Расселение корейцев по Дальнему Востоку России как фактор отношений русских крестьян и корейских переселенцев во второй половине XIX – первой трети ХХ вв.

С момента появления русских на юге Дальнего Востока в регионе ощущается недостаток населения. Нехватка населения имела структурный характер: людей не хватало для обслуживания интересов региона (или интересов империи в регионе). В качестве средства исправления ситуации администрация использовала переброску людей из Сибири и других частей страны. Вместе с тем можно указать и на иной колонизационный поток – из сопредельных восточноазиатских стран, Китая и Кореи. Китайские мигранты шли на русский Дальний Восток с целью заработать и рассматривали эти земли в качестве временного пристанища. Корейцы, наоборот, стремились именно к переселению в пределы России с тем, чтобы обосноваться здесь, возможно навсегда[11, 225]. Таким образом, трудовой потенциал населения русского Дальнего Востока складывался из нескольких этнических элементов, основными из которых были русские переселенцы, китайцы-отходники и корейцы-переселенцы. Учитывая временный характер пребывания китайцев в русских пределах, а также периодически напряжённые отношения между Россией и Китаем, можно отметить, что подлинной основой трудового потенциала Дальнего Востока России составляли русские и корейские переселенцы.

Факт близости занятий русских крестьян и корейских переселенцев, а следовательно – существование этих групп в одной социально-экономической нише, обостряет интерес к вопросу их взаимных отношений. Для большей адекватности анализа этих отношений необходимо проанализировать положение русских крестьян и корейских переселенцев, учесть роль, которую они играли в жизни региона. В рассуждениях о взаимодействии представителей разных народов и самих этих народов вообще, мы часто уходим от вопросов размещения указанных общностей или решаем эти вопросы вскользь. Вместе с тем, взаимное размещение контактирующих этносов может иметь большое влияние на особенности и процесс протекания самих отношений, а специальное рассмотрение вопросов территориального положения народов может дать новый материал для обобщений.

Характеризуя отношения русских крестьян-переселенцев и корейских мигрантов на территории русского Дальнего Востока, следует помнить, что для обеих групп населения эта территория не была родиной: все они были пришельцами. При этом и русские, и корейцы на большей части изучаемого периода территориально были очень подвижны – ареал и плотность расселения этих групп нарастали[2]. Этническая и социальная картина населения Дальнего Востока была пёстрой, включая не только корейцев и крестьян, это обстоятельство также сказывалось на взаимодействии указанных групп. Наконец, если в отношении русского крестьянства дальневосточная администрация имела хотя и противоречивую, но достаточно определённую политику, то корейская политика русской администрации на Дальнем Востоке долгое время была нечёткой, большое влияние на неё оказывали внешнеполитические условия, шовинизм и национализм как внизу, так и в верхах общества. Однако, к чести советского периода дальневосточной истории корейцев следует отметить существование особого института уполномоченного по корейским делам при Дальревкоме и местных ревкомах, а также при некоторых советских органах[16, 191].

Все указанные моменты, а именно – а) факт переселения обеих групп в пределы русского Дальнего Востока, б) территориальная подвижность, в) пестрота этносоциальной картины, г) разная политика власти в отношении этих групп – оказывали, надо полагать, заметное влияние на отношения русских крестьян-переселенцев и корейских иммигрантов на территории Дальнего Востока в указанное время.

Итак, корейские беженцы «официально» появляются в России в начале 1864 г.[13, 20], хотя есть данные о том, что первые поселенцы из Кореи жили на территории Посьетского округа уже в 1863 г.[10, 44]. Основав первые селения на русской территории в районе поста Посьет, корейцы пытались обезопасить себя с одной стороны от бед своей родины, а с другой – от нападений недружелюбных к ним китайцев[17, 58]. Как видно из рисунка 1, зона преимущественного расселения корейцев – территория Посьетского участка, лежащая между китайской границей и западным побережьем залива Петра Великого. Объяснить такое размещение корейских селений достаточно просто: будучи людьми нетребовательными от природы[5, 23 – 24] и спасаясь от голодовок и поборов своей национальной администрации[17, 68], корейцы оседали в первом удобном месте. Причём уже в 1865 г на р. Тизинхе ощущался недостаток земли для размещения всё новых людей, прибывающих из Кореи[13, 26].

Постепенно заполняя пространства Посьетского участка, корейцы выходят за его пределы: в 1867 г. на территории Суйфунского участка возникают корейские деревни Корсаковка, Пуциловка, Синельниково (см. таблицу 1). Важно отметить, что если расселение корейцев по территории Посьетского участка проходило стихийно, а разрешение на основание деревень русская администрация давала в сущности по факту возникновения[3, 9; 19, 30], то корейские деревни на р. Суйфун (и в других местах, удалённых от корейской границы) возникали по инициативе русской администрации, озабоченной концентрацией корейцев в приграничной зоне[13, 41]. Так возникают селения корейцев в Сучанском участке (Николаевка), Верхне-Уссурийском (Верхне-Романовка), в окрестностях Хабаровки (Осиповка), на территории Уссурийского (Лукьяновка) Амурского (Благословенное) казачьих войск (см. таблицу 1).

