто выше, на патинизацию петроглифов влияют в основном два природных процесса: инсоляция («пустынный загар») и образование биопленок. Попробуем рассмотреть разные возможные объяснения наличия свежих следов на рассматриваемой плоскости, кроме самой очевидной – современного подновления.

Отсутствие «пустынного загара» на некоторых изображениях может быть связано с длительным пребыванием панно или его участка в тени. Но для того чтобы за века или даже тысячелетия петроглифы не «загорели» вовсе, проникновения солнечного света не должно быть совсем, или оно должно быть минимальным.

Можно предположить, что, после того как на всех петроглифах уже появился «пустынный загар», некоторые изображения были подновлены в древности и через непродолжительный отрезок времени поверхность была перекрыта грунтом или обрушившейся плитой. Такая естественная консервация могла бы отчасти объяснить наличие «свежих» подновлений. Однако перекрывание рыхлыми отложениями можно исключить, т.к. известно, что эта плоскость была открыта не в результате раскопок [15, с. 70]. Второй вариант возможен, а плита, перекрывшая доступ света, могла со временем обрушиться. Но если бы эта гипотеза была верна, в данном случае темная, прохладная, а значит и наиболее увлажненная поверхность обладала бы приемлемыми условиями для образования биопленок. Однако они не фиксируются даже в самых благоприятных для микроорганизмов углублениях светлых выбоин, при том что на соседних петроглифах или даже на соседних участках одного изображения темный налет (биопленка) иногда присутствует (см., например, рис. 6). Таким образом, гипотезу о подновлении изображений в древности с последующей естественной консервацией можно исключить.

Другим объяснением того, что выбивка выглядит по-разному на одной и той же плоскости, могло бы стать различие между слоями субстрата на интересующем нас участке. Предположим, что в ходе создания изображений в какой-то момент орудие попадало на поверхность, где образовывались следы совсем другой формы, чем ранее. Такое возможно, и это часто наблюдается в ходе экспериментов: один и тот же мастер, используя один и тот же прием или инструмент, может получить разные следы на соседних участках скальной поверхности, если на одном из них корка более хрупкая или под ней есть полость. Например, выбоины получаются разной глубины или из-за рыхлости поверхностного слоя корки или кальцитового натека вокруг лунок образуются микросколы, которые меняют их форму. Присутствующие на поверхности скалы трещины могут изменять морфологические характеристики выбоин. Но, во-первых, все эти особенности фиксируются при анализе, и в том числе учитывается состояние субстрата. Во-вторых, в рассматриваемом случае свежие следы встречаются на тех же уровнях слоев породы и так же соседствуют с трещинами, что и патинизированные участки пикетажа. Таким образом, очевидного изменения качества породы, которое могло бы объяснить разницу характеристик этих двух групп выбоин, не отмечается.

Относительно изображений, которые образованы целиком только свежими следами, крайне сложно установить, были они подновлены или являются имитациями древних уже существовавших изображений. Как отмечалось выше, если петроглиф был подновлен, его первоначальные контуры могли быть иными, особенно учитывая, что все три рассмотренных «свежих» изображения были выполнены с применением прямого пикетажа. Даже если художник обладает высоким мастерством, сама специфика этого приема такова, что обеспечить идеально ровный контур выбивки без выхода за границы условных (или уже существующих) линий практически невозможно. А в данном случае за пределами зон пикетажа отмечается большое количество отдельных побочных следов. Таким образом, можно констатировать, что, если мы имеем дело с подновлением, те изображения, которые выбиты сегодня в левой части основной плоскости Бугаева Лога, не воспроизводят с большой точностью первоначальные очертания петроглифов. Поэтому некоторая небрежность или несоответствие канонам древнейшего пласта могут объясняться как имитацией, так и подновлением.

Была отмечена еще одна интересная особенность этой плоскости. Если принять во внимание тот факт, что в левой ее части все три изображения «свежие», два в центре были подновлены более, чем на половину, на третьем — лишь незначительная деталь с левой стороны изображения, а крайние правые не подновлялись вовсе, можно проследить некоторую закономерность: процесс подновления, возможно, шел слева направо.

Заключение

Учитывая все приведенные выше аргументы, не только касающиеся трасологических характеристик следов, образующих изображения, но и контекста расположения петроглифов на основной плоскости Бугаева Лога (Оглахты VII), можно сделать вывод о том, что изображения частично были подновлены. Часть из них, состоящих исключительно из свежих следов, нельзя однозначно определить как современные имитации или подновления, так как частично перекрытых древних следов или первоначальных контуров изображений не было обнаружено.

Особые условия консервации основной плоскости как объяснение наличия свежих выбоин без пустынного загара и биопленок можно исключить, т.к. петроглифы в центральной части панно сочетают и явно современные, и древние следы, причем в некоторых случаях древние перекрыты свежими. Кроме того, расположение светлых и темных лунок пикетажа не связано с участками разной освещенности плоскости, и границы между ними довольно четкие. Все это свидетельствует в пользу современного подновления как минимум некоторых изображений основной плоскости Бугаева Лога.

Приложение 1.

