После освобождения Сибири от Колчака социалисты, главным образом их левые группы, открыто перешли на сторону большевиков. Своим вступлением в РКП(б) они не только увеличили численность коммунистических рядов, но и повысили их качественный уровень.
Благодаря созданию в лице Сибревкома своего периферийного филиала, Центр переложил на него основную ответственность за укрепление властной вертикали и за развитие событий в Сибири, сделал управление областью более предметным, грамотным и оперативным, добился максимального использования сибирских ресурсов в интересах советской власти.
Упоминание в шертовальных записях большого списка «изменников» иллюстрирует слабость царской власти на формально-включенных территориях.
Шертоприводные записи (в отличие от крестоцеловальных) представляют собой более адаптированную к сибирским реалиям группу источников, а «иноземческое» подданство народов Сибири разительно отличалось от подданства русского (православного) населения.
Ни Ермак, ни его казаки, ни даже первые сибирские воеводы не могли приводить сибирские народы собственно к шерти. Исключение, возможно, составляли лишь татары. Но в отношении нетюркских народов шертование русскими властями не практиковалось.
Присутствующее в историографии мнение о заимствовании Московским государством от Золотой Орды основополагающих компонентов своей политики в отношении сибирских народов не соответствует действительности.
Стремясь, в соответствии с государевым указом, привлекать тунгусов мирным путем, ясачные сборщики везли с собой в «новые землицы» государевы «подарки» (посуду из олова и меди, ткани, бисер) и угощение (муку, алкоголь), при помощи которых должны были склонить на свою сторону родовую верхушку — князцов и «лучших людей».
На протяжении XVII в. явно прослеживается стремление русской власти установить прямые и личные обязательства каждого ясачного и служилого человека из числа сибирских иноземцев в отношении российского монарха. И, судя по сохранившимся шертовальным книгам и другим делопроизводственным документам, это стремление воплощалось на практике.
В условиях динамично меняющейся военно-политической обстановки в регионе и наличия пограничных территорий между сибирскими волостями и кочевьями неподвластных России народов (ногайцев, калмыков, монголов) получение своевременной и достоверной информации являлось залогом успешного удержания колонизируемых территорий и проживавших на них ясачных данников.
Политика русских властей в отношении аборигенов Сибири в конце XVI — начале XVIII в. носила гибкий характер, учитывая не только интересы государственной обороны и казны, но и особенности этнополитического положения в среде автохтонного сибирского населения, что в определенном смысле ускоряло процесс политической социализации для последнего.