Метисные сообщества запада Канады и Якутии: перспективы компаративистского подхода

Печатный аналог: Башкиров М. Б. Метисные сообщества запада Канады и Якутии: перспективы компаративистского подхода // Канадский ежегодник. Труды Российского Общества изучения Канады. Выпуск 16. М.: РОИК, 2012. 356 с. С. 166–178.

Темой данной статьи является применение компаративистского подхода к изучению метисных сообществ канадского Запада (провинция Манитоба) и Восточной Сибири (Республика Саха (Якутия)). Компаративистский подход является одним из наиболее разносторонних методов исторического исследования, так как, используя прием сравнения, позволяет оценить не только характерные черты и особенности тех или иных процессов, но и проследить их количественные и качественные показатели. Наиболее острой проблемой, связанной с этим методом, является необходимость понять, насколько адекватно его использование.

Канада и Россия часто служат предметом сравнения в силу географических и климатических условий. В этом свете стоит вспомнить П. А. Кропоткина, отмечавшего параллели между Канадой и Сибирью. С точки зрения истории, наиболее адекватным и логичным кажется сравнения колонизационных процессов, происходивших в российской Сибири и в Канаде в XVI-XIX вв. В этом отношении хотелось бы выделить исследование Ю. Г. Акимова «Северная Америка и Сибирь в конце XVI — середине XVIII в.»[1], посвященное компаративистике в истории освоения русскими Сибири, французами — Канады и британцами — территории нынешних США. Автор подробно исследует условия, в которых происходила колонизация: ее количественные и качественные показатели; взаимоотношения переселенцев с властями; проблему взаимоотношений пришлого населения и властей с коренными народами Сибири и Северной Америки.

Подобное исследование было бы также актуально при изучении метисных сообществ Запада Канады (провинция Манитоба) и Востока России (Республика Саха (Якутия)). Даже при поверхностном взгляде очевидны сходства в «континентализме» этих регионов. Характер и особенности этих сообществ формировались в условиях «фронтира». Не менее очевиден и языковой аспект, так как и на канадском Западе, и в Восточной Сибири метисы либо владели обоими языками (французским и индейским, в одном случае, и русским и якутским — в другом), либо создавали оригинальную «смесь» из двух языков как, например, язык мичиф на канадском Западе[2]. При этом, разумеется, нельзя не отметить и различия в исторических судьбах этих сообществ. Так, метисы канадского Запада в 1870 и 1885 гг. подняли восстание против федеральных властей и активно, с оружием в руках отстаивали свои права. В то же время ни в Российской Империи, ни в СССР подобные аналогии не прослеживаются. Также, в отличие от метисов Манитобы, «русские старожилы» (иначе говоря, метисы) Якутии не имеют общественных организаций в масштабах республики и не осознают себя как единую этническую группу.

Началом экспансии русских в Сибирь принято считать поход Ермака в 1582 г. С этого момента начинается период активного проникновения русских землепроходцев за Урал. Огромную роль в освоении русскими Сибири сыграл фактор сложной речной системы. Наличие речных маршрутов позволяло фантастически быстро передвигаться по вновь открытым территориям, не взирая на суровые климатические условия Западной, и, особенно, Восточной Сибири. Скорость продвижения русских на восток поражает воображение, так как уже в начале 1630-х гг. землепроходцы проникли в бассейн р. Лены, преодолев за пять десятилетий дистанцию в несколько тысяч километров. Подобные «скорости» мы наблюдаем и в освоении Канады французскими путешественниками, также использовавшими для продвижения вглубь континента местную речную систему. Так, уже в 1731 г. возникает первый форпост к западу от Великих озер, а в 1753 г. основывается форт Ля Корн на р. Саскачеван. Отдельного внимания заслуживают открытия Кавалье де ля Саля, проникшего в 1670–1680-х гг. в бассейн р. Миссисипи.

