Печатный аналог: Шишкин В.И. К вопросу о возникновении Западно-Сибирского мятежа 1921 года // Аграрное и демографическое развитие Сибири в контексте Российской и мировой истории XVII — XX вв. Новосибирск, 1999. С. 96-98
В советской историографии (монография М. А. Богданова) был обоснован тезис о северо-восточной части Ишимского уезда Тюменской губернии, являющейся северной частью современного Абатского района Тюменской области, как о единственном территориальном источнике происхождения Западно-Сибирского восстания. Применительно к событиям в Абатском районе определялась и начальная дата всего мятежа — конец января 1921 г.
В новейшей историография точка зрения М. А. Богданова нашла полную поддержку у Г. Н. Третьякова, но подверглась критике со стороны К. Я. Лагунова. По мнению последнего, Западно-Сибирское восстание, как и всякое явление стихийного характера, не имело определенно выраженных пространственно-временных характеристик. Тем не менее, К. Я. Лагунов датировал начало восстания ноябрем — декабрем 1920 г., когда в Тюменской губернии произошли первые волнения крестьян на продовольственной почве, повлекшие за собой гибель людей. Противореча в дальнейшем самому себе, К. Я. Лагунов назвал местом возникновения Западно-Сибирского мятежа (правда, без ссылки на источник информации) две инородческие волости Тобольского уезда.
Признать позицию К. Я. Лагунова научно состоятельной нельзя, поскольку крестьянские волнения конца 1920 г. не привели к возникновению массового восстания. Между этими двумя событиями существовал значительный временной лаг, который не позволяет рассматривать первые в качестве составной части второго. Волнения ноября — декабря 1920 г. правильнее считать не началом, а всего лишь прологом Западно-Сибирского мятежа.
В то же время имеются достаточные основания, чтобы подвергнуть сомнению позицию М. А. Богданова и Н. Г. Третьякова. Многочисленные источники свидетельствуют о том, что в действительности восстание началось примерно в одно и то же время в разных местах Омской и Тюменской губерний. Например, 27 января 1921 г. начались волнения в Омутинской волости Ялуторовского уезда [1]. К 4 февраля восстание охватило Ингалинскую, Петропавловскую (Голопуповскую) и Слободо-Бешкильскую волости этого же уезда[2]. С 31 января по 2 февраля 1921 г. длились волнения в Нердинской волости Тюменского уезда[3]. 3 февраля Тобольский уездный военкомат уже располагал сведениями о восстании в Токуйской и Тукузской волостях, а на следующий день мятеж произошел в Малиновской волости[4]. Тогда же восстало население Кайлинской, Слободчиковской и Тавинской волостей Тарского уезда, к которым вскоре присоединились жители еще ряда волостей[5]. 5 февраля повстанцы имелись в Пановской волости Тюкалинского уезда[6]. 8 февраля были волнения в Караульноярской волости Тюменского уезда[7]. В тот же день восстание охватило несколько волостей Петуховского района, находившихся в прямо противоположной, юго-западнойчасти Ишимского уезда[8].
Таким образом, волнения в Омутинской волости предшествовали по времени событиям в северной части Абатского района. Подавляющее большинство остальных повстанческих волостей находилось на столь далеком расстоянии от Абатского района, что их население не могло испытать на себе воздействия со стороны абатских повстанцев. Исключение, может быть, составляли жители Токуйской и Тукузской волостей Тобольского уезда. Источники пока не позволяют выяснить хронологию и взаимосвязь событий в Абатском районе и в Тарском уезде. Для этого необходимо более основательное изучение материалов архивов Омска. Что же касается Тюкалинского уезда, то председатель Тюменской губчека П. И. Студитов, а вслед за ним и руководство Тюменского губпродкома именно его, а отнюдь не Абатский район называли первоисточником восстания[9]. Достоверность этой информации нуждается в проверке, поскольку нельзя исключать, что тюменские ответственные работники умышленно искажали картину событий, чтобы снять с себя ответственность за возникновение восстания. В Кокчетавском уезде мятеж охватил волости, которые не соприкасались с контролируемой повстанцами территорией других уездов.
Руководство Екатеринбургской и Челябинской губерний склонно было представлять восстания в Шадринском, Камышловском и Курганском уездах как отражение мятежа в прилегающих районах Тюменской губернии[10]. Однако согласиться с такой трактовкой событий ни в коем случае нельзя. Информационные сводки отдела управления Екатеринбургского губисполкома советов и Екатеринбургской губчека свидетельствуют о том, что в ноябре 1920 — январе 1921 г. политическая обстановка в Шадринском и Камышловском уездах непрерывно ухудшалась и там имелось достаточно собственного «горючего материала»[11]. Ситуация в Курганском уезде Челябинской губернии была и того хуже. Здесь в декабре 1920 г. волнения прокатились по Арлагульской, Белозерской, Брылинской, Мендерской, Салтосарайской и Тебенякской волостям, причем только в четырех из шести названных волостей советскими властями было арестовано и привлечено к ответственности 326 человек[12].
Все это позволяет сделать еще один вывод, исключительно важный для понимания природы и динамики Западно-Сибирского мятежа: восстания в разных районах Тюменской, Омской, Екатеринбургской и Челябинской губерний начались почти независимо друг о друга. Последнее обстоятельство настоятельно диктует необходимость сосредоточить усилия исследователей на поиске местных, конкретных условий и причин мятежей, а также людей, ставших их организаторами и руководителями.
ПРИМЕЧАНИЯ
- ТОЦДНИ, ф.1, оп.1, д.277, л.3.
- Там же, д.278, л.5; Красный вестник (Ялуторовск), 28 мая 1921 г.
- ГАТО, ф.р.8, оп.2, д.18, л.167.
- РГВА, ф.16, оп.3, д.97, л.25; ф.17718, оп.1, д.82, л.92; Голос Народной армии (Тобольск), 12 марта 1921 г.
- РГВА, ф.16, оп.3, д.75, лл.1 — 2, 8.
- Там же, ф.17718, оп.1, д.73, л.147.
- ГАТО, ф.р.8, оп.2, д.18, л.217.
- ИФ ГАТО, ф.р.2, оп.2, д.6, лл.36, 50.
- ГАСО, ф.р.88, оп.1, д.21, лл.1 — 2.
- См., например: ГАСО, ф.р.7, оп.1, д.19, лл.138 — 139; ф.р.88, оп.1, д.21, л.47.
- См.: ГАОПДКО, ф.2, оп.1, д.117, лл.62 — 63; ГАРФ, ф.393, оп.22, д.107, л.157.
- ГАКО, ф.р.7, оп.2, д.11, л.15; ф.р.567, оп.2, д.2, л.7; ф.р.635, оп.1, д.119, л.44.