Золотое шитье из некрополя на месте Умревинского острога

Бородовский А. П. Золотое шитье из некрополя на месте Умревинского острога // AB ORIGINE. 2024. № 12. С. 160–175.

Исследование выполнено в рамках Госзадания НИР ИАЭТ СО РАН FWZG-2025-0004

Статья посвящена описанию и анализу технологических и функциональных особенностей золотого шитья из элитарного детского погребения на территории Умревинского острога. Этот погребальный комплекс имеет целый ряд специфических отличий (особая конструкция гроба и остатки шитой металлической нитью одежды), позволяющих отнести это захоронение к представителям элиты Российской империи рубежа XVIII–XIX вв. Энергодисперсионный анализ состава металла покрытия нитей для шитья позволил выявить его сплав на основе серебра и золота с незначительной примесью меди. Проведенные исследования серии образцов установили различное количество драгоценного металла (серебра от 54,4% до 99,4% золота. от 0,4% до 40%.), что свидетельствует об использовании престижного швейного материала различного происхождения. Исходя из технологических особенностей исполнения покрытия нити для шитья металлом в виде спирально скрученной плоской ленты на шнуре, что можно атрибутировать как «канитель». Золотое шитье, выявленное в детском погребении, является частью отделки ворота, полам и обшлагам мундира. Декор представлен несколькими элементами: «елочками», «колосьями», шестилучевыми звездочками. Сохранилась фрагментарно и тканевая основа мундира красного цвета. Эта одежда, судя по отсутствию находок пуговиц была распашной. Разнообразие декоративных элементов шитья явно соответствует более престижному статусу мундира. Исходя из таких особенностей золотошвейной отделки верхняя одежда погребенного ребенка могла быть не уставной. Тем не менее, находка деталей золотого шитья форменной верхней одежды в детском погребении соответствует общей традиции детского мундира, распространившейся в русской культуре с начала XVIII столетия. Такая находка для севера Верхнего Приобья является одним из первых свидетельств распространения моды на форменную одежду у юных представителей привилегированного сословия горнозаводского ведомства, к которому относились остроги и их округа в Верхнеобском регионе.

Введение

Предметный комплекс элитарных погребений отличает целый ряд устойчивых признаков. Среди них: специфичность погребальных сооружений; избыточность и разнообразие сопроводительного инвентаря; престижные изделия; использование статусной отделки вещей; драгоценные материалы; отражение в предметах социальных и исторических особенностей своей эпохи. Все эти признаки в полной или частичной мере представлены в археологических комплексах. На престижной и статусной одежде одним из проявлений элитарной принадлежности является золотое шитье [2; 16; 22; 15; 30; 26], являющееся не только важным историческим, но и технологическим источником. В XVІІІ–ХIХ веках золотое шитье в России утрачивает преимущественную связь с ритуальной сферой (богословием) и развивается под влиянием художественных стилей светского искусства и основных социальных трендов [15, с. 73]. Одним из них, начиная с петровского времени, является мундир, в отделке которого начинает активно использоваться золотое шитье.  Декоративные фрагменты такой одежды были зафиксированы в элитном детском погребении на сельском некрополе, сформировавшемся на месте упраздненного Умревинского острога (Мошковский район Новосибирской области) [9, с. 69] (рис. 1). 

Детское погребение К (49) с золотым шитьем (рис. 2,1) на месте упраздненного Умревинского острога находилось в конгломерате захоронений, объединяющий могилы Г (44) и К (49). Длинной осью могильная яма была ориентирована с востока на запад. Погребение было впущено в край слоя строительного мусора сгоревшей жилой конструкции в центре острога. Размеры могильной ямы от материковой поверхности составляли 1,2 х 0,45 м. Глубина от материковой поверхности составляла 0,4 м. Размеры деревянной внутримогильной конструкции составляют 1,03 х 0,35 м. Гроб имел железные подквадратные скобы в изголовье и ногах погребенного, на этих участках были также обнаружены железные кованые гвозди (рис. 2,1). Размеры железной скобы в изголовья составляют 0,3 м, в ногах 0,15 м. Вся погребальная конструкция была сильно завалена на правый бок. Это произошло вследствие постепенного проседания ее в рыхлый грунт конгломерата соседних захоронений. В могиле находился скелет ребенка младенческого возраста. Он лежал вытянуто на спине, ориентирован головой на запад. Руки были скрещены в районе груди. В районе бедер, запястий и груди погребенного обнаружены фрагменты верхней наплечной распашной одежды, расшитой, нитью с металлическим покрытием (см. рис. 3). 