Сибирских «служилых людей» той эпохи вполне можно сравнить с канадскими «лесными скитальцами» как по скорости и методам проникновения вглубь континента, так и по движущим мотивам. Главной причиной движения русских в Сибирь стали колоссальные пушные ресурсы этого региона, в которых, прежде всего, нуждалось государство. Пушные богатства Сибири (в особенности, Якутии) стали залогом экономического благополучия вначале Московского государства, а затем и Российской империи. «В 40–50-е гг. XVII в. из Сибири ежегодно вывозили до 145 тыс. и более одних только соболей средней стоимостью 20–30 руб. за шкурку»[3]. В реалиях той эпохи это составляло около трети всех государственных доходов России. Подобную картину мы наблюдаем и в Канаде, где главным мотивом продвижения на Запад являлись поиски пушнины и ее последующая продажа в Европу. Однако если в России главным катализатором для первопроходцев являлось государство, то в Канаде главную роль играла частная инициатива, а также деятельность Компании Гудзонова Залива (КГЗ), а затем и Северо-Западной компании (СЗК).

Появления чуждого русскоязычного населения в значительной мере изменило все стороны жизни коренных народов Сибири. Прежде всего, изменился экономический уклад. Так, после прихода русских многие из коренных народов полностью переориентировались с традиционных промыслов на добычу мехов. Но при этом они получили доступ к целому ряду качественно новых товаров. Деструктивное воздействие на жизнь аборигенов оказал алкоголь и появление новых, неизвестных в «доконтактный» период, болезней. Так, например, в первой половине 1650-х гг. в Якутии была зафиксирована сильная эпидемия оспы, последствием которой стало исчезновение многих населенных пунктов аборигенов. Подобные эпидемии возникали и на протяжении всей второй половины XVII в. и даже в XVIII в. Подобные явления мы наблюдаем и в истории освоения Канады. Болезни, завезенные европейцами, стали серьезнейшей проблемой для коренного населения Америки. Колоссально негативную роль играл алкоголь. Алкоголизация индейского населения приводила к тяжелейшим социальным и психологическим последствиям. Известно, что в 1660 и 1662 гг. знаменитый епископ Лаваль в Новой Франции под страхом отлучения от церкви запрещал продавать спиртное индейцам.

Важно отметить, что восприятие русскими (крестьянами и казаками) аборигенов Сибири было лишено каких-либо элементов расизма или осознания собственного превосходства.

«Русские в XVII веке в целом не воспринимали представителей сибирских народов как „дикарей“ и соответственно не ставили себя выше в „цивилизационном“ плане… В то же время русские не воспринимали сибирские народы как нечто экзотическое и диковинное. Аборигены Северной Азии были в глазах русских „немирными иноземцами“, которых надлежало сделать „ясачными“…»[4].

Такого рода ментальная установка с легкостью допускала не только торговые контакты, но и межэтнические браки. Подобные примеры мы можем наблюдать, фактически, на протяжении всей истории Российской империи, во всех регионах, подпадавших под ее колониальную политику. Смешанные браки имели место не только в Сибири, но и на Кавказе, и в Центральной Азии. В Сибири в качестве официального термина вводилось понятие «инородец», что означало «иной», «иностранец», «чужой», «исповедующий иную религию». Этим статусом наделялось все население Российской империи не русского (не православного) происхождения.

В случае Новой Франции мы наблюдаем иную цивилизационную установку по отношению к аборигенам, в центре которой находилось понятие «sauvage», наделенное в ряде случаев негативными коннотациями. Однако и такая установка не препятствовала установлению французами дружественных контактов, например, с гуронами в Новой Франции, или с индейцами племени кри на Красной реке. Не стоит думать, что понятие «sauvage» являлось атрибутом Позднего Средневековья и исчезло с появлением Просвещение. Еще в текстах конца XIX в. можно легко натолкнуться на подобные определения коренного населения Канады[5].

