Формы игрового досуга в среде служилого населения Томского острога

 

Печатный аналог: Шевцов В.В. Формы игрового досуга в среде служилого населения Томского острога // Города Сибири XVII — начала XX в. Выпуск 2. История повседневности: Сборник научных статей / Под ред. В.А. Скубневского, Ю.М. Гончарова. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. С. 195-200. PDF, 245 Кб.

Томск, как и многие другие города Сибири, долгое время оставался городом служилого населения. «Кто служит, тот тужит», и жизнь городовых казаков и стрельцов была не из легких. Не раз приходилось выдерживать «осадное сидение», отражая набеги «незамиренных инородцев», переживать жестокие голодные зимы, заводить пашенные заимки и бить пушного зверя, отправляться в дальнюю дорогу по царевым и воеводским поручениям. Но было в жизни этих первых томичей и место для досуга, в котором далеко не последнее место занимали игры — кости, шахматы, шашки и карты.

Игра в кости — одна из древнейших игр, освоенная славянами еще во времена существования индоевропейской общности. Одна из миниатюр Кёнигсбергской летописи иллюстрировала выбор князем Владимиром жертвы языческим богам путем метания игральных костей[1]. В Московском государстве XVI-XVII вв. был широко распространен один из вариантов этой игры — зернь, с цифровой маркировкой или попеременно черными и белыми сторонами[2].

На территории воеводской усадьбы Томска середины XVII — середины XVIII вв., находившейся в историческом центре города, томскими археологами под руководством М.П. Черной, была сделана редкая находка — костяной кубик, с точками-«зернами» от 1 до 6. По расположению точек на его гранях и внешнему виду он мало чем отличается от своих современных собратьев, но, взяв его в руки, испытываешь уважение и даже некоторое опасение к этому давнему атрибуту Фортуны. Поэтому поневоле не рискнешь метнуть его как в старые времена, чтобы не потревожить спокойствия азартных игроков прошлого. Не меньшего почтения заслуживает и фигура шахматного короля, выполненная из кости шахматником-профессионалом. Она сочетает в себе строгость и стройность авторского замысла с тщательной и сложной резьбой. Мастер увенчал фигуру миниатюрной стилизованной короной, а «талию» опоясал свободно вращающимся кольцом. Возможно, что этот король возглавлял шахматное воинство самого томского воеводы. О том, как выглядел остальной шахматный комплект, могут сказать фигуры слона и рядовой пешки. Судя по остальным археологическим находкам, была известна томичам и игра в шашки, имевшая название тавлеи или лодыги, а, возможно, и игра в домино[3].

Томский острог XVII в. Реконструкция И.Д. Резуна, рисунок А.А. Заплавного из кн. Резун Д.Я., Васильевский B.C. Летопись сибирских городов. Новосибирск, 1989. С. 259

Томский острог XVII в. Реконструкция И.Д. Резуна.
Рисунок А.А. Заплавного из кн. Резун Д.Я., Васильевский B.C. Летопись сибирских городов. Новосибирск, 1989. С. 259

Игра в карты, несмотря на свою молодость в сравнении с костями и шахматами, увы, не оставила своего вещного воплощения для XVII в. Но нам известно, что торговые люди из России (а именно так называли сибиряки свою «метрополию») в числе прочих товаров доставляли в Томский острог и карты. В сохранившихся таможенных книгах 1624-1627 гг. имеются две записи о «явке» 12 и 90 колод игральных карт (по счету того времени «дюжины» и «полосьмы дюжины»), а также других принадлежностей для игр — «двои тавлеи говяжих» и «10 кости игровые»[4].

Первое письменное свидетельство о картах в Московском царстве зафиксировано в 1586 г., в словаре участников первой французской экспедиции по Северному морскому пути[5]. Возможно, что игральные карты, как и другие предметы западного обихода, были привезены в Московское государство англичанами, достигшими устья Северной Двины в 1553 г., или голландцами, появившимися там в 1577 г.

Прошло немногим более 20 лет с момента основания города, и мы видим эту западную диковинку и в Томске. Служилые люди, двигаясь из-за Урала и других городов Сибири, «встречь солнцу» несли с собой и новые формы своего досуга. В XVII в. наиболее крупные партии игральных карт, доставляемые иностранными купцами в Архангельск, предназначались для отправки в сибирские города. Надо сказать, что карты по популярности значительно уступали зерни, которая могла изготовляться «на месте» и была более привычной и незамысловатой игрой. Шахматы и шашечные игры были, что называется, официальными развлечениями русского двора, что же касается карт, то в описи одной из кладовых Коломенского дворца (1677 г.) встречаем такую запись: «две дюжины и семь игор карт гнилых»[6]. Думается, что такая судьба их постигла не только вследствие сырости, но и неупотребления.