Орнаментальные детали вышивки мундира (рис. 2,3; рис. 4) были выполнены металлическими кручеными нитями диаметром 1 мм. Елочкообразная вышивка имела ширину до 5 мм. Шитье с окончаниями в виде «колосьев» были в длину до 1,5 см. Детали растительной вышивки представлены тремя симметричным «колосьями», шестилучевыми звездочками из «колосьев», пятилучевыми звездочками из «колосьев». Растительное шитье имело длину до 1,5 см.

Так же отделка этой верхней одежды была представлена толстыми сплетенными жгутами шириной 1–2 мм и плетеной тесьмой (сутажем) шириной 3–4 мм (рис. 5). Расположение на погребенном всех этих элементов шитья соответствует вороту (рис. 3,1), полам (рис. 3, 2), обшлагам (рис. 3,3) верхней одежды. Такая одежда была, очевидно, распашной и соответствовала кафтану или камзолу по какой-то причине, не имевшему металлических пуговиц.

На костях детского скелета в области ребер так же были обнаружены фрагменты войлочного материала темного цвета. Под одним из таких фрагментов лежал медный крестик с остатками плетеной нити в цельной литой проушине. На костях ног ребенка сохранились остатки кожаных сапог. С левой стороны от черепа младенца под тленом от досок гроба находилась монета («сибирка») 1767 г. {1} (рис. 2,2) [9, с. 56].  Она располагалась вверх вензелем императрицы Екатерины II. Такой нумизматический материал принадлежал, скорее всего, не к сопроводительному инвентарю погребенного, или закладной монете [9, с. 50], а к культурному слою сгоревшей жилой конструкции в центре острога [6, с. 231]. Здесь было обнаружено значительное скопление нумизматического материала [9, с. 169 рис. 57]. При этом самая поздняя «реперная» монета на пожарище в центре сруба жилища относилась к 1797 г. [5, с. 373]. Учитывая, расположение монеты 1767 г. (рис. 2, 2,5) под деревянной конструкцией элитарного детского захоронения, ее следует относить к культурному слою пожарища жилой конструкции в центральной части Умревинского острога, в который позднее было помещено это погребение. В свою очередь, такой стратиграфический контекст позволяет относить этот погребальный комплекс к концу XVIII в. или к рубежу XVIII–XIX столетий. В этот период жилое сооружение на центральной площадке острога после пожара уже не существовало, а его территория стала активно осваиваться сельским кладбищем. 

Следует заметить, что металлические скобы на деревянной погребальной конструкции (рис. 2, 1) из этого детского захоронения имеют определенные аналогии с многоразовыми гробами известными в Австрийской империи с 1784 по 1825 гг., образцы которых экспонируются в Похоронном музее Вены (Bestattungsmuseum Wien). Эта специфика погребального вместилища также не противоречит вышеприведенной датировке захоронения. 

Анализ состава металла металлической нитей для шитья верхней одежды из детского погребения «К» у южной стены сгоревшего жилого сооружения в центральной части Умревинского острога был выполнен энергодисперсионным методом (мультиэлементный анализ) на сканирующем микроскопе «Хитачи» с 30 кратным увеличением, проведенный специалистом М. М. Игнатовым лаборатории изотопных исследований “Alstopes” ИАЭТ СО РАН. Для определения состава металла таких нитей было проведено шесть замеров в различных точках двух образцов металлических нитей. На основании таких измерений удалось также выяснить значительную неоднородность сплава металлического покрытия нити. Если для первой нити (рис. 6) было характерно наличие серебра от 99,4 до 86%, золота 0,4% до 13,8%, меди от 0,25% до 0,8%. То для второй нити (рис. 7) соотношение в сплаве различных металлов было несколько иным. Серебро составляло от 86,5% до 56,4%, золото от 40% до 12,5%, а  медь от 1,9% до 3,6%. Поверхность, нитей с металлическим покрытием получены путем плотного спирального обкручивания тканевой основы тонкими металлическими полосками в «S» — направлении. Угол навивки был острый, сама навивка плотная. В качестве сердечника каждого из образцов использовалась некрученая нить в виде пучка отдельных ничем не скрепленных тонких нитей. Ширина металлической ленты первого образца нити составляет 5000 микрон (рис. 6). Первый образец простого шнура, на который была намотана металлическая лента «канители» имел диаметр до 4000 микрон. Второй образец простого шнура, как основы металлической «канители» имел диаметр 6000 микрон. Ширина металлической ленты второго образца нити составляет 4000 микрон (рис. 7). При этом, если на первом образце нити с металлическим покрытием характерно неплотное обкручивание полосок металла вокруг шнура-основы (рис. 6). То, для второго образца нити, покрытой металлом присуще очень плотное накручивание металлической полоски на шнуровую основу (рис. 7). 