Помимо всего прочего, нельзя не коснуться самых общих географических и демографических показателей. Республика Саха (Якутия) находится на северо-востоке Евразийского континента и является наиболее крупной административной единицей в России. Ее площадь составляет 3 млн км²(в то же время площадь провинции Манитоба — 650 тыс. км²). Помимо якутов, к коренному населению региона относятся такие народы, как эвены, эвенки, юкагиры, чукчи, долганы. И если вышеперечисленные этносы относятся к малым народам Севера (их совокупная численность не превышает 25 тыс. человек), то якуты (самоназвание «саха») представляют собой большую часть коренного населения региона. Сегодня численность якутов составляет около 365 тыс. человек (40% населения Якутии).

Якуты относятся к тюркоязычным народам. Предположительно, этнос саха сформировался в течение I тыс. н.э. и вобрал в себя компоненты скифо-хуннского, древнеуйгурского, кыпчакского, курыканского, тунгусского, монгольского этносов[6]. По данным 2006 г. в Манитобе насчитывалось 174 575 автохтонов, 71 495 из которых составили метисы[7]. Численность населения Амгинского улуса (района) Якутии, где проживают главным образом потомки от смешанных браков, составляет около 17 тыс. чел. Численность населения других улусов, где исторически формировалось метисные сообщества, составляет 14 тыс. человек — Нижкеколымский улус, 10 тыс. человек — Среднеколымский улус, 4,5 тыс. человек — Аллаиховский улус (по данным 1999 г.)[8]. Таким образом, в случае Якутии и Манитобы мы говорим о приблизительно сопоставимых по численности группах населения.

Метисы канадского Запада происходят от браков канадских «лесных скитальцев» (coureurs des bois) и рыбаков Гудзонова Залива с индейскими и инуитскими женщинами. При этом в Манитобе и Саскачеване, а также в некоторых штатах США существуют и сообщества метисов, произошедшие от смешанных браков с англоязычными колонистами[9]. Во французской традиции метисов принято называть «bois brûlés» («обожженное дерево») или «sang-mêlés» («смешанная кровь»), в британской — halfbreed («полукровка»), а на языке индейцев племени кри (большинство манитобских метисов происходит как раз от этого племени) метисов называют Otipemisiwak («сами себе хозяева»). Рождение нации метисов на Западе Канады произошло в конце XVIII — начале XIX вв. и окончательно оформилось после восстаний 1869 и 1885 гг.

Уже во второй половине XVIII в. районе Красной реки и озера Виннипег стали формироваться первые сообщества людей метисного происхождения. Они отличались одинаковой степенью адаптации и вовлеченности, как во французскую, так и местную аборигенную культуру. Основу их образа жизни составляла мехоторговля и охота на бизонов, в силу чего метисы нередко вели кочевой образ жизни. По вероисповеданию метисов можно отнести к католикам, однако также они вобрали в себя и элементы местных религиозных культов. «Метисное сообщество хотело, чтобы его признали как новую нацию, не индейцы и не белые, а особая смесь обоих, которая ведет сельское хозяйство, практикует охоту на бизонов и мехоторговлю»[10]. Метисы, тесно связанные с природой, также отличались от белых колонистов своей высокой экологической культурой.

Предшественницей современной канадской провинции Манитоба стала колония на Красной реке, основанная лордом Селкирком в 1812 г. Семья Селкирк длительное время управляла Компанией Гудзонова Залива (КГЗ), которой и принадлежала территория вокруг Красной реки. Официально эта колония была известна под именем «Ассинебоа» («Assiniboia»), но гораздо чаще ее называют колония Красной реки («colonie de la Riviere Rouge»). Колония занимала площадь 300 тыс. км² и находилась на территории Манитобы и американского штата Северная Дакота. Первое поселение на Красной реке было основано в том же 1812 г. и заселено иммигрантами из Шотландии. Но длительное время местные метисы продолжали оставаться в регионе большинством. Так, например, по данным переписи 1871 г., в только что образованной провинции Манитоба проживало 9 800 метисов, 1 600 белых, в то время как данные о количестве индейцев отсутствовали[11]. Первые годы колония испытывала довольно серьезные трудности со снабжением и самообеспечением продовольствием. Поэтому в 1814 г. администрация колонии выпустила Прокламацию о запрете вывоза пеммикана (сушеного мяса бизонов и оленей) за пределы колонии (La Proclamation du pemmican).