О степени распространения игровых форм досуга могут рассказать царские и воеводские наказы, в которых не раз повторялись распоряжения «смотреть и беречь накрепко», чтобы «зернью и карты и всякого проигрышною игрою служилые и торговые и промышленные люди не играли, и служилые бы люди государева денежного и хлебного жалования и пищалей и с себя платья не проигрывали»[7]. Также оговаривалось «для ясачного сбора» подбирать служилых людей «самых добрых постоянных и верных, и чтоб они в ясачныя волости вина, табака и карт и никаких своих товаров не имали … и ясачным людям никакой обиды и тягости и разоренья не чинили и их своими приметами не задолжали»[8]. Как видим, власть больше всего опасалась не столько игры, сколько «рушения» по ее причине государственной службы и затруднений в сборе пушного налога с коренного сибирского населения.

Против азартных игр проводились и общегосударственные законы. Указом 1648 г., инициатором которого было духовенство, запрещалось «всякое бесовское действо, глумление и скоморошество со всякими бесовскими играми», в том числе запрещались и такие «гражданские» игры как зернь, карты, шахматы и лодыги[9].

Соборное Уложение 1649 г. предписывало поступать с игроками как с «татями», т.е. применять к ним членовредительные наказания, но только если были доказаны более серьезные преступления — воровство, грабеж или убийство[10].

Для «чистых» зернщиков и картежников, а также для тех, кто такую игру «держит» и распространяет, в наказных памятях рекомендовались такие виды наказаний, как «бить кнутом нещадно», «бить батоги», «бить кнутом по торгам нещадно, да на них же править заповеди». Быструю и скорую расправу ожидали и сами карты, которые, в отличие от вина и «потаенных товаров», не «имали» в казну, а сжигали на торговой площади.

Конечно, частые запрещения свидетельствуют об их слабом исполнении, и, надо полагать, приведенные предписания часто отражали не действительные, а желаемые составителями порядки.

В то же время русское государство, одной рукой грозя игрокам различными карами, другой — поощряло пристрастия своих подданных. Так, в расходной книге Туринского острога (1622-1623 гг.), в разряд «неокладных расходов» включена и покупка на казенные деньги карт «для государевых дел», а в приходной книге существовала даже особая статья доходов «с зернового суда» и «от костей и от карт»[11]. Тарские воеводы в 1624 г. писали в Сибирский приказ прошение о запрещении закладных игр, из-за которых «чинится татьба и воровство великое». На что в этом же году получили из приказа ответ:

«и вы бы на Таре зерновыя и всякие игры из окладу не выкладывали, для того что та игра отдана и откупныя деньги емлют с нея в нашу казну давно… А которые люди на Таре зернью и всякою игрою учнуть играти, и вы б над теми людьми велели дозирать, чтобы они играли смирно; и от всякого воровства и от душегубства служилых людей унимали»[12].

Игра, как правило, проистекала в государевом кабаке, в котором проводили немалое время служилые, промышленные и прочих чинов люди. «Держать» здесь карты и зернь было чрезвычайно выгодным делом — благодаря играющим значительно повышалось потребление спиртных напитков, игра привлекала торговых людей, и, следовательно, росли кабацкие и таможенные сборы. Поэтому государственные должностные лица — верные (т.е. приведенные к присяге) кабацкие и таможенные головы и целовальники заводили «на кабаках зерни великие», доход с которых шел не только в местную государеву казну, но и им самим.

Вообще для Московского государства были характерны подобные противоречия между законодательными мерами и их реальным воплощением. В начале XVII в. московский патриарх осудил «богомерзкое» курение табака, царские указы и Соборное Уложение также запрещали курить табак и торговать им, однако, само же правительство закупало этот товар большими партиями у иностранных купцов и перепродавало его в отдельные районы страны.

В 1639, 1648 и 1667 г. государство попыталось запретить откупа азартных игр. Так, в 1668 г. березовскому воеводе предписывалось проделать следующую операцию:

«…как к тебе ся наша великого государя грамота придет, а на Березове будет, по тобольским отпискам… зернь и карты отданы на откуп: и ты бы зернь и карты на Березове велел отставить, и откуп с зерни и с карт из окладу выложить,., а впредь заказ учинить крепкой, как у тебя о том в наказе написано»[13].