Лицевая сторона металлических полосок двух образцов достаточно ровная с незначительным количеством заломов и заусенец по краям. Сами золотошвейные нити можно атрибутировать как мягкую «канитель» [2, с. 13], основной специализацией которой является «растительная» вышивка, представленная в детском погребении на некрополе, возникшем на месте Умревинского острога. 

Обсуждение материалов

В качестве технологических аналогий шитья с использованием металлических нитей из детского погребения К (49) на месте Умревинского острога можно привести несколько примеров (8 образцов) из других археологических комплексов. 

В частности, шесть образцов шитья металлическими нитями одежды (трех кафтанов, охабня и зипуна) из северо-селькупского могильника Кикки-Акки (Красноселькупский район ЯНАО), датируемого XVII–XIX вв. [20]. В качестве сердечника у этих нитей с металлическим покрытием также использовался пучок ничем не скрепленных тонких нитей, обкрученных тонкими металлическими полосками в S-направлении. Состав металла покрытия этих нитей, определенных по методу РФА представлен серебряной основой (от 96,3–85,5 % до 88,8–59%), а также небольшим количеством золота (от 5,2–0,82 % до 28,2–1,6%) и меди (от 9,25–1,16% до 5,7–0,4 %) на поверхности. Исследование химического состава с помощью EDS-метода на данных участках зафиксировало повышенное содержание золота (60,6–74,9 %), пониженное содержание серебра (4,8–10 %) и меди (8,2–8,4 %).

Другим примером являются золотые нити с декоративного шнура из погребения 1 кургана 20 курганной группы Черноморка-2 (с. Алексеевка Лазаревского района Краснодарского края) из раскопок А. В. Дедулькина. Этот погребальный комплекс относится в XVII — XVIII вв. Два образца металлических нитей, так же накрученных на тканевую основу были проанализированы инженером-оператором М. М. Игнатовым лаборатории изотопных исследований “Alstopes” ИАЭТ СО РАН. Исследования велись на электронном микроскопе Hitachi TM-3000 с приставкой энергодисперсионного анализа Bruker Quantax 70 при увеличении в 300 раз. По результатам изучения было установлено, что основой пластинчатой металлической нити являлось серебро (87,19–88,79%) с позолотой (12,4–11,21%). 

Отличие приведенных для сравнения металлических нитей (Кикки-Акки, Черноморка-2) заключается в более значительной доле серебра (от 56,4% до 99,4%) в большем количестве золота (40% до 12,5%), использованной для ее позолоты «канители» из некрополя на месте Умревинского острога. Высокое качество металлических нитей для шитья из детского погребения на месте Умревинского острога подчеркивается и очень небольшим содержанием в составе меди в ее составе (от 1,9% до 3,6%). 

Следует подчеркнуть, что максимальное количества серебра металла в сплаве металлического покрытия умревинских металлических нитей близко к 999 пробе. Такие характеристики, сплава серебра, близки к высококачественному ювелирному материалу (960 пробы), который позволяет наиболее эффективно работать. Второй составляющей сплава является золото, количество которого так же в различных образцах еще более существенно отличается от 0,4% до 40%. Это количество золота в сплаве, кроме своей функции как позолоты, близко в своих максимальных значениях к составу электрума (45–55%). В связи с такими материаловедческими особенностями, следует заметить, что умревинская «канитель» по составу и качеству металла близка к наиболее ранним образцам таких изделий. Поскольку после XVI в. употребление золота в вышивке становится достаточно редким и происходит активное внедрение позолоченного серебра [2, с. 13]. 

