Хроника присоединения крайнего Северо-Востока Сибири к России в XVII – первой четверти XVIII вв.

Печатный аналог: Зуев А. С. Русские и аборигены на крайнем северо-востоке Cибири во второй половине XVII – первой четверти XVIII вв. / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск. 2002, 330 с. В рамках данной страницы публикуется приложение 1 указанной работы.

XVII век

1634/35 год

Выход в Юкагирскую и Катылинскую землицы (низовья рек Оленека и Яны) отрядов тобольского пешего казака Ивана Ивановича Реброва, енисейских служилых пятидесятника Ильи Перфильева, Игната Ананьина, Ивана Сергеева и Фочки Самсонова. Первая встреча русских на р. Яне с юкагирами, с которых взяли аманатов и ясак. В устье Яны Ребров и Перфильев в 1633 (или 1635 г.) построили Усть-Янский острог[564]. По мнению М. И. Белова, Ребров в устье Яны вышел только в сентябре 1637 г.[565].

1636 год

Енисейский казачий десятник Елисей Буза отправился из Енисейска, как сказано в его челобитной, на «дальную службу для прииску новых земель и твоево, государеву, ясачнова збору на Сивирюй и на Ламу, и по иным сторонним ленским рекам, которые реки своим устьем в море пали». При этом он получил от енисейского воеводы наказ осмотреть реки, текущие в Ледовитый океан и объясачить местное население. В составе его отряда было 10 казаков и 40 промышленников[566].

1637 год

Е. Буза вышел на Лену, дошел до устья р. Омолоевой, откуда через хребет Батангай к сентябрю 1637 г. прошел в верховья Яны. Здесь он имел столкновение с якутами князца Тузука и шесть недель просидел от них в осаде, потеряв двух служилых людей. Однако «тех якутов войною смирили и их под высокую государеву руку привели и ясаку с них взяли». На Яне отряд Бузы встретил юкагиров, о которых он упомянул в своих отписках. В 1641 г. (или в 1642 г.[567]) Буза вернулся в Якутск[568].

1638 год

Отряд И. Реброва из Яны морем вышел на р. Индигирку, в низовьях которой построил Уяндинское (Нижнеиндигирское) зимовье. Ребров был на Индигирке до 1641 г.[569] По версии А. В. Ефимова, Ребров открыл устье Индигирки в 1636 г.[570].

1638–1639 годы

Поход енисейского служилого человека Постника Иванова (Губаря) с отрядом в 27 чел. служилых из Якутска на Индигирку и Алазею. Относительно хронологии похода среди исследователей нет единого мнения. Большинство считают, что он состоялся в 1638–1639 гг.[571]. Но есть более ранние датировки: 1636 г.[572]. По мнению М. И. Белова, П. Иванов дважды ходил на Индигирку: первый раз не позже 1637 г., второй – в 1638–1639 гг.[573].

Во время похода Иванов собрал на Верхоянском хребте первый ясак с нового народа – ламутов[574]. В верховьях Яны он заложил зимовье (1638 или 1639 г.)[575]. Ему также приписывают строительство зимовий: в среднем течении р. Индигирки – Подшиверского (1636 г.)[576], в верхнем – Зашиверского (Верхнеиндигирского) «зимовья с косым острожком» (1639 г.)[577].

Первая же встреча отряда Иванова с юкагирами закончилась сражением. После этого на Яне и Индигирке в 1638–1639 гг. он имел еще несколько столкновений с юкагирами – «шоромбойскими и янгинскими мужиками», причем последние пытались осаждать русские зимовья. Однако юкагиры были разбиты, выдали аманатов и внесли ясак.

Вернувшись в Якутск, Иванов принес первые сведения о р. Колыме и Погыче. Часть его отряда в 1639 г. на двух кочах из Индигирки добралась до устья Алазеи[578].

1638 год

Поход отряда томского атамана Дмитрия Ивановича (Епифановича?) Копылова из Якутска на Алдан и основание Бутальского зимовья. В датировке двух этих событий историки придерживаются разных версий: 1636[579], 1637[580], 1638 г.[581] Последняя дата после работ Б. П. Полевого и В. А. Тураева представляется наиболее верной[582]. Правда, В. Н. Иванов утверждал, что ко времени появления Копылова на Алдане в этом районе уже существовали Бутальское (у устья р. Джанда) и Камнунское (у устья р. Хамна) ясачные зимовья[583]. На Алдане, Мае и Янде отряд имел несколько столкновений со «многими воинскими людьми якутами и тунгусами», которых разбил, взял с них аманатов и ясак.

В августе (или чуть позже) 1638 г. Копылов отправил из Бутальского зимовья «на большое море окиян, по тынгускому языку на Ламу»[xxii] «для прииску новых землиц» томского казака Ивана Юрьевича Москвитина во главе отряда из 19 томских и 11 красноярских казаков (по другим данным – 20 томичей и 11 красноярцев)[584]. Б. П. Полевой и В. А Тураев утверждали, что отряд отправился на поиски р. Чиркол (Амур), где якобы располагалась (со слов эвенкийского шамана Томкони) «гора, а в ней серебряная руда»[585]. М. И. Белов полагал, что поход Москвитина начался в 1639 г., и к отряду примкнуло много промышленных и торговых людей[586]. В. Н. Иванов в своей работе датирует поход одновременно 1637 г. и 1639 г.[587].

1639 год

И. Ю. Москвитин со своим отрядом в августе 1639 г.[588] вышел к Охотскому (Ламскому) морю в районе устья р. Ульи, основав там «зимовье с острогом»[589]. Видимо, во время строительства острожка или сразу после этого москвитинцы подверглись нападению местных тунгусов. Как сообщал позднее (8 января 1646 г.) участник похода Нехорошко Колобов, «и тут де они на усть реки поставя зимовье с острожком, и на том бою с теми тунгусами взяли у них дву князцов, азянских мужиков князца Дорогу, да киларских мужиков князца Ковырина сына»[590].

В октябре – ноябре 1639 г. москвитинцы совершили первое плавание вдоль Охотского побережья к северу до устьев р. Охоты и Урака, где имели вооруженные столкновения с тунгусами-ламутами («на Охоте погромили шесть юрт, а в них побили сорок человек, а на Ураке две юрты, а в них побили дватцать человек»[591]), у которых захватили аманатов, взяв под них ясак. В ноябре 1639 г. ламуты (600 чел.) напали на Ульинское зимовье, но были отбиты.

1640 год

После зимовки в Ульинском зимовье часть отряда (20 чел.) во главе с Москвитиным ходила к устью Охоты «на Шелганскую землю», где побили «шелганов», убив «у них шездесят человек» и взяв несколько «языков». В ответ на это «шолганские земли князцы с своими людьми, взяв с собою шестьсот человек, и пришли к ним к зимовью и к ним учали приступать». Казаки, выйдя на вылазку, отбили нападение и взяли в плен «лучшего» князца Томканея. Однако сородичи отказались давать за него ясак[592].

В апреле последовало новое нападение тунгусов-ламутов, на этот раз горбиканцев («горбиканской земли князец Ковыр, а с ним девятьсот человек»). Воспользовавшись тем, что большая часть казаков находилась в устье Ульи на строительстве морских судов, тунгусы ворвались в зимовье и отбили аманатов. Услышав шум боя, на помощь осажденным подошли казаки с плотбища. Им удалось не только отбить атаку нападавших, но и вновь захватить у них 7 аманатов (часть из них впоследствии казаки повесили). Победу удалось одержать во многом благодаря тому, что казаки убили тунгусского князца «и те де тунгусы учали над ним всеми людьми плакать». В ходе боя русские потеряли 9 чел., да 8 чел. были ранены[593].

Отбив нападение, москвитинцы летом 1640 г. совершили плавание к югу от р. Ульи до «островов Гиляцкой орды» и устья Амура. Возвращаясь оттуда, отряд, не заходя в Улью, пошел по Алдоме в Якутск, куда добрался в 1641 г.[594].

По версии С. В. Бахрушина, в 1640 г. служилый человек Селиван Харитонов первым из русских морем из р. Яны вышел на Колыму[595]. Однако Б. П. Полевой убедительно опроверг эту версию[596].

Отряд красноярского казака Ивана Родионовича Ерастова (Велькова) покорял юкагиров средней Индигирки («знатнейшего» князца Уянды)[597].

1641 год

В 1641 г. в низовьях Индигирки действовали отряды енисейского служилого человека Дмитрия Михайловича Ярило (Зыряна) и И. Р. Ерастова (всего 15 чел.). В устье Индигирки они имели сражение с юкагирами во главе с князцами Морлем и Бурулгой. Разбив юкагиров и захватив в плен Морлю и Бурулгу, взяли с них ясак. После этого в устье Индигирки поставили «зимовье с косым острожком» (Олюбенское?)[598].

Янские юкагиры (князец Коуркай) убили ясачных сборщиков[599].

Отряд Семена Ивановича Дежнева (4 чел.), двигавшийся с Яны в Якутск, подвергся нападению немирных тунгусов («человек сорок и больши»). Нападение было отбито[600].

Тунгусы напали на Бутальский острог (в устье р. Янды, впадающей в р. Алдан) и сожгли его[601].

Якутский воевода П. Головин отправил казачьего десятника Михаила Васильевича Стадухина[602] на поиски земель к востоку от Яны. Стадухин, собрав отряд из служилых и промышленных людей, осенью 1641 г. вышел на р. Оймякон, где объясачил тунгусов и якутов и зазимовал в построенном острожке[603].

1642 год

Зимой 1641/42 г. Стадухин с Оймякона отправил к востоку в «Ламуцкие вершины» на разведку небольшой отряд (18 казаков и 20 якутов) под командованием якутского казака Андрея Горелого. Горелый в долине р. Куйдусун вышел на р. Охоту, по которой немного не дошел до моря. На Охоте Горелый взял в аманаты ламутского князца Чюну и вернулся на Оймякон к Стадухину. Вслед за ним, 7 апреля 1642 г., к стадухинскому лагерю явились соплеменники аманата – «сот с пять и больши» – и «учинили бой». Помощь русским оказали оймяконские якуты и тунгусы. В сражении погибли один казак, 5 ясачных и 10 ламутов[604].

С Оймякона, построив коч, Стадухин (отряд в 13 чел.) весной 1642 г. поплыл вниз до устья Индигирки[605].

В 1642 г. Д. М. Ярило и И. Р. Ерастов с отрядом в 15 чел. из устья Индигирки морем вышли к устью р. Алазеи. На Алазее произошла первая встреча русских с чукчами (с которыми были и юкагиры). Вступив с ними в переговоры, казаки распрашивали об их земле, реках, наличии соболя. Как сообщал позднее участник похода Ф. А. Чюкичев, «а живут де те чюхчи промеж Алазейскою и Ковымскою реками на тундре, сказывают их человек с четыреста и больше»[606]. Однако попытка привести чукчей и юкагиров в ясачный платеж закончилась вооруженным столкновением: «иноземцы алазейские юкагиры и чюхчи в государеве ясаке отказали и по обе стороны Алазейские реки обошли, и учали нас они Алазеи с обеих сторон стрелять». Был «съемный бой целой день до вечера». Казакам удалось отбиться, убив у противника одного князца и несколько «мужиков», после чего «алазеи… убегом ушли, избиты и изранены». У русских оказалось 9 чел. раненых. После этого сражения казаки «на край тундры» поставили зимовье с острожком (Алазейский острог[607]). Некоторое время спустя к острожку подъехал алазейский шаман Олюганей, чтобы передать возмущение юкагиров по поводу строительства на их земле острога. Казаки захватили его. Сопровождавшие шамана юкагирские воины пытались ворваться в острог, чтобы отбить шамана. Казаки «билися с ними многое время» и отогнали от отсрога. Под шамана взяли ясак[608].

Летом 1642 г. с Индигирки на Алазею морем прибыл отряд М. Стадухина и объединился с отрядом Д. Зыряна. И. Ерастов к этому времени с верховьев Алазеи ушел на Индигирку[609]. На Алазее отряды Д. Зыряна и М. Стадухина имели еще несколько столкновений с юкагирами[610].

В декабре 1642 г. юкагиры (янгинцы и шоромбои) внезапно ночью напали на Уяндинское (Нижнеиндигирское) зимовье. Перебили стоявших во дворе 20 лошадей и убили караульного – промышленного человека Хаилина. Русские с трудом отбились[611].

В 1642 г. покрученники купца гостинной сотни А. Баева из-за мороза не дошли до Индигирки и были побиты юкагирами, «а иные с нужи сами померли»[612].

1643 год

12–13 июля 1643 г. объединенный отряд Стадухина и Зыряна вошел в устье Колымы[613]. (Ряд исследователей ошибочно считали, что Стадухин пришел на Колыму до 1643 г.[614], а Д. Зырян с 11 чел. ушел с Алазеи на Колыму весной 1643 г., и только там, на Колыме, произошло объединение двух отрядов[615]). Во время плавания с Алазеи на Колыму они открыли большой остров против устьев рек Индигирки и Колымы. В 1645 г. Стадухин писал о нем якутскому воеводе В. Пушкину: «гораздо тот остров в виду, и горы снежны, и пади и ручьи знатны»[616].

На Колыме в июле 1643 г. Стадухин и Зырян имели два столкновения с юкагирами: 15 июля – с «оленными» князцами Пантели и Коралю (которые даже не дали возможности русским высадиться на берег), 25 июля – с «сидячим» князцом Олаем (которого побили и взяли с него аманатов и ясак)[617].

30 июля 1643 г. Стадухин и Зырян поставили на Колыме зимовье с «нагородней». По мнению одних исследователей, это был будущий Среднеколымский острог[618], по мнению других – Нижнеколымский[619]. В этом зимовье Стадухин оставил 13 служилых людей во главе с С. Дежневым[620].

Отряд Ивана Беляна на Алазее имел столкновение с юкагирами. Потеряв двух человек убитыми, захватили в аманаты князца Манзитина[621].

Гарнизон Верхнеиндигирского зимовья во главе с Лавром Григорьевым в июле 1643 г. имел столкновение с ясачными юкагирами[622].

1644 год

28 февраля 1644 г. отряд Стадухина и Зыряна имел столкновение с «верховскими князцами» Нечею и Каляною, которых, побив, принудили заплатить ясак[623].

Отряды Стадухина, Зыряна и Дежнева совершили поход на юкагиров-омоков и имели с ними сражение[624].

Стадухин и Зырян заложили Нижнеколымское зимовье (при впадении в Колыму Большого Анюя)[625].

В 1644 г. (или 1645 г.) Стадухин с Колымы совершил поход на р. Чукочью. Позднее, в 1646 г. (или 1647 г.) он докладывал в Якутске: «А по той де реке Чухче живут иноземцы свой же род, слывут чюхчие, тако же, что и самоядь, оленные сидячие ж… А у тех де чухчей соболя нет, потому что живут на тундре у моря»[626]. По мнению Б. П. Полевого, Стадухин побывал на р. Чукочьей во время морского плавания 1643 г. с Алазеи на Колыму[627]. Однако с этим вряд ли можно согласиться, поскольку нет точных свидетельств о том, что Стадухин высаживался на берег в устье Чукочьей.

В 1645 г. Стадухин из Колымы морем дошел до устья Лены, откуда вернулся в Якутск[628].

1645 год

В 1645 г. (или 1646 г.) 13 казаков во главе с С. Дежневым и Втором Гавриловым в Нижнеколымском зимовье выдержали штурм юкагиров-омоков (500 чел.) во главе с князцом Олаем (Аллаем). Приступ удалось отбить благодаря тому, что в рукопашной схватке удалось «сколоть» предводителя юкагиров Олая. Его воины ретировались[629]. После этого казаки имели еще несколько столкновений с юкагирами[630].

Восстание юкагиров под руководством князца Пелевы. Они побили служилых людей и освободили аманатов. Выступление было подавлено отрядом А. Горелого и Втора Катаева[631].

1646 год

Якутские воеводы В. Н. Пушкин и К. О. Супонев сообщили в Сибирский приказ, что И. Ерастов с товарищами, 40 человек, «отведали ныне новую землю: вышод из Ленского устья, итить морем в правую сторону под восток за Яну и за Собачью, и за Олозейку, за Ковыму реки – новую Погычу реку»[632].

На р. Хромой юкагиры в 1646/47 г. побили промышленника Максима Афанасьева (Усольца) с покрученниками «сам семь»[633].

Промышленники Исай Игнатьев (Мезенец) и Семен Алексеев в 1646/47 г. поплыли морем к востоку от Колымы и достигли Чаунской губы, где вышли на стойбище чукчей в пределах территории чуванцев. Провели меновую торговлю с чукчами: «а в губе нашли людей, а называются чухчами, а с ними торговали небольшое место, потому что толмача у них не было, и съезжати к ним с судна на берег не смели, вывезли к ним товару на берег, положили и они в то место положили кости рыбья зуба немного»[634].

По сообщению прибывших с Колымы целовальника Петра Новоселова и торгового человека Кирилла Ружникова, «в прошлом 154 (1646) году промышленных Ивана Игнатьева Ожегу с товарищи на Колыме вверху в зимовье побили до смерти… верхнеколымские юкагиры янгинцы Камун де с родом своим»[635].

1647 год

Из Якутска на Колыму вторично отправлен М. Стадухин с воеводским наказом ехать на р. Погычу, построить там зимовье, «привесть тамошний народ в ясашный платеж» и проведать о «предъявленном острове». Перезимовав на Яне, Стадухин построил на Индигирке коч и морем в 1648 г. пошел на Колыму[636].

Первая (неудачная) попытка Федота Алексеева Попова (Колмогорца) и С. И. Дежнева на 4 кочах достичь из Колымы морем Анадыря. Путь преградили льды[637].

Недовольные задержкой жалованья и произволом администрации якутские служилые люди (22 чел.), один ссыльный и многие промышленники, захватив у торговых людей хлебные запасы, кочи и малые суда, забрав с собой ружья и полученное жалованье, бежали из Якутска вниз по Лене. Как следует из отписки якутских воевод, среди бунтовщиков были пятидесятники Иван Реткин, Шалам Иванов, десятники Василий Бугор, Семен  Головачев и 18 рядовых казаков. Они бежали на «новую Погычу реку»[638]. На Яне отряд беглецов ходил в поход «на непослушников на юкагиров», потеряв одного человека убитым[639].

К устью р. Ульи из Якутска вышел отряд под командованием десятника Семена Андреевича Шелковника. В мае 1647 г. он встретился с оставленными В. Поярковым 17 казаками. Объединенный отряд (около 60 казаков) 23 мая прибыл к устью р. Охоты, где имел сражение с местными тунгусами (1000 чел. и больше). Казаки одержали победу, «за болшим боем Охоту взяли», захватили аманатов. После этого, в июне 1647 г., построили зимовье в трех верстах от устья Охоты[640]. По другой версии, зимовье поставили в 1648 г.[641].

Отряд под командой Томилы Ильина имел на «Алазейском камне» столкновение с юкагирами-алазеями. Захватили 90 оленей и 150 санок с «кормом и животом»[642].

1648 год

С. А. Шелковник из Охотского острога послал на восток вдоль побережья для обследования новых земель казака Алексея Филиппова (Глубокого) с 25 казаками. Отряд Филиппова побывал на реках Ине и Мотыклейке (Мотыклей). На Ине 28 июня 1648 г. имели столкновение с ламутами: «на Ине реке на устье сидячих людей было ста с три и больше, и на той реке тебе, государю, мы, холопы твои, служили, и с теми многими иноземцы билися, не щадя голов своих». Ламуты были разбиты. В устье Мотыклейки, на восточном побережье п-ова Хмитевского, в августе 1648 г. казаки построили зимовье. Пытались завязать добрые отношения с местными иноземцами, но не удалось. Те (около 500 чел.) напали и штурмовали зимовье. Казакам с трудом удалось отбить нападение: «они де, служилые люди, с теми тунгусами бились и одолеть де их не могли, потому что место многолюдно, а служилых людей немного». За время похода из состава отряда погибло в боях 3 чел., умерло от болезней 6 чел. Тем не менее, казаки сумели собрать большой ясак. Весной 1651 г. они вернулись в Охотский острог[643].

В 1648 г. (или начале 1649 г.) с Колымы Стадухин «своей дуростью» (без санкции колымского приказчика) совершил поход на р. Анюй, где «повоевал» «острожки» и «погромил ясачных мужиков», захватив у них в аманаты «лучших людей»[644].

В этом же году Стадухин по р. Пенжине добрался до «многих корятцких людей»[645].

Морская экспедиция из Колымы на Анадырь во главе с приказчиком устюжского купца Алексея Усова Ф. А. Поповым и казачьим десятником С. И. Дежневым[646]. В составе экспедиции, по разным оценкам, участвовало от 90 до 210 чел. и от 6 до 7 кочей[647].

20 сентября 1648 г. чукчи атаковали участников экспедиции, пытавшихся высадиться на берег то ли на Чукотском мысу, то ли в заливе Креста (мнения специалистов расходятся). В этом бою ранили Ф. Попова[648].

Группа Дежнева (25 чел.), потерпев кораблекрушение, после 1 октября высадилась на берег южнее р. Анадырь (по разным версиям – на Олюторском полуострове; у мыса Угольного или Наварин; на южном берегу Анадырского лимана), откуда вышла на Анадырь. К началу зимовки на Анадыре с Дежневым осталось 12 чел.[649]

Часть экспедиции (группа Герасима Анкудинова) после кораблекрушения и высадки на побережье где-то южнее Анадыря была уничтожена коряками (кереками или алюторами). Об этом мы узнаем из отписки Стадухина, полученной в Якутске 31 октября 1650 г. Стадухин писал с Колымы якутскому воеводе Д. Францбекову: «В прошлом де во 157-м [1649] году ходил он, Мишка, с Ковыми реки на новую на Погычю реку в кочах морем, и от Ковыми реки бежал парусом семеры сутки, а до Погычи де реки не дошел и поимал языков иноземцов корятцких людей, и живут де они подле море на берегу. И он де, Мишка, их пытал, и они де с пытки в роспросе сказали… А которые де служилые и торговые, и промышленные люди Герасимко Онкудинов с товарыщи 90 человек на дву кочах на море розбило преж ево, Мишкина, походу, и тех де служилых людей родники их побили…». Большинство исследователей на основании этих показаний делают вывод, что Стадухин ошибочно принял за коряков чукчей-шелагов, которые и перебили группу Анкудинова (соответственно, она даже не дошла до пролива, потерпев крушение в районе Шелагского мыса)[650]. Однако я разделяю ту точку зрения, что это были все же коряки, забредшие с побережья Берингова моря к Ледовитому океану, а значит, кочи Анкудинова разбило к югу от Анадыря[651]. Там же, на южном побережье Анадырского лимана, погиб и Ф. Попов со своими товарищами[652].

Зимой 1648 г. к алазейским чукчам – «к неясашным людем к чукчам, ко князцам их к Ауну да к Тыке» – для призыва в ясачный платеж был отправлен колымским приказчиком В. Гавриловым служилый Иван Борисович Пинега. Он пробыл у чукчей целый месяц (с 26 ноября по 23 декабря), сумел призвать их к Алазейскому зимовью. Чукчи в количестве 30 чел. пришли и «стояли… за рекою в полуверсте». Пинега купил у них 5 зубов «рыбья кости». Но данных о взятии с них ясака нет[653].

1649 год

В 1648/49 г. с Колымы на р. Гижигу отправился отряд «охочих и промышленных людей» (35 чел.) во главе с Иваном Аврамовичем Барановым. Но он дошел только до р. Омолон, где собрал ясак с «ходынских каменных оленных мужиков». Взяв у них аманатов, Баранов вернулся на Колыму[654]. Л. С. Берг датировал этот поход 1647 г.[655], В. И. Щеглов – 1650 г.[656], М. И. Белов, И. П. и В. И. Магидовичи – 1651 г.[657].

Весной 1649 г. служилые и промышленные люди из отряда Семена Ивановича Моторы под командованием Никиты Семенова по приказу колымского приказчика сына боярского Василия Власьева ходили в верховья Анюя и «вверху Анюя реки на Каменю» «погромили» неясачных юкагиров-ходынцев, захватив у них аманатов, в том числе «лутчево мужика» Ангару[658]. От этих аманатов в Нижнеколымске узнали о р. Анадырь. Приказчик В. Власьев по просьбе «охочих промышленных людей» приказал снарядить для похода туда отряд во главе с С. И. Моторой (9 служилых и 30 промышленников)[659].

Проведя зиму 1648/49 г. в низовьях Анадыря, отряд Дежнева (12 чел.) весной поднялся вверх по реке, имея столкновения с юкагирами-анаулами. В среднем течении реки казаки поставили Анадырское зимовье. Летом 1649 г. отряд Дежнева погромил анаулов и взял с них небольшой ясак. Сам Дежнев в этом бою был ранен[660].

Летом 1649 г. Стадухин на двух кочах (всего 30 чел.) с Колымы отправился на поиски р. Погычи, однако дойти сумел только до Шелагского мыса, откуда вернулся назад[661] (по версии А. А. Бурыкина, Стадухин дошел гораздо восточнее – до мыса Биллингса[662], по версии М. И. Белова – до Колючинской губы[663]). Во время этого плавания при высадке на берег посланная на разведку партия столкнулась с коряками, вступила с ними в бой, одержала победу и захватили пленных[664].

3 октября 1649 г. на р. Алазее «изменили» и бежали из Алазейского острога аманаты-юкагиры (Колла и Тойта), которые с помощью сородичей «служилых людей побили и государеву казну пограбили», а также захватили оружие. После этого они у покрученников промышленника Александра Леонтьева «что было на стану всякого промышленого заводу, котлов и топоров, и обметов, и одеял, и хлебново запасу, и соболей, то все пограбили и на стану… стояновщика Стеньку Мяндина убили»[665].

С. А. Шелковник сообщил с Охоты, что в 1649 г. тунгусы «изменили», вследствие чего казаки вынуждены сидеть в осаде в Охотском остроге[666].

В 1649 г. служилый (по другим данным, промышленный) человек Федор (Федул?) Абакумов убил «из пищали до смерти» аманата – одного из тунгусских вождей Ковырю. «И после де того Ковырина убойства его, Ковырины, дети и родники и иные многие роды, тунгусы… учинили меж собою шатость, и на соболиных промыслах на Маи-реке многих наших русских промышленных одиннадцать человек побили до смерти, и впредь убойством на руских людей хвалятца»[667].

В 1649 г. нижнеколымский гарнизон совершил три похода «на непослушников на чюхоч». В первых двух их обнаружить не удалось. В третьем походе отряд под командованием колымского приказчика В. Гаврилова и В. Бугра нашли чукчей «у моря на тундре на чистом месте». В завязавшейся стычке русские потеряли одного человека убитым и захватили в «полон» двух женщин[668].

1650 год

Для поиска изменников-юкагиров Коллы и Тойты колымский приказчик В. Власьев 3 февраля 1650 г. отправил отряд во главе с казаком И. Б. Пинегой. Прибыв в Алазейский острог, Пинега трижды (9 мая, 14 июля и 28 сентября) со служилыми и промышленными людьми (около 30 чел.) ходил на поиски «изменников». Обнаружить их удалось только во время третьего похода, когда русский отряд столкнулся с 200 юкагирскими воинами. Пинега предложил им быть «по-прежнему покорны и послушны в ясашном холопстве, чтоб оне аманатов дали и платили бы ясаку». Однако те «отказали и учали с нами битись». Казаки разбили юкагиров и, захватив 5 аманатов, принудили их заплатить ясак. Аманатов сдали в Алазейский острог[669].

Вероятно, зимой 1649/50 г. на колымских чукчей ходил Стадухин. В ходе столкновения с ними был убит один отставной служилый. Поход закончился безуспешно[670].

Семен Епишев с отрядом в 28 чел., посланный якутским воеводой на смену отряда Шелковника в Охотский острог, подвергся нападению 1000 ламутов, которые были «сбруйны и оружейны, с лука и с копьи»[671]. По другим данным, с Епишевым было 36[672] или 38 чел.[673].

В начале марта отряды Моторы и Стадухина сухим путем отправились с Колымы на Анадырь. К Анадырскому зимовью они прибыли в конце апреля[674]. В отряде Стадухина были и беглые служилые люди из Якутска во главе с В. Бугром[675].

По дороге к Анадырскому зимовью Мотора на р. Большой Анюй погромил неясачных ходынцев, захватив в плен князца Чекчо (Чекчоя)[676].

Летом 1650 г. Стадухин совершил неспровоцированное нападение на анадырских анаулов («погромил анаулских мужиков, а на погроме побил их анаулей много»). За последних пытался вступиться Дежнев, что привело к конфликту между ним и Стадухиным[677].

Тем же летом Дежнев и Мотора ходили на поиски «захребетной реки» Пенжины, но не нашли ее[678].

Осенью 1650 г. Стадухин послал на анаулов, живших ниже Анадырского зимовья, отряд – 9 промышленников во главе с Григорием Вохромеевым. Анаулам удалось полностью его уничтожить и уйти в низовья Анадыря. Тогда походом на них «за их ослушание и за убойство русских людей» отправились Дежнев и Мотора. Обнаружив воздвигнутый анаулами острожек, Дежнев пытался договориться с ними: «мы их из острожку вызывали, чтоб они государю вину свою принесли и ясак бы государев с себя дали». Однако переговоры провалились, после чего казаки атаковали острожек, ворвались в него и в жаркой рукопашной схватке «смирили» «изменников». В аманаты был взят «лучший мужик» Когюня. В бою русские потеряли убитыми одного служилого и трех промышленных, много было ранено[679].