Зона расселения корейцев определяется к началу 70-х гг. XIX в. К этому периоду можно отметить существование ареала компактного расселения (Посьетский участок) и ареала рассеянного расселения (в основном оставшаяся территория Южно-Уссурийского округа). Основа расселения корейцев по русскому Дальнему Востоку была заложена именно в XIX в., в дальнейшем корейцы не столько основывали свои селения, сколько вливались в уже существующие, русские и корейские.

В целом можно отметить следующие характеристики расселения корейцев по территории русского Дальнего Востока.

Бессистемность расселения. Практически на всём протяжении XIX в. русская администрация Дальнего Востока, по сути – военная, мало занималась делами гражданского населения, в числе прочих следствий этого обстоятельства можно видеть совершенную бессистемность размещения корейских селений по Приморской области[13, 69 – 70]: пришельцы селились, исходя из собственных соображений, не обращаясь за советом ко власти. В результате на южной оконечности Дальнего Востока России сложились районы компактного проживания корейцев: в долине р. Сучан (Партизанский район)[7], а также в Посьетском участке (позднее – Хасанском районе), непосредственно граничащим с Кореей. Близость к Корее, а также преимущественно корейское население этого района [8] подталкивали корейцев к идее автономии и даже государственного суверенитета, они, однако, широкого распространения не получили.

Рассредоточенность селений. Одной из специфических черт расселения корейцев по пространствам Дальнего Востока России было то, что они, в отличие от русских, не стремились жить в достаточно крупных селениях. Корейские деревни представляли собой скорее скопления хуторов, чем традиционные поселения с плотной застройкой: «Расстояние между крайними фанзами корейского селения Синельниковка в 10 верст…»[20, 153]. Похожая ситуация была и в деревне Казакевичева, крайние фанзы которой отстояли друг от друга примерно на 8 верст[20, 168]. Соседние с Казакевичевой русские деревни Николаевка, Ивановка, Ширяевка имели вполне отчётливый порядок застройки, привязанный к улицам – центральной и периферийным; Казакевичева же, имея «правильную» центральную часть, окружена своеобразными выселками, нарушающими общую стройность структуры селения, и в целом сильно вытянута в меридиональном направлении[12].

Дисперсность расселения. Не имея, в отличие от русских, «психологической», а также политической и военной необходимости в компактном расселении, корейцы могли безболезненно распыляться в среде русских селений, нанимаясь к крестьянам в работники и арендаторы. Так, в 1910 г. можно было обнаружить корейцев-работников у крестьян деревни Какорма[15, 7], самой северной на Нижнем Амуре и, возможно, одной из самых суровых по своим природным условиям. Они легко находили общий язык как с русскими, так и с китайцами – таким образом формировались китайско-корейские группы работников на службе у русских крестьян[18].

Русские поселенцы появляются на юге Дальнего Востока несколько раньше корейцев: крестьянские селения возникают на Нижнем Амуре в 1855 г.[4, 34] Первая половина 60-х гг. для южного края прошла под знаком занятия крестьянскими поселениями окраин: ключевых пунктов на побережье Японского моря (Фудин, 1861; Владимировка и Александровка, 1864; Шкотово, 1865), оз. Ханка (Турий Рог, 1863). Очевидна привязка русского гражданского населения к размещению военных постов в этом новом, неизвестном и потенциально опасном крае[6, 63]. Вторая половина 60-х гг. для Южно-Уссурийского края – это время расселения крестьян по его внутренней низменной части. Точнее говоря, это местность, лежащая между оз. Ханка и зал. Петра Великого; именно здесь возникает первая колёсная дорога в крае (и области), неудивительно, что «вторая очередь» заселения приходится именно на указанную местность. Следует только отметить, что селения в данном регионе располагались двумя группами: в районе Ханки – Троицкое, Астраханка, Камень-Рыболов, в районе среднего и нижнего течения Суйфуна – Раздольное, Никольское, Красный Яр (см. рисунок 1).

Таким образом, соприкосновение ареалов расселения русских крестьян и корейских беженцев происходит уже в 60-х годах XIX в. (см. рисунок 1), однако следует отметить, что русские и корейцы долгое время жили обособленно, не имея общих интересов.

На протяжении первых десятилетий ХХ века и русские, и корейцы расширяли ареал своего присутствия на Дальнем Востоке. Так, в территориальных рамках Приморской области дореволюционного времени к концу 20-х гг. корейцы расселились главным образом на побережье Японского моря от корейской границы до залива де-Кастри и в долине рр. Суйфун и Уссури и правых притоков последней, в долине нижнего и частично среднего Амура[14, 82]. Русские во второй половине 20-х гг. занимали примерно те же земли, но по побережью Японского моря в массе своей они не продвинулись дальше Тетюхе[9].

