Изучение календарной обрядности народов является одним из основных вопросов этнографии. В календарном цикле всесторонне отражаются особенности этнической культуры. К настоящему времени неплохо изучена календарная обрядность некоторых групп русских старожилов Сибири[1], ведутся исследования вопросов специфики праздничного цикла российских переселенцев конца XIX — XX вв., а также украинцев, белорусов, исповедовавших, в основном, православие[2]. Вместе с тем, мало публикаций, рассматривающих праздничный календарь народов, придерживающихся иных христианских конфессий: лютеран и меннонитов немцев и др.[3] Совершенно не изучена эта тематика в отношении эстонцев и латышей, исповедовавших лютеранство, католиков поляков, несмотря на то, что представители этих народов издавна проживают в Сибири, будучи вольными и невольными переселенцами и принимая наряду с другими народами участие в освоении ее территорий. Данная работа, проведенная автором при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект №99–01–00058), в какой-то мере должна восполнить имеющийся пробел в изучении этой темы и рассматривает особенности празднования Рождества в первой трети XX в. поляками, жившими в населенных пунктах Верхнего Приобья.
Рождество было одним из главных праздников, почитавшихся поляками-католиками наравне с Пасхой. Отмечать его съезжались все родственники. 24 декабря в тесном семейном кругу устраивали вигилию, постный рождественский ужин, который рассматривался как аналог вечери Христа. Весь этот день был насыщен особыми ритуальными действиями. Так, в течение дня было желательно попоститься. К двенадцатичасовой мессе в костеле вся семья шла целой процессией и обязательно пешком. В конце службы все присутствующие подавали друг другу руки, образуя цепочку, и произносили благопожелание: «Мир вам!».
С первой звездой (в 6 часов вечера) приглашали к трапезе, для которой особым образом сервировали стол, готовили вигилийские блюда,. Детей было принято сажать отдельно. Для взрослых обычно накрывали стол на двенадцать человек, а тринадцатую тарелку ставили для незваного гостя, что имело свой многозначный смысл. Число трапезничавших символизировало число апостолов, принимавших участие в тайной вечери. Приход постороннего человека был и хорошей приметой, сулившей благополучие семье, и прекрасной возможностью проявить гостеприимство, хлебосольство, добросердечие, готовность обогреть нежданного гостя, т.е. проявить самые лучшие качества, согласно заповедям Христа. Стол украшали фигуркой Иисуса-младенца в колыбельке, маленькими веночками из веточек елки, в середине которых устанавливали свечи. Венки побольше, перевязанные лентой, весили на стену. Было принято наряжать и елку.
Каждый сидевший за столом делился своей облаткой («оплатком»), тонким хлебцем с рождественским рисунком или крестом, с сотрапезниками. Все отщипывали по кусочку друг у друга, что символизировало единение, общность доли и судьбы. Такие хлебцы брали в костеле или получали из Польши от родственников. Бедные люди или не имевшие возможность получать посылки делились простым хлебом.
Одним из кушаний рождественского ужина была уха или белый борщ, который делали на рыбном бульоне из заквашенной муки с чесноком. Лучшей рыбой для него считался карп, но в Приобье чаще использовали рыбу других пород, так как карпы здесь не водились. Хорошо помнили, что в Польше варили и красный борщ. Вначале варили бульон из сельдерея и свеклы, затем процеживали, удаляя овощи. При подаче на стол добавляли «ушка» — пельмени с грибами или капустой, по три-четыре на порцию. Обязательно жарили рыбу, делали заливное. Предлагали различные блюда из селедки. Непременно готовили манную кашу, залитую желе, ее подавали на большом блюде. Выставляли и горошницу с капустой.
Было много выпечки. Из очень сдобного кислого теста пекли рулет с маком. Его приготовление было очень сложно и трудоемко, требовалось большое кулинарное умение хозяйки. Особенно важно было правильно приготовить начинку, для которой варили мак, толкли его в ступке или пропускали через мясорубку, растирали до бела, а затем в него добавляли круто взбитые белки с сахаром. Выпекали из песочного или пряничного на меду теста «гвяздки» — звездочки, дети такое печенье иногда называли «лунасердце». Пекли пряники («перники») и из кислого теста небольшие пирожки с черемухой или маком. Гвяздки дарили детям.