1651 год

В 1651 г., по сообщению ясачного сборщика казачьего пятидесятника Пантелея Мокрошубова, на Алазее была «шатость», и юкагиры убили «на промыслех промышленных людей и служилых в ясачном зимовье 15 человек»[680].

В том же году в поход на «изменников»-юкагиров на р. Алазею из Нижнеколымского острога пошел Вторко Катаев. Казаки взяли штурмом большой укрепленный юкагирский острожек[681].

Ясачные юкагиры, приписанные к Нижнеколымскому зимовью, готовили на него нападение. Однако служилые люди, узнав об этом, сумели захватить «лутчих людей заводчиков Тимку да Панюйку». Специально прибывший в Нижнеколымск приказчик Верхнеколымского зимовья Тимофей Булдаков «тех иноземцов про ту их измену роспрашивал, как хотели побить служилых людей, и они, иноземцы, Тимку да Панюйко, да Чюк в том повинились». Заговорщики были биты батогами «несчадно». Целью выступления было освобождение аманатов и убийство служилых людей, от насилий которых юкагиры хотели освободиться («хотя де мы и побием служилых людей, ино де нам больши батогов не будет»). В своей отписке в Якутскую приказную избу Т. Булдаков сообщил, что «преж сего те иноземцы низовые по вся годы умышляют служилых людей побить»[682].

Большой отряд тунгусов-ламутов напал на Охотский острог («Косой острожек»). Бывшие там казаки, около 35 чел., ушли из острога к зимовью в устье Ульи. Ламуты сожгли острог[683]. (В литературе приводится и другая датировка сожжения Охотского острога: 1652 г.[684], 1653 г.[685], 1654 г.[686]).

В 1651 г. на Охоту, а затем на Улью прибыл из Якутска отряд С. Епишева[687].

Междуусобные столкновения между юкагирами-анаулами на Анадыре[688].

Весной 1651 г. Дежнев и Мотора предприняли поход вверх Анюя на ходынцев. Встреча с ними закончилась сражением, в ходе которого были ранены несколько казаков, в том числе пятидесятник Шалам Иванов смертельно[689].

9 февраля 1651 г. Стадухин со своими людьми из Анадырского зимовья отправился к юго-западу от Анадыря на поиски новых земель. В начале апреля его «войско» вышло на р. Аклан (Оклан), где имело столкновения с местными коряками, в результате было потеряно 6 чел. (трое убиты и трое скончались от ран; по данным Б. П. Полевого – 7 убитых, а трое умерли позже от голода). Не имея сил покорить акланских коряков, стадухинцы спустились к устью Пенжины, где построили два коча и морем достигли устья р. Гижиги. Здесь казаки осенью 1651 г. поставили зимовье и перезимовали. На Гижиге стадухинцы пытались овладеть одним из корякских селений, но были отбиты. После этого коряки стали совершать нападения на казаков, которых осталось всего 25 чел. (из них двое впоследствие были убиты). С гижигинских коряков, как и с акланских, Стадухин собрать ясак не смог. Как он сообщал в своей челобитной 1659/60 г., «а мне… с товарыщи своими, невеликими людьми, твоего, государева, ясаку взять было с них не мочно». Правда, позднее, он стал уверять, что на Пенжине и Гижиге возможна «прибыль немалая в ясачном сборе»[690].

1652 год

Якутский воевода направил на Колыму И. И. Реброва. В наказе ему говорилось: «и ему, Ивашке, высылать к тем иноземцом, к чюхчам, и их призывать под государеву царскую высокую руку, и, уговоря, взять у них в аманаты добрых лутчих людей, сколько человек пригоже»[691].

Летом 1652 г. И. Ребров отправился из устья Лены на поиски земли, лежащей против устьев Яны и Колымы. Экспедиция погибла[692].

На помощь С. Епишеву на Охотское побережье отправлен пятидесятник Борис Оноховский[693].

В 1651 г. на ясачных анаулов дважды нападал «анаульский же мужик» Мекерко, который многих побил до смерти, в том числе Когюню и всех его родичей. Услышав об этом, анаульский аманат Колупай и его родственник Лок 7 декабря били челом Дежневу, чтобы служилые и промышленные люди побили Мекерко. В ответ на это в начале 1652 г. Дежнев и Мотора выступили в поход. Попытка «усовестить» Мекерко не удалась: он «учинился не послушен». Бой с ним закончился для казаков неудачно: погиб Мотора, три человека были ранены. Сам Мекерко со своими воинами прорвался и бежал, в плен удалось захватить только женщин и детей[694].

Студухин, перезимовав на Гижиге, в начале лета 1652 г. отправился со своим отрядом «водяным путем» далее на запад вдоль Охотского побережья. 10 сентября отряд прибыл на р. Тауй, где поставил острог. Позднее, в своей отписке от 1 марта 1658 г., Стадухин сообщил: «А с той реки Зиги (Гижиги. – А. З.) шли морем лето целое, а как мы пришли на Дирянду реку, с сю сторону (т. е. со стороны Охотского острога. – А. З.) называют Тавуем, а на ту реку пришли 161 [1652] году сентября в 10 день, а на той реке острожек поставлен»[695]. На Тауе стадухинцы провели 4 года (или 5?), имея стычки с ламутами, собирая с них ясак и промышляя соболя[696]. Один из участников похода, казак А. М. Аршин позднее, в 1657/58 [166-м] г., сообщал в своей челобитной: «И в прошлом же во 159-м году зимным путем с Анандыря реки перешли на Пенжень реку и на той, государь, Пенжене реке делали суды, и во 159-м ж году пошли водяным путем, и пришли на Тогуй реку. И на той Тогуе реке служили тебе, государю, и взяли трех аманатов. И на той поимки, я, холоп твой, изранен в трех местех, и под тех аманатов на тебя, государя, ясак збирали, и жили на той реке 5 лет до 165-го году, и живучи на той реке на Тогуе, ходили в походы по всякой год. И со 165-го году с той с Тогуя реки перешли водяным путем по морю на Охоту реку з государевою соболиною казною и с аманаты»[697].

В литературе встречаются и другие версии похода Стадухина из Анадырского зимовья на Охотское побережье, основанные на невнимательном прочтении источников или их вольной интерпретации. Согласно одной из них, стадухинцы вышли на Тауй уже в 1651 г.[698], согласно другой – 10 сентября 1652 г. они прибыли не на Тауй, а на р. Яма, где поставили острог и перезимовали, и только в 1653 г. перебрались на Тауй[699]. Есть также совершенно неубедительное предположение, выдвинутое еще в середине XIX в. А. С. Сгибневым, согласно которому Стадухин в 1656 г. с Колымы прибыл на р. Камчатку, откуда на кочах, обогнув Камчатский полуостров, вышел к некой реке «Алдоме» на Охотском побережье[700]. А. В. Ефимов, «развивая» эту версию, пытался доказать, что Стадухин отправился из Анадырска морем, причем в 1656 г., и, обогнув Камчатку, в том же году вышел к р. Тауй[701]. Но эта «гипотеза» не получила поддержки исследователей, за исключением А. И. Алексеева[702].

1653 год

В марте – апреле Дежнев ходил на чуванцев, живших в верховьях Анадыря, но «они люди оленные сами ушли и жен и детей увезли». Казакам удалось захватить только несколько подростков. Вскоре чуванцы неожиданно напали на русских, убили служилого Ивана Пуляева, четырех промышленников, многих поранили и отбили своих детей[703].

Несколько сот чукчей подступило к Нижнеколымскому зимовью и долгое время держало казаков в осаде[704].

Промышленный человек Юрий Селиверстов ходил походом на алазейских чукчей. Поводом послужило то, что «те иноземцы неясашные люди чухчи на усть Алазеи реки побили торговых и промышленных людей много»[705].

1654 год

В апреле Дежнев снова ходил в поход на чуванцев. На этот раз с боя взяли двух аманатов[706].

В апреле на Анадырь с Колымы прибыла партия под начальством Ю. Селиверстова. Не заходя в Анадырское зимовье, Селиверстов сразу же напал на ясачных ходынцев – родичей Чекчоя, которых ограбил, многих поранил и часть побил до смерти[707].

Летом к отрядам Дежнева и Селиверстова, промышлявших моржовую кость на корге где-то в Анадырском лимане (вероятно, на Земле Гека[708]) приходили жившие неподалеку коряки. Опасясь внезапного нападения, русские решили прогнать коряков. Как сообщал Дежнев, пошли на «коряцких людей, что оне от той корги жывут недалеко и на корху под нас тайно убойства для приходят и зверя морскова моржа промышляют для корму. И мы, яз, Семейка, с товарыщи, на них ходили и дошли их 14 юрт в крепком острошке, и бог нам помог, тех людей разгромили всех и жен их и детей иных поимали. А сами оне ушли, и жен и детей лутчие мужыки увели, потому что люди многие… а мы были люди невеликие, всех нас было двенадцать человек»[709]. В. Г. Богораз и В. В. Леонтьев считали, что это были кереки, обитавшие на Земле Гека, которые пытались выгнать русских, ставших их соперниками в добыче моржей и моржовой кости[710].

Осенью на юкагиров-ходынцев (родичей Чекчоя), живших на р. Омолон, напали пенжинские коряки. В своей челобитной Дежневу ходынцы сообщили: «в 163-м году осенью, пришед с камени от Пянжины реки, многие немирные коряцкие люди их побили и погромили и жен и детей их поимали и оленей отогнали». Эту информацию подтвердил и Чекчой: «в нынешнем де во 163 году, осенью, приходили де из за Камени от Пянжина реки многие немирные коряцкие люди, и наших де родников многих побили, да и нас де погромили, жен и детей наших поимали и оленей де отогнали, и всегда де нам от тех людей всякая обида и убойство и грабеж». Ходынцы попросили Дежнева послать на коряков служилых людей[711].

В конце 1654 – начале 1655 г. в ответ на просьбу ходынцев Дежнев ходил походом на пенжинских коряков и имел с ними столкновение[712].

В 1654/55 г. Ю. Селиверстов послал из Анадырского зимовья к морю для промысла моржовой кости 15 чел., «и их божиим посещеньем на море и з двемя аманаты занесло, без вести погибли»[713].

В 1654 г. ясачный сборщик Нижнеиндигирского зимовья сын боярский Кирилл Ванюков, обвинив местных юкагиров, возглавляемых Уяндой, в измене, послал на них отряд служилых и промышленных людей во главе с Иваном Овчинниковым. Юкагиры были разгромлены, Уянда повешен, три человека убиты, женщины и дети обращены в ясырь, имущество юкагиров разграблено[714].

В Ульинское зимовье на Охотском побережье из Якутска прибыл отряд сына боярского Андрея Булыгина. Он принял от прежнего приказчика Б. Оноховского денежную казну, оружие, провиант, боеприпасы и 7 аманатов. С устья Ульи Булыгин и Оноховский с 34 служилыми морем отправились к сожженному Охотскому Косому острожку. Около устья р. Урак их застиг шторм, суда потерпели крушение, утонула вся «государева казна», «и сами едва не погибли». При высадке мореплавателей на берег на них напали ламуты. Казаки отбивались несколько дней, но все же разбили противника, «и аманата взяли, и под того аманата вновь государева ясака взяли на 163-й год». После этого отряд дошел 25 июня 1654 г. до Косого острожка и восстановил его[715]. (По мнению ряда исследователей, Охотский острог был восстановлен Булыгиным в 1653 г.[716]). Укрепившись, казаки приступили к сбору ясака с окрестных ламутов. Они ходили вверх по р. Охоте «на государевых изменников», «и с ними, иноземцы, у них, служилых людей, бой было многое время». В отместку в августе 1654 г. ламуты напали на «станы» казаков, «скопясь сот с пять и больше» во главе с Комкой Бояшинцем, но были отбиты[717].

1655 год

В январе А. Булыгин и Б. Оноховский из Охотского острога ходили «на государеву службу служилыми людьми зимним путем на нартах на новые сторонние реки на неясачных людей на Улбей и на Нию, где бы государю прибыль учинить». Имели столкновение с тунгусами, в бою с которыми был тяжело ранен казак Афанасий Курбатов[718].

В марте Дежнев и Селиверстов ходили на ходынского мужика Меягина[719].

В сентябре казаки Булыгина ходили вверх по Охоте объясачивать тунгусов-ламутов. «И на том бою неясачных многих людей побили»[720].

В ноябре казаки из Охотского острога вновь совершили поход, на этот раз против «немирных» ламутов Бояшинского рода. Ламуты были разгромлены, выдали ясак и аманатов[721].

Казаки с помощью юкагирского князца Тимкуя захватили в плен вождя алазейских чукчей князца Миту и посадили его в Нижнеколымское зимовье[722].

1656 год

Сородичи князца Миты взяли в блокаду Нижнеколымское зимовье: «чюхчи своими родами неотступно приезжали к ясачному зимовью». Угроза нападения вынудила русских пойти на компромисс: обменять Миту на «чюхочьих робят». Отпущенный на свободу Мита тут же напал на шедших с ясаком в Нижнеколымское зимовье юкагиров, «луцчево ясашного мужика Ерма с сыном да с племянником побили… а государевых 50 соболей взяли и увезли в свою землю на Чухочью реку»[723]. Нижнеколымские казаки совершили ответный поход на чукчей, но он оказался безрезультатным[724].

Индигирские (хромовские) юкагиры Пели, Когондина, Нейгичамы «с товарыщи» «побили» служилых и промышленных людей 13 чел.[725].

Поход служилых людей против янских юкагиров. Последние были разгромлены[726].

1657 год

Летом 1657 г. Стадухин с остатками своего отряда явился в Охотск, привезя с собой ламутских аманатов и собранный ясак. В 1659 г. после 12-летнего путешествия он вернулся в Якутск[727]. Поход с Анадыря к Охотскому побережью и вдоль него был очень тяжелым, сопровождался стычками с иноземцами и большими людскими потерями. Участники похода казаки М. Кальин, М. Клубуков, А. Яковлев, И. Дмитриев и Я. Мануйлов сообщали в своей челобитной 1658 г., что в поход подымались «своими заводишки», «и раны от ыноземцов и увечье принимали, ран по 5-ти и по шти, и по 10-ти на человеке… И многих, государь, побито нас, холопей твоих, на дорогах и на переходах, и на морском разбое, и на аманатцкой имке, и з голоду померло 37 человек, а всех, государь, нас было с ним, Михаилом, 50 человек, а ныне, государь, осталось 14 человек»[728]. Однако значение похода было велико. Стадухин открыл реки Пенжину и Гижигу, острова Пенжинского залива, побывал на подступах к Камчатке, составил чертеж своего пути по Якутии, Чукотке и Охотскому побережью. Его поход связал пути, проложенные на крайнем Северо-Востоке Азии, – в бассейнах рек Колымы, Анюя и Анадыря с путями на Охотское море[729]. Стадухин первым принес в Якутск известие о новых неясачных иноземцах – коряках («Река безлесная, – писал он про Пенжину, – а людей по ней живет много, род словут коряки»[730]). В 1663 г. Стадухин доставил в Тобольск и Москву известия о р. Камчатке, которая впервые появилась на «чертеже» тобольского воеводы П. Годунова (1668 г.)[731].

С Колымы на Пенжину ходил енисейский казак Федор Алексеевич Чюкичев. На Пенжине его казаки штурмом взяли два корякских острожка: «…взял я, Федка, у коряк два острожка, Антуев острожек да Чепчюгин, а драки было под острожки двои сутки, а людей у нас ранили многих на приступе, и с острожков их выбили всех на реку, и на реке на съемной драке Антуя убили, не ведаючи, а Чипчюга ушел во многих людех»[732]. После этого Чюкичев двинулся на р. Гижигу и в ее верховьях основал Чендонское зимовье (Чендон – юкагирское название Гижиги), откуда совершил два похода к устью Пенжины[733], и, возможно, переходил «через камень» (хребет) к Берингову морю[734]. (По версии Б. О. Долгих, эти события происходили в 1658 г.[735]). Вернувшись из похода, землепроходцы сообщили следующее: «а по тем де рекам живут многие неясачные коряки и с них емлют аманаты – отцов и братьев и детей, и они тех аманатов отступаютца, ясаку под них не платят»[736].

В августе 1657 г. служилый Василий Бурлак, его покрученники, промышленные и служилые люди (Василий Козьмин, Алексей Бусорманов с «товарыщи») совместно с индигирскими (хромовскими) юкагирами «тайным обычаем» напали на омолоевских юкагиров, ограбили их, убив двух человек. «Жен и детей юкагирских ясачных людей побрали с собой и з дувану их по себе разделили», отогнали оленей[737].

1658 год

Омолоевские служилые люди при помощи омолоевских юкагиров погромили янских юкагиров[738]. В этом же году они напали на Хромовское ясачное зимовье. Согласно челобитной приказчика зимовья А. Бусорманова, омолоевские служилые хотели разбить зимовье и отнять аманатов[739].

Предположительно, Ф. Чюкичев с Гижиги послал на юг отряд енисейского казака Ивана Ивановича Камчатого, который в 1658–1660 гг. проник на Камчатку (до р. Лесной и Карагинского залива). Здесь он получил сведения о главной реке полуострова, которая якобы по его прозвищу и была названа Камчаткой. Вскоре туда ходил и сам Чюкичев во главе 12 чел. С Гижиги через Пенжину он достиг р. Камчатки, где и провел зиму 1660/61 г.[740].

С Колымы на Пенжину отправлен отряд красноярского казака Проньки Федорова (Травина) и торгового человека Алексея Яковлева (Усольца) (всего 20 чел.): «для твоего государева ясашного збору и для ради прииску и приводу вновь, чтоб подвести под твою государеву высокую руку немирных и неясашных иноземцев юкагиры и коряков». Отряд действовал в районе р. Пенжины в 1659–1661 гг. Подробности неизвестны[741].

1659 год

Нападение тунгусов на отряд Стадухина, шедший из Охотска в Якутск. Погибло 8 казаков, остальные отбились[742].

«Лутчий чукоцкий князец Мита» напал на служилых людей Нижнеколымского острога, бывших на рыбной ловле[743].

Весной 1659 г. к Нижнеколымскому зимовью приходили чукчи «человек з двести и больши за щитами и приступали к зимовью накрепко» (вероятно, все тот же Мита)[744].

В ответ на нападение чукчей приказчик Нижнеколымского зимовья И. Ерастов совершил против них поход с 19 служилыми и 150 юкагирами, «с огненным и лучным боем». Результат неизвестен[745].

Середина XVII в.

Согласно опросу служилых людей, проведенному в Якутской воеводской канцелярии в 1710 г., выяснилось, что «в прошлых годах» с Колымы для проведывания «непроходимова носу» ходил торговый человек Тарас Стадухин с отрядом в 90 чел. Их попытка пройти с Колымы морем на восток не удалась. Тогда они «перешли через нос на другую его сторону, и сделав кочи, подле моря ходили до Пенжинского устья, и немирных людей громили». Назад на Колыму вернулось всего 9 чел., остальные погибли в боях[746]. Из полученных канцелярией сведений совершенно непонятно, когда был совершен этот поход и каков был его маршрут. М. И. Белов отнес его к 1667–1668 гг.[747], а по мнению Б. П. Полевого, речь в данном сообщении шла о плавании Дежнева[748]. Не исключено, что допрошенные служилые люди могли «запамятовать» имя Михаила Стадухина, назвав его Тарасом. В таком случае в их показаниях говорилось о походах М. Стадухина к Шелагскому мысу, на р. Анадырь и Охотское море.

1660 год

В июне–сентябре 1660 г. состоялся поход приказчика Анадырского острога Курбата Афанасьевича Иванова на судах вниз по Анадырю и далее на Чукотский нос для «прииску неясачных иноземцев» и поиску моржовых лежбищ. Где-то к северу от устья Анадыря отряд встретил «иноземцев чукчей» на 9 кожаных лодках (байдарах), вмещавших по 20–30 чел. Чукчи обстреляли казаков из луков и метали в них камни из пращей[749]. При попытке казаков высадиться на берег чукчи дали им бой: «и билися с нами с полудни до вечера, щиты дощаные пробивали и котлы». Казаки были отбиты. На следующий день казаки вновь стали высаживаться на берег. На этот раз, несмотря на чукотские стрелы и камни, им удалось закрепиться на берегу и открыть ружейный огонь, принудив чукчей бежать[750]. Продвигаясь далее вдоль побережья, отряд Иванова через несколько дней дошел до сравнительно большого селения («юрты многие»), где «мужики скопились многие и поставили с нами бой. И мы выскали на берег и с юрт мужиков збили, и тут взяли оленья корму мяса пудов 100 и больше»[751]. По предположению М. И. Белова, отряд Иванова дошел до «Большой губы» (залива Креста) и далее до бухты Провидения, где и имел упомянутый второй бой с чукчами[752]. На обратном пути русские суда попали в сильный штром. К началу октября вернулись в Анадырский лиман, затем в Анадырский острог[753].

Поход охотских казаков на р. Тауй. Было убито «неясачных тунгусов человек пятьдесят»[754].

1661 год

Юкагиры-ходынцы на р. Блудной (приток Омолона) полностью уничтожили отряд Ф. А. Чюкичева, возвращавшийся с Пенжины и Гижиги на Колыму (погиб и И. И. Камчатой)[755]. В этом же году на р. Блудную и Чендон (Гижигу) был отправлен служилый человек Иван Михайлов Хворый с заданием: «принять ему у служилого человека у Федьки Чюкичева острожек и в острожке аманатов»[756].

По сведениям Б. П. Полевого, летом 1661 г. К. А. Иванов с казаками и промышленными людьми отправился на коргу в Анадырский лиман в район Земли Гека. Во время промысла моржовой кости русские трижды повергались нападению: «коряцкие люди… собрався большими людьми, пришли войною к кочу». 3 сентября русские сами отправились в поход на коряков, но вынуждены были отступить, убедившись в их численном превосходстве. 5 сентября Иванов отплыл с корги, пересек Анадырский залив с юга на север, до устья «Нутряной губы». Оттуда поплыли до Анадыря, но в пути встал лед и кочи «замерзли». Пришлось высаживаться на берег и идти до Анадырского острога пешком[757].

По версии Б. П. Полевого, десятник Иван Меркурьевич Бакшеев (Рубец) совершил морское плавание с Лены на Анадырь[758] (в другой работе Полевой называет дату 1662 г.)[759].

1662 год

По версии Б. П. Полевого, И. М. Бакшеев из Анадыря морем дошел до р. Камчатки. Проведя в верховьях этой реки зиму 1662/63 г., вернулся в Анадырский острог. В верховьях р. Камчатки погромил иноземцев и собрал с них ясак[760].

«Неясачные люди чюхчи Ковымское Нижнее ясачное зимовье обсадили и ясачных юкагирей и служилых людей на рыбных ловлях учали побивать»[761].

По данным синодика Охотской церкви, в 1662 г. на р. Ине, Юдоме и Охоте в стычках с ламутами погибло 52 чел.[762].

1663 год

Восстание омолоевских и хромовских юкагиров, которые захватили Нижнеянское зимовье, перебили гарнизон (в том числе приказчика А. Бусорманова) и увели аманатов. Однако в 1664 г. они принесли «повинную» в Индигирском остроге[763].

Тунгусы перебили отряд служилого Мухоплева в числе 50 чел.[764].

Осенью 1663 г. неясачные коряки сожгли оставленные И. Бакшеевым в 10 верстах от Анадырского острога два коча, а также «под острогом» убили трех русских людей[765].

1664 год

В декабре 1664 г. анадырский приказчик И. Бакшеев организовал поход «в коряки»[766]. Его обстоятельства и результаты неизвестны.

1665 год

Восстание ламутов по всему Охотскому побережью. Князец Киларского рода Зелемей организовал нападение на отряд охотских казаков, возвращавшихся с ясачного сбора (50 чел.) и перебил их (В. И. Огородников начало восстания отнес к 1666 г.)[767].

Не позднее 21 июля 1665 г. колымский приказчик сын боярский В. Катаев сообщил в Якутск, что «проведал новых неясачных ламуцких людей и посылал на тех неясачных ламуцких людей в поход служилых и промышленых людей Ивашка Ермолина с товарыщи, и тех ламуцких людей нашли вверх Ковыми реки. И Божиею милостию и твоим, великого государя, счастием оне, служилые люди Ивашко Ермолин с товарыщи, нашед тех ламуцких людей, и аманатов у них взяли за боем дву человек имяны Ниркания да Ниричю. И теперь, великий государь, под тех аманатов тебе, великому государю, взято ясаку вновь на 171-й год 11 соболей, на 172-й год 22 соболя, а на нынешней на 173-й год (1664/65) 36 соболей»[768]. Участник похода И. Ермолин с верховьев Омолона вышел на Пенжину и через Парень на Гижигу, где зимой 1665/66 г. собирал ясак с коряков[769].

1666 год

В январе 1666 г. на смену И. М. Хворому на Блудную и Гижигу назначен пятидесятник Василий Бурлак с предписанием «поставить на Блудной реке ясачное зимовье и укрепить накрепко». Смена произошла в 1667/68 г.[770].

Восстание индигирских юкагиров и ламутов.

В апреле 1666 г. зашиверские ламуты Дельянского рода совместно с юкагирами («Чанжа с родом своим») напали на Зашиверский острог. Атака была отбита, но нападавшие убили двух (или шестерых) промышленников и ранили несколько казаков. В сентябре того же года ламуты и юкагиры вновь пытались овладеть острогом, но безуспешно. После этого они на Янском хребте полностью уничтожили отряд М. Стадухина, шедший из Якутска на Индигирку. Затем ламуты напали на своих союзников юкагиров и перебили их[771].

Весной 1666 г. Зелемей во главе нескольких ламутских родов осадил Охотский острог, но был отбит[772] (по данным И. С. Гурвича, нападение произошло в 1667 г.[773], Н. Н. Степанова – в 1668 г.[774]).

1667 год

В феврале 1667 г. последовало новое нападение ламутов на Зашиверский острог: «приступили ночью к острожку, и учали острожные стены и ясачное зимовье и острожные ворота рубить топорами, а иные люди приставили лестницы к стенам через амбары». В схватке русским удалось убить трех ламутских «лучших людей» и нападение было отбито[775].

Летом того же года приказчик Зашиверского острога направил против ламутов отряд во главе с казаком Михаилом Лобановым (4 служилых и 50 юкагиров). Ламуты были погромлены и выдали аманатов[776].

1669 год

Янские (хромовские и омолоевские) юкагиры, по сведениям И. С. Гурвича, вновь захватили Нижнеянское зимовье, перебив гарнизон[777]. Но, возможно, Гурвич ошибся, «раздвоив» одно восстание (1663 г.) на два. Однако, какое-то брожение среди янских юкагиров в том году все же было. По сведениям Б. О. Долгих, они уничтожили отряд ясачных сборщиков[778].

Из Охотского острога на р. Тауй и Олу был послан отряд Константина Дмитриева для «проведования» коряков. Это «проведование» закончилось трагически – весь отряд был уничтожен коряками[779].

В 1669 г. на Пенжину «для приводу под царскую высокую руку новых землиц и для прииску жемчюгу и узорочного каменю» был отправлен И. Ермолин с 50 служилыми и промышленными людьми. Но осенью того же года в низовьях Колымы сопровождавшие отряд Ермолина «новокрещен толмач Офонька Чюхча, да с ним ковымский юкагир того Нижнего ясачного зимовья Керето, да Черноус, да Наган… да Туюк с племянниками и с родниками и со всеми улусными мужиками великому государю изменили, служилых людей побили и великого государя оружейную и всякую казну, и хлебные запасы, и всякие борошни отбили, и наказную память и письменные крепости взяли…». Остатки отряда вышли все же в корякскую землю, но там все погибли от голода или от рук коряков летом 1670 г.[780].

1670 год

По данным синодика Охотской церкви, в этом году побито тунгусами и ламутами 66 русских[781].

1671 год

Колымский приказчик пятидесятник П. Аксентьев донес в Якутск о нападении чукчей на ясачных юкагиров. Чукчи убили двух юкагиров и забрали ясак, полагавшейся к сдаче в Нижнеколымское зимовье. Во главе чукчей стоял «толмач Афонька чюхча»[782].

1672 год

Летом 1672 г. приказным на Анадырь послан служилый человек Третьяк Алексеев. Во время перехода через Анюйский хребет на его отряд напали колымские и ходынские юкагиры. В бою с ними Т. Алексеев погиб[783].

1675 год

В 1674/75 г. изменили майские тунгусы, побив 17 служилых людей – «Ивашка Карася с товарыщи». Одновременно служилых людей побили сидевшие в Майском зимовье аманаты-тунгусы[784].

В 1675 г. группа удских тунгусов напала на отряд якутских казаков, пришедших на р. Удь для сбора ясака, и перебила их[785].

Якутский воевода А. Барнешлев сообщал в 1675 г. в Сибирский приказ: «И ныне в том зимовье (Анадырском – А. З.) служилые люди от иноземцов сидят в осаде»[786]. Данные слова вряд ли следует понимать буквально в том смысле, что иноземцы осадили Анадырский острог. Речь, видимо, идет о том, что окрестные юкагиры вышли из повиновения, в результате чего анадырский гарнизон вынужден был жить «с великим бережением», и русские «без опаски» не могли покидать острог.

1675–1676 годы

На Колыме произошли столкновения между юкагирскими родами и нападение чукчей на колымских юкагиров. Сын боярский П. Андреев в 1676 г. сообщал с Колымы якутскому воеводе: «В нынешнем 184 [1675/76] году… Нижнево ясашного зимовья ясашные прежние юкагиры с иными каменными юкагиры задрались. И чюхчи многие люди приходили на Ковыму реку и кормы и лабазы юкагирей грабят, а оборонить их некем»[787]. Сами юкагиры жаловались русским властям: «немирные и неясачные иноземцы чукчи побили наших лучших людей и улусных и жен и детей в полон взяли и оленешек отгоняли…»[788].