Таким образом, для периода второй половины XIX – первой трети ХХ вв. следует отметить очень тесное территориальное соприкосновение русских крестьян и корейцев на юге Дальнего Востока России. Соседство этих групп дальневосточного населения возникает уже в 60-е годы XIX в., однако долгое время взаимодействия русских и корейцев носят чисто формальный характер. Происходит это до тех пор, пока в крае не возникает феномен «жёлтой аренды», существенно сблизивший русских и корейцев на экономической основе. Православное миссионерство, русские школы для корейцев, боксёрское восстание в Китае, гражданская война в России создают условия для активного включения корейцев в жизнь региона.

Таблица 1. Корейские селения на Дальнем Востоке России во второй половине XIX в.*

Указаны только корейские селения, без учёта смешанных русско-корейских деревень, а также выселков.

** Дата основания точно не установлена, дана по первому упоминанию в источниках.

Составлено по: Корейцы на Российском Дальнем Востоке (вт. пол. XIX — нач. ХХ вв.): Документы и материалы в 2-х кн. Книга 1. Владивосток, 2004. С. 50, 81; Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Старожилы-стодесятинники. Том IV. Описание селений. Саратов, 1912. С. XI — XII; Кабузан В. М. Дальневосточный крайв XVII – начале ХХ вв. (1640 – 1917). Историко-демографический очерк. М.: Наука, 1985. С. 183—185, 249—254; Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Том IV. Инородческое население Приамурского края. Вып. I. Инородцы Амурской области. Иркутск, 1883. С. 57; Сборник … Вып. II. Корейцы и инородцы Южно-Уссурийского края Приморской области. Иркутск, 1884. С. 86, 260, 345; Карта заселения Уссурийского края. Издана в 1902 г. Канцелярией Комитета министров. Научно-справочная библиотека ГАПК; Аносов С. Д. Корейцы в Уссурийском крае. Хабаровск, 1928. С. 6; Джарылгасинова Р. Ш. Историческая топонимия корейских поселений на Российском Дальнем Востоке (вторая половина XIX — начало XX в.) // Этнографическое обозрение, 2004, №4. С. 44, 58.

Рис. 1. Расселение русских крестьян и корейцев на юге Дальнего Востока во второй половине XIX в.

Примечания

1. Работа подготовлена при поддержке гранта Академии корейских исследований (AKS-2007-R-11)
2. В данном случае крестьянство представляет собой более сложный предмет рассмотрения, чем казачество, поскольку для крестьян в зоне его расселения практически не существовало запретов на места расселения. Казачество же было вынуждено расселяться по указке сверху.
3. Аносов С. Д. Корейцы в Уссурийском крае. Хабаровск, 1928.
4. Аргудяева Ю. В. Переселение русских крестьян в Приамурье (50– 60-е годы XIX в.) // Первые Муравьевские чтения. Владивосток, 1999.
5. Арсеньев В. К., Титов Е. И. Быт и характер народностей Дальневосточного края. Владивосток, 1928.
6. Барткова И. И. Формирование сельских поселений Приморья (1858–1917 гг.) // Записки Приморского филиала Географического общества СССР. Т. XV. Владивосток: ДВКИ, 1966.
7. В 20-е годы этот плотно заселённый корейцами район будет подлежать расселению в первую очередь. См.: ГАПК Ф. 482. Оп. 1. Д. 2. Л. 11 об.
8. В 1924 году из 35936 жителей района русских было 6684, а корейцев – 28922. См.: ГАПК Ф. П-61. Оп. 1. Д. 362. Л. 3.
9. Георгиевский А. П. Русские на Дальнем Востоке. Вып. 1. Заселение русскими Дальнего Востока и современное их распределение. Владивосток, 1926. Приложение 15.
10. Джарылгасинова Р. Ш. Историческая топонимия корейских поселений на Российском Дальнем Востоке (вторая половина XIX – начало XX в.) // Этнографическое обозрение, 2004, №4.
11. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. – февраль 1917 г.). М., 1991. С. 225.
12. Кадастровая карта (с указанием эффективности использования земель). Ок. 1885. Научно-вспомогательный фонд Приморского Государственного Объединённого музея им. В. К. Арсеньева, г. Владивосток.
13. Корейцы на Российском Дальнем Востоке (вт. пол. XIX – нач. ХХ вв.): Документы и материалы в 2-х кн. Книга 1. Владивосток, 2004.
14. Кюнер Н. В. Корейцы в Дальневосточном Крае // Этнографическое обозрение. 2004, №4.
15. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Старожилы-стодесятинники. Том IV (описание селений) / Составил А. Меньщиков. Под ред. А. А. Татищева. Саратов, 1912.
16. Пак Б. Д., Бугай Н. Ф. 140 лет в России. Очерк истории российских корейцев. М., 2004.
17. Петров А. И. Корейская диаспора на Дальнем Востоке России. 60–90-е годы XIX века. Владивосток, 2000.
18. РГИА ДВ Ф. 702. Оп. 5. Д. 727. Л. 8.
19. Риттих А. А. Переселенческое и крестьянское дело в Южно-Уссурийском крае. СПб., 1899.
20. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Том IV. Инородческое население Приамурского края. Вып. II. Корейцы и инородцы Южно-Уссурийского края Приморской области. Иркутск, 1884.