В условиях канадского Северо-Запада пеммикан играл очень важную роль и в некоторые периоды был основном продуктом питания индейцев, метисов и белых охотников. Такие шаги администрации вызвали недовольство метисов и спровоцировали их ответные действия. В конфликте, временами отмеченном боевыми действиями, принимали активное участие не только метисы и шотландские колонисты, но и представители КГЗ и СЗК. Последняя, имела значительные интересы в данном регионе, и запрет на вывоз пеммикана серьезно осложнял ее промысловую и торговую деятельность. Окончательно боевые действия прекратились в 1821 г., когда обе компании объединились под эгидой КГЗ. Влияние торговых кругов Монреаля (владевших СЗК) сошло на нет, и главным экономическим центром в регионе стала колония Красной реки. Со временем часть метисов переселилась ближе к столице колонии — поселению Сен-Бонифас, где стала заниматься сельским хозяйством. Сен-Бонифас также стал первым католическим приходом в молодой колонии.

Главным занятием метисов, как уже упоминалось, были охота на бизонов и добыча мехов. Длительное время их связывали тесные торговые отношения с КГЗ, владевшей монополией на торговлю мехом на огромной территории Земли Руперта (нынешние провинции Саскачеван, Манитоба, Онтарио, Альберта и территория Нунавут). Однако монополия привела к тому, что метисы нелегально продавали меха в соседние США. В 1849 г. один из таких торговцев Пьер-Гийом Сауэр и трое других метисов были арестованы колониальными властями, что вызвало взрыв негодования со стороны местного населения. 17 мая 1849 г., около двух сотен разгневанных метисов пришли к стенам суда и потребовали освобождения обвиняемых. Хотя приговор и был вынесен, но наказания не последовало, что, по мнению метисов, означало, что торговля стала свободной. В дальнейшем они наладили связи с американскими торговцами из долины Миссисипи на фоне ослабления позиций КГЗ. Этот случай ярко демонстрирует, что уже к середине XIX в. метисы Северо-Запада Канады четко осознавали не только общность своего происхождения, но и общие экономические (а вслед за ними и политические) интересы.

Образование Канадского Доминиона в 1867 г. и покупка Канадой у КГЗ Земли Руперта привели к тяжелейшим последствиям для метисов. Предполагалось, что Земля Руперта будет преобразована в Северо-Западные территории, что исключало возможность для метисов обрести те же права, что и жители канадских провинций. Угрозой стало и появление белых колонистов-протестантов, а также строительство трансконтинентальной железной дороги, влиявшей на экологическую ситуацию в регионе. В конечном счете, строительство «Канадиан Пасифик» привело к тому, что стада бизонов откочевали дальше на запад — в сторону нынешней провинции Саскачеван, и часть метисов была вынуждена последовать за ними.