1677 год

На служилых людей (60 чел.) во главе с пятидесятником Панфиловым, шедших из Якутска в Охотск, в ноябре 1677 г. на р. Урак (Юдомском волоке?) напали ясачные оленные тунгусы Годниканского рода во главе с Некрунком и «иные многие роды тунгусы же» (Уяганского рода). Они перебили русских, захватив государеву казну, товары, провиант, казачьи пожитки, пушку и ружья[789].

1678 год

7 января 1678 г. более 1000 оленных и пеших охотских тунгусов и ламутов «в куяках и шишаках, и в наручах с щитами» (в том числе Некрунко) пришли под Охотский острог, захватили дворы, расположенные вне острога, и оттуда стали обстреливать острог. Последний оказался в осаде. Казаки во главе с приказчиком Петром Ярыжкиным сделали вылазку и отбили нападавших от острога[790].

Причиной нападения на Охотский острог послужило жестокое отношение к тунгусам и ламутам приказчиков Юрия Крыжановского и Петра Ярыжкина и ряда служилых людей. «Он, Юрья, преж того был у них в Охоцком городке приказным человеком, и имал с них насильством и приметом своим соболи добрые и лисицы черные, и жен их и дочерей к себе на постелю у них, ясачных тунгусов, для блудного воровства имал». Якутские власти провели следствие, по итогам которого приказчики и служилые, виновные в злоупотреблениях, были биты кнутом и сосланы в Даурские остроги, их имущество конфисковано[791].

По данным синодика Охотской церкви, в 1678 г. тунгусский старшина Ванга совершил нападение на Ураке на русских отряд. Погибло 87 русских[792].

Чукчи подкочевывали к Нижнеколымскому зимовью и «караулили русских людей и ясачных»[793].

Омолонские юкагиры, приписанные к Среднеколымскому зимовью, заплатив ясак, по пути домой «у служилых людей рыбные кормы озорничеством своим пограбили весь без остатку, и служилые люди мало голоду не померли». В Нижнеколымском зимовье служилые люди вынуждены были жить взаперти «от чюхоч и ясашных юкагирей», которые не дают им «рыбного корму добыть и по дрова сходить»[794].

Нападение колымских юкагиров на индигирских ламутов. Последние жаловались: «Убили у нас… на соболином промыслу на Колыме реке ковымские ясачные юкагиры и неясачные… родников наших до смерти, и жен и детей их они взяли себе в полон… олени и всякой живот пограбили»[795].

В 1678–1680 гг. в низовьях Колымы, на Анюе и Омолоне происходили столкновения нижнеколымских юкагиров с чукчами, юкагирами-ходынцами и чуванцами. Как жаловались сами нижнеколымские юкагиры в 1680 г.: «В прошлом 187 и в нынешнем во 188 годех с нижную сторону стеснили нас, холопей твоих, чухчи и не дают нам рыбных кормов и оленей промышлять… нам, холопем твоим, чуванци и ходынцы неясашные ясаку промышлять не дают и наших ясашных юкагирей побивают»[796].

1679 год

Чукчи опять обступили Нижнеколымский острог. В 1679 г. нижнеколымский приказчик десятник Семен Сорокоумов писал якутскому воеводе: «А в Нижном ясашном зимовье и по сие число служилые люди живут взаперти от неясашных людей от чухоч»[797].

Охотский приказчик Ф. Щербаков весной 1679 г. отправил в поход на восставших ламутов 30 казаков во главе с К. Берсеневым. Ламуты вступили в бой, но, потеряв несколько человек убитыми и пленными, отступили. Однако и Берсенев не решился преследовать врага и вернулся в Охотск[798].

29 августа 1679 г. коряки на Пенжине убили промышленного человека П. Дмитриева, взяли в плен его сына Григория[799].

Ясачные юкагиры с Пенжины, узнав о смерти своих аманатов, «отошли на иные дальние реки»[800].

1680 год

Отряд под командованием сына якутского воеводы Данилы Фомича Бибикова возвращался из Охотска в Якутск. По дороге отряд «погромил и побил» попавшихся под руку ламутов («а у иных носы резал»). Но на Юдомском волоке в марте 1680 г. отряд был уничтожен ламутами (годниканами и уяганами во главе с Некрунком), из 43 служилых погибли 39 чел., в том числе Д. Бибиков. Ламуты захватили соболиную казну, куяки, ружья[801]. По данным синодика Охотской церкви, в этом столкновении погибли 62 служилых человека[802].

21 апреля 1680 г. произошло вооруженное столкновение на р. Чевле во время сбора ясака мужду отрядом служилых и промышленных людей во главе с пятидесятником Д. Михайловым (всего 28 чел.) и ламутами Боярского, Мокогирского и Амкагирского родов (около 300 воинов). Причиной столкновения стал отказ ламутов заплатить ясак. По итогам выигранного боя русские взяли трех аманатов, а также «женок и девок», которых разделили между собой. Однако ламуты не угомонились и вновь осадили отряд Михайлова, которому пришлось пробиваться в Удский острог[803].

2 мая 1680 г. коряки напали на отряд ясачного сборщика М. Ворыпаева, сидевшего в Пенжинском зимовье, убив одного казака. В ответной погоне казаки «положили» двух коряков[804].

В августе 1680 г. отряд М. Ворыпаева ходил на р. Аклан для «призыва» коряков в ясачный платеж. «Призыв» закончился столкновением, в результате которого коряков побили и взяли в плен 50 чел.[805] В ответ на это 30 августа коряки осадили Пенжинское зимовье, но приступ был отбит[806].

1681 год

Зимой-весной 1681 г. охотский приказчик сын боярский Леонтий Трифонов с отрядом из 93 русских и 70 ясачных совершил поход на «изменников»-ламутов, которых воглавляли Конашанка и Некрунко. Поскольку те на ласковые уговоры не поддались, их «смиряли ратным боем». Отбили у них ясачную казну, захваченную у Д. Бибикова, взяли несколько аманатов и пленных. Пленных отправили в Якутск. Однако якутский воевода вернул их назад с предписанием отдать сородичам, если те согласятся платить ясак[807]. После этого разгрома восстание пошло на убыль, и «изменники» стали возвращаться в ясачный платеж.

Весной 1681 г. на Анюе большая группа ходынцев во главе с Канивой внезапно напала на отряд сотника Ивана Курбатова, шедшего в Анадырск. Ходынцы сразу убили 16 служилых и толмача – «казачью жену Офоньки Шестакова», а уцелевших 12 чел. четыре недели держали в осаде, перебив всех ездовых собак. Русских выручили ясачные чуванцы. Чуванского рода «лучшей» юкагир Мотора «тех юкагирей от острожку отбил»[808].

17 апреля 1681 г. более 200 юкагиров «обсадили в осад» Анадырской острог, в котором находилось всего 12 служилых во главе с сотником И. Курбатовым. Юкагиры, укрываясь за деревянными щитами, приступали к острогу «не по одно время» и пытались его «травою огнем сожечь». Гарнизон был спасен приходом на выручку верных ясачных людей[809].

1683 год

Нижнеколымские юкагиры Косой и Кабачка «с родниками» побили приказчика, служилых и торговых людей. В 1684 г. они в искуплении вины участовали в походе на ходынцев[810].

Анадырский приказчик Елисей Осипов, выполняя наказ якутского воеводы, снарядил экспедицию к устью р. Анадырь и далее в море под командой казака Антипа Сидорова для поиска месторождений серебряных, медных, оловянных и даже золотых руд. Никаких месторождений экспедиция не обнаружила[811].

В 1683 г. Иван Голыгин ходил из Анадырского острога «проведывать» коряков, обитавших в северной части Камчатского полуострова[812].

1684 год

Тунгусы шести родов жаловались в Охотск, что коряки «с жилищ с наших с рек с Олы и с Армани нас согнали и на Тауй к нам они, коряки, войною на многие времена приходят»[813].

В январе (или мае) 1684 г. нижнеколымский приказчик Иван Осипович Голыгин с казаками и нижнеколымскими юкагирами отправился вверх Анюя на «изменников» ходынцев – Канива с родниками. Канива уговоров не послушался и начал драться. Казаки погромили 7 юрт, убили 16 чел. из 50, взяли трех аманатов (в том числе Каниву)[814].

Индигирские тунгусы и юкагиры отказались платить ясак и все лето простояли под Зашиверским острогом[815].

1685 год

Чукчи вновь подступали к Нижнеколымскому острогу и убили 4 служилых и 18 «староплатежных колымских юкагир»[816].

Охотские служилые люди и тунгусы, по просьбе последних, ходили в поход на коряков на р. Олу, Яму и Иреть. Коряков (до 300 чел.) нашли за р. Олой в острожке и побили их[817].

Тунгусы-лалагиры убили шедших из Тонторского зимовья в Якутск 18 служилых людей[818].

1686 год

В январе 1686 г. учурские тунгусы (лалагиры) напали на Тонторское (Учурское) зимовье, захватили его, выручили 7 аманатов и убили 4 служилых и 15 промышленных людей[819].

Гарнизон Удского острога сидел в осаде от тунгусов[820].

В 1686–1688 гг. Иван Васильевич (Осипович?) Голыгин совершил поход с 13 казаками и промышленниками в сопровождении юкагиров из Анадырска в «коряцкую землю» на р. Пенжину. С Пенжины Голыгин с тремя казаками вышел на Камчатку до р. Караги и о. Карагинского. Из-за малочисленности своего отряда объясачить коряков не смог[821].

В 1686–1688 гг. неясачные коряки побили на соболиных промыслах «уяганских и долганских и тауйских родов многих тонгус», так что даже ясак взять было не с кого. Об этом в августе 1688 г. рассказал в Якутской приказной избе бывший приказчик Охотского острога Л. Трифонов. Он же сообщил, что часть тунгусов, объединившись с изменником Некрунком, отказывается платить ясак[822].

1687 год

Чукчи пытались захватить Нижнеколымское зимовье. Убили двух служилых[823].

Поход подьячего Ивана Анкидинова из Анадырска к восточным чукчам. Позднее в своей челобитной он сообщил: «В 195 году мая 27 послан был я, холоп ваш, из Анадырского острожку при приказчике пятидесятнике Василии Пермяке на вашу великого государя службу вниз по Анадырю реке к неясашным иноземцам в Чюхоцкую землю к чюхчам призывать их под ваши великого государя царские высокие руки в вечное холопство с ясачным платежом и я, холоп ваш, тех чюхоч под ваши великие высокие руки разговорил и к шерти привел». В ясак была взята моржовая кость с «лутчево их князька Копейчка (?) да с брата ево… и с родников», по одной кости с человека. Одновременно, но независимо от Анкидинова, ясак собирал казак Василий Борисов. В ясачных книгах Анадырского острога за 1687–1688 г. оказалась запись: «Чюхочья роду морских каменных чюхоч, что взято великих государей с трех чюхоч вместо соболей и лисиц костью рыбью моржового зуба привоза подьячего Ивана Анкидинова, да казака Васьки Борисова нынешним 196 году. Князец Копенко да брат ево Тасира с родниками их десять человек, ясаку с них взято вновь десять костей рыбьего моржового зуба, шесть костей весом пуд да четыре кости весом подпуда. Князец чюхочей Чюхоча, да он же Елмо, ясаку на нем взято вновь две кости весом девятнадцать гривенок. Тинтега, да он же Могол чюхча, ясаку на нем взято вновь кость рыбей моржовый зуб весом шесть гривенок»[824].

1688 год

Весной 1688 г. анадырский приказчик Василий Федорович Кузнецов послал «из Анадырского зимовья казаков Ивана Анкудинова (Анкидинова?) да Сидора Иванова да промышленного человека Фомка Кирилова к чюхчам для ясашного костяного збору моржового зубу». Итог похода неизвестен[825].

Летом 1688 г. анадырский приказчик В. Ф. Кузнецов спустился по Анадырю «к морю на коргу на трех кочах». С ним было 52 казака и промышленника. С корги Кузнецов, взяв с собой 12 казаков и 18 промышленников, на двух кочах отправился в «коряцкую сторону». По версии Б. П. Полевого, они доплыли до Камчатки. На обратном пути близ залива Креста кочи попали в шторм и потерпели крушение. Высадившийся на берег экипаж (все 30 чел.) 6 декабря 1688 г. был истреблен чукчами, а бывшие с ними женщины и дети захвачены в плен[826]. При этом совершенно непонятно, откуда последние взялись на кораблях Кузнецова. Можно предположить, что это был «ясырь», захваченный у коряков.

Поход из Охотска на р. Тауй казака Фрола Кондратьева, который привел в ясак некоторых иноземцев. «Во 197 году послан из Охоцкого острошку казак Фролко Кондратьев с товарыщи на Тоуй реку для обереженья тоуйских тунгусов от неясачных коряк»[827].

1689 год

Григорий Томской из Анадырского острога ходил на «морских коряков», обитавших, видимо, южнее Анадырского залива[828].

В 1689 г. ясачные сборщики, посланные приказчиком А. И. Цыпандиным «по Анандырю реке к морю к чюхчам для ясашного костяного збору», не возвратились в Анадырский острог: «ясачные чюхчи тех ясачных зборщиков убили»[829].

На поиски В. Ф. Кузнецова в «коряцкую землю» из Анадырска по приказу А. Цыпандина отправился отряд Ивана Котельника. Получив информацию, что Кузнецов якобы ушел к чукчам, Котельник двинулся к ним же. Чукчи встретили русских враждебно и «учинили бой», в ходе которого впервые применили огнестрельное оружие, захваченное у Кузнецова. Цыпандин сообщал: «ис пищалей по казакам, и по торговым, и по промышленным людям стреляли, которые взяли у Василия Кузнецова, и впредь хвалятца, что Анадырской острожек и ясачное зимовье взяти и казаков и всяческих чинов людей побить, а сказывают про их похвальбу и про воровское их убийство полонянки, которые полоняники были у тех воров, чюхоч, в полону и прибежали в Анадырский острожек и в ясачное зимовье»[830].

Зимой 1688–1689 гг. тунгусы Долганского рода Хайла и Таушкан с родниками пошли в корякскую землю на соболиный промысел. Коряки напали на них и выгнали, убив 6 чел.[831] В то же самое время коряки выгнали со своей территории тунгуса Натега с «родниками», которые пытались также промышлять соболей[832].

В феврале 1689 г. тунгусы «Угжеровскова», «Ингнаскова», «Игирскова», «Ювчинскова», «Обдарскова» и «Угирскова» родов жаловались охотскому приказчику, что в «нынешнем 197 году» сидели «на Тоуе и на Яне и на Оле в своих острошках в осаде от неприятельских и от немирных людей, от коряк, а промышлять де нас не выпустят соболей и лисиц»[833].

1690 год

Сын боярский Максим Мухоплев, выйдя из устья Лены на восток, посетил самый западный из Ляховских островов – Столбовой[834].

По мнению Б. П. Полевого, в 1690 г. был организован новый русский поход к чукчам из Анадырска. Удалось захватить в плен чукчу Тыгагина. За последнего безуспешно пытались взять ясак. Сам Тыгагин 20 апреля 1691 г. сообщил приказчику А. Пущину: «как ево взяли в аманаты в прошлом во 198 году, и он де на корге с коча с ними, чюхчами, перекликался и призывал их под себя в Анадырский острожек великих государев с ясачным платежом и они де, чюхочьи мужики, родники ево, сказали: не будут под него в Анадырском острожке великих государей с ясачным платежом, будто ево земля взяла и не столько у них чюхоч морем емлют»[835].

1691 год

Приказчик Анадырского острога сын боярский Григорий (Семен?) Чернышевский направил в устье Анадыря на поиски чукчей, уничтоживших в 1688 г. отряд В. Ф. Кузнецова, служилых и промышленных людей. По одним данным, поход оказался безрезультатным, так как чукчей не нашли[836], по другим – отряд подвергся нападению последних[837].

Поход из Анадырска в корякскую землю казаков Ивана Голыгина и Луки Морозко. В составе их отряда было несколько юкагиров. В Анадырск вернулись 16 апреля 1692 г. О взимании ясака с коряков не известно[838]. По данным Б. П. Полевого, этого похода не было, так как Морозко в июне 1691 г. еще находился в Якутске, а в сентябре того же года – в Зашиверском остроге, а в Анадырск прибыл только 16 марта 1692 г.[839].

В 1691–1692 гг. случилась эпидемия оспы в окрестностях Охотска. В 1692 г. якутский воевода И. М. Гагарин сообщил в Сибирский приказ: «на Ламе в Охотцком острожке многие ясачные иноземцы в прошлых в 199-м и 200-м годах… моровым поветрием померли воспою»[840].

В 1691 г. тунгусы убили приказчика Охотского острога Григория Пущина, обвинив его в том, что он пытался заразить их оспой с помощью «сулемы». На самом деле Пущин, наоборот, с помощью этой сулемы пытался лечить тунгусов[841]. По другим данным, Пущин был убит ламутами в 1692 г. по дороге с Индигирки в Якутск, у него захватили ясачную казну[842].

В 1691/92 тунгусы убили нового приказчика Охотского острога Ивана Томилова с сопровождавшими его служилыми людьми[843].

В июне 1691 г. «с камени ис коряк» в Верхнеколымский острог вернулся отряд служилых людей во главе с десятником Дмитрием Потаповым. Он собрал небольшой ясак с каких-то охотских коряков. Колымский приказчик пятидесятник Максим Мухоплев вновь послал их «в коряки»: «И впредь для тово ясачново збору ево Митьку Потапова с казаками пять человек послал… в корятцкую землю, чтоб иных неясашных коряк призвать под царски высокие руки в вечное холопство». В обоих случаях Потапов ходил на р. Вилигу и Тубана[844].

1692 год

Поход Григория Чернышевского к устью Анадыря «на немирный чюкоч к морю», «которые в прошлом 197 году побили пятидесятника Василия Кузнецова». Разбили 16 чукотских юрт. В походе участвовал В. В. Атласов[845]. (Не исключено, что этот поход и отмеченный выше поход 1691 г. – одно и то же событие, которое из-за отсутствия точной датировки в источниках принимается историками за два похода).

Поход из Охотска к колымским вершинам казака Мартына Жегарева с 70 казаками[846].

Плавание морем из Охотска до р. Ямы в корякскую землю отряда Ивана Антипина (Соловья), которому удалось объясачить 60 ямских коряков и поставить на Яме зимовье[847].

Зашиверские ламуты убили на Янском хребте сына боярского Петра Крыжановского с братьями и пятью служилыми людьми[848].

«В коряцкую землю для разговоров и призыву» в подданство ходил казак Иван Анкудинов. Он благополучно вернулся и принес «10 лисиц красных, и те лисицы взял с коряк в ясак»[849].

1693 год

Анадырский приказчик Михаил Зиновьевич Многогрешный (Черкашенин) совершил поход из Анадырска до устья р. Пенжины[850].

Вероятно, в том же году из Анадырска в корякскую землю отправился отряд Луки Семеновича Старицына, известного более как Морозко. Сохранился пересказ в грамоте Сибирского приказа от 9 января 1711 г. челобитной участника похода Ивана Енисейского. Согласно ей, отряд Морозко вышел из Анадырска в бытность там приказчиком М. Многогрешного. Последний был приказчиком с 1693 по 1696 г. Из похода сам Енисейский вернулся через три года, но до того момента как приказчиком в Анадырске стал В. Атласов, т. е. в 1695 или в начале 1696 г. Соответственно получается, что в поход отряд Морозко отправился в 1693 г. В его отряде было 14 чел. Согласно челобитной Енисейского, казаки вышли в северные районы Камчатки, проведали там немирных коряков и «билися с ними, не щадя голов своих, и разбили 7 острогов», «из-за того бою» взяли трех аманатов, «да лисицу чернобурую и пластину соболью, да… ясак собрали два сорока соболей», «а иных коряк в наш великого государя ясак объясачили». Кроме того, Енисейский, отправленный Морозко к немирным оленным корякам, призвал миром в ясачный платеж князца Иктеня с родниками и взял с них ясак[851]. М. И. Белов, проанализировав ряд документов, пришел к выводу, что сам Морозко, отправившись в поход в 1693 г., вернулся из него в 1694 гг. (в походе участвовал и И. Голыгин)[852]. На Камчатке Морозко дошел до р. Морошечной[853]. Обратим внимание на тот факт, что в исследовательской литературе поход Морозко 1693–1694 гг. очень часто датируют 1696 г., объединяя в один два разных похода: 1693–1694 и 1696 г.

В 1693–1694 гг. из Анадырска к пенжинским корякам по р. Пенжине и далее к югу по Пенжинскому побережью Камчатки ходил отряд казака Сидора Бычана. Его попытка привести в подданство живших там оленных коряков лишь частично увенчалась успехом. Только немногие из них заплатили ясак, а остальные, видя малочисленность русского отряда, оказали сопротивление и наотрез отказали в ясаке[854].

1694/95 год

Столкновения казаков Удского острога с тунгусами Билярского рода[855].

1696 год

Л. Морозко в конце 1695 или в начале 1696 г. отправился во второй поход на Камчатку (среди участников этого похода называют также И. Голыгина и И. Енисейского). Приказчик Анадырского острога М. Многогрешний дал Морозко задание объясачить коряков на р. Апуке[856]. Численность отряда определяется в литературе по-разному: 16 казаков; 11 казаков, 7 промышленных людей и 40 чуванских и ходынских юкагиров; 13 русских и 40 иноземцов.

Из Анадырска отряд вышел на Пенжину, затем двинулся далее на юг вдоль Пенжинского залива. Потом повернул на северо-восток, пересек хребет и вышел в район р. Апуки, где заложил зимовье, в котором оставил небольшую группу казаков, промышленников и несколько юкагиров во главе с Михаилом Ворыпаевым. С Апуки Морозко двинулся вновь на Пенжинский берег к р. Тигиль. По дороге, как сообщали в челобитной участники похода, взяли «с оленных опуцких коряк и с олюторов и с камчатцких первых людей пластину чернобурую лисию, да двадцать осемь соболей красных, да шесть лисиц сиводушных, да на погроме взяли с олюторов лисицу черную». Где-то на Пенжинском берегу (возможно, на р. Иче) отряд взял штурмом «камчатский острожек» (кому он принадлежал, непонятно: то ли корякам, то ли ительменам). Не дойдя одного дня пути до р. Камчатки, Морозко повернул назад. В Анадырский острог казаки привезли двух ясачных князцов «коряк Эвонту и Инону» и «неведомо какие письма», взятые у «камчадалов» (возможно, письма с разбившихся японских судов)[857].

Приказчик Анадырского острога М. Многогрешный обложил ясаком «Пенжины реки пеших коряк сто человек», но каких именно поселений, не сообщил[858].

С Колымы в корякскую землю пытался проникнуть отряд казака Андрея Прохорова, но был уничтожен какими-то «иноземцами»[859].

С Колымы в корякскую землю вновь отправился Д. Потапов, на этот раз уже будучи пятидесятником. Он побывал, вероятно, на р. Вилиге и Тубане, где собрал с коряков «ясачную лисичную казну». Назад он привез «Книги зборные ясачные коряцкие земли 205 и 206 [1696–1698] годов»[860].

1697 год

Поход анадырского приказчика пятидесятника Владимира Владимировича Атласова на Камчатку[861]. Дата начала похода точно неизвестна, но скорее всего из Анадырского острога отряд выступил во второй половине декабря 1696 г. С Атласовым отправилось 60 служилых и промышленных людей и 60 юкагиров. Позднее, где-то на Пенжинском побережье, к нему присоединились еще 4 чел. во главе с Л. Морозко. Часть казаков и промышленников экипировались в поход на средства Атласова, часть – на своем коште.

В январе 1697 г. отряд вышел на р. Пенжину. Здесь Атласов взял ясак с пеших коряков Акланского, Каменного и Усть-Пенжинского (Усть-Таловского) острожков «человек ста с три и больше». По его собственному заявлению, коряки не оказали никакого сопротивления: «А бою де у них с нами не было, потому что по государской участе учинились они, неясашные коряки, покорны». Собранный ясак Атласов сразу же отправил в Якутск с «Олешкою Пещерою с товарищи» (сколько человек, неизвестно). Правда, сами коряки заявили, что еще в прошлом 1696 г. заплатили ясак (М. Многогрешному) и послали на Атласова жалобу, в которой спрашивали, «каким обычаем и по какому указу» с них вторично был собран ясак. Коряки добавляли, что в «прежние годы» они «слыхали от своих родников и от служилых людей, что те де служилые люди ясачных людей не громят». Они также сообщили, что «он, Володимер, в Пенжинских острожках имал с холопей ваших ваш великих государей ясак с Акланского и Каменского и Усть-Таловского острожков и у острожек погромил родников наших, прибил всех, а жен и детей имал в полон неведомо каким обычаем и по какому указу». То есть, согласно корякским сведениям, Атласов собрал с них ясак не миром, а «с бою».

Эта жалоба попала в руки нового приказчика Анадырского острога Григория Постникова, который решил отозвать Атласова с Камчатки. С этой целью он 4 апреля 1697 г. отправился «за ним, Володимером, в погоню, чтоб он, Володимер, в таком дальнем расстоянии и своею дуростью не потерял служилых людей и иноземцев». Но нагнать Атласова не смог. Позже Постников с той же целью послал Осипа Миронова, но и ему не удалось найти Атласова.

С устья Пенжины атласовцы две недели шли по западному берегу Камчатки, затем повернули на восток и, перевалив Корякский хребет, в феврале 1697 г. вышли к поселениям коряков-алюторов. Алюторы миролюбиво встретили пришельцев. Как выяснили у них путем распросов, «русские люди у них преж ево, Володимирова, с товарищи нихто не бывали». Атласов «ласкою и приветом» призывал их в ясачный платеж. Но дать ясак, видимо, согласились далеко не все, а лишь «немногие люди», с которых «в ясак писали лисицы». Атласов сообщил в своей первой «сказке», что «бою де у них с нами никакова не было», добавив, однако, что «аманатов де своих они не держатца ж». Об этом «обычае» коряков не держаться аманатов Атласов вполне мог узнать от казаков, уже раньше бывавших в районе р. Олюторы.

На Олюторе Атласов разделил свой отряд на две части. 30 служилых и 30 юкагиров во главе с Морозко он отправил вдоль восточного берега Камчатки на юг «подле Люторское море для проведыванья той земли и островов, для призыву под царскую высокосамодержавную руку вновь неясачных людей с ясачным платежем». Сам же вернулся к Пенжинскому (западному) берегу Камчатки и пошел на юг. По дороге «наехали» на две юрты оленных коряков. Их попытались «ласково» призвать «под царскую руку». Но коряки заявили, что еще два года назад заплатили ясак Сидору Бычану и платить вновь отказались: «не покорились, ясака с себя не дали и учинили бой». «И он де, Володимер, поговоря с служилыми людьми, громил их и побил».

Далее отряд Атласова вышел на р. Палану (о действиях группы Морозко ничего неизвестно). Здесь оказалось много сильно укрепленных корякских острожков. На предложение русских заплатить ясак коряки ответили отказом. Видя многочисленность коряков, Атласов не решился действовать против них силой.

Известия о столкновениях атласовцев с коряками каким-то образом дошли до Анадырского острога. М. Многогрешный писал в Якутск: «а у камчатских и у люторских у оленных и пеших коряк великий скоп на него Володимера: ис своей де Корятцкой земли выпустить не хотят».

Здесь же на Палане «впали в измену» сопровождавшие русских юкагиры. По некоторым сведениям, к ним присоединились и местные коряки. В результате их внезапного нападения было убито 6 и ранено 15 казаков, в том числе и Атласов (по данным Б. П. Полевого, убито 5 казаков и три промышленных человека, ранено более 30 чел.). Казакам с трудом удалось отразить первый натиск и сесть в осаду. Посланному за помощью гонцу-юкагиру удалось добраться до Морозко и привести его к осажденным. «Те служилые люди к ним пришли и из осады их выручили». Коряки и часть юкагиров во главе с Омой бежали. Оставшиеся юкагиры принесли повинную («учали быть покорны»), но были сурово наказаны: «И он де, Володимер, на Кыгыле реке дал им страсть – бил батоги».

Юкагиров к восстанию привели трудности похода, сопровождавшиеся жестоким отношением к ним со стороны казаков и самого Атласова. Предводители юкагиров позднее сознались, что после уничтожения отряда Атласова намеревались перекрыть сухопутную дорогу с Колымы на Анадырь, напасть на Анадырский острог, объединившись с чукчами: «подзывали чюхоч Анадырский острог взять и служилых людей побить, а аманатов отбить. А буде де острогу взять не в мочь, они де огнем сожгут». В осуществлении этого замысла юкагиры во главе с князцом Омой 30 августа 1697 г. на горном перевале с Анадыря на Анюй перебили отряд таможенного целовальника Афанасия Балушкина, шедшего с ясачной казной из Анадырска в Якутск.

Перейдя с Палана на Тигиль, Атласов оттуда подался на р. Камчатку. К этому времени в его отряде вместе с группой Морозко насчитывалось 55 русских и 30 юкагиров. По дороге на р. Камчатку Атласов взял ясак с коряков самого большого тигильского острожка Кульваучь и с коряков Напанского острожка (на р. Кыгын, впадющей в Тигиль). С верховьев р. Тигиль отряд перешел на р. Еловку, левой приток Камчатки. В районе впадения Еловки в Камчатку Атласов обнаружил первые ительменские поселения – четыре острожка, возле которых насчитал около 400 юрт. По предположению Г. А. Леонтьевой, это были острожки Дачхон (на западном берегу Еловки), Горбунов (вблизи устья ручья Кыгыча), Коанным (неподалеку от устья Еловки), Пингаушч (на Камчатке).