К блюдам подавали красное сухое вино и клюквенный кисель на крахмале, который заменял компот, который обычно готовили в Польше. В такой компот нужно было добавлять гвоздику, корицу, корочку лимона или апельсин.
Мясо разрешалось есть на следующий день, когда празднование Рождества продолжалось обильной трапезой с окороками, мясом с вкусной корочкой из теста, пирожками с мясной начинкой, которые пекли в огромном количестве, заполняя целые корзины.
Собравшиеся за столом вели неспешные беседы, вспоминали различные случаи из жизни. Встречали заходивших в дом ряженых, певших песни. Ходил с поздравлениями священник, в сопровождении с мальчиками. Хозяева давали денежку, так мальчики и зарабатывали.
В заключение необходимо отметить, что изучению календарной обрядности поляков в Сибири лишь положено начало и приведенные в этом кратком сообщении данные далеко не исчерпывают всей темы, несомненно требуется более полное описание и осмысление этой интересной проблематики[4].
ПРИМЕЧАНИЯ
- Макаренко А. А. Сибирский народный календарь. Новосибирск: Наука, 1993; Чичеров В. И. Зимний период русского народного земледельческого календаря XVI-XIX вв. // Труды института этнографии, 1957. Т. 40; Липинская В. А. Народные традиции в современных календарных обрядах и праздниках русского населения Алтайского края // Русские: семейный и общественный быт. Москва: Наука, 1989. С.111–131; Болонев Ф. Ф. Календарные обычаи и обряды семейских. Улан-Удэ, 1975; он же. Месяцеслов семейских Забайкалья: (праздники в числах), Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1990; Фурсова Е. Ф. «Шуликаны» и нечистая сила в селах Западной Сибири // Гуманитарные науки в Сибири, 1994. № 3. С. 68–80; Майничева А. Ю., Фурсова Е. Ф. Заселение и хозяйственно-культурное освоение Западной Сибири в середине XIX-начале XX вв. // III годовая сессия Института археологии и этнографии СО РАН, ноябрь 1995 г. Тезисы докладов. Новосибирск, 1995. С.80–83; Золотова Т. Н. Русские праздники и обряды годового цикла в жизни сибирской деревни // Русский вопрос и современность. Тезисы Всероссийской научно-практической конференции. Омск, 1994. С.49–52; Майничева А. Ю. О семантике святочных игр сибиряков-старожилов Приобья // Сибирь в панораме тысячелетий (Материалы международного симпозиума): В 2 т. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1998. Т.2. С.299–307 и др.
- Фурсова Е. Ф. Особенности культурной адаптации сибиряков-переселенцев Вятского края // Этнокультурное наследие Вятско-Камского региона: Проблемы, поиски, решения: Материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 120-летию Д. К. Зеленина. Киров, 1998. С.13–16; Любимова Г. В. «Хлопцы-засевальщики» и «девки-щедры»: к вопросу о соотношении мужского и женского колядования в восточнославянской традиции // Межславянские взаимоотношения и связи: Средние века — раннее Новое время. М., 1999. С.104–107; Фурсова Е. Ф. Весенние обряды «закликания» весны в Западной Сибири (по материалам белорусских крестьян-переселенцев) // Словцовские чтения-99: Тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции. Тюмень, 1999. С.231–233 и др..
- Майничева А. Ю. Немцы в иноэтничном окружении. Верхнее Приобье. Первая треть XX века // Немцы Сибири: история и культура: Сборник резюме докладов Третьей международной научно-практической конференции (26–28 мая 1999 г. Омск, 1999. С.58; Фурсова Е. Ф. Сибирские голландцы-меннониты: традиции и новации в их культуре // Немцы Сибири: история и культура: Сборник резюме докладов Третьей международной научно-практической конференции (26–28 мая 1999 г. Омск, 1999. С. 59–60; Рублевская С. А. Терминология календарной обрядности немцев Сибири // Немцы Сибири: история и культура: Сборник резюме докладов Третьей международной научно-практической конференции (26–28 мая 1999 г. Омск, 1999. С.78–80.
- Сообщение основано на материалах Западносибирского этнографического отряда ИАЭТ СО РАН 1999 г.