Металлическое шитье для мундиров в России получило распространение во второй половине XVIII в. у высших армейских чинов, казачества и учащихся профессиональных заведений. В 1764 г. появилась особая генеральская форма, отличавшаяся золотым или серебряным шитьем. Чины отличались по обилию орнамента: у бригадиров шитье представляло одну линию лавровых листьев, у генерал-майоров — два ряда, составлявших как бы гирлянду, у генерал-поручиков — две гирлянды, у генерал-аншефов — две гирлянды с половиной, у фельдмаршалов добавлялась еще расшивка по швам рукавов спереди и сзади и по швам кафтана на спине. Эти мундиры были парадными, повседневные мундиры были без шитья [12, с. 31, 33]. Доступности золотого шитья на мундирах в России в XVIII столетии, способствовало появление в Москве в 1785 г. первой золотоканительной фабрики [2, с. 13]. 

Значительные нововведения в золотом шитье военных мундиров произошли в начале XIX в. Генерал-адъютантам в 1802 г. был дан темно-зеленый мундир общего покроя с красным воротником и обшлагами, украшенными золотым шитьем особого орнаментального рисунка, появившегося еще при Павле I [12, с. 56–57]. С 1802 по 1808 г. армейские саперы, минеры и пионеры были обмундированы по образцу пешей артиллерии, но с серебряным прибором [12, с. 52]. Офицерам на воротниках и обшлагах мундиров введено особое золотое шитье в виде плетенки [12, с. 54]. Генералы и офицеры в 1804 г. получили на воротниках (фигурное серебряное шитье) [12, с. 56]. В январе 1808 г. генералам было дано особое шитье в виде золотых или серебряных дубовых листьев на воротнике, обшлагах и клапанах на карманах мундиров (рис. 8). Сукно под золотым шитьем красное у артиллеристов, а у инженеров — черный бархат [12, с. 55].

В казачьей среде, судя по изобразительным источникам XVIII в. (портрет войскового судьи Д. И. Мартынова 1790 г.) [13] также уже имелась плечевая распашная одежда с золотым шитьем, имеющего отдаленные аналогии с генеральским обмундированием. В начале XIX столетия в соответствии с регламентами с 1816 г. донская казачья артиллерия получила на свои мундиры золотой металлический «прибор» (шитье) [12, с. 57].

Учет всех этих особенностей золотого шитья форменного военного обмундирования актуален и для территории юга Западной Сибири. Поскольку, территория Верхнего Приобья, включая целый ряд острогов (в том числе и Умревинский) принадлежали к ведомству Колывано-Воскресенских горных заводов [19, с. 5, 11]. В составе этого заводского ведомства с 1756 г. находились как регулярные, так и казачьи воинские части [23, с. 208]. На основании серии указов с 1761 по 1796 гг. устанавливался красный цвет мундиров учащихся, горных офицеров и чиновников Берг-коллегии. Так же следует упомянуть, что в воспитанники Горного училища в конце XVIII в. имели форменные мундиры (портрет А. А. Турчанинова, художник Л. С. Станишевский 1777 г.) с металлическим шитьем [24]. 

По данным письменных и картографических источников известны факты посещения некоторых верхнеобских острогов и их окрестностей артиллеристами и горными специалистами в XVIII — начале XIX в. В первом случае это инспекция и ремонт артиллерии Уртамского острога в 1746 г. штык-юнкером Красносельцевым (1. л. 52). Во втором случае составление унтер-шихт-мейстером Сургуновым в 1829 г. геометрического специального плана Ояшинской волости с Умревинским острогом и посельем. 

Поиск аналогий из письменных источников для находки фрагментов и золотошвейной отделки детской одежды сходной с мундиром рубежа XVIII–XIX столетий в некрополе на месте Умревинского острога, можно дополнить изобразительными данными. Поскольку, в русской живописи уже с XVIII века детский портрет становится полноценным социальным конструктом [11; 29]. На таких полотнах воспроизводились дети в их взрослых социальных ролях, включая военную и другую служебную карьеру, в которой мундир играл важную опознавательную роль [18, с. 28]. Для периода от конца первой четверти до 80-х годов XVIII века известна целая серия малолетних гвардейских нижних чинов [17, с.127, 175, 178, 192]. Исторически это было обусловлено целым рядом факторов. Во-первых, в петровское время был издан указ от 9 марта 1714 г. о начале воинской службы дворян с рядовых чинов. Этот «регламент» актуален не только до 30-х годов этого столетия, но и был, пролонгировал сенатским указом от 4 октября 1760 г. [21, с. 40]. Во вторых, рамках стремления обойти эти правила стала практиковаться записи детей дворян в определенные полки еще до их рождения {2} [25, с. 6; 17, с. 192]. Таким образом, к малолетству дворянские отпрыски уже приобретали офицерский статус и право на соответствующий мундир. Эта практика сохранялась какое-то время и после 1762 года, когда Петр III издал манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», согласно которому оно освобождалось от обязательной военной и гражданской службы, введенную Петром I. 