Список изображений основной плоскости Бугаева Лога (слева направо)

Литература

1. Гиря, Е.Ю., Дэвлет, Е.Г. 2010: Некоторые результаты разработки методики изучения техники выполнения петроглифов пикетажем. Уральский исторический вестник 1 (26), 107–118.
2. Гиря, Е.Ю., Дэвлет, Е.Г. 2012: Об исследовании техники выполнения изображений на скалах. Проблемы истории, филологии, культуры 1 (35), 158–178.
3. Дэвлет, Е.Г., Дэвлет, М.А., Пахунов, А.С. 2016: Антропоморфные быкоголовые персонажи на плитах Каракола. В сб.: А.П. Деревянко, В.И. Молодин (отв. ред.), Алтай в кругу евразийских древностей. Новосибирск, 517–527.
4. Дэвлет, Е.Г., Пахунов, А.С., Житенев, В.С., Зоткина, Л.В., Грешников, Э.А. 2017: Вопросы междисциплинарных исследований технологических особенностей и состояния сохранности объектов изобразительной деятельности. В сб.: М.В. Шуньков, С. Райнхольд, И.Ю. Слюсаренко, Д.В. Поздняков, О.И. Новикова, Е.С. Богданов (ред.), Мультидисциплинарные методы археологии: новейшие итоги и перспективы: Материалы международного симпозиума «Мультидисциплинарные методы в археологии: новые итоги и перспективы». Новосибирск, 44–59.
5. Зоткина, Л.В. 2010: Некоторые результаты экспериментально-трасологического изучения петроглифов (по материалам Томской писаницы). Вестник НГУ. Серия: История, филология 9–5, 46–55.
6. Зоткина, Л.В. 2019: К вопросу о методике изучения палимпсестов (на примере композиции с Шалаболинской писаницы, Красноярский край). Археология, этнография и антропология Евразии, 47–2, 93–102.
7. Зоткина, Л.В. 2020: Что такое трасология петроглифов и для чего она нужна? Universum Humanitarium 1, 69–86.
8. Зоткина, Л.В., Техтереков, А.С., Харевич, В.М., Плиссон, Х. 2013: Экспериментальное изучение технологий в наскальном искусстве Минусинской котловины: виды пикетажа и инструментария. Археология, этнография и антропология Евразии 1 — 57, 55–65.
9. Зоткина, Л.В., Ковалев, В.С., Шалагина, А.В. 2018: Возможности и перспективы применения трехмерной визуализации как инструмента анализа в археологии. Научная визуализация 10–5, 172–190.
10. Ковалева, О.С. 2011: Наскальные рисунки эпохи поздней бронзы Минусинской котловины. Новосибирск.
11. Ковтун, И.В. 2001: Изобразительные традиции эпохи бронзы Центральной и Северо-Западной Азии: проблемы генезиса и хронологии иконографических комплексов северозападного Саяно-Алтая. Новосибирск.
12. Кубарев, В.Д. 2008: Древние росписи Каракола. Новосибирск.
13. Кубарев, В.Д. 2013: Загадочные росписи Каракола. Новосибирск.
14. Миклашевич, Е.А. 2015а: Древнейшие наскальные изображения Минусинской котловины: проблемы и перспективы исследования. Ученые записки музея-заповедника «Томская Писаница» 2, 66–78.
15. Миклашевич, Е.А. 2015б: Комплекс памятников наскального искусства Оглахты: информационный потенциал и перспективы исследования. Научное обозрение Саяно-Алтая 1–9, 54–77.
16. Миклашевич, Е.А., Бове, Л.Л., Зоткина, Л.В., Солодейников, А.К., Техтереков, А.С. 2015: Исследования петроглифов древнейшего пласта на береговых скалах Оглахты в 2014 году. Вестник КемГУ Археология и история 3–1 (61), 55–66.
17. Молодин, В.И., Ефремова, Н.С. 2010: Грот Куйлю – культовый комплекс на реке Кучерле (Горный Алтай). Новосибирск.
18. Молодин, В.И., Зоткина, Л.В. Кретэн, К., Черемисин, Д.В., Батболд, Н., Цэвээндорж, Д. 2020: Палимпсест с местонахождения Цагаан-Салаа IV (Монгольский Алтай): относительная хронология изображений. КСИА 260, 134–150.
19. Подольский, М.Л. 1973: О принципах датировки наскальных изображений: По поводу книги А.А. Формозова «Очерки по первобытному искусству. Наскальные изображения и каменные изваяния эпохи камня и бронзы на территории СССР». СА 3, 265–275.
20. Савинов, Д.Г. 2006: О выделении стилей и иконографических групп изображений окуневского искусства. В сб.: Д.Г. Савинов, М.Л. Подольский, А. Наглер, К.В. Чугунов (ред.), Окуневский сборник 2. Культура и ее окружение. СПб., 157–190.
21. Сазанова, К.В., Власов, Д.Ю., Зеленская, М.С., Панова, Е.Г., Миклашевич, Е.А., Родина, О.А. 2019: Молекулярный и геохимический анализ биоминеральных наслоений на памятниках наскального искусства. В сб.: Д.А. Гайнуллин, Г.В. Булякова, И.И. Буляков (ред.), Музеефикация историко-культурного наследия: теория и практика. Материалы IV и V Международных научных симпозиумов. Уфа, 176–185.
22. Советова, О.С. 2005: Петроглифы тагарской эпохи на Енисее (сюжеты и образы). Новосибирск.
23. Шер, Я.А. 1980: Петроглифы Средней и Центральной Азии. М.
24. Blundell, V., Woolagoodja, D. 2012: Rock art, Aboriginal culture, and identity: the Wanjina paintings of northwest Australia. In J. McDonald, P. Veth (eds.), A Companion to Rock Art. Chichester, 472–87.
25. Zotkina, L.V., Kovalev, V.S. 2019: Lithic or Metal Tools: Techno-Traceological and 3D Analysis of Rock Art. Digital Applications in Archaeology and Cultural Heritage 13, e00099.
26. Zotkina, L.V., Cretin, C., Plisson, H., Genest, J.-M., Molodin, V.I. 2020: Technological parameters of rock art at the Kalgutinsky Rudnik site on the Ukok Plateau, Russian Altai region. QI 559, 188–197.