Жители острожков обрадовались приходу незнакомцев и охотно дали ясак. Такое предупредительное поведение ительменов объясняется тем, что у них как раз в это время случилась междуусобица с соседями. Услышав от Атласова «государево милостивое слово», согласно которому взамен ясака новоиспеченным подданным обещалась защита, объясаченные ительмены обратились к Атласову с просьбой помочь им против ительменов с низовьев Камчатки, которые нападали на них и грабили. Атласов дал согласие, но перед походом поставил на земле «союзников» зимовье и послал разведку вниз Камчатки. Вернувшись, разведка донесла, что от Еловки до устья Камчатки насчитывается не менее 160 острожков.

После этого русско-юкагирский отряд совместно с еловскими ительменами на лодках (батах) двинулся вниз по р. Камчатке. По обе стороны реки были видны большие селения, юрт по 300–500. Достигнув острожка «врагов» (400 юрт), Атласов предложил им покориться и дать ясак. Но те, видя с пришельцами своих врагов, отказались подчиниться: «И они, камчадалы, великому государю не покорились и ясаку платить не стали». В результате они были разгромлены, а их жилища сожжены, «для того чтобы было им в страх и великому государю поклонились». Какая-то часть ительменов разбежалась.

На обратном пути русские, расчитывая на произведенный эффект от расправы с непокорными, пытались собрать ясак со встреченных острожков. Однако надежды не оправдались. Ительмены, хотя и не оказывали сопротивления, но и не давали ясак, прося отсрочки. «И они, камчадалы, ясаку ему не дали, и дать де им нечего, потому что они соболей не промышляли и русских людей не знали, и упрашивались в ясаке до иного году». 13 июля 1697 г. в устье р. Крестовки (Кануч), впадающей в Камчатку, казаки поставили крест с надписью: «205 году июля 13 дня поставил сей крест пятидесятник Володимер Атласов с товарыщи 55 человек».

Осень 1697 – зиму 1698 гг. Атласов провел в зимовье на Еловке.

1698 год

Весной 1698 г. Атласов двинулся вверх по р. Камчатке. Часть встреченных ительменских острожков заплатила ясак, других пришлось «убеждать» силой «огненного боя». Тем временем от юкагиров, оставленных с оленями в верховьях Тигиля, было получено известие, что оленные коряки угнали всех оленей. Атласов с частью отряда пошел в погоню. Коряков нагнали у Пенжинского моря. В результате жаркого боя оленей удалось отбить. «И бились день и ночь, и … их коряков человек ста с полторы убили, и олени отбили, и тем питались. А иные коряки разбежались по лесам».

После этого погрома пошли к р. Иче. Здесь пытались объясачить местных коряков и взять у них оленей. «И послыша их приход оленные коряки с жилищ своих убежали вдаль». За беглецами гнались 6 недель. По пути на реках «Нане», «Гиги», «Ники», «Сиунчю», «Харюзове» Атласов «призывал» ительменов и «ясак с них ласкою и приветом имал». На р. Большой (Кыкше) догнали оленных коряков. Переговоры не имели успеха. Коряки «учинились непослушны» и оказали сопротивление. «И они, иноземцы, стали с ними битца, и божьею милостью и государевым счастьем олени взяли и тем питались… а иные коряки от них убежали».

После второго погрома коряков атласовцы двинулись на юг и на р. Нингучи «наехали они курильских мужиков 6 острогов». Курилы «ясаку с себя не дали и учинили с ними бой». Один из курильских острожков был взят штурмом, а засевшие в нем курилы (50 чел.) перебиты, «а к иным острожкам не приступали, потому что у них никакова живота нет и в ясак взять нечего». На р. Нингучи без вести пропал казак Иван Голыгин, в честь которого река была названа русскими Голыгиной.

Из «курильской землицы» отрял вернулся на р. Ичу, где поставил зимовье и зазимовал. Отсюда Атласов послал на р. Камчатку Потапа Сюрюкова с 15 служилыми и 13 юкагирами. «И он, Потап, писал к нему, Володимеру: камчадалы де все живут в совете, а в ясаке упрашиваются до осени», т. е. ительмены по-прежнему просили дать отсрочку в уплате ясака.

1699 год

В марте 1699 г. с р. Ичи Атласов двинулся в обратный путь к Анадырску. С ним возвращались 17 служилых и 30 юкагиров. На Камчатке он оставил: П. Сюрюкова – в Верхнекамчатском зимовье (15 казаков и 13 юкагиров), Л. Морозко – на р. Еловке (около 20 промышленников).

Юкагиры, бывшие в отряде Атласова, во время возвращения на Анадырь вновь подняли «бунт» и напали на казаков. В столкновении были убиты один казак и один промышленник. Нападение отбили. Юкагиры-«изменники» во главе с чуванским юкагиром Омелей Тюляксиным бежали.

2 июля 1699 г. Атласов достиг Анадырского острога. С собой он привез «камчатского» сбора 330 соболей, 191 красную и 10 сиводущатых лисиц, 10 морских бобров, одну соболью парку, 7 бобровых лоскутов и 4 выдры, а также камчадальского «князца» (который умер по дороге в Москву на р. Каме) и взятого из ительменского плена японца, потерпевшего кораблекрушение. В феврале 1700 г. Атласов из Анадырска выехал в Якутск, а затем в Москву для подробного доклада о совершенном открытии новой «землицы».

За время похода отряд Атласова прошел и обследовал почти весь полуостров до р. Голыгиной, откуда видел «на море остров» (самый северный Курильский остров – Алаид). В течение похода русские помимо камчатских коряков познакомились с ранее неизвестными народами – ительменами и «курилами». В 1698–1699 гг. казаки Атласова поставили на Камчатке три зимовья: на р. Еловке, в верховьях р. Камчатки и на р. Иче.

Коряки перебили на р. Палане возвращавшийся с Камчатки в Анадырский острог отряд служилого П. Сюрюкова из 15 чел.[862] По другим сведениям, с Сюрюковым было только трое служилых[863], а отряд был разбит коряками на северной оконечности Пенжинской губы[864].

Коряки из острожка Кохча на р. Тигиль убили остановившегося у них Л. Морозко с его людьми[865].

Вероятно, осенью 1699 г. по просьбе ясачных анадырских коряков из Анадырска был предпринят поход против «немирных» чукчей, которые подошли близко к устью Анадыря и грозились отогнать у коряков оленей. С чукчей был взят ясак и аманаты[866].

XVIII век

1700 год

В 1700 г. с каких-то пенжинских неясачных коряков (князцов Цынпана и Аглупова) собрал ясак И. Енисейский (280 соболей)[867].

1702 год

В ответ на обращение в 1701 г. ясачных юкагиров Ходынского роду «Некраско с родниками» о защите их от чукотских набегов анадырский приказчик сын боярский Григорий Чернышевский отправил в апреле 1702 г. из Анадырска в поход на чукчей Алексея Чудинова во главе отряда из 24 служилых, анадырских жителей и промышленных, 110 ясачных юкагиров и коряков. Поход продолжался 8 недель с апреля по июнь 1702 г. Дойдя до Анадырского «моря» (Анадырского залива?), отряд разорил 13 юрт пеших чукчей, которые отказались дать ясак, «и на том приступе в тех юртах мужеска полу человек с 10 убили и жен их и детей в полон взяли, и многие полоненные у них сами давились и друг друга кололи до смерти». Спасшиеся из этих юрт чукчи известили остальные стойбища. Вскоре отряд имел бой с 300 чукчами, разбил их, побив человек с 200. На другой день (со слов казаков – участников похода Тимофея Даурцова, Федора Портного, Петра Мунгала)отряд был окружен 3 тыс. оленных и пеших чукчей. Произошла жаркая битва, длившаяся целый день. Отряд, хотя и дрался отчаянно и убил много чукчей, но понеся большие потери (по одним данным – 70 раненых, по другим – всего 10 раненых русских и юкагиров), вынужден был сесть в осаду. Просидев пять дней и видя, что чаша весов склоняется не в их пользу, русские вместе со своими союзниками бежали в Анадырск[868]. Вполне возможно, что казаки в своей сказке о походе сильно преувеличили численность чукотских воинов. Но вряд ли стоит сомневаться, что их было много. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что у чукчей была хорошо налажена связь между стойбищами, и они были в состоянии оперативно выставить достаточно большое количество воинов.

Прибытие на Камчатку отряда первого камчатского приказчика сына боярского Тимофея Кобелева. По дороге он имел столкновения с коряками. Сначала подошли к острожку князца Ачи, который убил Сюрюкова. С ним пытались было вступить в переговоры. «Для розговору в призыв к ясачному платежу» Кобелев отправил к Аче Ивана Енисейского. Но Ача «в ясачной платеж не пошел». Тогда русские пошли на него «боем» и «приступали к двум острогам и того князца с людьми его побили, а иных привели в ваш великого государя ясачной платеж»[869]. Часть коряков разбежалась, а острожки были разорены. Затем Кобелев напал на острожек Кохча, жители которого убили Л. Морозко[870].

Прибыв на р. Камчатку, Кобелев перенес Верхнекамчатское зимовье на р. Коли-Кыг, «разстоянием от зимовей Сюрюкова около полуверсты», и основал Нижнекамчатское зимовье. Пробыв на Камчатке до 1704 г., Кобелев, как писал С. П. Крашенинников, «брал с живущих на Камчатке реке, близ новопостроенного острога, на Бобровском и на Пенжинском морях иноземцов повольной ясак, сколько в котором острожке дадут»[871]. Однако сам Кобелев по возвращении в Якутск заявлял: «да подле Пенженского моря большая и многия реки, а какие де на тех реках народы неизвестен»[872]. Т. е. он не имел представления о населении западного берега Камчатки и, соответственно, не брал с них ясак. Кроме того, участник похода И. Енисейский в своей челобитной сообщал, что после прибытия на р. Камчатку, Кобелев разослал служилых для призыву неясачных «мужиков» в ясачной платеж, и тех, кто отказывался идти в ясак, принуждали силой: «и на тех людей с ним Тимофеем ходили они боем и розбили 7 острогов»[873].

Согласно составленной Кобелевым ясачной книге 1702–1704 гг., русские собирали ясак на р. Семячик и 11 других реках к югу от нее, в том числе на р. Налачевой и Аваче. Следуя топонимическим данным этой книги и сведениям, собранным Г. Ф. Миллером, Б. П. Полевой утверждал, что Кобелев осенью 1703 г. послал 22 казака во главе с Родионом Преснецовым из Верхнекамчатского острога к Бобровому морю (Кроноцкому заливу) для сбора ясака. Отряд вышел на р. Семячик, далее вдоль морского побережья до Авачинской губы и за ней – до острожка «курильских мужиков Икако Датекукакула» (вероятно, Икако да Текукалула). Отсюда через р. Авачу вышли в верховья р. Большой, дошли до западного побережья Камчатки и повернули на юг к Курильскому озеру, но дальше дорогу им преградили «воистые курилы и ительмены»[874].

1703 год

Отряд казаков из Анадырска под командой Андрея Кутьина построил 6 зимовий на р. Уке, впадающей в Карагинский залив на севере Камчатки, и начал собирать ясак с окрестных коряков[875]. Как писал С. П. Крашенинников, «Анадрей Кутьин с товарыщи из Анадырского острогу проведали про живущих на Уке реке, которая впала в Восточное море, иноземцов, и, пришед на оную реку близ устья впадающей в помянутую реку с левой стороны Кальны речки, построили шесть зимовей, и стали брать с оных иноземцов ясак»[876].

Шедший на Камчатку приказчик М. З. Многогрешный забрал с р. Уки Кутьина и часть его людей. Прибыв в Нижнекамчатское зимовье, Многогрешный отправил Кутьина с 40 чел. «вниз по Камчатке реке для завоевания неплатежных камчадалов». Отряд Кутьина в верстах 50-ти от устья р. Еловки был внезапно атакован ительменами, которые убили пять казаков. Нападение удалось отбить. Ительмены укрылись в своем острожке Тушашеры, «к которому казаки с неделю приступали, но взять не могли. И многие на тех приступах переранены, между ими и командир их Кутьин»[877].

1704 год

Т. Кобелев, возвращаясь с Камчатки, оставил на устье р. Еловки несколько человек «вольницы» (т. е. добровольцев) и «велел им зимовья построить и ясак збирать с шантальских иноземцов, которые в то время еще неплатежные были»[878].

Весной 1704 г. Многогрешный совершил поход из Верхнекамчатска по р. Камчатке и «всех немирных камчадалов в ясак привел, иных ласкою, а иных войною». Возвращаясь, перенес Нижнекамчатское зимовье с Еловки на пять верст ниже по р. Камчатке к «Ключам». Затем, в начале августа 1704 г., Многогрешный отправил 15 служилых на Большую реку и велел им поставить там острог и взять с местных ительменов аманатов. Был основан Большерецкий острог[879].

1705 год

Олюторские коряки разбили направлявшийся на Камчатку отряд из 10 казаков во главе с сыном боярским Федором Протопоповым (Верхотуровым). По сведениям Г. Ф. Миллера, отряд Протопопова весной 1705 г. отправился с устья р. Олюторы морем к р. Камчатке. Достигнув устья р. Тымлат, казаки решили атаковать корякский острожек, расположенный на острове Каменном. Но нападение было неудачным: отряд был уничтожен коряками, спаслись только три человека, уплыв на лодке на Камчатку; погиб и Протопопов[880] (С. П. Крашенинников датировал это событие 1704 г.[881]).

В этом же году алюторы во главе с Левкой Танхамревым (Танхагиревым, Тахтай Гиревым) разгромили отряд Василия Шелковникова, посланного приказчиком на Камчатку. По одним сведениям, из 12 казаков были убиты 7, по другим, из 15–10. Погиб и сам Шелковников. Оставшиеся в живых бежали в Акланский острожек к дружественным корякам, где отсиделись до прибытия В. Колесова. Причем им удалось захватить с собой боеприпасы и «подарочную» казну (см. ниже)[882].

Камчатский приказчик Василий Колесов послал в «Нос» на Курильскую Лопатку Семена Ломаева с 40 чел. для объясачивания «курильских мужиков». Выйдя на первый курильский острожек, расположенный на Курильском озере, русские предложили его обитателям заплатить ясак. Но те отказались. После этого, по словам самих казаков, им пришлось штурмовать острожек, и «тех немирных иноземцев курил побили человек со сто, а достальных привели под нашу великого государя высокую самодержавную руку в вечное холопство в ясачной платеж»[883]. Однако по сведениям С. П. Крашенинникова, события разворачивались не столь драматично. Казаки, увидев сильно укрепленный острожек, не решились идти на приступ, а взяли его в осаду, доведя защитников после четырех недель до голода: «У оных мужиков построен был на отпрядыше крепкой острожек, а в нем сидело их немалое число, под которых походчи 4 недели стояли и взять не могли, но как потом от голоду большая часть мужиков из острожка ушла, то остальные служивых в острожек пустили. В то время их человек с 20 в ясак приведено»[884].

На Камчатку сибирским митрополитом Филофеем отправлена первая духовная миссия в лице архимандрита Мартиниана, который завел там Успенскую пустынь[885].

1706 год

Михаил Наседкин, посланный В. Колесовым «для умирительства на немирных иноземцев», не смог дойти до мыса Лопатки. Но посланные им разведчики сообщили, что на мысу «за переливами, видна в море земля, а проведывать де той земли не на чем, судов морских и судовых припасов нет, и взять негде». Таким образом русскими были получены первые достоверные сведения о Курильских островах[886].

На возвращавшийся с Камчатки отряд В. Колесова летом 1706 г. дважды нападали коряки Косухина (Косухинского) острожка с устья р. Таловой (Таловки). Оба раза русским оказывали помощь коряки Акланского острожка. Прибыв в этот острожек, Колесов застал там 5 (или 15?) казаков из отряда Шелковникова. Их, а также бывшую с ними «пороховую» и «подарочную» казну Колесов отправил на Камчатку вместе с С. Ломаевым, выделив ему из своего отряда 21 чел. (по другим данным, 15 или 30 чел.)[887].

1707 год

Большерецкие ительмены внезапно напали на Большерецкий острог, перебили бывших там служилых людей, забрали ясачную казну, а сам острог сожгли[888]. Восстание, видимо, началось после получения ительменами известия о гибели Протопопова и Шелковникова: «А в непропуске из Анадырска надеялись на коряк и олюторов, будучи известны, что они двух прикащиков Протопопова и Шелковникова с командами на дороге побили»[889]. Ительмены рассчитывали, что коряки не пропустят больше русских через свою территорию. «Таким образом, к концу 1706 г. Камчатка осталась без официального правителя под наблюдением трех закащиков… Такая разобщенность власти, бесспорно умаляла значение ее в глазах камчадалов, которые воспользовавшись таким положением дела, не приминули воспользоваться случаем и решили избавиться от ига казаков. Возмущению камчадалов немало способствовала решимость северных коряков на убийство прикащиков Протопопова и Шелковникова. Надеясь, что олюторцы… не позволят казакам приходить на Камчатку, камчадалы решили истребить всех казаков»[890].

Одновременно против русских выступили и другие ительменские роды. На Аваче они убили ясачных сборщиков Афанасия Поповцова «с товарищи»[891], на Бобровом море – 5 ясачных сборщиков во главе с Иваном Поливановым[892]. Вышли из подчинения и отказались платить ясак ительмены с р. Ича и Облуковина (Аглукомина), которые, как сообщал позднее (в 1726 г.) И. Козыревский, «жили самовластно с прошлаго 707 году, и многих служилых людей побивали»[893].

В июле 1707 г. на Камчатку вторично, уже в качестве приказчика, прибыл В. Атласов с подкреплением[894]. Он принял решительные меры к подавлению ительменского восстания. Эта задача облегчалась тем, что часть ительменов (видимо, с р. Камчатки) не примкнула к восставшим, а, наоборот, оказала содействие русским.

В августе Атласов из Верхнекамчатска отправил на Бобровое море отряд из 70 казаков во главе с казаком Иваном (Исаком?) Таратиным. Отряд сопровождали примерно столько же ясачных ительменов. Дойдя до Авачинской губы, Таратин был атакован 800 «изменниками». По Крашенинникову, бой протекал таким образом: «Следующего дня Таратин пошел к Авачинской губе, где изменичьи лодки и байдары стояли. Изменники между тем скрывшись в лесу по обе стороны дороги, ожидали его прибытия, и пропустя несколько передних, на самую средину напали, и бились с служивыми так долго, пока большая их [ительменов. – А. З.] часть легла на месте, а прочие принуждены были спасаться бегством. Служивых притом убито 6 человек, да несколько ранено. Камчадалов взято в полон токмо три человека из лучших людей, из за которых собрано с оставших изменников ясаку не более как 10 соболей, 4 лисицы красных, да 19 бобров морских». По его же данным, авачинцы, видя собственное численное превосходство, были настолько уверены в победе, что намеревались не убивать русских, а взять их в плен. Для этого у каждого камчадала был ремень, которым думали связывать пленных. Но они просчитались. Таратин, разбив противника, с тремя аманатами и ясаком 27 ноября 1707 г. возвратился в Верхнекамчатский острог[895].

Наводит на размышление малая численность пленных и ясака. Можно предположить, что русские просто предпочитали не брать ительменов в плен, убивая их на месте. В свою очередь, и ительмены категорически отказывались покориться, предпочитая погибнуть или бежать.

В конце 1707 г. Атласов направил карательный отряд на р. Большую против князца Канача. Иноземцы заранее приготовились к нападению, покинули жилища и выбрали удобную позицию. В результате столкновения три казака были убиты, многие ранены, но аборигены все же не выдержали боя и отступили[896].

1708 год

Колымский приказчик десятник Иван Енисейский ходил походом на немирных чукчей, призывая их в ясачный платеж. Но «по призыву те чюкочи в наш великого государя ясачной платеж не пошли». Енисейский побил «ратным боем» 12 юрт, «чтоб от них ясачным людем обид и грабежу не было»[897]. Возможно, как считает И. С. Гурвич, это был поход против «носовых» чукчей[898].

Авачинские иноземцы побили под своими острогами многих служилых людей[899].

Вооруженные столкновения произошли между коряками и тунгусами в районе р. Тауй. Один раз коряки напали на тауйских ясачных пеших тунгусов и «побили» их[900]. В другой раз победа осталась за тунгусами. По этому поводу приказчик Тауйского зимовья С. Касимов писал в Якутск: «Приходили близ того Тайского зимовья на Арамил-реку неясачные оленные коряки с боем на наших тутошних ясачных тунгусов, оленных же и на пеших, и те ясачные тунгусы, усмотря их, неясачных коряк, учинили с ними бой, и на том бою взяли коряцкого мужика в полон и привели в Тауйское зимовье». Пленный коряк показал: «Шли они с боем на ясачных тунгусов и ламутов» 30 чел., а за ними «идут немирных и неясачных коряк многолюдство». Это были коряки с р. Покати (Покачи)[901].

В 1708 г. «Пенжинского де моря коряки Авон Косухин да Каменного острогу Авиткин, призвав к себе олюторских коряк, во многолюдстве», собирались «тайным обычаем» на р. Пенжине напасть на отряд сына боярского Петра Чирикова, двигавшийся на Камчатку, «и служилых людей побить обманом, а казну великого государя отбити». Однако «тот их злой совет не состоялся, потому что шел он Петр с великим бережением, опасно».

С Пенжины морем отряд Чирикова направился вдоль Камчатского побережья. Но начавшийся шторм отнес кочи на противоположный берег Пенжинской губы к р. Парень. Высадившись на берег, русские через какое-то время подверглись нападению оленных и пеших коряков. «Ясачные паренские иноземцы да лутчей коряка Щербак с родами своими», объединясь с «чондонскими и с ыными многими иноземцы», «учинили бой». Потеряв 8 человек убитыми и 20 ранеными (в том числе был ранен и Чириков), отряд отступил в корякский Акланский острожек. Акланские пешие коряки во главе с князцом Юлтой (Юртой) приняли русскую сторону и не «пристали» к «изменникам». С 8 сентября по 2 ноября Чириков сидел в осаде в Акланском острожке, пока не пришла помощь из Анадырска. Получив подкрепление, русские ретировались в Анадырск[902].

В ноябре 1708 г. ясачный сборщик казак Иван Федосеев, промышленный Василий Резанов и несколько «вожей» – ясачных коряков – прибыли в Чендонский острожек. Чендонские (гижигинские) коряки, встретив их «ласково» и «воздав им честь», ночью внезапно напали на них. Захваченные Федосеев и Резанов были зверски замучены: «свезав им руки и ноги, глаза выкалывали деревянными спицами и всячески ругаяся и муча их, потом кончали смертию». Заодно гижигинцы убили трех ясачных коряков. Однако нескольким ясачным удалось убежать[903].

В конце декабря (между Рождеством и Новым годом[xxiii]) 1708 г. П. Чириков и анадырский приказчик Е. Петров, объединив силы, отправились в поход на «изменников» – косухинских, каменских и гижигинских коряков. В походе участвовали анадырские юкагиры. «И будучи в том походе, Каменной и Косухина остроги за непокорства боем разорены», причем на приступе убито 50 коряков. Авон Косухин умер еще до приступа (в 1707 г.[904]), сыновья его бежали. Что стало с Авиткином, неизвестно. В Каменном (Каменском) острожке Петров получил от бежавших из Чендонского острожка ясачных коряков известие о гибели Федосеева и Резанова. Они же сообщили, что гижигинские коряки действовали «по наущению» оленного коряка Щербака.

Погромив пеших коряков, отряд двинулся к оленным корякам на р. Ерохон. Но те, будчи, вероятно, уже осведомлены о наступлении русских, укрылись в острожке пеших коряков на «высоком каменном столпе» (отпрядыше[xxiv]). Острожек имел сильные естественные укрепления: «входят они на тот столп по лестницам, а вниз наскор спущаются по ременьям». Поняв, что взять отпрядыш штурмом не удастся, Петров послал к осажденным оленного коряку Понтеля и «окланского лутчего коряку именем Юлту» (они, несомненно, были союзниками русских и, судя по их присутствию в отряде, участвовали вместе со своими родами в походе на «изменников»). Понтеля и Юлта передали им требование русских повиниться и вернуться в ясачной платеж. Передав таким образом ультиматум, Петров и Чириков отправились на р. Парень[905].

1709 год

С Парени отряд Петрова и Чирикова двинулся к Чендонскому острожку. Анадырский приказчик призывал изменников-чендонцев «многое время» «ласкою», но «разговорить» не смог. «Понадеялись они, чендонские коряки, на свое многолюдство и на крепость осадного острога, отказали нам безчинно». «И видя их злой нрав и непокорство», русские пошли на приступ. После того, как они овладели стенами, оборонявшиеся укрылись в «земляных юртах» (полуземлянках), намереваясь и дальше сопротивляться. Понимая, что захват каждой юрты может привести к большим потерям со стороны русских, Петров приказал сжечь их вместе с защитниками. Но, несмотря на начавшийся пожар, коряки отказывались капитулировать и даже убивали своих сородичей, которые пытались выскочить из горевших юрт. В результате, по оценке самого Петрова, сгорело около 300 коряков. Из русских на приступе погибли один казак и один посадский, многие были ранены.

Расправившись с чендонцами (гижигинцами), Петров послал 100 казаков и ясачных коряков на паренцев, которых возглавлял Щербак. Последний предусмотрительно укрылся в острожке, расположенном на отпрядыше близ р. Тубана (Тобона). На «ласку и привет» Щербак и большая часть его сородичей не поддались. Хотя 6 чел. все же вышли из острожка, сдались и принесли ясак. Последующий штурм острожка оказался безрезультатным. Убив около 40 защитников, русские и ясачные не смогли взять его.

По сведениям, дошедшим до охотского приказчика И. Мухоплева, отряд Петрова также взял штурмом немирный корякский острожек на р. Лыгылан (северное побережье Пенжинской губы), перебив его защитников – «Алгаула с родниками». На приступе коряки из пищалей убили 9 служилых. После этого русский отряд напал на острожек немирных оленных олюторских коряков Алалина. Взять острожек не смогли, потеряв при штурме четырех служилых и несколько ясачных юкагиров. Из похода назад, в Анадырск, Петров пошел в феврале 1709 г.[906]

Весной 1709 г. отряд Петрова и Чирикова вернулся в Анадырск, привезя с собой всего 8 красных лисиц, взятых в ясак с паренских коряков[907].

Разгром «изменнических» корякских острожков, конечно, продемонстрировал силу русских, однако, ожидаемого эффекта не дал. Уже к 1710 г. Косухин и Каменный острожки в устье р. Пенжины были восстановлены коряками и «паче укреплены», «и людей в них населилось много больши старого»[908].

19 апреля 1709 г. из Анадырска на Камчатку выступил отряд (55 казаков с двумя пушками) под командованием детей боярских Ивана Панютина и Петра Чирикова. По дороге, 20 июля, при переправе через р. Карагу (по Крашенинникову – на р. Панкаре) отряд подвергся нападению олюторских коряков. Алюторы убили 10 казаков (в том числе Панютина), многих ранили, захватили денежную казну (200 руб.) и частично боеприпасы (порох и свинец), а также оленей, кормовые запасы и личное имущество казаков. По свидетельству очевидцев, причиной разгрома стали плохой порох («тот порох на боях из гладких пищалей и из винтовок стрелять не годитца») и наличие в отряде большого числа нововерстанных якутских казаков, непривычных к военному делу, которые уже в начале нападения разбежались. Отбить первый натиск удалось благодаря старослужащим анадырским и камчатским казакам.

Оставшиеся в живых казаки под командой Чирикова укрылись в «тесном месте» на берегу Караги и наспех поставили укрепленный «табар». 22 (или 24) июля алюторы «во многолюдстве» атаковали табор, но на этот раз были не только отбиты, но и прогнаны «вспять», причем казакам удалось захватить у них 5 байдар. На этих байдарах морем добрались до устья р. Камчатки и до Верхнекамчатского острога, куда прибыли в октябре 1709 г.[909].

Осенью 1709 г. на р. Пенжине в 10 верстах ниже впадения в нее р. Черной на острове поставлен Пенжинский «лежачий острог». Согласно одним данным его строил анадырский приказчик Ефим Петров[910], согласно другим – посланный от него служилый Василий Атаманов с 40 чел.[911].

Из Зашиверского острога на Колыму отправилось судно во главе со служилым человеком Данилом Бусормановым. Оно проскочило мимо Колымского устья и вышло к устью р. Большой, где его команда была перебита чукчами-«шелагами». Погибли четыре казака (Данило Бусорманов, Иван Иванов Сильной, Михайло Плахин, Трифон Зырянов). Три спасшихся казака (Иван Зеркальников, Афонасий Троицкой и Кирило Жаравлев) поведали об этой трагедии в Анадырске приказчику Федору Котковскому[912]. В. Г. Богораз считал, что на судно напали не чукчи, а чаунцы (юкагиры). Настоящие чукчи в то время жили слишком далеко от устья Колымы[913]. Однако верить все же стоит казакам, которые вполне разбирались в этнической ситуации в регионе.