Для территории Западной Сибири, в XVIII столетии, русская форменная одежда была не только одним из признаков высокого социального статуса, но и атрибутом активно переносимым местным населением в свою ритуальную сферу [3]. В частности, это представлено в мундирчике детских пропорций из святилища Хурумпауль (Березовский район ХМАО-Югры). Он был перешит по правилам потёмкинской военной реформы 1786 г. [4, с. 112, 113, рис. 130].

Заключение

Наличие золотого шитья на верхней одежде в одном из детских погребений на месте Умревинского острога можно рассматривать как определенный хронологических признак. Поскольку шитье золотой «канителью» на форменной одежде, появляясь еще во второй половине XVIII столетия продолжает использоваться и в XIX веке. Кроме деталей золотого шитья в этом детском погребальном комплексе был обнаружен фрагмент сутажного шнура, используемого при отделке мундиров в России еще с начала XVIII столетия. Фрагменты красных и черных нитей, сохранившиеся под металлическим шитьем мундира из некрополя Умревинского острога, более всего соответствуют красному артиллерийскому мундиру или мундирам горного ведомства, к которому в конце XVIII — начале XIX в. наряду с другими оборонительными пунктами Верхнего Приобья относился и Умревинский острог. 

Все это в целом позволяет интерпретировать такое младенческое захоронение на севере Верхнего Приобья, как элитарный погребальный комплекс рубежа XVIII–XIX вв. Необходимо подчеркнуть, что на указанной территории традиция элитарных детских захоронений археологически прослеживается еще с эпохи раннего железа и средневековья [27; 28; 7; 8; 1]. В исторических условиях Нового времени в элитарных детских погребениях продолжает воспроизводиться будущая служебная карьера, а также проекция социального статуса, воинской или ведомственной принадлежности родителей захороненного ребенка. Такая культурная трансляция не случайно представлена на сельских некрополях, связанных с острогами. Поскольку эти оборонительные пункты являлись неотъемлемой частью инфраструктуры Российского государства в Верхнеобском регионе на протяжении всего XVIII и начала XIX столетий.