Однако во многих городах откупа продолжали существовать и в XVIII в., поскольку государство опасалось, что «с отменой откупа азартные игры не прекратятся, казна лишится дохода, а воеводы сами станут пользоваться дурными страстями населения в своих выгодах»[14]. Средневековая откупная система нашла продолжение в каторжных тюрьмах Сибири XIX в., где еще во время движения арестантской партии происходили торги, на которых определялись «содержатели водки, карт, съестных припасов, одежды»[15].

Русский историк XIX в. Н.И. Костомаров вынес жесткий приговор как самим азартным играм, так и играющим в них, написав от лица XVII в., что зернь и карты считались «самым предосудительным препровождением времени» и были «любимым занятием лентяев, гуляк, негодяев и развратных людей». Но не судите и не судимы будете. Средневековая бытовая культура и в Сибири, и в России, и в странах Западной Европы никогда не была «стерильной». Страсть к игре — это общечеловеческая универсалия, которая в конкретно-исторических условиях имеет различные мотивы и выражение. В нашем случае многое могут объяснить ненормированные условия службы в Сибири: долгая оторванность от семей и хозяйств, однообразие острожного «сидения» и в то же время частые и длительные служебные командировки, существование «безмужних жен», близость к пушной «валюте». Постараемся взглянуть на нравы наших предков в исторической перспективе, и мы найдем не так много отличий. Томская пресса второй половины XIX в. окрестила городское общественное собрание (аналог нашего современного клуба) «выпивочно-закусочным-игральным заведением, где игра возведена была в культ» и где «библиотечные столы вытесняются зелеными столами для карточных игр»[16].

ПРИМЕЧАНИЯ

  1. Корзухина Г.Ф. Из истории игр на Руси // Советская археология. 1963. №4. С. 95.
  2. Латышева Г.П., Рабинович М.Г. Москва в далеком прошлом. М., 1966. С. 234-236; Костомаров Н.И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI-XVII столетиях. СПб., 1860. С. 144.
  3. Черная М.П. Азартные игры в быту томичей // Пространство культуры в археолого-этнографическом измерении: Западная Сибирь и сопредельные территории. Томск, 2001. С. 88-92.
  4. Таможенная книга Томска 1624/27 гг. // Таможенные книги сибирских городов XVII в.: Туринск, Кузнецк и Томск. Новосибирск, 1999. Вып. 2. С. 92-94.
  5. Парижский словарь московитов 1586 г. Рига, 1948. С . 107-108.
  6. Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI-XVII столетии. М., 1895. Ч. 1.С. 455-456, 476.
  7. См., напр.: Наказная память Якутского воеводы Ивана Акинфова сыну боярскому Андрею Булыгину, о наблюдении за корчемною продажею и варением пива, браги и хмельных квасов, и о проч. 1652 г. // Дополнения к актам историческим. СПб., 1848. Т. 3. № 104.
  8. Наказные статьи Нерчинским воеводам. 1696 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. СПб., 1830. Т. 3. № 1. С. 542.
  9. См.: Память Верхотурского воеводы Рафа Всеволжского прикащику Ирбитской слободы Григорью Барыбину, о строгом наблюдении, чтоб служилые люди и крестьяне в воскресные и праздничные дни ходили в церковь, удалялись чародейства и пьянства и не заводили непристойных игрищ. 1649 г. // Акты исторические. СПб., 1842. Т. 4. № 35.
  10. Соборное Уложение 1649 г. Гл. 21. Ст. 15 // Российское законодательство Х-ХХ вв. М„ 1985. Т. 3. С. 232.
  11. Книга расходная (1622-1623) Туринского острога // Акты относящиеся до юридического быта России. СПб., 1864. Т. 2. № 143.
  12. Цит. по: Веселовский С.Б. Азартные игры как источник дохода Московского государства в XVII веке // Сборник статей, посвященных В.О. Ключевскому. М„ 1909. С. 309.
  13. Грамота Березовскому воеводе кн. Петру Гагарину, об уничтожении откупа на зернь и карты. 1667 г. // ПСЗ. СПб., 1830. Т. 1. № 96.
  14. Веселовский С.Б. Указ. соч. С. 311.
  15. Максимов С.В. Сибирь и каторга. СПб., 1871. Ч. 1. С. 57.
  16. Бойко В.П. Томское купечество в конце XVIII-XIX вв.: Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск, 1996. С. 228-229.

, , , , ,

Создание и развитие сайта: Михаил Галушко