Согласно отписке анадырского приказчика Е. Петрова, в 1709 г. чукчи «во многолюдстве» шли «с боем» на Анадырский острог. Однако столкновения удалось избежать. Посланный еще ранее к чукчам для «призыву в ясачной платеж» новокрещенный юкагир Иван Терешкин сумел не только отговорить их от похода, но даже привел с собой в Анадырск «для веры» одного чукчу, с которого взяли в ясак красную лисицу. С Терешкиным же чукчи отпустили взятого в «давные годы» в плен казачьего сына[914]. Однако, прибыв в Якутск, Петров в своей сказке несколько иначе изложил ход событий. Оказывается, он послал к немирным чукчам для призыва и взятия аманатов отряд во главе со служилым Иваном Локосовым. Последнему удалось привести в Анадырский острог одного чукчу, который обещался платить ясак. Привели также казачьего сына Ивана Анкудинова, который «в давних годах» попал к чукчам в плен и прожил у них 12,5 лет[915].

В августе 1709 г. сыну боярскому Ивану Сорокоумову, назначенному приказчиком в Удский острог, было предписано «проведывать» остров на море против р. Удь (т. е. Шантарские острова). Но Сорокоумов не выполнил данное указание[916]. Распоряжение было повторено новому удскому приказчику сыну боярскому Василию Игнатьеву в 1710 г.[917].

Приказчик Охотского острога Иван Мухоплев совместно с тунгусами ходил в поход до р. Тубаны (в район современного Магадана) на немирных коряков, которые в прошлые годы побили ясачных пеших тунгусов. В марте 1709 г. он встал перед корякским острожком и запросил ясак и аманатов. Коряки отказали: «не допустя к острогу, учали стрелять, а иные из острогу кинулись с копьями», переранили многих служилых и ясачных тунгусов. Русские открыли огонь из пушки. Коряки отступили в острожек. Мухоплев вновь пытался «ласкою уговорить» коряков, но безуспешно. Они перекололи своих жен и детей и заявили, «что де мы живы в руки не дадимся». «И будчи в осаде, из юрт испереранили многих служилых людей и иноземцов». Русские сожгли острог и юрты вместе с их защитниками. О числе жертв среди коряков Мухоплев в своей отписке ничего не сообщил[918].

В 1709 г. изменил староплатежный ямской коряк Вачючко со своими «родниками» (10 чел.), которые убили двух ясачных сборщиков[919].

1710 год

В мае 1710 г. охотский приказчик И. Поротов предпринял поход из Тауйского острога на ямских коряков, на которых в прошлом году ходил И. Мухоплев. Несколько коряков, захваченных в плен, дали ясак. Но большая часть коряков укрылась на острове напротив р. Ямы. Посланным к ним казакам удалось уговорить их вернуться. Переговоры закончились миром. Коряки выдали пять аманатов, хотя ясак обещали внести только осенью[920].

В 1710 г. казачьему десятнику Василию Савостьянову, посланному приказчиком на Камчатку, наказывалось «проведать» путь через Ламское (Охотское) море к Тауйскому и Охотскому острогам, а также исследовать землю за «перелевами» (Курильские острова), учинив ей чертеж и приведя в подданство ее население (наказ якутского воеводы от 9 сентября 1710 г.)[921].

В 1710 г. по царскому указу якутский сын боярский Иван Львов был послан обследовать острова, лежащие от устья Колымы до Камчатки (в то время высказывалось предположение, что от устья Колымы до Камчатки, огибая Чукотский полуостров, лежит какой-то большой остров)[922].

Камчатский приказчик П. Чириков послал в поход на Пенжинское море на р. Колпакову (Конпакову) против «изменников» пятидесятника Ивана Харитонова с 40 чел. Выйдя в начале января 1710 г. из Верхнекамчатского острога, Харитонов двинулся к Конпаковскому острожку. Недельная осада острожка закончилась безрезультатно. Потеряв на приступе одного человека и много раненных, Харитонов возвратился в Верхнекамчатск[923].

В начале апреле 1710 г. Чириков вновь послал отряд (50 чел.) на конпаковских «изменников», но уже во главе с Андреем Кутьиным. На этот раз русские взяли Конпаковский острожек, перекололи главных «изменников», с остальных взяли ясак[924]. Правда, позднее, в 1726 г., современник этих событий, казак И. Козыревский утверждал, что на реках Иче, Облуковина, Крутогорова, Колпакова «оных иноземцов, изменников и убойцов, в прошлом 710 году умирить не могли воинскими походами»[925].

Сам Чириков летом 1710 г. приводил в покорность ительменов на Бобровом море, вновь наложив на них ясак[926]. «В том же походе усмирил он изменников от Жупановой до самой Островной реки, и привел в ясашной платеж по прежнему»[927], «неясачных иноземцов под твою высокосамодержавную царскую руку ласкою и приветом призывали, а непокорных неприятельских иноземцов ратным боем смиряли»[928]. В Калагирской губе казаки «боем» отбили у «неприятельских иноземцов» четырех японцев, спасшихся от кораблекрушения[929].

С р. Островной Чириков отправился в Верхнекамчатск, а на р. Большую послал 40 казаков во главе с И. Харитоновым «усмирять изменников староплатежных ясачных иноземцов, и вновь неясачных иноземцов под твою царскую высокосамодержавную руку призывать». Но Харитонову опять не повезло, его отряд был разбит. Причем описание этих событий дается в двух версиях. Согласно одной, изложенной в челобитной камчатских казаков и повторенной затем С. П. Крашенинниковым, отряд Харитонова внезапно днем, «на ходу» (на марше), был атакован иноземцами с р. Большой и с других рек, которые «скопився в многолюдстве». Внезапность нападения дала ительменам некоторое преимущество и они сразу убили 8 казаков и многих (в том числе Харитонова) «испереранили». Однако казаки, вероятно, достаточно быстро оправились и «боем отбились», укрывшись в ближайшем пустующем ительменском острожке. Целый месяц они просидели там в осаде, но не дождавшись помощи из Верхнекамчатска, с трудом спаслись бегством[930].

Другая версия, зафиксированная опять-таки Крашенинниковым (несомненно, со слов казаков), представляет ход событий иначе. Харитонов, придя на р. Большую, осадил там какой-то острожек. Через некоторое время иноземцы сдались и впустили русских, обещая заплатить ясак. Отряд расположился в острожке. После этого к Харитонову стали приезжать тойоны из «нижних острожков» и уговаривать его поехать вниз реки, поскольку туда якобы им всем будет удобнее свозить ясак. Часть казаков категорически возражала против этого, подозревая со стороны ительменов обман. Однако пятидесятник не послушал их и отправился на батах вниз по реке. Далее случилось следующее: «Бывшие на батах в каюрах иноземцы завезли их в протоку очень быструю и тесную и, выскоча из батов, стали служивых побивать, а на берегах той протоки были другие иноземцы, которые там под скрытом сидели и дожидались их, которые в то же время из луков по них стреляли и убили из них 12 человек, сверх того многих переранили, а остальные едва отбиться могли и оттуда ночным временем побежали на Камчатку, а в дороге у них от голоду человека с три умерло»[931].

В январе 1710 г. к Нижнеколымскому зимовью подъезжали «воровские чюкчи с обманом»[932].

В этом же году, согласно показаниям, данным 5 апреля 1711 г. оленным коряком Белоглазом в Анадырске, «приходили чукчи на пенжинских коряков з боем и оленей отогнали»[933].

1711 год

Из Анадырского острога 13 января 1711 г. приказчиком Федором Котковским были посланы вниз по Анадырю для сбора ясака с речных чукчей «с Нокона с родниками, с 5 человек, которые платили в казну великого государя ясак в Анандырском остроге в прошлом 710 году» якутский служилый Петр Ильин Попов, анадырский промышленный Егор Васильевич Толдин и новокрещеный юкагир Иван Васильевич Терешкин с юкагирами. После взятия ясака с речных чукчей им было велено идти в «Нос» (на Чукотский полуостров) «для призыва немирных чукоч» в ясачный платеж и взятия с них аманатов, а также сбора информации: «на чем у тех чюкоч меж собою по их вере в подлинном договоре верная твердость, и по каким они местам живут, по каменям, или подле моря, оленные или пешие, и чем они кормятся и значатся ли из того Носу какие в море острова…, есть ли какие на тех островах люди и звери, и какое они у себя имеют богатство». Заодно они должны были составить чертеж «Чюкоцкой земле». В путешествии посланцы находились с января по сентябрь 1711 г. Чукчи, встреченные ими на р. Анадыре (Нокон с «родниками»), заплатили ясак по красной лисице с человека, а Ноконов брат Копичила обещался заплатить и даже поехал в Анадырск. Носовые чукчи, однако, отказались от уплаты ясака, заявив: «и прежде сего руские люди у них, чюкоч, кочами морем бывали, и в то де время они, чюкчи, им, руским людем, никакова ясаку не платили, и ныне де платить не будем, и детей своих в аманаты не дадим»[934].

Казачий бунт на Камчатке. Убийство казаками в январе – марте 1711 г. приказчиков В. Атласова, П. Чирикова, О. Липина. По итогам «розыска» казнены два казака, обвиненные в убийстве приказчиков, остальные «заводчики» биты кнутом и оштрафованы[935].

В марте 1711 г. «бунтовщики»-казаки в количестве 70–75 чел. во главе с выборными атаманом Данилой Яковлевичем Анциферовым и есаулом Иваном Петровичем Козыревским отправились на Большую реку «для построения вновь там острога и для приведения по прежнему в ясашный платеж большерецких изменников». 23 апреля на р. Большой они «розбили» иноземческий острожек Кушуги, который отказался идти в ясачный платеж. При штурме погибли три казака. Взяли в аманаты самого Кушугу и под него ясак. Ниже прежнего русского ясачного зимовья, вероятно, на месте разбитого Кушугина острожка, между впадающими в р. Большую речками Быстрою и Гольцовкой, построили свой «острог земленой, в нем ясачное зимовье, а круг ясачного зимовья острог стаялой бревенчатой поставили». После этого призвали миром в ясачный платеж 8 «изменников» – «Карымчу Товача с товарыщи». Позднее успех этого предприятия приписывал себе И. Козыревский: «И на показанной Большой реке острог и ясачное зимовье из-за бою со служилыми людьми поставил, и с бою аманатов взял, и в вечной ясачной платеж привел»[936].

20 мая новопостроенный острог был окружен большерецкими иноземцами пяти острожков во главе с Каначем, который призвал «к себе с иных многих посторонних рек иноземцев». По его призыву приплыло «сверху и снизу Большой реки великое множество батов, а в них было Пенжинского моря, авачинских и курильских иноземцов, числом около трех тысяч». Это было первое крупное совместное выступление ительменов, которые выставили объединенное ополчение. Надеясь на свое явное численное превосходство, «изменники», «ходя около острогу, всячески служивых устрашали, грозя не стрелами, но шапками их побить». На следующий день, 21 мая, ительмены пошли на приступ, но были отбиты. После этого, отслужа молебен (с казаками был архимандрит Мартиниан), половина казаков пошла на вылазку. Поддержанные оружейным огнем из острога и сами сделав один залп, смельчаки бросились врукопашную («бились на копьях»). Не ожидавшие контратаки ительмены пришли в замешательство и бросились бежать, «кому куда способнее было». «А понеже, – как писал Крашенинников, – они приплыли к острогу на батах, то бросаясь в оные, иные перетонули, а иные побиты; и сия их погибель столь была велика, что реки запрудились трупами». О большом количестве погибших ительменов сообщали и сами казаки. Но при этом вряд ли будет ошибкой считать, что большая часть погибших «изменников» утонула в реке в суматохе бегства. Именно поэтому много трупов оказалось в воде, а не на берегу. Погиб и сам «пущий вор и заводчик» бунта Канач. В этой связи стоит обратить внимание на одно очень интересное наблюдение Г. В. Стеллера: «Если в прежние времена кто-либо случайно попадал в воду, то ительмены считали большим грехом, если этому человеку удавалось как-нибудь спастись. Они того мнения, что раз подобному человеку уже было предназначено утонуть, то он поступил неправильно, не утонув. Такого человека с тех пор никто уже не впускал в свое жилище, никто больше с ним не разговаривал, ему не подавали решительно никакой пищи, не отдавали ему женщин в жены. Такого человека ительмены считали на самом деле уже умершим…»[937]. При таком отношении к воде, неудивительно, что среди ительменов оказалось много утопленников. Правда, тот же Стеллер сообщал, что казаки самым жестоким образом расправились с пленными: «Взятые тогда в плен туземцы были безжалостно забиты насмерть ремнями и дубинами; некоторых туземцев раздели догола, без различия возраста, вымазали все тело вонючею рыбою и бросили их живыми на растерзание голодным псам»[938]. Потери же со стороны русских составили всего три человека убитыми, да несколько казаков было ранено.

Разбив наголову ительменское ополчение, казаки двинулись подчинять пять большерецких острожков, которые выступили инициаторами и организаторами нападения на Большерецк. Первым делом они приступили к острожку Карымчи Тавача и осаждали его до 8 июля, неоднократно пытаясь взять штурмом. Ительмены не выдержали осады: частью бежали, частью сдались. Тавачев острог был разорен. Затем «к ясачному платежу привели и усмирили» остальные четыре острожка. После этого казаки подчинили несколько острожков в низовьях р. Большой. Крашенинников сообщал, что всего после разгрома ительменов казаки вниз по течению реки ниже Большерецка взяли 12 «иноземческих» острожков, собрав с них ясак.

Решительные действия казаков привели к некоторому «умиротворению» большерецких ительменов в результате ликвидации очагов их наиболее активного сопротивления и, вероятно, физического уничтожения лидеров этого сопротивления. Однако ситуация на Большой реке оставалась напряженной, большереченцы еще какое-то время предпринимали попытки уничтожить на своей земле русский острог: «под новопостроенной острожек многажды нощным временем большерецкие иноземцы с огнями подходили, чтоб оной острожек сжечь, однакож де всегда от него не без урону отбиваны были»[939].

23 мая 1711 г. идущий из Анадырска на Камчатку камчатский приказчик В. Савостьянов с отрядом в 78 чел. на р. Тымлат (Тумлацкой) встретил алюторов (20 байдар). «И я, Василей, неприятельских людей подзывал под царскую высокосамодержавную руку в ясачной платеж ласкою и приветом, чтоб оне всегда были в покорстве и в ясачном платеже вечно». Но алюторы «учинились ослушны и … боем напустили». Русские побили 20 иноземцов, остальные на байдарах угребли в море. У русских оказалось 12 чел. раненных[940].

28 мая отряд Савостьянова подошел к Ильпейскому (Ильпырскому) «воровскому» острожку. Приказчик стал вызывать иноземцев в ясачной платеж ласкою и приветом, но те «учинилися противны и ослушны… и из того острогу почали из огненного оружья по служилым людям стрелять». Тогда казаки, прикрываясь завалами и сделанными щитами, сумели поджечь острожек. Оттуда на вылазку вышли 60 чел. «с лучным боем и с копьяным». В ходе боя казаки потеряли убитыми четыре человека, иноземцы – 40. Контратака была отбита. Оставшиеся в живых иноземцы с женами и детьми продолжали укрываться в острожке. 29 мая казаки вновь подожгли его и иноземцев «с женами и с детми всех огнем выжгли и острог весь раззорили»[941].

На р. Панкаре у отряда Савостьянова иноземцы отогнали оленей. Посланная погоня (40 казаков) настигла угонщиков (60 чел.). Угонщики сами атаковали казаков, но были разбиты и, потеряв 20 чел. убитыми, бежали в байдарах[942].

В августе – сентябре 1711 г. состоялась казачья экспедиция под руководством Д. Я. Анциферова на Курильские острова. 1 августа казаки отплыли из Большерецка, прошли вдоль берега до Лапатки, а оттуда достигли о. Шумшу. На нем имели «крепкий» бой с «курильскими мужиками»[943]. Участники экспедиции в своей челобитной (от 26 сентября 1711 г.) утверждали, что побывали и на о. Парамушир. Там призывали местных иноземцев под «высокую государеву руку» и в ясачный платеж, но те отказались, заявив, что никому никогда ничего не платили. Вступить с ними в бой казаки «за малолюдством и за скудостию пороховою» не решились и ушли восвояси. При этом И. Козыревский утверждал, что «курильские мужики» «к бою ратному досужи и из всех иноземцев бойчивее, которые живут от Анадырского до Камчатского Носу», и что именно они были зачинщиками «крепкого» боя с русскими. В Большерецк экспедиция вернулась 18 сентября 1711 г. Позднее бывший в этой экспедиции казак Григорий Переломов сообщил (на следствии под пыткой), что Анциферов и Козыревский о втором острове показали ложно[944].

В 1711 г. якутский воевода Д. А. Траурнихт приказал сыну боярскому Петру Гуторову, бывшему тогда приказчиком в Охотске, ехать морем на Камчатку. Гуторов отправился в Тауйский острог и оттуда морем на батах до р. Игилана (Иглигана)[xxv]. Но из-за отсутствия морских судов и мореходов приказчик не отважился ехать далее морем и воротился назад в Охотск[945].

В 1711 г. направленный на Камчатку приказчиком дворянин московского списка Василий Колесов получил предписание от якутского воеводы (в соответствии с грамотами Сибирского приказа) привести в ясачный платеж коряков Большого Олюторского острога, применив при этом, если потребуется, силу («всеконечно тех иноземцов смирить и в ясачной платеж привесть»). Подчинение этого острога аргументировалось тем, что «того Большаго посаду иноземцы в камчадальском пути служилых людей с твоею великого государя казною многие годы не пропускают и служилых побивают»[946].

1712 год

Осенью 1711 г. – в начале зимы 1712 г. Д. Я. Анциферов усмирял и приводил в ясачный платеж иноземцев рек Колпаковой и Воровской[947]. В январе 1712 г. он отправил на р. Опалу и в Курильскую Лопатку И. Козыревского с 30 чел., а сам пошел на Авачу[948].

В феврале 1712 г. Д. Анциферов и его казаки (всего 25 чел.) были заживо сожжены ительменами в балагане во время ночевки в одном из острожков на р. Аваче. Вместе с ним погибли и взятые в том же острожке аманаты[949].

Козыревский тем временем на р. Опале и Озерной «многих иноземцов войною покорил и в ясашной платеж привел». Получив известие о гибели Анциферова, он возвратился в Большерецк[950].

Летом 1712 г. камчатский приказчик В. Савостьянов с отрядом в 84 чел. отправился с ясачной казной в Якутск. Сначала шли Олюторским морем (заливом Корфа) в мелких судах. По дороге на р. Тымлат 21 июля были атакованы алюторами (теми, которых побили в прошлом году). Алюторы «служилых людей многих переранили смертными ранами». Но и на этот раз нападение было отбито. Потеряв 15 чел. убитыми, алюторы «пометали свои байдары» и засели «в самое крепкое отъемное место на Камень». Штурмовать их Савостьянов не решился и двинулся дальше. К 1 августа его отряд достиг устья р. Олюторы, по которой двинулся вверх. Но далеко уйти не смог, поскольку «река та водою мелка и перебориста и быстра». Казаки вынуждены были остановиться и построить укрепление, так как находились на территории враждебных алюторов. Поскольку леса вблизи не было, то огородились «вместо острогу в круг казачьими земляными юртами». Вскоре лагерь был блокирован алюторами. 18 августа Савостьянов послал в Анадырск отписку с просьбой о помощи. Из Анадырска подошла команда в 60 чел., с помощью которой 9 января 1713 г. удалось снять осаду и двинуться дальше[951].

В июле 1712 г. новый камчатский приказчик В. Колесов, двигавшийся из Анадырска на Камчатку, на Пенжинском море подсмотрел, «не дошед Пустой реки за днищо», «воровских прежних изменников и убойцов немирных иноземцев Каменного острогу». Служилые люди, бывшие в отряде, подали Колесову челобитную, «чтоб идти им к тем вышеписанным иноземцом для призыву их великому государю в ясашной платеж и в вечное холопство». Колесов выделил отряд во главе с Кондратием Львовым. 18 июля он направился к Каменному острожку, но на марше был атакован коряками «в тесном и в тайном месте» (т. е. попал в засаду). В бою погибли 9 служилых, промышленников и новокрещенных ясачных, 20 чел. были ранены. «А он де Кондратей с осталыми служилыми людми отводным боем от тех иноземцов едва отбились». Вместе с коряками-каменцами в нападении участвовали анадырские ясачные оленные коряки «Конгохунков сын Апкуй и Анаулев сын Умьявулхон да Янугвала»[952].

Камчатский приказчик В. Колесов поручил И. Козыревскому «измерить» землю от р. Большой до м. Лапатки, а также острова за морем и «учинить» чертеж и «доезд». Козыревский выполнил задание и в том же году подал Колесову «доезд» и чертеж «о мере, сколько Носовой земли до переливу и за переливом о морских островах». При составлении этих чертежей Козыревский пользовался сведениями, полученными от японцев, потерпевших в 1710 г. крушение у Камчатских берегов. Сам в этом году на островах не бывал[953]. Заодно Козыревский собирал «разговором» (т. е. без боя) ясак и аманатов на р. Воровской и Кыкчике[954].

В 1712 г. ительмены рек Ича и Облуковина отказались платить ясак и оказали сопротивление ясачному сборщику пятидесятнику Михаилу Шехурдину[955].

В 1712 г. якутский воевода Д. А. Траурнихт получил приказ из Петербурга изучить пути в Японию и ее торговые возможности. В том же году он дал поручение В. Колесову, а тот И. Козыревскому проведать о Камчатском носе, о находящихся близ Камчатки островах и о Японии, «какими путями в сию землю проезд, какое там в употреблении оружие, могут ли жители оной иметь дружбу и торговлю с русскими, подобно китайцам, и что им годно из Сибири». Заодно ему следовало выяснить, «под чьей властью оные народы обретаются, а ежели самовластно, таких велено было… как можно по тамошнему состоянию в вечное холопство под … высокую самодержавную руку в ясачной платеж приводить». Экспедиция состоялась в следующем 1713 г.[956].

В октябре 1712 г. приказчик Охотского острога Петр Гуторов вместе с 25 служилыми в сопровождении 130 тауйских ясачных пеших тунгусов ходил к северу от Тауйского острога на неясачных коряков. Коряки, проживавшие между р. Тумана и Яма, согласились платить ясак и дали аманатов. Но коряки с р. Сиглан и Таватум оказали сопротивление. В результате столкновения было убито, по сообщению Гуторова, 70 мужчин-коряков и около 200 женщин и детей[957].

В 1712–1714 гг. по царскому указу и приказу удского приказчика сына боярского Василия Игнатьева 10 казаков (Быков, Крестьянинов и др.) плавали из Удского острога для проведывания морских островов. Они побывали на трех Шантарских островах недалеко от устья Амура[958].

На Камчатке вспыхнул казачий бунт под руководством казака Константина Киргизова[959].

1713 год

Экспедиция И. Козыревского на Курильские острова. С ним В. Колесов отправил 55 служилых и промышленных людей и 11 ясачных ительменов. Отплыв из Большерецка, экспедиция вдоль берега Камчатки дошла до м. Лапатка. Здесь собрали ясак. Затем побывали на островах Шумшу, Парамушир и, возможно, Онекотан. На первом острове взяли ясак. На всех посещенных островах, как писал Козыревский, «живут иноземцы самовласно, и на розговор нам не дались, и бой с нами дали, и к воинскому делу зело жестоко поступают…». По возвращении в Большерецк Козыревский подал приказчику доезд и чертеж обследованным островам и сведения об о. Матмай (Хоккайдо) – «чертеж как Камчадальского носу, також и морским островам, коликое число островов от Камчадальского носу до Матмайского и Нифона островов»[960].

По распоряжению И. Енисейского, карательный отряд в 120 служилых в сопровождении 150 ительменов под командованием Никиты Дурынина ходил на «авачинских изменников», которые в прошлом году уничтожили отряд Д. Анциферова. Были разгромлены два острожка, а их защитники в большинстве перебиты, остались лишь «малые люди». По данным С. П. Крашенинникова, «изменники сидели в осаде в таком крепком остроге, что казаки недели с две стоять под ним принуждены были, и два раза приступали без всякого успеху; наконец огнем сожгли, и всех камчадалов, которые выбегали во время пожара, побили, оставя токмо тех, которые до зажжения к ним вышли, и ясак платить обещались. То же учинили они и с жителями Паратуна острожка, который приступом взяли». Побитые авачинцы были принуждены к уплате ясака. Крашенинников указывал, что именно с этого времени «авачинские камчадалы начали ясак платить погодно, а прежде служивые довольны бывали тем, что камчадалы им давали, и то не повсягодно, ибо они по большей части бывали в измене»[961].

1714 год

В конце 1713 г., между Рождеством и Новым годом анадырский приказчик дворянин Афанасий Петров выступил из Анадырска против олюторских коряков, которые более всего досаждали русским, шедшим на Камчатку и с нее. В отряде Петрова были анадырские служилые люди и юкагиры – чуванцы и ходынцы. По дороге присоединились оленные коряки с Апуки, Пахачи и других рек.

20 февраля 1714 г. отряд Петрова подошел к самому крупному олюторскому острожку, который из-за своих больших размеров и внушительных укреплений получил от русских наименование Большой посад. Он располагался в 20 верстах к северо-востоку от р. Олюторы крутой горе на берегу морской бухты. Защищенный с трех сторон естественной преградой – морем, острожек имел только один свободный подход. Вдобавок он был обнесен четырехугольной стеной, каждая сторона которой достигала 50–100 сажень в длину, две сажени в высоту и 1–2,5 сажени в толщину. Эти стены представляли собой двойной частокол, засыпанный внутри щебнем и камнем, а снаружи обложенный дерном. Над ними возвышались еще одни, уже одинарные стены высотой в одну сажень. «Верхняя и нижняя стены острога имели бойницы». На защиту Большого посада собралось до 700 воинов.

Понимая, что взять этот Олюторский острожек сходу не удастся, казаки по приказу Петрова под прикрытием специально сделанных щитов воздвигли рядом с острожком вал из ивовых прутьев, ярника и кедрового стланца, передвигая его все ближе к острогу. Но 4 апреля коряки закидала вал зажженными травяными мешками с порохом, убив при этом одного пушкаря и одного юкагира, а остальных отогнав выстрелами: «не допустя до острогу, тот вал зажгли, и огнем и пищальною стрельбою от щитов отбили». Петров в своем донесении в Анадырск эту неудачу объяснял тем, что у него не было «большого снаряду, пушек и чиненых ядр». В том же донесении он запросил подмогу и необходимое вооружение и боеприпасы. До их прибытия Петров больше не решился на штурм, ограничившись осадой острожка.

Рядом с Большим посадом русские построили свой укрепленный лагерь: восемь земляных острожков, которые окружили стеной из кольев и прутьев. Осада затянулась до начала августа. При этом было много стычек, так как коряки предпринимали вылазки, чтобы достать питьевую воду. Они, не зная заранее о приходе русских, не заготовили продовольствия, в результате в их стане начался голод, дошло даже до людоедства. Появились перебежчики – женщины, дети, иногда мужчины.

К началу августа из Анадырска от нового приказчика И. Татаринова прибыло подкрепление и с ним ручные гранаты. К тому же времени перебежчики сообщили, что в крепости уже никого не осталось. 6 августа Петров решился войти в посад. Но когда поднялись на вал и стены, увидели, что внутри коряки соорудили еще один острожек (из байдарных решеток, обложенных дерном), куда отступило до 300 воинов. Этот острожек казаки забросали гранатами, от которых взорвалась бочка с порохом. От взрыва загорелся и сам острожек. «И божиею помощию и счастием великого государя, тот Олюторской острог взят боем». Во время штурма и после него казаки без всякой пощады перебили всех защитников, а также перебежчиков, давших ложные показания. Было убито и умерло от голода 1500 одних только взрослых мужчин и детей мужского пола. Когда захватили посад, нашли там много пороха и свинца, 40 железных куяков и несколько пищалей (по разным данным, 15 или 40). Нападавшая сторона потеряла убитыми пятерых русских и троих иноземцев[962].

Еще во время осады русские покорили три острожка сидячих коряков, расположенных недалеко от Большого посада. Они были земляные и маленькие. Причем один из них, Култушный острожек, сдался без боя, а его мужчины (120 чел.) заплатили ясак и выдали 7 аманатов. Другие два острожка брали штурмом, и в них «людей прибили». Многие коряки из этих двух острожков бежали в горы, так что ясак удалось взять только с 10 чел.[963]. По утверждению И. С. Вдовина, коряки-алюторы из Култушного острожка даже оказывали казакам помощь при осаде «Большого алюторского острога»[964]. Однако известные источники это не подтверждают.

После взятия Большого посада казаки на правом берегу р. Олюторы чуть выше р. Калкиной осенью (к 30 октября 1714 г.) поставили свой острог, назвав его Архангельским (по другим данным – Новоархангельским). Он располагался в двух днях плавания по Олюторе от ее устья и в 80 верстах от разгромленного Большого посада[965] (См.: прилож. 2).

24 августа 1714 г. к строящемуся Архангельскому Олюторскому острогу прибыли морем с Камчатки бывшие камчатские приказчики В. Колесов и И. Енисейский, которые везли собранную там ясачную казну[966].

20 ноября, по первому у пути, А. Петров, оставив в построенном остроге заказчика Василия Атаманова с большим гарнизоном (по одним данным – 52, по другим – 55, по третьим – 70 казаков) и 12 аманатов-алюторов, отправился в Анадырск. Вместе с ним пошли В. Колесов и И. Енисейский. В их объединенном отряде насчитывалось 54 казака и два священника.