Наиболее важными событиями, сформировавшими современный облик региона, стоит признать восстания 1869 и 1885 гг., возглавленные Луи Риэлем. Требования, выдвинутые метисами, демонстрировали общность их экономических, политических и социальных интересов: признание прав на землю, налоговые льготы, выборное законодательное собрание, требование земель для Католической церкви, признание равенства английского и французского языков[12]. Уже при жизни Риэль стал настоящей «иконой» для метисов и пользовался значительным авторитетом среди большой части франко-канадцев Квебека. В данной статье мы не будем подробно останавливаться на хронологии этих событий и их движущих процессов, так как этот сюжет выходит за рамки очерченной темы. Стоит лишь сказать, что в обоих случаях восстания были подавлены федеральными войсками, что привело к казни Луи Риэля в 1885 г., а также к тяжелым последствиям для всего метисного сообщества[13]. В ряду случаев метисы были вынуждены скрывать свое происхождение, продавать за бесценок землю, отказываться от традиционного образа жизни. Фактически, с этого момента начинается процесс маргинализации метисов, со временем им становится все труднее и труднее как влиться в общество «белых» канадцев, так и присоединиться к индейцам. На маргинализацию метисов повлияли и экономические обстоятельства. Исчезновение популяции бизонов стало причиной разрушения традиционного образа жизни и привело к деструктулизации социума метисов, так как его основой были, прежде всего, группы охотников. Важнейшей вехой в истории метисов канадского Запада стало их признание федеральными властями в 1982 г. Так, Конституционный акт Канады причисляет метисов, наравне с индейцами и инуитами, к автохтонным народам страны. Однако и этот шаг не привел к автоматическому решению социальных и политических проблем метисов (в том числе и дискриминации)[14].

Проблема формирования метисных сообществ в Восточной Сибири относится к числу наиболее малоизученных в отечественной историографии. Хотя уже первые десятилетия присутствия русских в Восточной Сибири, в частности на территории Якутии были отмечены регулярными контактами с местным населением (в основном якутами), одной из форм которых и стал метисация. К числу последствий этого сложного и многогранного явления относится возникновение сообществ метисов[15] на территории Якутии. Так, подобные этнические группы возникли еще в XVII в. в центре Якутии — долина р. Амги и на крайнем северо-востоке региона (село Походск на р. Колыма и село Русское Устье на р. Индигирка).

Первоначально развитие этих сообществ проходило в условиях «фронтира» и было связано со всеми особенностями жизни на территории «пограничья»[16]. Колонизация региона и продвижение русских первопроходцев, а затем и переселенцев на восток со временем сделала условия «фронтира» второстепенными и позволила развиваться этим сообществам в ином ключе, уже начиная с первой половины XIX в. Коренным образом самосознание этих сообществ, их образ жизни, экономические и социальные условия, изменились после Революции 1917 г.[17] Стоит отметить, что в 1922 г. Якутия обрела статус национальной республики в рамках нового административно-территориального деления образовавшегося СССР. Статус национальной республики в рамках Российской Федерации сохранен за Республикой Саха (Якутия) и сегодня.

Во многих отношениях стоит признать, что характер этих сообществ достаточно оригинален и самобытен, что выражается в языке, образе жизни, религии, культуре и даже в местных архитектурных особенностях. При этом стоит заметить, что метисация является довольно распространенным явлением в Якутии, и метисы, как в прошлом, так и в настоящем интегрируются и в среду коренных жителей якутов, и в среду русских. Однако доминирующими группами населения метисы стали лишь в вышеуказанных районах.

С другой стороны, процесс иммиграции русских в Якутию гораздо более неоднороден по своей сути. Русские появились в Якутии в первой половине XVII в. Первая волна переселенцев представляла собой главным образом «служилых» людей — чиновников, казаков, а также промышленников. Лишь единицы из них относились к крестьянскому сословию. Во второй половине XVII в. для образования Иркутско-Якутского тракта в регион были переброшены несколько сотен человек из Петербургской, Московской, Симбирской и Енисейской губерний. Именно эти люди образовали в дальнейшем группу ямщиков-старожилов Приленья. В середине XVII в. началось заселение русскими крестьянами долины рек Амга и Вилюй. А в конце XVII в. возникают русские форпосты на самом северо-востоке региона — села Русское Устье, Походск, Казачье, Булун. В середине XIX в. выходцами из Иркутской губернии был заселен Аянский тракт. К тому же периоду относится возникновение в Якутии поселений политических и религиозных ссыльных.