ЛИТЕРАТУРА

1. Borodovskij A. P. Fruhmittelaterliche Prunkbestattungen von Kindern am Oberen Ob’, Sibirien / Borodovskij A. P.  // Eurasia Antigva. Borodovskij A. P. Band 7.  2001.  S. 569–584.
2. Бабушкина Н. В. Золотое шитье. М.: 2003. 64 с.
3. Бауло А. В. «Мундир» остяцкого божества // Археология, этнография и антропология Евразии. 2007. № 3. С. 119–124.
4. Бауло А. В. Священные места и атрибуты северных манси в начале XXI века: Этнографический альбом. Новосибирск: 2014. 204 с.
5. Бородовский А. П. Воздействие огня на деревянные сооружения Умревинского острога // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. ХХVII.  2021. С. 371–376.
6. Бородовский А. П. К вопросу о конструкции крыльца жилого сооружения XVIII века в центральной части Умревинского острога // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 19, № 5 Археология и этнография. 2020. С. 229–244.
7. Бородовский А. П. Реконструкция одного из вариантов костюма племен Новосибирского Приобья (VI–VII вв.). Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий // Тезисы докладов областной научной конференции по антропологии, археологии и этнографии. Омск: 1984. С. 131–134. 
8. Бородовский А. П. Элитарные детские погребения эпохи раннего Средневековья на верхней Оби и транскультурный предметный комплекс // Мультидисциплинарные аспекты изучения древней и средневековой истории: К 70-летию акад. В. И. Молодина. — Новосибирск: 2018. С. 230–243. 
9. Бородовский А. П., Горохов С. В. Умревинский острог(археологические исследования 2002–2009 гг.) Новосибирск: 2009. 242 с.
10. Валюс А. Сутажная вышивка.  М.: 2012. 94 с.
11. Веременко В. А. Дети в дворянских семьях России (вторая половина XIX — начало XX в.). СПб.: 2015. 203 с. 
12. Глинка, В. М. Русский военный костюм XVIII — начала XX века / В. М. Глинка. Ленинград: Художник РСФСР, 1988. 228 с.
13. Гордеев А. А. История казачества. М.:  2020.  640 с. 
14. Горохов С. В., Бородовский А. П. Некрополь Умревинского острога // Археология, антропология и этнография Евразии. Том 46, № 2, 2018. С. 123–130.
15. Ковтун О. А. Церковное шитье в ризнице собора Святого Симеона Верхотурского (к вопросу о монастырских мастерских золотого шитья XІX века на Урале) // Вестник ЮУрГУ. Серия «Социально-гуманитарные науки». №3, 2017. С. 72–77.
16. Козлякова Н. В. Художественная вышивка: орнаментальное золотое шитье: учеб.- метод. пособие.  Магнитогорск: 2009. 140 с.
17. Леонов О. Г. Русский военный костюм. Гвардейская пехота XVIII века. М.: 2019. 216 с. 
18. Майборода О. А. «Маленькие взрослые»: детский портрет XVIII века / О. А. Майборода // Вестник Рязанского государственного университета им. С. А. Есенина. № 1 (66), 2020. С. 26–32. 
19. Мамсик Т. С. Чаусское Приобье: население и хозяйство: опыт ретроспекций по материалам XVII–XIX вв. / Т. С. Мамсик. Новосибирск: 2009. 226 с.
20. Мультидисциплинарное исследование золотых и металлических нитей из погребений североселькупского могильника Кикки-Акки: предварительные результаты / О. Е. Пошехонова, Ю. А. Подосенова, А. С. Афонин [и др.] // Культура русских в археологических исследованиях: археология Севера России. Омск; Сургут, 2021. Т. 1. С. 352–358.
21. Новицкая Т. Е. Поступление на государственную службу в середине XVIII в. / Т. Е.  Новицкая // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. № 4, 2011.  С. 36–51. 
22. Орфинская О. В., Лантратова О. Б. Золототканая шаль Золотой Орды // Поволжская археология — Казань. № 4 (10) 2014. С. 146–153. 
23. Пережогин А. А. Ведомственный батальон кабинетских заводов Западной Сибири // Известия Алтайского государственного университета. Серия История, Политология №. 4/4 (64/4). 2009. С. 208–212.
24. Попов С. А. Мундир студентов и учащихся дореформенной России. М.: 2016. 116 с.
25. Пушкин А. С. Собрание сочинений в шести томах. Т. 4. М.: 1969. 478 с. 
26. Сапрыкина И. А. Предварительные результаты химико-технологического исследования золотых нитей из погребений Чудова монастыря Московского Кремля // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 252. 2018. С. 283–294.
27. Троицкая Т. Н. Детские погребения VI–V вв. до н.э. — VII–VIII вв. н. э. в Новосибирском Приобье // Экономика и общественный строй древних и средневековых племён Западной Сибири. Новосибирск: 1989. С. 59–68.
28. Троицкая Т. Н., Бородовский А. П. Погребения младенцев, а курганах VII в. н. э. в Новосибирском Приобье (к вопросу об этнокультурных контактах и идеологии) // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск: 1990. С. 149–162. 
29. Хахулина Г. Э. Детский портрет в русской живописи XVIII века // Международный научно-исследовательский журнал, № 12 (66), 2017. С. 22–24. 
30. Яковчик М. С. Текстильные изделия сзолотыми нитями на территории Древней Руси X–XI вв. / Яковчик М. С. // Stratum Plus № 5. 2017. С. 347–360.

ИСТОЧНИКИ
(в круглых скобках)

1. ГАНО (Государственный архив Новосибирской области). Ф. Д-104. Оп. 1. Д. 1.

ПРИМЕЧАНИЯ
(даны в фигурных скобках)

1. В других, более поздних публикациях [14, с. 126, рис. 3, 5; Бородовский, Горохов, 2020, с. 121, рис. 20, 5] ошибочно приведена другая монета 1769 г.
2. «Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости маиора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. Если бы паче всякого чаяния матушка родила дочь, то батюшка объявил бы куда следовало о смерти неявившегося сержанта и дело тем бы и кончилось. Я считался в отпуску до окончания наук» (А. С. Пушкин, Капитанская дочка. Глава 1 «Сержант»).