По дороге, в вершине р. Таловки отряд попал в сильную пургу. Петров со своими людьми (40 чел.) остановился, чтобы переждать непогоду, а Енисейский и Колесов с 16 чел. двинулись дальше. Сложившейся ситуацией воспользовались сопровождавшие отряд юкагиры. 2 декабря 1714 г. они напали на ничего не подозревавших казаков, которые по отдельности укрывались от пурги в оленьих санках. Были убиты 30 чел., в том числе и Петров. Семерым юкагиры сохранили жизнь и забрали в плен. Они разграбили также казачьи пожитки и «государеву казну». Бегством спаслись только четыре казака, которые вскоре прибыли в Архангельский острог.

Некоторое время спустя к стану Петрова вернулись со своей командой Енисейский и Колесов, которые не смогли прорваться сквозь пургу. Однако обнаружив тела убитых, они сразу же бросились бежать. Юкагиры погнались за ними и убили еще несколько человек.

Двигаясь на оленях без остановки днем и ночью, камчатские приказчики и с ними 11 русских 5 декабря достигли корякского Акланского острожка. Местные сидячие коряки, до этого неизменно дружелюбно настроенные к русским, укрыли беглецов. На следующий день появились юкагиры, которые отогнали русских оленей и осадили острожек, требуя от акланцев выдать приказчиков и казаков. В дальнейшем юкагиры стали предпринимать активные усилия, чтобы склонить на свою сторону «акланских мужиков».

7 декабря Енисейский послал в Анадырск к приказчику П. Татаринову «верного» крещенного коряка Василия Лавринова и ясачного коряка Орьявина Анаула с известием о случившемся и просьбой о помощи, отметив, что в распоряжении осажденных нет боеприпасов. Татаринов, получив письмо, на другой день, 16 декабря, отправил с «верными» коряками в Акланский острожек порох, свинец и подарки для иноземцев. Однако уже 17 декабря посланцы вернулись назад, заявив, что дорогу перекрыли юкагиры. При этом, спасаясь, они даже побросали в тундре всю «казну». Вслед за этим «изменники»-юкагиры отогнали «оленный Анадырского острогу табун». Обсудив ситуацию со служилыми людьми, Татаринов 19 декабря послал 30 чел. вверх по Анадырю для поимки жен и детей «возмутившихся» около Анадырска юкагиров. Но оказать помощь камчатским приказчикам он уже не смог, поскольку в Анадырске в тот момент насчитывалось всего 40 служилых.

Причины выступления юкагиров были просты: «многие де к ним… обиды и налоги и разорения и многия взятки» со стороны В. Колесова. Последний во время похода и осады Большого посада не отпускал юкагиров на промыслы, требуя, однако, при этом уплаты ясака, вымогал у них «из-за всякого страха» соболей и лисиц лично для себя, забрал у них оленей, предназначенных для пропитания (так называемых каргин), продавая их затем «дорогою ценою», чем довел «союзников» до голода («юкагиры на Олюторской реке с женами и с детьми живут без оленей и помирают голодною смертью, а рыбных кормов промышлять им, юкагирям, нечем»), провинившихся и просто так для остраски бил батогами. При этом юкагиры несли службу наравне с казаками, причем до 130 чел. из них были ранены, а некоторые совершенно изувечены. Участвовали они и в постройке Архангельского острога. На обратном пути у юкагиров были отобраны все ездовые олени для перевозки камчатских приказчиков и казаков, так что они сами вынуждены были идти пешком. Непосредственным поводом к выступлению стало известие о смерти в Анадырске от оспы юкагирских аманатов. Причем, согласно позднейшим показаниям самих юкагиров, «заговор» у них созрел еще во время осады Большого посада. Среди инициаторов выступления были Ома, Почика, Соболен, Черныш, Иглода[967].

В 1714 г. камчатские казаки совершили несколько походов в южную часть полуострова. Ясачные сборщики с боями собирали ясак в Курильской Лопатке на Озерной и других реках[968].

Ясачный сборщик служилый Иван Мутовин ходил на первый Курильский остров для «призыву» бежавшего туда с Лопатки «изменника» Ликушки с «родниками». Ликушка платить ясак отказался, заперся в острожке и оказал сопротивление. Служилые были отбиты и бежали назад на р. Большую, еле уйдя от погони[969].

На р. Авачу ходил отряд служилого Федора Булдакова: «и в ясачный платеж привел, аманатов брал, а непокорных разным боем умирял»[970].

В августе 1714 г. (или в 1715 г.) была снаряжена новая экспедиция во главе со служилым человеком Григорием Кузаковым (Казаковым) для «проведывания» морских островов, которые «в море значатся против колымского устья и против Камчатской земли и иных рек», и для призыву иноземцев в ясачный платеж[971]. Одновременно с ним на поиск островов против устья р. Яны ходил казак Алексей Марков[972].

1715 год

Вслед за юкагирами (возможно, еще в декабре 1714 г.) к Акланскому острожку подъехали оленные олюторские коряки во главе со своим «лучшим мужиком» Кончалом Энгилиным. Во время осады Большого посада они соблюдали нейтралитет, внесли ясак и даже снабжали русских по их требованию оленями. Однако А. Петров своими действиями довел и их до «измены». Со слов коряка Белоглаза (Белогласа), которого допросили в апреле 1717 г. в Анадырске, «он де Афонасей для своих пожитков жил у них, оленных коряк, целой месяц, и имал де он, Афонасей, с них коряк по лисице сиводущетой, а с ыных по красной лисице, да по четыре и по три оленя езжалых с санками добрых на выбор, а у кого лисиц сиводущетых и красных не было, и у тех имал он, Афонасей, юрты чюмовые и одежду их коряцкую – парки и куклянки – и кормы их, обкрал юколу, жир и икру. Да он же, Афонасей, имал у них коряк по две каргины добрые жирные и те каргины он, Афонасей, у них коряк бил и на вышеписанных де с них взятых добрых езжалых оленях посылал он, Афонасей, те убитые каргины на санках в Анадырск к жене своей и к брату ево Афонасьеву Петру Петрову».

Оленные коряки, вероятно, сразу присоединились к юкагирам, осаждавшим Акланский острожек, а в феврале 1715 г. «изменили» и акланские сидячие коряки, которые перебили часть доверившихся им служилых и промышленных людей. Со слов очевидца, анадырского жителя Василия Заледеева, «камчадальских прикащиков со служилыми людьми побили акланские коряки, вызвав в ыную юрту возмерых казаков обманом для кормли и побили, а достальных – Ивана Енисейского, Василья Колесова – в юрте изранив и в той юрте осадя сожгли и с юртою». В живых акланцы оставили пятерых анадырских жителей и четверых служилых, которых в качестве «трофеев» разделили с юкагирами. Позднее причины своей измены акланские коряки объясняли тем, что испугались юкагиров, которые требовали выдать русских, угрожая в противном случае «острожка раззорением и убивством» самих коряков. Юкагиры якобы кричали: «есть ли де вы, коряки, с нами, юкагирями, великому государю не измените и прикащиков в Акланском не убите или нам, юкагирям, убить их не дадите, и мы де, юкагири, зговорясь вместе с неесашными чюкчами, будем де на вас, коряк, в поход и вас де, коряк, убъем и жен и детей и табуны ваши возмем себе». К тому же они похвалялись «Анадырской острог взять и при остроге государевы олени и служилых людей отбить».

Возможно, эти юкагирские угрозы имели место, хотя весьма сомнительно, поскольку известно, что в военном отношении коряки намного превосходили юкагиров. Сами юкагиры (допрошенные в сентябре – декабре 1717 г.), кстати, сообщали, что не только не угрожали акланским сидячим и олюторским оленным корякам, а, наоборот, одаривали их подарками из «разграбленной великого государя казны», и коряки, «подружась с ними, изменниками юкагири, и в Акланском камчацких прикащиков и казаков убили». После этого коряки снабдили юкагиров оленями для проезда и пропитания, а юкагиры взамен одарили их соболями, лисицами и бобрами.

Утолив жажду мести, юкагиры пошли от Акланского острожка по «жильям своим»: чуванцы вверх р. Анадыря, ходынцы в ее низовья. Со слов анадырских жителей, попавших в плен в ходынцам, а затем отпущенных (Василия Заледеева, Андрея Антипина, Василия Пьянова, Михаила Шипунова, Василия Зыкова), чуванцы намеревались перекрыть в верховьях Анадыря «русскую дорогу» и «хотели де караулить на руской дороге, людей побивать», а ходынцы «помышляют идти в немирные люди чюхчи и их к себе в злой умысел призвать на руских людей в поход под Анандырской острог», оленные же коряки и акланцы «хотели идти под Алюторской острог и приступом и голодом в нем русских людей бить и морить».

Учинить «воинский поиск» над взбунтовавшими юкагирами и коряками анадырский гарнизон не решился из-за отсутствия оленей и малочисленности. Еще не зная об убийстве камчатских приказчиков, П. Татаринов послал из Анадырска указы в Акланский острожек (1 января 1715 г.) и Архангельский Олюторский острог (1 февраля 1715 г.) с рекомендацией бывшим там служилым самим принять меры по усмирению «изменников», уговаривая ласкою юкагиров вернуться в повиновение, а корякам обещая «милость» за сохранение верности[973].

Всего на р. Таловке и в Акланском острожке, по данным П. Татаринова, юкагиры и коряки убили 59 русских, в том числе 3 приказчиков, 47 служилых, 7 анадырских жителей и 2 священников[974] (по другим данным – 45 чел.[975]). В руки «изменников» попала камчатская ясачная казна – 5641 соболь, 751 красная и 10 сиводущатых лисиц, 137 морских бобров, 11 «пластин» лисьих красных, 2 выдры, свыше 80 руб. денег и 22 золотника золота[976].

19 февраля 1715 г. Татаринов в Анадырске получил через верного коряка, посланного ясачным сборщиком сержантом Афанасием Сургуцким, известие об убийстве приказчиков и служилых людей в Акланском острожке[977]. В марте 1715 г. он отправил в Якутск буквально паническое донесение: «а ныне де живут они, Петр со служилыми людьми, в Анандырском от тех изменников юкагирей и от акланских и от оленных коряк в осаде. А на тех изменников юкагирей и коряк в поход для выручки великого государя казны без присылки из Якуцка и с рек ратных людей и пороху и свинцу, за малолюдством служилых людей, никоими делы идти невозможно, потому что в Анандырску ныне их, служилых, малое число, и то старые и увечные; так де и на Камчатку, не умиря и не утвердя по прежнему к Анандырскому острогу оных изменников, идти не мочно, понеже оные изменники ныне камчацкую дорогу заперли». Вдобавок юкагиры отогнали от Анадырска всех оленей, оставив гарнизон без средств передвижения. Татаринов просил на подмогу 200 казаков и боеприпасы[978]. Тем не менее, он все же нашел возможным отправить в это время через Олюторский острог на Камчатку приказчиком пятидесятника Алексея Петриловского с командой[979].

С января 1715 г., узнав о разгроме А. Петрова и осаде, а затем и убийстве камчатских приказчиков в Акланском острожке, в «измену» впали все оленные и сидячие олюторские и апукинские коряки, обитавшие на р. Олюторе, Апуке, Пахаче, в Култушном острожке.

В январе 1715 г. они напали на отряд Аф. Сургуцкого (всего 29 чел., по другим данным – 18), который из Олюторского острога направлялся на р. Апуку и Пахачу для сбора с местных коряков рыбного, оленьего и другого «корма». Апукские оленные и пешие коряки перебили большинство русских, в том числе Сургуцкого, и захватили в плен то ли двух, то ли четырех человек. Бежать назад, в Олюторский острог, удалось только двум анадырским жителям (по другим данным, одному). Из пленных позднее двое бежали в Анадырск, один был отпущен в Олюторский острог.

С 12 февраля олюторские и прибывшие к ним на помощь с Оклана (Аклана) и Пенжины оленные и пешие акланские и каменские коряки стали часто подъезжать к Архангельскому Олюторскому острогу, периодически его осаждая. В марте они захватили бывших на заготовке дров казачьих холопов-коряков и побили высланный им на помощь из острога отряд (из 10 казаков убили 8, один успел бежать в острог, другой был взят в плен, но позднее также бежал).

После этого в Олюторском остроге осталось примерно 35 чел., в том числе три приказчика – Василий Полуехтов, Илья Фролов и Алексей Петриловский. Последний, по позднейшему заявлению участника событий В. Атаманова, руководил обороной. Положение осажденных с каждым днем из-за нехватки продовольствия становилось все более критическим. Коряки хотели взять острог измором, поэтому даже не пытались штурмовать его. Более того, они завязали с русскими торговлю, сбывая им взамен табака пушнину из разграбленной камчатской ясачной казны. Казаки охотно шли на это, не смущаясь тем, что многие связки соболей были опечатаны государевой печатью. Выменивая пушнину, они делили ее между собой по паям. «Таким образом один петидесятник Алексей Петриловский, которой вскоре после поехал на Камчатку прикащиком, наменял, кроме другой мяхкой рухляди, соболей дватцать сороков», т. е. 800 собольих шкурок. Прослышав о бойкой торговле под Олюторском, туда подъезжали даже юкагиры, у которых также было немало пограбленной пушнины.

Не исключено, что именно в результате этих торговых контактов от русских к корякам была занесена оспа. Она вынудила их отойти от острога и ограничиться наблюдением за ним издалека. К тому же в мае начался большой разлив реки, в результате чего район острога был затоплен, что также вынудило коряков держаться подальше от него. 3 июля А. Петриловский со своими людьми отплыл из Олюторска на Камчатку. Остатки гарнизона, захватив ясачную казну, оружие и боеприпасы, сочли благоразумным отправиться вместе с ним. После этого коряки сожгли опустевший острог[980].

Весной 1715 г. юкагиры-чуванцы «Ома з братом и с родниками» на р. Алучике побили русских людей, идущих из Анадырска на Колыму, и пограбили их имущество. После этого они призвали к себе в «измену» «родников своих» нижнеколымских ясачных юкагиров, в том числе новокрещена Ивана Терешкина[981].

Весной 1715 г. Татаринов отправился вниз по Анадырю для охоты на оленей с целью заготовки провизии. Одновременно он послал подьячего Григория Голыгина по рекам, впадающим в Анадырь, для усмирения ходынцев. Голыгин вернулся 19 июля с частью разграбленного камчатского ясака, беспрекословно возвращенного юкагирами. Другие части ясака были добровольно доставлены юкагирами в острог 21 июля, 9 августа, 21 ноября и 10 декабря 1715 г. Но заходить в острог и давать аманатов юкагиры отказались[982]. Вместе с тем к осени 1715 г. юкагиры (хотя не все) заплатили причитавшийся с них ясак и отпустили бывших у них пленных. Пленных, захваченных в Акланске, отпустили и коряки.

В ответ на мартовское донесение Татаринова якутский воевода отрядил в Анадырск дворянина Степана Трифонова, которому придал большой отряд в количестве 153 служилых людей. Трифонову было приказано из Анадырского острога отправиться к «изменникам» – анадырским юкагирам, акланским оленным и пешим корякам и призвать их по-прежнему в ясачный платеж «ласкою и приветом» и «подарки им явить немалые», а также сыскать всю камчатскую ясачную казну и провести следствие о причинах учинившейся измены. В случае сопротивления и непокорности иноземцев, Трифонову разрешалось «идти на тех изменников войною» и смирить их «ратным обычаем». По итогам следствия предписывалось пущих «заводчиков» (двух–трех человек) казнить смертью публично, остальных наказать кнутом и взять с них аманатов. Одновременно указом Якутской воеводской канцелярии от 1 августа 1715 г. П. Татаринову было велено идти с Трифоновым для привода изменников в ясак, а затем на Камчатку, откуда возвращенную от юкагиров и коряков ясачную казну переправить в Охотск через Охотское море. Татаринову также было велено «иноземцом безвинно и без розыску отнюдь ничего не чинить», а возвращать в ясачный платеж ласкою и приветом, брать аманатов, приводить «их по их вере со всяким утверждением к шерте»[983].

С. Трифонов, однако, халатно отнесся к поручению. Он медленно двигался в Анадырск, затратив на дорогу почти год. К тому же по пути отпустил многих якутских служилых якобы по болезни в Якутск, приняв вместо них наемщиков. В Анадырск он явился то ли в феврале, то ли в мае 1716 г., вместе с ним прибыло 120 чел. военной команды[984].

С мая по сентябрь 1715 г. в Анадырском остроге была эпидемия оспы[985].

В 1714–1715 гг. И. Козыревскому удалось вновь «в ясачный платеж призвать» ительменов, живших по р. Иче, Облуковиной, Крутогоровой и Колпаковой и с 1707 г. не плативших ясак. Он взял в аманаты «лучших иноземцов»: «Конпака с Ычи, Кыншу с Аклукоминой взял, Карымчю взял»[986].

В 1715 г. Козыревский ходил «воинским походом» на р. Авачу и Муру, где иноземцев усмирил и «лучшаго князца Аванчинскаго Ликушку с товарищи в аманаты служилыми и промышленными людьми взял»[987].

В 1715 г. Козыревский послал Федора Балдакова со служилыми людьми «в Камчадальский Нос и на ближние острова с Авачи морем в байдарах ради ясачного сбору»[988].

В 1715 г. «осенним временем» ясачные иноземцы рек Колы, Воровской, Большой и Верхнекамчатского острога хотели «побить на Воровской реке ясашных зборщиков Тимофея Маркова с товарыщи»[989].

В 1715 г. отряд служилого Агапита Лопухина из Большерецкого острога ходил в поход для ясачного сбора в Курильскую землю на р. Опалу, Озерную, Шахожиту, Малькову. На р. Мальковой иноземец Нелюка «с родниками» изменил: живет «в отъемном крепком месте во многолюдстве, и ходит он, Нелюка, в походы на ясачных и их убивает, жен и детей отнимают и жилища раззоряют». На р. Гомкине Нелюка убил 7 иноземцев, на р. Опале – 4 чел., на Озерной ограбил Конпака (Компака) «с родниками». «И ныне те ясачные, – как сообщал Лопухин, – от раззорения и убийства живут в побегах и ясака у них нет, и жалобу приносят на Нелюку, что де он ясаку промышлять не дает». Лопухин пошел к острожку Нелюки, но попытка привести его в покорность не удалась. На уговоры он не поддался. Его воины выстрелами из луков отогнали казаков, убив одного из них. Лопухин отступил, так как не имел сил для штурма острожка[990].

1716 год

Против акланских и пенжинских оленных коряков «для усмирения и призыву их, коряк, царского величества под высокую руку в ясачный платеж по прежнему» из Анадырского острога ходили П. Татаринов и С. Трифонов с отрядом в 120 служилых. Подойдя к Акланскому острожку они вступили с коряками в переговоры о возвращении их в подданство. Те отказались. Их побили и «рассеяли». Побили также несколько мелких групп коряков, которые отказались идти в ясачный платеж. Но, выйдя на Пенжину, плыть вниз к устью не рискнули, якобы из-за нехватки продовольствия («и плыть вдаль по той реке в немирныя люди голодные не посмели»)[991].

По сведениям новокрещенного юкагира Степана, осенью 1716 г., по первому снегу, юкагиры нижнего Ходынского рода и чукчи пошли в набег на оленных коряков, но по дороге чукчи отняли у ходынцев съестные припасы. Те обиделись и ушли. А чукчи на р. Парень разбили оленных коряков и «табун разграбили»[992].

В мае 1716 г. в Курильскую землю был послан отряд Степана Колокольникова. Он призвал в ясак четыре человека. «А непокорные идти не похотели и на бой со служилыми людьми становились и их смирял он разным боем. И был он на р. Авачике и там неясашные иноземцы в ясашный платеж не идут»[993].

В Курильской земле на р. Озерной немирные неясачные иноземцы напали на отряд Федора Шелковникова, который был послан для призыву в ясачный платеж, и «служилых людей испереранили»[994].

Открытие морского сообщения между Охотском и Камчаткой. Козьма Соколов на ладье «Восток» (по другим сведениям – «Святое Ламское море»), отплыв из Охотска в июне 1716 г., достиг Камчатки в устье р. Колпаковой, где зазимовал. В мае 1717 г. он отправился в обратный путь и 8 июля прибыл в Охотск[995].

Осенью 1716 г. ительмены р. Колпаковой («Конпак с родниками») подзывали иноземцев р. Облуковиной, Крутогоровой и Воровской напасть на отряд К. Соколова, который только что высадился около р. Колпаковой[996].

Осенью 1716 г. иноземцы р. Островной «Пашкал и Келекан и Нелюбеч с родниками» намеревались побить ясачных зборщиков[997].

Зимой 1716–1717 гг. изменили иноземцы на р. Хайрюзовой и убили четырех служилых, посланных из Нижнекамчатского острога на р. Колпакову к стоящему там судну К. Соколова. Но «они одну только зиму в измене были, а после опять ясак платить стали»[998].

В конце 1716 г. началась организация экспедиции, известной как Большой Камчатский наряд, под руководством якутского воеводы полковника Якова Агеевича Елчина. Экспедиции поручалось «исследовать Камчатку с землями чукочь, коряк, юкагир, иных туземцев, заведя с окрестными жителями торговлю», отправить исследовательские партии к берегам «Северного» и «Восточного» морей по рекам Колыме, Камчатке, Пенжине, Чалдону (Гижиге?), Яме, Охоте, Уди и Тугуру для «проведывания и покорения» неизвестных земель, лежащих против устьев этих рек. Кроме того, Елчин должен был «осведомиться о Японии» и «послать немалую посылку или самому идти на Анандырской мыс… и с того мыса всеконечно послать или самому идти со всеми людьми на остров, что против того Анадырского Носу… и на том острову и на Анандырском мысу всеконечно велеть остроги и людей в них посадить по немалому числу». Всех встреченных «немирных иноземцев» следовало «ласкою и раговором» призывать «под самодержавную великого государя высокую руку в ясашный платеж». Фактически речь шла об обследовании огромной территории от Колымы до Тугура – побережья Ледовитого океана, Берингова и Охотского морей. Для обеспечения экспедиции в распоряжение Елчина должны были поступить 400 служилых людей из Тобольска, Енисейска, Иркутска и Удинска, капитан Петр Абыштов, пленный швед – поручик Амбьерн Молик (Molyk), два сотника, два пятидесятника, несколько дворян и детей боярских, два чертежника, несколько плотников и мореходов. Однако организация экспедиции из-за дрязг внутри якутской администрации продвигалась медленно и к 1720 г. вообще прекратилась в результате вызова в Петербург Елчина, который попал под следствие по «делу» сибирского губернатора М. П. Гагарина. Елчин выехал из Якутска в 1719 г. В том же году в Охотске скончался его заместитель Абыштов. Из всех намеченных мероприятий удалось осуществить только плавание в 1718–1719 гг. сына боярского Прокопия Филькеева на Шантарские острова[999].

Ряд исследователей считают, что Большой Камчатский наряд собрал немало ценных сведений о Камчатке и Курилах, провел разведку морских путей и в конечном счете сыграл большую роль в подготовке последующих экспедиций (Евреинова и Лужина, Беринга)[1000]. Но более верной представляется другая точка зрения: экспедиция не достигла сколько-нибудь значительных результатов, у нее не было четкого плана действий и достаточных средств, она не располагала квалифицированными картографами. По-старому (на основе устных распросов, с большими неточностями, без градусной сетки) был составлен Елчиным чертеж Северо-Востока Азии[1001].

1716–1717 годы

Юкагиры-ходынцы (Почика с родниками), участвовавшие в убийстве А. Петрова, поздней осенью 1716 г. напали на правой стороне р. Олюторы на стойбище оленного «лутчего» коряка Кончеко (Кончало), «Энгилина пасынка», и угнали у него оленный табун. Но коряки, «собрався в многолюдстве», нагнали ходынцев. В завязавшемся бое погибли более 12 юкагиров и 9 коряков. Ходынцы, обороняясь, вынуждены были сесть в осаду, наскоро соорудив укрепление из ездовых санок. После этого Кончеко Энгелин, который сам в 1714–1715 гг. участвовал в нападениях на русских, послал двух своих людей в Анадырск с ясаком и просьбой о присылке взамен ясака «руских людей двух человек с пищалми да третьего толмача для помощи им корякам во взятье юкагирей». Из Анадырска 14 апреля 1717 г. был направлен хорошо известный корякам и юкагирам толмач Афанасий Куркин с двумя служилыми. Куркин подошел к осажденным ходынцам и пытался уговорить их сдаться, выдать аманатов и заплатить ясак. Первоначально вожди ходынцев (Почик, Некраско, Сопика и Новиков) заявили, что аманатов и ясак дадут только в Анадырский острог. Однако русским удалось их «разговорить», а коряков убедить отпустить их с миром. Юкагиры вышли из «острожка» и многие заплатили ясак. Куркин взял также ясак с оленных, а затем и с акланских сидячих коряков, которые пошли на мировую. После этого Почика «с родниками» ушел в свои жилища, но 15 ходынцев во главе с Купотом пошли в поход на р. Пахачу на сидячих апукинских коряков, в столкновении с которыми потеряли четверых человек убитыми. С Пахачи Купот прибыл к Анадырску, где сдал часть захваченной у коряков пушнины[1002].

1717 год

В марте 1717 г. С. Трифонов ходил с 80 казаками на юкагиров на р. Белую, впадающую в Анадырь, взял в плен несколько человек и вернулся в Анадырск[1003].

Убийство на Камчатке в Нижнекамчатском остроге архимандрита Мартиниана. Он был жестоко замучен своими холопами из крещенных ительменов[1004].

1718 год

Несколько «природных» чукчей пришло к Анадырску и «поддались добровольно Российской державе»[1005].

В апреле 1718 г. анадырский приказчик П. Татаринов с отрядом в 80 чел. отправился на р. Пенжину. Прибыв туда, он командировал 60 чел. во главе с казаком Григорием Камкиным на Камчатку, а сам вернулся в Анадырск[1006].

В 1718 г. из Якутска в Анадырск был отправлен сын боярский Григорий Жданов с предписанием провести следствие о бунте коряков, чуванцев и ходынцев, а также принять Анадырский острог и управлять им до прибытия на смену Татаринову официального приказчика. Каков был результат следствия, неизвестно[1007]. В 1719 г. на самого Жданова в Якутске били челом в обидах, разорениях и взятках анадырские служилые люди. В связи с этим в октябре 1719 г. из Якутска в Анадырск направили служилого Федора Татаринова, который должен был принять дела от Жданова до прибытия официального приказчика[1008].

1719 год

В начале апреля 1719 г. группа казаков во главе с Василием Княжим и Логиным Бишевым «отказала» от власти приказчику Большерецкой ясачной избы сыну боярскому Назару Колесову, отобрала у него ящик с указами, наказной памятью, «пожитки» и «кормовые запасы». Колесов заперся на постоялом дворе. «Отказ» сопровождался столкновениями (драками) между «бунтовщиками» и сторонниками приказчика. Заодно бунтовщики пограбили имущество некоторых казаков, а также приказчика Большерецкого острога В. Качанова и государеву казну. Сам Качанов в это время был в отъезде. Но вскоре бунтовщикам удалось схватить его, посадив под арест в «казенку». В августе 1719 г. Качанов бежал, а в июне 1720 г. отплыл с Камчатки. Через некоторое время зачинщики бунта были вызваны в Тобольск, где подверглись наказанию[1009].

В начале апреля 1719 г. иноземцы трех острожков р. Воровской во главе с Катаначем и Амшигой изменили и убили семерых ясачных сборщиков во главе с Кириллом Цаплиным[1010].

В конце апреля 1719 г. приказчик Г. Попов отправил из Большерецка в поход на р. Воровскую отряд (30 служилых) во главе с сыном боярским Петром Мухоплевом. В составе отряда были также ясачные иноземцы. В мае отряд вышел на острожек Амшиги и предложил ему сдаться. Получив отказ, казаки штурмом взяли острожек, потеряв при этом убитыми трех человек. Была захвачена пограбленная прежде ясачная казна. После этого Мухоплев нашел Катанача «с родниками», которых убедил смириться и выдать в аманаты сына Катанача[1011].

(По версии А. Сгибнева и Б. Долгих события на р. Воровской развивались иначе. В 1718 г. камчатский приказчик В. Качанов, рассчитывая приобрести доверие ительменов, отпустил из Большерецка содержавшихся там двух аманатов – Киврю и Купку, которые пользовались большим авторитетом у сородичей. Выйдя на свободу и узнав о притеснениях со стороны русских своих родовичей, они «возмутили» их. Сперва «изменники» убили ясачного сборщика Степана Чаплина и с ним 4 чел., а собранный ими ясак разделили. Затем ими были убиты двое служилых, посланных за сбором травы и кормов. После этого Кивря и Купка намеревались идти на р. Ичу, сжечь стоящее там русское судно (на котором прибыл Качанов) и убить бывших при нем казаков. Узнав об этом, Качанов послал из Большерецка на Воровской острожек сына боярского Мухоплева с 30 казаками. Мухоплев, прибыв на Воровскую, потребовал от ительменов выдать Киврю и Купку, но получил отказ. Тогда он разорил три острожка, перебив почти всех защитников. Потери русских составили: три казака и много раненых[1012]).

Поход из Анадырска дворянина С. Трифонова со служилыми людьми и ходынскими юкагирами к оленным и сидячим акланским, пахачинским, каменским, косухинским корякам для призыва «в вечной ясачной платеж». «Разговором» удалось привести в ясак многих коряков, взяв с них 8 аманатов. Всего в ясак собрали одну чернобурую, одну сиводущатую и 156 красных лисиц. В Анадырск отряд вернулся в марте 1720 г.[1013].

Никифор Мосеевич Треска в 1719 г. плавал из Охотска к Курильским островам[1014].