Русские «вкрапления» в регионе были разбросаны на огромной по площади территории, а сами русские отличались друг от друга этническим происхождением (так как представляли разные регионы Центральной России и Западной Сибири), социальным положением, степенью приспособленности к местным природно-климатическим условиям и характером общения с аборигенным населением. «Такие группы русских старожилов как приленские крестьяне, казачество, мещане Индигирки и Колымы, характеризовались разной степенью изменения хозяйственно-культурного типа, восприятия местных традиций, разной степенью приспособления или утраты родного языка и культурных признаков материнского этноса. Роль этих групп в различные периоды истории Якутии не была одинакова»[18]. Так, например, даже в случае относительной географической близости мы находим колоссальные различия в образе жизни «пашенных» крестьян (Амгинская слобода, Амгинская и Олекминская деревни) и русских ямщиков-старожилов. Если первые опирались, прежде всего, на скотоводство и хлебопашество, то вторые занимались почтовой гоньбой и извозным промыслом.

В большинстве случаев русские, попавшие в Якутию, не привозили с собой семей и часто женились на аборигенках. «Дети от таких союзов воспитывались в материнской семье, и их потомки существенно повлияли на антропологический тип якутов. Подтверждение этому факту мы находим и у Серошевского, который описывает якутские роды, называемые в память о происхождении „русскими родами“»[19]. В свою очередь, дети, появившиеся от браков с крещеными якутками и пленницами, считались русскими и в дальнейшем стали важным составным элементом городского населения.

Во многом лишенные подпитки «материнского» этноса русские значительно ассимилировались в новых условиях, так как не только перенимали способы ведения хозяйства и язык, но и теряли свои антропологические черты. Говоря об ассимиляции русского крестьянства, мы, прежде всего, должны учитывать условия и особенности процесса адаптации к местным условиям. Разная степень адаптации и разная степень интенсивности отношений с «материнским этносом» являлась главной причиной неоднородности этого процесса. Именно поэтому в Якутии мы порой наблюдаем совершенно разные и абсолютно непохожие картины ассимиляции. «В этом отношении, большой интерес для изучения представляет район Лены, так как здесь можно было наблюдать полную градацию различных степеней „объякучивания“ русского населения (как физического, так и культурного) от чисто русского (Витим[20]) до „вполне объякутившего“ (Амга)»[21]. Но существовала и иная тенденция — значительной части русского старожильческого населения Якутии (казакам, мещанам и торговцам) удалось избежать ассимиляции, сохранив в значительной мере обычаи, язык и религию. Наименее подверженным ассимиляции регионом был Якутск, где из-за постоянного притока иммигрантов и сильных административных институтов, русское население, фактически, сохранило гомогенный характер.

Сильные изменения происходили и в мировоззрении русского населения региона. Так в XVII-XIX вв. важным элементом их представлений становится вера в якутских духов «иччи», в магические силы шаманов, также русское население частично вбирает в себя элементы пантеизма. Важным элементом местного фольклора стали сказания о шаманах и их деяниях. В Олекминском районе часть частушек исполнялась на русском и якутском языке. Известно, что русские в этой области знали якутские напевы осуохай.

Таким образом, процесс метисации, как и ассимиляции, первоначально был связан со степенью адаптации к местным природно-климатическим условиям. Оказавшись в новой для себя экологической среде и в новых суровых климатических условиях, русские крестьяне и казаки чаще адаптировали опыт выживания в этой среде якутов, так как не имели собственного. В данных обстоятельствах мы можем говорить лишь о двух вариантах адаптации этноса к иной, новой для себя среде. Первый — постепенное взаимопроникновение с окружающей этнической средой, связанный с ростом межэтнических браков и всевозможных заимствований в материальной и духовной культуре (поселения на р. Амга). Второй вариант — изоляция в той или иной форме, позволяющая сохранить основные черты собственного антропологического типа, культуры, религии и идентификации (с. Русское Устье и с. Походск). При этом между и тем и другим вариантом существует масса переходных форм этнокультурной адаптации.