1720 год

В феврале 1720 г. к приказчику Нижнекамчатского острога И. Харитонову пришли ясачные с р. Тигиль Тунбал и Канач и сообщили, что «паманские» (паланские) иноземцы затевают измену. Для ее пресечения Харитонов в марте пошел в поход с 60 служилыми. Паланские коряки встретили русских с покорностью и дали ясак. Но в ночь на 27 марта они внезапно напали на спящих казаков, убив 10 (в том числе Харитонова) и ранив 14 чел. Однако остальные служилые сумели не только отбить нападение, но, «справяся», перебить всех нападавших и сжечь корякский острожек[1015]. Согласно С. П. Крашенинникову, убийство Харитонова случилось в корякском острожке Енметаинг (Утесный), который стоял на южном берегу р. Качеит-ваема ближе к ее устью, в 2,5 верстах от Нижнепаланского корякского острожка. По его же данным, большая часть людей Харитонова (всего в отряде было не 60, а 50 чел.) в момент нападения находилась вне острожка на «отводном корабле». Они, «услыша о убивстве своего прикащика, всех их иноземцов в юрте сожгли»[1016].

Набег чукчей на коряков[1017].

1721 год

Упоминается о сборе ясака с коряков р. Тауй и Тумана[1018].

В поход в Курильский Нос «для умирения немирных иноземцов и для призыву под его царскую высокую руку» ходил из Большерецка отряд служилого Ивана Парилова. В Носу, на р. Пилютке, Парилов призывал в ясак «ласкою и приветом» немирных иноземцов, но поскольку те «наступили боем», побил их. На р. Датке немирные иноземцы, завидев русских, сразу же разбежались. На р. Кажучю удалось взять ясак с трех староплатежных иноземцев и вновь объясачить еще двух человек[1019].

В мае–июне 1721 г. состоялась морская экспедиция под руководством геодезистов Ивана Михайловича Евреинова и Федора Федоровича Лужина. Экспедиция была организована в 1719 г. и имела официальное задание описать Камчатку с прилегающими к ней водами и землями, а также выяснить, «сошлася ль Америка с Азией». Однако вместо плавания к Америке Лужин и Евреинов на ладье «Восток» направились вдоль западных берегов Камчатки к Курильским островам. Они осмотрели острова Матуа, Расшуа, Ушишир, Кетой, Симушир и Парамушир, откуда вернулись в Большерецк. О результатах экспедиции Евреинов лично доложил Петру I, передав ему отчет и карту. Эти материалы долгое время держались в секрете.

В исторической литературе уже со времен Г. Ф. Миллера высказывается мнение, что к решению вопроса, соединяется ли Азия с Америкой, экспедиция не имела никакого отношения, а на самом деле получила секретное задание исследовать Курильские острова и разведать путь в Японию[1020]. Ряд историков объединяют официально объявленные и реально выполненные экспедицией задачи, считая, что геодезисты должны были выяснить, соединяется ли Америка с Азией, и заодно проложить путь в Японию и описать Курильские острова[1021]. По мнению Б. П. Полевого, геодезисты действовали в соответствии с официальной инструкцией, а к Курилам поплыли потому, что согласно тогдашним географическим представлениям считали, что Америка находится где-то в этом районе, недалеко от Камчатки[1022].

1723 год

Нападение курильских иноземцев (24 чел.) на иноземцев р. Опалы. Курильцы побили тоена Кушугу и его «родников» (6 чел.), жилища их сожгли, жен и детей взяли в полон[1023]. По данным С. П. Крашенинникова и И. С. Гурвича, это были не курильцы, а айны с Курильских островов[1024].

1724 год

В июне 1724 г. на курильских мужиков, напавших в прошлом году на Кушугу, из Большерецка был отправлен отряд служилого Ивана Мутовина. Отряд догнал курильцев у Камбальной (Кумбалиной, Камбалиной) речки, побил их и отнял пленных[1025].

По сведениям Г. Ф. Миллера, состоялся поход служилых людей во главе с сыном боярским Федотом Амосовым к колымским чукчам. «Шелагский мужик» Копай, жилище которого находилось в 200 верстах к востоку от Колымы, изменил и побил несколько человек из отряда Ф. Амосова[1026]. После этого Амосов из устья Колымы по льду достиг первого из Медвежьих островов – Крестовского, расположенного напротив рек Чукочьей и Алазеи[1027].

1725 год

Попытка Прокопия Нагибина пройти в Америку. Участник бывшей экспедиции Елчина мореход и промышленник Нагибин еще в 1720 г. обратился к властям с предложением организовать большую экспедицию (в составе 200 чел.) для плавания к Большой Земле (Америке) из р. Анадырь. Не получив просимых людей и средств, Нагибин снарядил судно за свой «кошт» и отплыл из Анадырска, но в 1725 г. на р. Анадырь подвергся нападению чукчей и был убит[1028].

В феврале 1725 г. ясачный сборщик Артемий Попов донес с р. Авачи, что изменили ясачные иноземцы на р. Бобровой, Островной и Жупановой и побили служилых Тимофея Маркова, Ивана Парилова и Федора Пакулева. После этого они напали на иноземцев р. Налачевой и увели у них жен и детей, а бывших там ясачных сборщиков Ивана Ирчита с товарищами держат в осаде[1029]. Одновременно изменили «шипунские» иноземцы, которые в «Шипунцах» убили Григория Переломова[1030].

В начале августа 1725 г. «на Аваче реке ясашных иноземцов четыре острожка изменили, в которых тойоны назывались Шемкочь, Копыш, Оток и Тарея». Они напали на пятерых ясачных сборщиков и убили из них трех человек (служилых Илью Садилова, Ивана Панова и Петра Балаконова). Два казака спаслись бегством. Затем авачинцы разгромили острожки ясачных верхнекамчатских ительменов. Примерно в то же время на Бобровом море, «в Кранаках», иноземцы убили 10 верхнекамчатских казаков[1031].

В декабре 1725 г. на дороге с р. Ичи в Нижнекамчатский острог ичинскими «изменниками» были убиты три казака. По этому поводу С. П. Крашенинников записал: «На Пенжинском море ичинские иноземцы, не знатные мужики, без ведома тойонов убили трех человек, Луку Бурцова с товарыщи, которые убийцы перехватаны и в Нижнем остроге батожьем до смерти убиты». В то же время некий Налач (вероятно, с р. Ичи) призывал в измену «лутчих тойонов Кивру да Кыишу да Сопошной тоена» и агитировал их напасть на служилых и торговых людей, которые расположились в острожке у тоена Киври[1032].

Большой чукотский набег на коряков. Оленные коряки, кочевавшие в районе Анадырского острога, сообщили, что многих из них убили чукчи, и просили прислать для защиты своих стад 50 служилых людей[1033].

По данным С. П. Крашенинникова, в 1724–1725 гг. началось объясачивание населения Карагинского острова[1034].

1726 год

В феврале 1726 г. камчатский приказчик С. Трифонов отправил на «изменников» Бобрового моря казака Пашкова с 10 чел. Но найти «изменников» не удалось, поскольку они укрылись на островах[1035].

На авачинских «изменников» С. Трифонов командировал сына боярского Алексея Еремеева, который 19 марта сообщил, что некоторые из авачинцев отказались давать ясак[1036].

КОММЕНТАРИИ

xxii. Ламой, Ламским морем в XVII – начале XVIII в. именовали Охотское море.
xxiii. По старому стилю.
xxiv. Отпрядыш – небольшой скалистый остров в море недалеко от берега.
xxv. Ныне р. Сиглан.