Таким образом, очевидны точки соприкосновения и параллели в характере развития метисных сообществ Запада Канады и Восточной Сибири. Прежде всего, это исторические вехи — освоение новых земель континента, экономический акцент на добычу и торговлю мехами, в дальнейшем акцент на сельское или натуральное хозяйство. Очевидно и сходство природных условий двух регионов: климата, обилия рек и озер и рельефа. Антропологический тип, местная культура, экономический уклад, религиозные представления метисов как в Манитобе, так и в Якутии формировались под воздействием двух «материнских» этносов — коренного населения и пришлого. При этом метисы значительно отличались как от аборигенов, так и от колонистов, строя собственную самобытность на элементах обеих культур. И метисы канадского Запада, и метисы Якутии длительное время так или иначе находились в относительной экономической, культурной и политической изоляции.

Примечания

1. Акимов Ю.Г. Северная Америка и Сибирь в конце XVI — середине XVIII в.: Очерк сравнительной истории колонизаций. СПб. 2010.
2. См. подробнее: Papen A. La question des langues des Mitchifs: un dedale sans issue? Histoires et identités métisses: homage à Gabriel Dumont. Winnipeg, 2009. P. 253–277.
3. Шиловский М.В. Сибирь и Россия: основные аспекты взаимоотношений в XVII — начале ХХ века // Сибирь в геополитическом пространстве XXI века. Новосибирск. 1998. С. 197.
4. Акимов Ю. Г. Указ. соч. С. 295
5. Les Gravel. Montreal, 1979. P. 21–41.
6. Спиридонова И. Е. Этнокультурное взаимодействие и межнациональные отношения в Якутии. Новосибирск, 1999. С. 45.
7. URL: http://www12.statcan.gc.ca/census-recensement/2006/dp-pd/tbt/Rpfra.cfm? TABID=1&LANG=F&APATH=3&DETAIL=0&DIM=0&FL=A&FREE=0&GC=0& GK=0&GRP=1&PID=92796&PRID=0&PTYPE=88971,97154&S=0&SHOWALL=0& SUB=0&Temporal=2006&THEME=73&VID=0&VNAMEE=&VNAMEF=
8. По данным сайта. URL: http://www.sakha.gov.ru
9. См. подробнее: Augustus C. The Montana Métis: Literature Review, History ans Historiography // Histoires et identités métisses: homage à Gabriel Dumont. Winnipeg, 2009. P. 227–253.
10. Dickason O.P. Les premieres nations du Canada. Quebec. 2010. P. 260.
11. Dickason O.P. Les premieres nations du Canada. Québec, 2010. P. 261.
12. Metis Bill of Rights December 1, 1869. URL: http://www.canadahistory.com/sections/documents/frontier/Metis%20Bill%20of%20Rights.html
13. См. подробнее. Суанкей Б. Габриэль Дюмон и восстание 1885 г. в Саскачеване.М., 1980.
14. См. подробнее: Gagnon D. La nation metisse, les autres Metis et le metissage: les paradoxes de la contingence identitaire // Anthropologie et societe. 2006. Vol. 30. № 1. P. 180–186.
15. В российской историографии термин «метис» практически не используется по отношению к таким сообществам, его эквивалентом в данном контексте является «русский старожил» или «русское старожильческое население». Однако мы в данном исследовании будем придерживаться терминов «метис» и «метисация» как более адекватных изучаемой проблематике.
16. Село Походск традиционно являлось опорным пунктов в продвижении русских на Крайний Северо-восток континента. Даже само название «Походск» указывает на «фронтирный», т.е. пограничный характер этих территорий.
17. Эта проблематика настолько многогранна, что выходит за рамки данной статьи.
18. Петрова Т.П. Русское население Якутии: проблемы этнокультурной адаптации. Якутск, 2004. С. 12.
19. Там же. С. 187.
20. Витим — поселок в Ленском районе Якутии на р. Витим.
21. Петрова Т.П. Указ. соч. С. 65.