ПРИМЕЧАНИЯ

564. ОРЗПМ. М., 1951. С. 14, 114; РМЛТО. Л.; М., 1952. С. 320; РТЭ. Хабаровск, 1979. С. 55; Самойлов В. А. Семен Дежнев и его время. М., 1945. С. 43; Белов М. И. Семен Дежнев. М., 1955. С. 21–22; Он же. Подвиг Семена Дежнева. М., 1973. С. 39; Иванов В. Н. Вхождение Якутии в состав Российского государства // Якутия и Россия: 360 лет совместной жизни. Якутск, 1994. С. 11, 98; История Якутской АССР. Т. 2. М., 1957. С. 33–34; Якутия в XVII в. Якутск, 1953. С. 49; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. М., 1983. С. 276; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. М., 1971. С. 80.
565. Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева. С. 40.
566. ОРЗПМ. С. 96–98; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. М., 1947. Т. 1. С. 43; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края, составленная по официальным и историческим данным. Красноярск, 1896. С. 3; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии в состав Русского государства. Новосибирск, 1999. С. 99.
567. Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева. С. 63.
568. РМЛТО. С. 41; Красовский М. Русские в Якутской области в XVII в. // Изв. о-ва археологии, истории и этнографии при Имп. Казанск. ун-те. Казань, 1894. Т. XII. Вып. 2. С. 150; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 3–4; Щеглов И. В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири: 1032–1882 гг. Сургут, 1993. С. 69, 70; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 43; Якутия в XVII в. С. 51; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 43–44; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 99–100; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 277.
569. РМЛТО. С. 320; РТЭ. С. 55; Белов М. И. По следам полярных экспедиций. Л., 1977. С. 42; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 40; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 276; Иванов В. Н. Вхождение Якутии в состав Российского государства… С. 11, 98.
570. ОРЗПМ. С. 14; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 80.
571. Матюнин Н. О покорении казаками Якутской области и состоянии Якутского казачьего пешего полка // Памятная книжка Якутской области на 1871. СПб., 1877. С. 145; Щеглов И. В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири. С. 71; ОРЗПМ. С. 130–131, 132, 143; Иванов В. Н. Вхождение Якутии в состав Российского государства… С. 12, 100–101; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 56–57; Гурвич И. С. Этническая история Северо-Востока Сибири. М., 1966. С. 18.
572. Чикачев А. Г. Русские на Индигирке: Историко-этнографический очерк. Новосибирск, 1990. С. 22.
573. Белов М. И. Семен Дежнев. С. 23–24; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 41–42; Он же. По следам полярных экспедиций. С. 42.
574. Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 278; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 100.
575. История Якутской АССР. Т. 2. С. 34; Якутия в XVII в. С. 51, 52; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 24; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 42.
576. Чикачев А. Г. Русские на Индигирке… С. 22; Белов М. И. По следам полярных экспедиций. С. 42.
577. ОРЗПМ. С. 131, 143; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 56–57; Иванов В. Н. Вхождение Якутии в состав Российского государства… С. 12, 100–101; История Якутской АССР. Т. 2. С. 34; Якутия в XVII в. С. 51, 52; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 276, 278.
578. Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 4; Красовский М. Русские в Якутской области… С. 150.
579. Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева… С. 43–44; Он же. Семен Дежнев. С. 24.
580. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 48, 104; Степанов Н. Н. Первая экспедиция русских на Тихий океан // Изв. ВГО. 1943. Т. 75. Вып. 2. С. 45; Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России: Из истории освоения русскими людьми побережий Охотского и Берингова морей, Сахалина и Курил. Хабаровск, 1988. С. 18; Кочедамов В. И. Первые русские города Сибири. М., 1978. С. 26.
581. ОРЗПМ. С. 14; РТЭ. С. 55; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 284.
582. Полевой Б. П. К истории первого выхода русских на Тихий океан: (Новое о «Росписи рек» И. Ю. Москвитина) // Изв. ВГО. 1988. Т. 120. Вып. 3; Он же. Первый русский поход на Тихий океан в 1639–1641 гг. в свете этнографических данных // Сов. этнография. М., 1991. № 3; Он же. Об ошибках в освещении похода И. Ю. Москвитина 1639–1641 гг. // Изв. ВГО. 1991. Т. 123. № 2; Он же. Новое о местоположении Бутальского острожка // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII–XIX вв. (Историко-археологические исследования). Владивосток, 1995. Т. 2; Тураев В. А. И на той Улье реке…: Русский землепроходец И. Ю. Москвитин: правда, заблуждения, догадки. Хабаровск, 1990.
583. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 48.
584. Степанов Н. Н. Первая экспедиция русских на Тихий океан… С. 45–48; ОРЗПМ. С. 14; История Русской Америки (1732–1867). М., 1997. Т. 1. С. 17; Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России… С. 18. Слухи о р. Охоте (Ламе) дошли до Якутска еще до похода Москвитина, хотя ее местоположение точно не представляли. Примерно в то же время, что и Москвитин, или чуть позже (но до 1641 г.), на поиски Ламы и иных «падучих рек в море» и «для проведывания новых неясачных землиц и ясачного сбору» из устья Лены на восток морем отправились Пров Лазарев и Елисей Буза. Их экспедиция не удалась (ОРЗПМ. С. 22).
585. Полевой Б. П. Первый русский поход на Тихий океан…; Он же. К истории первого русского выхода русских на Тихий океан; Он же. Об ошибках в освещении похода И. Ю. Москвитина…; Тураев В. А. Первая русская экспедиция на Тихий океан. Опыт изучения и проблемы // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII–XIX веках (Историко-археологические исследования). Сб. науч. тр. Владивосток, 1994. Т. 1. С. 9.
586. Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева… С. 43–44.
587. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 104.
588. Есть мнение, что москвитинцы вышли на Охотское море не в 1639, а в 1637 г. (Бурыкин А. А. К истории и этимологии некоторых топонимов Охотского побережья // Сибирская заимка (http://www.zaimka.ru/to_sun/burykin3.shtml) и даже в 1636 г. (Сгибнев А. С. Охотский порт с 1649 по 1852 г. // Морской сб. 1869. Т. 105. № 11. Неофициальный отд. С. 2).
589. О походе И. Ю. Москвитина и его плаваниях вдоль побережья Охотского моря см.: ОРЗПМ. С. 139–141; РТЭ. С. 68–72; Матюнин Н. О покорении казаками Якутской области… С. 145; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 44; Берг Л. С. Очерки по истории русских географических открытий. М., Л., 1949. С. 144; Якутия в XVII в. С. 63–64; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 80; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 284–286; Алексеев А. И. Сыны отважные России. Магадан, 1970. С. 15; Вус В. Заветный край особой русской славы: Науч.-попул. очерк истории Охотска. Хабаровск, 1990. С. 13–15; Степанов Н. Н. Первая экспедиция русских на Тихий океан… С. 45–48; Он же. Первая русская экспедиция на Охотском побережье в XVII веке // Изв. ВГО. 1958. Т. 90. № 5; Полевой Б. П. Первый русский поход на Тихий океан…; Он же. К истории первого русского выхода русских на Тихий океан; Он же. Об ошибках в освещении похода И. Ю. Москвитина…; История Русской Америки. Т. 1. С. 17; Тураев В. А. И на той Улье реке…; Он же. Первая русская экспедиция на Тихий океан…; Иванов В. Н. Вхождение Якутии в состав Российского государства… С. 11; Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России… С. 18–22.
590. Распросные речи служилого человека Нехорошко Колобова // Тураев В. А. И на той Улье реке… С. 160.
591. Распросные речи служилого человека Нехорошко Колобова… С. 160.
592. Распросные речи И. Ю. Москвитина и Д. Е. Копылова // Тураев В. А. И на той Улье реке… С. 167.
593. Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 14; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 104; Якутия в XVII в. С. 63–64; Степанов Н. Н. Первая русская экспедиция на Охотском побережье. С. 447; Тураев В. А. И на той Улье реке… С. 160–161, 167; Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России… С. 19.
594. Есть версия, основанная на японских источниках, что И. Москвитин во время своих плаваний побывал на Камчатке (Черевко К. Е. Зарождение русско-японских отношений. XVII–XIX века. М., 1999. С. 26–32).
595. Якутия в XVII в. С. 54; История Якутской АССР. Т. 2. С. 34; Иванов В. Н. Вхождение Якутии в состав Российского государства… С. 12.
596. Полевой Б. П. Находка челобитных первооткрывателей Колымы // Сибирь периода феодализма. Новосибирск, 1965. Вып. 2: Экономика, управление и культура Сибири XVI–XIX вв. С. 290; Он же. Новое об открытии Камчатки. Петропавловск-Камчатский, 1997. Ч. 1. С. 29.
597. Огородников В. И. Из истории покорения Сибири: Покорение Юкагирской земли. Чита, 1922. С. 63–64; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 43.
598. ОРЗПМ. С. 133; Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 66; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 58; История Якутской АССР. Т. 2. С. 34; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 101.
599. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М., 1960. С. 383.
600. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 142; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев и его время. М., 1999. С. 45.
601. Полевой Б. П. Новое о местоположении Бутальского острожка… С. 133.
602. В последнее время появились исследования, специально посвященные выдающемуся землепроходцу М. В. Стадухину. См.: Сергеев О. И., Чернавская В. Н. Казак М. В. Стадухин–исследователь Северо-Востока Азии // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII–XIX веках (Историко-археологические исследования). Владивосток, 1994. Т. 3; Бурыкин А. А. Походы Михаила Стадухина и открытие Камчатки // Сибирская заимка (http://www.zaimka.ru/to_sun/burykin1.shtml); Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 12–40.
603. ОРЗПМ. С. 14, 22, 141–142; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 46; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 103; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 80; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 9–10.
604. ОРЗПМ. С. 141–142; РМЛТО. С. 55–56; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 143; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 48–49; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 38–39; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 62; Он же. Арктическое мореплавание с древнейших времен до середины XIX века // История открытия и освоения северного морского пути. М., 1956. Т. 1. С. 152; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 105.
605. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 143; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 52; Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева… С. 62, 63; Он же. Семен Дежнев. С. 38–39; Иванов В. Н. Вхождение Якутии… С. 12; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 18–19.
606. РМЛТО. С. 57.
607. Есть мнение, что Алазейский острог был поставлен в 1641 г. (Резун Д. Я., Васильевский Р. С. Летопись сибирских городов. Новосибирск, 1989. С. 76).
608. РМЛТО. С. 56–58; ОРЗПМ. С. 22–23, 134-135; Якутия в XVII в. С. 52; Гурвич И. С. Этническая история… С. 47; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 61–62; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 40; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 65; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. М., 1965. С. 72; История Дальнего Востока… С. 34–36; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 102; История Якутской АССР. Т. 2. С. 34; Фель С. Е. Картография России XVIII века. М., 1960. С. 153; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 279; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 88–89; Ополовникова Е. А. Русские крепости в сибирском Заполярье // Памятники быта и хозяйственное освоение Сибири. Новосибирск, 1989. С. 64; Алексеев А. Н. Первые русские поселения XVII–XVIII вв. на Северо-Востоке Якутии. Новосибирск, 1996. С. 14.
609. Белов М. И. Семен Дежнев. С. 41; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 66; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 279; Фель С. Е. Картография в России… С. 153.
610. Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 68–69; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 63.
611. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 404; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 62. В. А. Самойлов Уяндинское зимовье ошибочно считал Верхнендигирским.
612. Павлов П. Н. Промысловая колонизация Сибири в XVII в. Красноярск, 1974. С. 40.
613. На сегодняшний день данная датировка наиболее убедительна, поскольку основана на подлинной челобитной участников похода. См.: Полевой Б. П. Находка челобитья первооткрывателей Колымы. С. 289–291; Он же. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 20–30; Фель С. Е. Картография в России… С. 153; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 41; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 66; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 279.
614. ОРЗПМ. С. 14, 141 — 142; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 46; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 103; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 80; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 9–10. Подобные ошибки в датировке похода Стадухина и Зыряна на Колыму после публикации еще в 1965 г. Б. П. Полевым челобитной Стадухина и его спутников представляются просто удивительными.
615. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 102, 103.
616. Белов М. И. По следам полярных экспедиций. С. 89; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 280.
617. Полевой Б. П. Находка челобитья первооткрывателей Колымы. С. 287–289; Он же. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 23–26 (повторная публикация челобитной); Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 143–144; Алексеев А. Н. Первые русские поселения… С. 15.
618. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 27; История Русской Америки. Т. 1. С. 21; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 280; Артемьев А. Р. Археологическое изучение памятников XVII – начала XVIII века на Дальнем Востоке // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII–XIX веках (Историко-археологические исследования). Владивосток, 1994. С. 43; Алексеев А. Н. Первые русские поселения… С. 16; Кочедамов В. И. Первые русские города… С. 27.
619. РМЛТО. С. 32; Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева. С. 214. См. также: Сергеев О. И., Чернавская В. Н. Казак М. В. Стадухин – исследователь Северо-Востока Азии. С. 59–61.
620. РМЛТО. С. 149; Иванов В. Н. Вхождение Якутии… С. 12.
621. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 63.
622. ОРЗПМ. С. 136.
623. Полевой Б. П. Находка челобитья первооткрывателей Колымы. С. 287–289; Он же. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 26; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 143–144.
624. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 64.
625. Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю, с Российской стороны учиненных // Миллер Г. Ф. Сочинения по истории России. Избранное. М., 1996. С. 23; Щеглов И. В. Хронологический перечень важнейших данных… С. 72; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 280; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 46; Артемьев А. Р. Археологическое изучение памятников… С. 43; Кочедамов В. И. Первые русские города… С. 27.
626. ДАИ. СПб., 1848. Т. 3. С. 99; ОРЗПМ. С. 24, 221–222; Красовский М. Русские в Якутской области в XVII в. Казань, 1895. С. 155; Белов М. И. По следам полярных экспедиций. С. 44.
627. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 20.
628. Там же. С. 32.
629. РМЛТО. С. 149; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 55–56; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 64–65, 144; Якутия в XVII в. С. 55–56; Антропова В. В. Вопросы военной организации и военного дела у народов крайнего Северо-Востока Сибири // Сибирский этнограф. сб. М., Л., 1957. Вып. II. С. 234.
630. Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 71, 72; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 65, 144–145.
631. Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 73; Садовников Д. Наши землепроходцы. Рассказы о заселении Сибири (1581–1712 гг.). М., 1905. С. 120.
632. ОРЗПМ. С. 25; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 33.
633. ОРЗПМ. С. 256.
634. РМЛТО. С. 110; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 21; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 73; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 6; Красовский М. Русские в Якутской области… С. 156; Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева… С. 82–83; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 10; Гурвич И. С. Этническая история… С. 53. Б. О. Долгих считал, что это были не чукчи, а чуванцы («родственники» юкагиров) (Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 550).
635. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 118; Павлов П. Н. Промысловая колонизация Сибири… С. 39.
636. ОРЗПМ. С. 31, 34; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий…. С. 23–24; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 74; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 7; Красовский М. Русские в Якутской области… С. 156; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 85, 97; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 114 –115; Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева… С. 110–111; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 71–72; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 36.
637. ОРЗПМ. С. 30; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 21; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 6; Алексеев А. И. Сыны отважные России.. С. 11.
638. Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 93–94; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 121.
639. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 122.
640. Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 17; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 519–520; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 288; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 125; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 3; Сафронов Ф. Г. Русские на северо-востоке Азии в XVII – середине XIX в. Управление, служилые люди, крестьяне, городское население. М., 1978. С. 185–186; Он же. Тихоокеанские окна России… С. 23; Алексеев А. И. Охотск – колыбель русского Тихоокеанского флота. Хабаровск, 1958. С. 15–16.
641. Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 6–7.
642. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 409.
643. ДАИ. Т. 3. С. 320, 322, 333–339; ОРЗПМ. С. 298–299; Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 18–21; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 520; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 3; Алексеев А. И. Охотск – колыбель… С. 20–21.
644. Белов М. И. Семен Дежнев. С. 83; Гурвич И. С. Этническая история… С. 19. Л. С. Берг считал, что М. Стадухин уже в 1647 г. с Колымы пришел на Анадырь (Берг Л. С. Очерки по истории русских географических открытий. С. 148).
645. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 117.
646. Я не касаюсь здесь высказанного первый раз в 1838 г. П. А. Словцовым мнения о том, что Дежнев не совершил морского прохода через пролив (Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. Новосибирск, 1995. С. 129–131). Хотя это мнение и было подхвачено рядом исследователей (Ф. А. Голдер), оно, несомненно, ошибочно. (См.: Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 74; Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева. С. 194–199). Равным образом я не затрагиваю и легенд о более ранних, в XVI – первой половине XVII вв., плаваниях русских людей (новгородцев) на восток и даже на Аляску (См., напр.: Стеллер Г. В. Описание земли Камчатки. Петропавловск-Камчатский, 1999. С. 134; Свердлов Л. М. Дальний путь до Лены-реки // Природа. 1994. № 2. С. 68–77; Он же. Русское поселение на Аляске в XVII в. // Природа. 1992. № 4. С. 67–69; Федорова С. Г. Русское население Аляски и Калифорнии. М., 1971; Чекуров М. В. Загадочные экспедиции. М., 1991. С. 4–45; Ефимов А. В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. Первая половина XVIII века. М., 1948. С. 147–152).
647. О походе С. Дежнева см.: Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 290–293; Берг Л. С. Очерки по истории русских географических открытий. С. 96–110; Алексеев А. И. Сыны отважные России… С. 7–15; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 123–124; Белов М. И. Арктическое мореплавание с древнейших времен… С. 164; Он же. Историческое плавание Семена Дежнева // Изв. ВГО. 1949. Т. 81. Вып. 5. № 6; Он же. Семен Дежнев; Самойлов В. А. Семен Дежнев…; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев…; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 41–68. Основной комплекс источников по походу опубликован в сборнике документов «Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах» (с. 81–166), а также в приложении к книге В. А. Самойлова.
648. ОРЗПМ. С. 31; РМЛТО. С. 130; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 22; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 92; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 81; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 70; Алексеев А. И. Колумбы росские. Магадан, 1966. С. 10.
649. РМЛТО. С. 131, 149; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 139–140, 145–146; Якутия в XVII в. С. 61; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 93–96; История Русской Америки. Т. 1. С. 29; Белов М. И. Арктическое мореплавание с древнейших времен… С. 165; Он же. Семен Дежнев. С. 81; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 123; Кусков В. П. Был ли Федот Попов на реке Камчатке? // Вопросы географии Камчатки. Петропавловск-Камчатский, 1966. Вып. 4. С. 95; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 66–68.
650. ОРЗПМ. С. 267, 268, 273, 275; РМЛТО. С. 116–117; Белов М. И. Историческое плавание Семена Дежнева. С. 465–466.
651. История Русской Америки. Т. 1. С. 30; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 134–135; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 75–76.
652. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 67–68.
653. РМЛТО. С. 217; Гурвич И. С. Этническая история… С. 48; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 122–123.
654. РМЛТО. С. 207–208; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 38.
655. Берг Л. С. Очерки по истории русских географических открытий. С. 148.
656. Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 77.
657. Белов М. И. Семен Дежнев. С. 88; Он же. Подвиг Семена Дежнева. С. 128; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 289.
658. ОРЗПМ. С. 260; Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 78; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 72; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 105.
659. Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 79; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 85; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 288–289.
660. Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 23; Гурвич И. С. Этническая история… С. 19; Вдовин И. С. Анадырский острог: Исторический очерк // Краеведческие записки. Магадан, 1959. Вып. 2. С. 23; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 81, 82; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 123; Он же. Арктическое мореплавание с древнейших времен… С. 165; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 71, 139–140, 145–146; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 93–97; Якутия в XVII в. С. 61; История Русской Америки. Т. 1. С. 29; Кусков В. П. Был ли Федот Попов на реке Камчатке. С. 95.
661. ОРЗПМ. С. 31, 34, 260, 265–266, 275; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 23–24; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 74; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 176; Он же. Подвиг Семена Дежнева… С. 110–111; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 85, 97; Якутия в XVII в. С. 62; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 114 –115; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 7; Красовский М. Русские в Якутской области… С. 156; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 71–72; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 84; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 69–74.
662. Бурыкин А. А. Походы Михаила Стадухина и открытие Камчатки.
663. Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева… С. 112–113.
664. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 71–72; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 176; Он же. Семен Дежнев. С. 84.
665. ДАИ. Т. 3. С. 283–285; ОРЗПМ. С. 257; РМЛТО. С. 218; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 123.
666. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 125.
667. Степанов Н. Н. Присоединение Восточной Сибири в XVII в. и тунгусские племена // Русское население Поморья и Сибири (период феодализма). М., 1973. С. 114; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 124–125; Павлов П. Н. Промысловая колонизация… С. 40.
668. ДАИ. Т. 3. С. 212; РМЛТО. С. 59, 217; Богораз В. Г. Чукчи. Л., 1934. С. 33; Гурвич И. С. Этническая история… С. 48; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 103; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 122.
669. ДАИ. Т. 3. С. 283–285; ОРЗПМ. С. 257; РМЛТО. С. 218; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 123.
670. Гурвич И. С. Этническая история… С. 48.
671. Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 20.
672. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 125.
673. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 520.
674. ОРЗПМ. С. 36; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 24; Спасский Г. История плавания Россиян из рек сибирских в Ледовитое море // Сибирский вестник. 1821. Ч. 15. С. 126; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 77; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 73; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 102; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 86; Алексеев А. И. Сыны отважные России… С. 13; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 88; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 289.
675. ОРЗПМ. С. 35; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 97.
676. Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 79.
677. РМЛТО. С. 131; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 24; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 77; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 73–74, 126–127; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 289; Полевой Б.П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 80.
678. Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 81; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 74, 127; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 82.
679. Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 81; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 75, 127–128; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 104; Гурвич И. С. Этническая история…. С. 19.
680. РМЛТО. С. 189–190, 201–204; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 120.
681. Садовников Д. Наши землепроходцы… С. 119–120; Степанов Н. Н. К истории освободительной борьбы народностей Северо-Востока Сибири в XVII в. // Памяти В. Г. Богораза (1865–1936). М., Л., 1937. С. 223.
682. ОРЗПМ. С. 297.
683. Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 21.
684. Сафронов Ф. Г. Русские на Северо-Востоке… С. 186; Он же. Тихоокеанские окна России… С. 24; Алексеев А. И. Охотск – колыбель… С. 22; Резун Д. Я., Васильевский Р. С. Летопись сибирских городов. С. 224.
685. Степанов Н. Н. Присоединение Восточной Сибири… С. 114; Гурвич И. С. Этническая история… С. 27.
686. Садовников Д. Наши землепроходцы… С. 141; Якутия в XVII в. С. 64.
687. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 520; Алексеев А. И. Охотск – колыбель… С. 19.
688. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 429.
689. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 76, 136.
690. ДАИ. СПб., 1851. Т. 4. С. 120–122; ОРЗПМ. С. 157–158; КПМГЯ. Л., 1936. С. 197; Якутия в XVII в. С. 61, 62; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 76; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 48—49; История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. – февраль 1917 г.). М., 1991. С. 34–37; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 83–85.
691. ДАИ. Т. 3. С. 352.
692. Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 11; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 78.
693. ДАИ. Т. 4. С. 2–3; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 520.
694. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 76, 128; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 108. И. С. Вдовин неверно датировал нападение Мекерко на родичей Когюню 1652-м годом (Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 107).
695. ДАИ. Т. 4. С. 121.
696. О походе и пребывании Стадухина на Охотском побережье см.: ДАИ. Т. 4. С. 120–121; ОРЗПМ. С. 157; РМЛТО. С. 261 — 263; КПМГЯ. С. 197; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 85–87; Бурыкин А. А. Походы Михаила Стадухина и открытие Камчатки; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 76; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 289–290; Якутия в XVII в. С. 61, 62; История Дальнего Востока… С. 36; Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России… С. 26.
697. ОРЗПМ. С. 266.
698. Там же. С. 37.
699. Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 106; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 176; Он же. Семен Дежнев. С. 88; Он же. Подвиг Семена Дежнева. С. 128.
700. Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 3.
701. Ефимов А. В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане… С. 51; Он же. Из истории великих русских географических открытий. С. 96. Надо, правда, заметить, что версия о плавании Стадухина из Анадырска вокруг Камчатки бытовала еще в XVIII в. Я. Линденау, побывавший в Ямском остроге в 1742–1743 гг., записал со слов старожилов следующую легенду: «86 лет назад местность вокруг р. Ямы была занята Стадухиным. Старые жители этой местности рассказывают, что Стадухин – родом с Колымы, прошел от Анадыря со своей дружиной по воде воль восточного и западного берегов Камчатки…» (Линденау Я. И. Описание народов Сибири (первая половина XVIII века). Историко-этнографические материалы о народах Северо-Востока. Магадан, 1983. С. 169).
702. Алексеев А. И. Сыны отважные России… С. 28.
703. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 77, 130; КПМГЯ. С. 193; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 107.
704. ДАИ. СПб., 1862. Т. 8. С. 9; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 104.
705. РМЛТО. С. 223; Вдовин И. С. Расселение народностей Северо-Востока Азии во второй половине XVII и начале XVIII вв. // Изв. ВГО. 1944. Т. 76. Вып. 5. №. 250. С. 254; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 103.
706. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 78; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 117; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 107.
707. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 78, 131; Белов М. И. Семен Дежнев. С. 92.
708. По поводу местоположения корги нет ясности. Большинство исследователей считает, что это Земля Гека. Высказывались мнения, что это Русская кошка. Оба места расположены в Анадырском лимане. Б. П. Полевой полагал, что корга находилась на южном берегу лимана, поскольку только там русские могли иметь столкновения с кереками, а это и есть Земля Гека (Полевой Б. П. О местоположении Анадырской корги Семена Дежнева // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII–XIX вв. (Историко-археологические исследования). Владивосток, 1995. Т. 2). Такого же мнения придерживался В. В. Леонтьев.
709. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 133; см. также: Там же. С. 79; Леонтьев В. В. Этнография и фольклор кереков. М., 1983. С. 10–12.
710. Богораз В. Г. Чукчи. С. 41; Леонтьев В. В. Этнография и фольклор кереков. С. 10–12.
711. ДАИ. Т. 4. С. 15; РМЛТО. С. 124; Богораз В. Г. Чукчи. С. 42; Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 258; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 74; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 432; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 80, 133.
712. ДАИ. Т. 4. С. 22–24; Гурвич И. С. Этническая история… С. 50.
713. ОРЗПМ. С. 363.
714. Гурвич И. С. Этническая история… С. 18.
715. ДАИ. Т. 4. С. 3; ОРЗПМ. С. 304; Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 22–23; Гурвич И. С. Этническая история… С. 27; Алексеев А. И. Охотск – колыбель… С. 23.
716. Сафронов Ф. Г. Русские на Северо-Востоке… С. 186; Он же. Тихоокеанские окна России… С. 24; Резун Д. Я., Васильевский Р. С. Летопись сибирских городов. С. 224.
717. Гурвич И. С. Этническая история… С. 27.
718. ОРЗПМ. С. 304; РТЭ. С. 80–82.
719. Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 89.
720. ДАИ. Т. 4. С. 3; Гурвич И. С. Этническая история… С. 27.
721. Гурвич И. С. Этническая история… С. 27.
722. Михайлова Е. А. К вопросу об этно- и культурогенезе коренного населения крайнего Северо-Востока Азии // Сибирь: Древние этносы и их культуры. СПб., 1996. С. 189–190; Гурвич И. С. Этническая история… С. 48; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 103–104.
723. КПМГЯ. С. 64; Гурвич И. С. Этническая история… С. 22; Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 254; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 74, 104.
724. Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 103; РМЛТО. С. 245.
725. Гурвич И. С. Этническая история… С. 20.
726. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 383.
727. Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 46—47; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 76; Никитин Н. И. Землепроходец Семен Дежнев… С. 106; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 176; Он же. Семен Дежнев. С. 88; Он же. Подвиг Семена Дежнева. С. 128; Бурыкин А. А. Походы Михаила Стадухина и открытие Камчатки…
728. ОРЗПМ. С. 267–269; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 87.
729. Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 126; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 2. С. 289–290.
730. ДАИ. Т. 4. С. 120–122; Самойлов В. А. Семен Дежнев… С. 76.
731. Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 177.
732. ДАИ. Т. 4. С. 147.
733. Гурвич И. С. Этническая история… С. 50; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. М., 1984. С. 72; Иванов В. Н. Вхождение Северо-Востока Азии… С. 118.
734. Полевой Б. П. К истории формирования географических представлений о северо-восточной оконечности Азии XVII в. (Известие о «Каменной преграде». Возникновение и дальнейшая метаморфоза легенды о «необходимом носе») // Сиб. геогр. сб. М.; Л., 1964. Т. 3. С. 227; История Дальнего Востока… С. 37.
735. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 554.
736. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 121.
737. Гурвич И. С. Этническая история… С. 19.
738. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 383.
739. Гурвич И. С. Этническая история… С. 20.
740. Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 72; Полевой Б. П. Забытое плавание с Лены до р. Камчатки в 1661–1662 гг. Итоги архивных изысканий 1948–1991 гг. // Изв. ВГО. 1993. № 2. С. 7–13; Он же. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 119–125.
741. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 127.
742. Там же. С. 93.
743. КПМГЯ. С. 64; Гурвич И. С. Этническая история… С. 22; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 74, 104.
744. РМЛТО. С. 258; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 104.
745. КПМГЯ. С. 64; Гурвич И. С. Этническая история… С. 22; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 74, 104; Он же. Расселение народностей… С. 258.
746. ПСИ. СПб., 1885. Кн. 2. С. 500–501; Миллер Г. Ф. Известия о Северном морском ходе из устья Лены реки ради обретения восточных стран. Приложение к письму Беринга от 27 апреля 1737 г. // Ефимов А. В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. С. 223; История плаваний россиян из рек сибирских в Ледовитое море // Сибирский вестник. СПб., 1821. Ч. 16. С. 272.
747. Белов М. И. Арктическое мореплавание с древнейших времен… С. 169.
748. История Русской Америки. Т. 1. С. 39.
749. Гурвич И. С. Этническая история… С. 51; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 70–71.
750. РМЛТО. С. 297.
751. ОРЗПМ. С. 406; РМЛТО. С. 270.
752. Белов М. И. Арктическое мореплавание с древнейших времен… С. 168; Он же. Историческое плавание Семена Дежнева. С. 469–470.
753. Белов М. И. Арктическое мореплавание с древнейших времен… С. 169.
754. Гурвич И. С. Этническая история… С. 27.
755. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 413; Полевой Б. П. Забытое плавание… С. 9; Он же. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 123; История Русской Америки. Т. 1. С. 38.
756. РМЛТО. С. 292–293.
757. Полевой Б. П. О местоположении Анадырской корги… С. 199–200.
758. Полевой Б. П. Забытое плавание с Лены до р. Камчатки… С. 7–13; История Дальнего Востока… С. 37.
759. История Русской Америки. С. 35; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 9 –14.
760. Полевой Б. П. Забытое плавание с Лены до р. Камчатки… С. 7–13; Он же. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 6, 14–18; История Дальнего Востока… С. 37.
761. КПМГЯ. С. 69; Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 254, 259; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 74, 104; Гурвич И. С. Этническая история… С. 22.
762. Линденау Я. И. Описание… С. 158. А. С. Сгибнев неверно указал численность погибших – 66 чел. (Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 4). Эта ошибка впоследствии стала повторяться в работах других исследователей. Данные Линденау верны, поскольку взяты им из Охотского архива.
763. Гурвич И. С. Этническая история… С. 20; История Якутской АССР. С. 107; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 383.
764. Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 4.
765. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 18.
766. Там же. С. 20.
767. Садовников Д. Наши землепроходцы… С. 142; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы в XVI–XVIII вв. // Сб. трудов профессоров и преподавателей Иркутск. ун-та. Иркутск, 1921. С. 105–106.
768. ОРЗПМ. С. 340.
769. Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России… С. 27.
770. РМЛТО. С. 297.
771. Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 106; Гурвич И. С. Этническая история… С. 37; История Якутской АССР. С. 107; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 1. С. 97.
772. Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 105–106.
773. Гурвич И. С. Этническая история… С. 31.
774. Степанов Н. Н. Присоединение Восточной Сибири… С. 114.
775. Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 106; История Якутской АССР. С. 101; Гурвич И. С. Этническая история… С. 37.
776. Гурвич И. С. Этническая история… С. 37.
777. Там же. С. 20.
778. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 383.
779. КПМГЯ. С. 149; Гурвич И. С. Этническая история… С. 50.
780. РМЛТО. С. 293; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 555; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 31–32, 35–36; Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России… С. 27.
781. Линденау Я. И. Описание… С. 158; У А. С. Сгибнева ошибочно указан 1672 г. и 52 чел. (Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 4).
782. Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 257; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 72.
783. РМЛТО. С. 244.
784. ДАИ. СПб., 1857. Т. 6. С. 404.
785. Там же. С. 149.
786. Там же. С. 407.
787. Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 72–73; Он же. Расселение народностей… С. 257.
788. КПМГЯ. С. 239; Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 258.
789. ДАИ. СПб., 1859. Т. 7. С. 277, 279, 283; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 107; Гурвич И. С. Этническая история… С. 36; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 4; Якутия в XVII веке. С. 311.
790. ДАИ. Т. 7. С. 277, 279, 283; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 107; Гурвич И. С. Этническая история… С. 36; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 4; Якутия в XVII веке. С. 311.
791. ДАИ. Т. 8. С. 264–266; СПб., 1869. Т. 11. С. 23; Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 24; Степанов Н. Н. Присоединение Восточной Сибири… С. 115 (Н. Н. Степанов эти события отнес к 1680 г.); Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 90.
792. Линденау Я. И. Описание… С. 158; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 4.
793. КПМГЯ. С. 67; Гурвич И. С. Этническая история… С. 22, 49; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 74, 104.
794. КПМГЯ. С. 240–241.
795. История Якутской АССР. С. 106.
796. Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 257; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 73.
797. КПМГЯ. С. 241; Гурвич И. С. Этническая история… С. 22; Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 254; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 74, 104.
798. ДАИ. Т. 7. С. 292–295; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 108.
799. ДАИ. Т. 8. С. 176.
800. Там же; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 99.
801. ДАИ. Т. 7. С. 292–295; Т. 8. С. 158; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 108; Якутия в XVII в. С. 311; Гурвич И. С. Этническая история… С. 36; Степанов Н. Н. Присоединение Восточной Сибири… С. 115; Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 24; Садовников Д. Наши землепроходцы… С. 142–144 (В. Вус и Д. Садовников относили это событие к 1677 г.).
802. Линденау Я. И. Описание… С. 158; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 4.
803. ДАИ. Т. 8. С. 174–175.
804. Там же. С. 176. Михаил Федорович Ворыпаев в 1650 г. был приказчиком известного российского предпринимателя – гостя Кирилла Босого (Сафронов Ф. Г. Русские промыслы и торги на северо-востоке Азии в XVII – середине XIX в. М., 1980. С. 93).
805. ДАИ. Т. 8. С. 176.
806. Там же.
807. Там же. С. 179–180; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 109; Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 23–24.
808. ДАИ. Т. 8. С. 180–181; СПб., 1867. Т. 10. С. 342; ОРЗПМ. С. 345; РМЛТО. С. 165; Огородников В. И. Из истории покорения Сибири… С. 16; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 432.
809. ДАИ. Т. 8. С. 182; Якутия в XVII в. С. 325.
810. ДАИ. Т. 11. С. 133.
811. Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 185.
812. Гурвич И. С. Этническая история… С. 50.
813. Степанов Н. Н. «Пешие тунгусы» Охотского побережья в XVII в. // Экономика, управление и культура Сибири XVI–XIX вв. Новосибирск, 1965. С. 134–135; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 555.
814. ДАИ. Т. 11. С. 133; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 432.
815. Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 97.
816. Гурвич И. С. Этническая история… С. 22; Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 254; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей… С. 74, 104.
817. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 555.
818. ДАИ. Т. 10. С. 352, 355.
819. Там же. С. 351–352, 354, 355; Материалы по истории Якутии XVII века. (Документы ясачного сбора). М., 1970. Ч. 3. С. 1035; История Якутской АССР. С. 101; Якутия в XVII в. С. 326.
820. ДАИ. Т. 10. С. 356.
821. Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов – первопроходец земли Камчатки. М., 1997. С. 55–56; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 185. В литературе по поводу отчества участника камчатских походов Ивана Голыгина нет единого мнения. Дело в том, что в данное время в Якутском гарнизоне служило три Ивана Голыгина: десятник Иван Осипович, его сын Иван Иванович и племянник Иван Васильевич. М. И. Белов считал, что в походах на Камчатку участвовал Иван Васильевич Голыгин (Белов М. И. Русские походы на Камчатку до Атласова // Изв. ВГО. 1957. Т. 89. № 1. С. 28). Его постоянный оппонент Б. П. Полевой категорически утверждал, что речь может идти только об Иване Осиповиче Голыгине (Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 58–59).
822. Материалы по истории Якутии XVII века… С. 983.
823. ДАИ. Т. 10. С. 356; Гурвич И. С. Этническая история… С. 49; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 74, 104.
824. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 38–40.
825. Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 112; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 41. Б. П. Полевой приводит взаимоисключающий итог похода. На одной странице он указывает, что в 1688 г. «чукчи убили Ивана Анкидинова и его спутников». А на следующей странице сообщает, что новый приказчик А. Цыпандин вновь направил к чукчам в 1688/89 того же И. Анкидинова (С. 41, 42). Иван Анкидинов (Анкудинов) упоминается и в 1692 г. (Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 113).
826. Акты исторические. СПб., 1842. Т. 5. С. 346–347; Вдовин И. С. Анадырский острог… С. 35–36; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 111; Полевой Б. П. Дело 1690 г. о «бунте» в Якутске (По документам Якутской приказной избы) // Якутский архив, 1972. Вып. 4. С. 153; Он же. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 41, 42–43; История Дальнего Востока… С. 38; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 56; Белов М. И. Новые данные о службах Владимира Атласова и первых походах русских на Камчатку // Летопись Севера. М., 1957. Т. 2. С. 99; Он же. Арктическое мореплавание… С. 184.
827. Материалы по истории Якутии XVII века… С. 1028; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 186; Он же. Новые данные о службах Владимира Атласова… С. 99.
828. Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 184.
829. Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 112; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 42. Возможно, было не два похода И. Анкидинова, а один – в 1688 г., и послан он был Цыпандиным, а не Кузнецовым.
830. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 42; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 112.
831. Материалы по истории Якутии XVII века… С. 1005.
832. Там же. С. 1009–1010.
833. Там же. С. 1010–1011.
834. Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 215.
835. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 43–44.
836. Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 60.
837. Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 111.
838. Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 60; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 185; Он же. Русские походы на Камчатку до Атласова. С. 29; Он же. Новые данные о службах Владимира Атласова… С. 99; Гурвич И. С. Этническая история… С. 50.
839. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 58.
840. Вдовин И. С. Очерки этнической истории коряков. Л., 1973. С. 248.
841. Степанов Н. Н. Присоединение Восточной Сибири… С. 115; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 57.
842. Гурвич И. С. Этническая история… С. 37.
843. Материалы по истории Якутии XVII века… С. 1052–1053.
844. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 63.
845. ПСИ. СПб, 1882. Кн. 1. С. 433; Белов М. И. Русские походы на Камчатку до Атласова. С. 28; Он же. Новые данные о службах Владимира Атласова… С. 96; Полевой Б. П. Новое о Владимире Атласове // Дальний Восток. Хабаровск, 1976. № 4. С. 132; Он же. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 44.
846. Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 186; Он же. Новые данные о службах Владимира Атласова… С. 99.
847. Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 186.
848. Гурвич И. С. Этническая история… С. 37.
849. Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 113.
850. Там же; Вдовин И. С. Анадырский острог… С. 37; Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России… С. 27.
851. ПСИ. Кн. 1. С. 433.
852. Белов М. И. Русские походы на Камчатку до Атласова. С. 29.
853. Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 185. См. также: Вдовин И. С. Анадырский острог… С. 37; Огрызко И. И. Владимир Атласов // Учен. зап. Ленингр. пед. ин-та. Л., 1957. Т. 132. С. 117.
854. Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 61; Белов М. И. Новые данные о службах Владимира Атласова… С. 99; Гурвич И. С. Этническая история… С. 50.
855. ДАИ. Т. 10. С. 349.
856. П. А. Словцов, А. С. Сгибнев, а вслед за ними С. Б. Окунь, И. П. и В. И. Магидовичи, А. В. Ефимов ошибались, когда писали, что Л. Морозко на р. Апуку для сбора ясака отправил Атласов, прибывший в Анадырск якобы в августе 1695 г. (Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. С. 187; Сгибнев А. Исторический очерк главнейших событий в Камчатке с 1650 по 1856 г. // Морской сб. 1869. Т. 101. № 4. С. 70; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 73; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 123; Окунь С. Б. Очерки по истории колониальной политики царизма в Камчатском крае. Л., 1935. С. 12).
857. Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 44–45; Берг Л. С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. 1725–1742. М., Л., 1946. С. 60–61; Белов М. И. Новые данные о службах Владимира Атласова… С. 100–101; Боднарский М. С. Очерки по истории русского землеведения. С. 61; Вдовин И. С. Анадырский острог… С. 38; Он же. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 113; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 72–73; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 66; История Дальнего Востока… С. 38; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 64–65. Заметим, что описание и датировка походов И. Голыгина и Л. Морозко, данная Б. П. Полевым отличается от общепринятой в литературе и является малоубедительной.
858. Вдовин И. С. Очерки этнической истории коряков. С. 139.
859. Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 186.
860. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 63.
861. Самой подробной и обстоятельной на сегодняшний день работой о походе Атласова на Камчатку является исследование Г. А. Леонтьевой (Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов…). Сведения о походе, разной степени полноты и точности, можно найти также в работах С. П. Крашенинникова, Г. Спасского, А. С. Сгибнева, Н. Н. Оглоблина, Л. С. Берга, Б. П. Полевого, М. И. Белова, В. Н. Скалона, Е. П. Орловой, М. Д. Лебедева, И. И. Огрызко, И. П. и В. И. Магидовичей (см. библиографический список). Стоит заметить, что в истории похода Атласова из-за малочисленности источников остается много неясного и противоречивого, что находит отражение в работах названных историков. Изложенная нами версия (в основном по книге Г. А. Леонтьевой) также не лишена указанных недостатков.
862. Гурвич И. С. Этническая история… С. 103; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 136; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 30; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 102; Матюнин Н. О покорении казаками Якутской области… С. 160; Сгибнев А. Исторический очерк… № 4. С. 76.
863. ПСИ. Кн. 1. С. 434. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 134.
864. Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели // Записки Приамурск. отд. ИРГО. Хабаровск, 1899. Т. V. Вып. 1. С. 7.
865. Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 136.
866. Там же. С. 109.
867. ПСИ. Кн. 1. С. 435.
868. Там же. Т. 2. С. 524–525; КПЦКЧ. Л., 1935. С. 155–156; РГАДА, ф. 199, оп. 1, № 528, ч. 1, д. 17, л. 1об. – 2; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 38; Богораз В. Г. Чукчи. С. 44–45; Этническая история народов Севера. М., 1982. С. 201; Народы Дальнего Востока СССР в XVII–XX вв.: Историко-этнографические очерки. М., 1985. С. 54. И. С. Гурвич ошибочно датировал этот поход 1701 г. (Гурвич И. С. Этническая история… С. 112).
869. ПСИ. Кн. 1. С. 434.
870. Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 138; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 103; Приклонский В.Л. Летопись Якутского края… С. 31; Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели… С. 7; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 77.
871. Крашенинников С. П. Описание земли Камчатки. М.; Л., 1949. С. 477, 570, 750; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 138; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 31; Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели… С. 7; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 77.
872. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 481, ч. 7, л. 174.
873. ПСИ. Кн. 1. С. 435.
874. Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 126–129; Он же. Первооткрыватели Курильских островов: Из истории русских географических открытий на Тихом океане в XVIII в. Южно-Сахалинск, 1982. С. 14.
875. Крашенинников С. П. Описание… С. 477; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 139; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 77.
876. Крашенинников С. П. Описание… С. 750.
877. Там же. С. 477, 750–751; ПСИ. Кн. 2. С. 502; Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели… С. 7.
878. Крашенинников С. П. Описание… С. 750.
879. Там же. С. 751; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 139.
880. Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 48; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 139; Гурвич И. С. Этническая история… С. 103; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 79.
881. Крашенинников С. П. Описание… С. 477.
882. Там же. 477; Стрелов Е. Д. Акты архивов Якутской области (с 1650 г. до 1800 г.). Якутск, 1916. Т. 1. С. 25; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 79; Гурвич И. С. Этническая история… С. 103; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 139–140; Орлова Е. П. Ительмены: Историко-этнографический очерк. СПб., 1999. С. 16.
883. Стрелов Е. Д. Акты архивов Якутской области… С. 24; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 77; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 133–134; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 140.
884. Крашенинников С. П. Описание… С. 751. В другом месте своей работы С. П. Крашенинников записал: «Человек с 20 курильцов объясачено, а прочие курильцы, которых было немалое число, врознь разбежались» (Крашенинников С. П. Описание… С. 477).
885. Словцов П. А. Историческое обозрение… С. 236.
886. ПСИ. Кн. 2. С. 502–503; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 140; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 136–137, 150; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов // Учен. зап. Ленингр. гос. ун-та. Л., 1953. № 157. Сер. факультета народов Севера. Вып. 2. С. 174; Полевой Б. П. Первооткрыватели Курильских островов… С. 14.
887. ПСИ. Кн. 2. С. 507; Крашенинников С. П. Описание… С. 477; Стрелов Е. Д. Акты архивов Якутской области… С. 25; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 79; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 140; Гурвич И. С. Этническая история… С. 103.
888. Сгибнев А. Исторический очерк… С. 79; Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели… С. 8.
889. Крашенинников С. П. Описание… С. 478, 752.
890. Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели… С. 8.
891. РТЭ. С. 450; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине XVIII в. М., 1984. С. 48; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 202.
892. Крашенинников С. П. Описание… С. 751; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 79.
893. РТЭ. С. 447; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 47; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 200.
894. Крашенинников С. П. Описание… С. 478; Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели… С. 8; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 143.
895. Крашенинников С. П. Описание… С. 478–479, 752; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 80; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 143; Орлова Е. П. Ительмены… С. 16. Б. П. Полевой допустил ошибку, считая, что русские проиграли этот бой (Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 137).
896. Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 143.
897. ПСИ. Кн. 1. С. 435–436; Гурвич И. С. Этническая история… С. 49, 112; Этническая история народов Севера. С. 201; Вдовин И. С. Расселение народностей… С. 254.
898. Гурвич И. С. Этническая история… С. 49.
899. РТЭ. С. 451; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 48; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 202.
900. ПСИ. Кн. 2. С. 487–488.
901. Там же. С. 515–516.
902. Там же. Кн. 1. С. 425; Кн. 2. С. 475–476, 479, 450–481; Крашенинников С. П. Описание… С. 752; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 110.
903. ПСИ. Кн. 2. С. 484–485, 486, 512–513; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 110.
904. ПСИ. Кн. 2. С. 529.
905. Там же. Кн. 1. С. 426; Кн. 2. С. 483, 486, 511–512, 531; Элерт А. Х. Новые материалы по истории русско-корякских отношений в первой четверти XVIII в. // Русское общество и литература позднего феодализма. Новосибирск, 1996. С. 252, 253–254; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 110; Туголуков В. А. Кто вы, юкагиры? М., 1979. С. 25.
906. ПСИ. Кн. 2. С. 487–488, 531; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 110.
907. ПСИ. Кн. 2. С. 484–485, 486, 512–513, 514.
908. Там же. Кн. 1. С. 429.
909. Там же. С. 405, 406, 410–411; Кн. 2. С. 532–533; Крашенинников С. П. Описание… С. 481, 752; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 80; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 144–145; Матюнин Н. О покорении казаками Якутской области… С. 162.
910. Вдовин И. С. Анадырский острог… С. 39.
911. Элерт А. Х. Новые материалы по истории русско-корякских отношений… С. 254.
912. ПСИ. Кн. 2. С. 527 — 528; Богораз В. Г. Чукчи. С. 45.
913. Богораз В. Г. Чукчи. С. 45 — 46.
914. ПСИ. Кн. 1. С. 405–406; Гурвич И. С. Этническая история… С. 112.
915. ПСИ. Кн. 2. С. 530; Богораз В. Г. Чукчи. С. 45.
916. ПСИ. Кн. 2. С. 493–495; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 144.
917. ПСИ. Кн. 2. С. 497–499.
918. Там же. С. 487, 531.
919. Там же. С. 488–489.
920. Там же. С. 491–492.
921. Там же. Кн. 1. С. 417–428; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 137; Фель С. Е. Картография в России… С. 74–75; Полевой Б. П. Первооткрыватели Курильских островов… С. 15.
922. Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 144–145.
923. Крашенинников С. П. Описание… С. 753.
924. Там же. С. 753.
925. Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 47.
926. КПЦКЧ. С. 194; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 145.
927. Крашенинников С. П. Описание… С. 482.
928. ПСИ. Кн. 1. С. 441.
929. Там же. С. 442; Крашенинников С. П. Описание… С. 753.
930. ПСИ. Кн. 1. С. 446–447; Крашенинников С. П. Описание… С. 481, 741–742.
931. Крашенинников С. П. Описание… С. 753–754.
932. ПСИ. Кн. 2. С. 527.
933. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 529, ч. 2, д. 6, л. 26.
934. ПСИ. Кн. 1. С. 456–459; Кн. 2. С. 526; КПЦКЧ. С. 156–158; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 39; Богораз В. Г. Чукчи. С. 46–47; Лебедев Д. М. География в России петровского времени. М., Л., 1950. С. 90.
935. ПСИ. Кн. 1. С. 438–453, 472–491, 495–508, 510–511, 527–551; Кн. 2. С. 535–539; КПЦКЧ. С. 194; Крашенинников С. П. Описание… С. 479–489, 742–743, 754–755; Спасский Г. Владимир Атласов, покоритель Камчатки (Эпизод из истории Камчатки) // Вестник ИРГО. СПб., 1858. Ч. 24. № 12. С. 166–172; Садовников Д. Наши землепроходцы… С. 155–159; История Сибири. Т. 2. Л., 1968. С. 151–152; Дивин В. А. Русские мореплаватели на Тихом океане в XVIII веке. М., 1971. С. 26; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 77–78; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 143–151; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 32, 33–34; Матюнин Н. О покорении казаками Якутской области… С. 161–162; Вахрин С. Иван Козыревский // На суше и на море. М., 1991. С. 374–376; Он же. Покорители Великого океана. Петропавловск-Камчатский, 1993. С. 32–42; Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели… С. 9 –12; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 80–82.
936. Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 47.
937. Стеллер Г. В. Описание земли Камчатки. С. 172; Он же. Из Камчатки в Америку. Быт и нравы камчадалов в XVII в. Л., 1928. С. 49.
938. Стеллер Г. В. Описание… С. 137; Он же. Из Камчатки в Америку… С. 18.
939. О сражениях с ительменами на р. Большой см.: ПСИ. Кн. 1. С. 450, 460, 461; Крашенинников С. П. Описание… С. 403, 483–484, 742, 743, 755; Стеллер Г. В. Описание… С. 136–137. См. также: Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 110; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 35; Садовников Д. Наши землепроходцы… С. 158; Огрызко И. И. Расселение и численность ительменов и камчатских коряков в конце XVII в. // Вопросы истории Сибири. Л., 1961. С. 200–201; Гурвич И. С. Этническая история… С. 96–97; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 147. Даты указаны по сентябрьской 1711 г. челобитной казаков-участников событий. У С. П. Крашенинникова, который записал воспоминания казаков четверть века спустя, даты смещены на один-два дня. К тому же в одном месте (с. 742, 755) он вместо 1711 г. указал 1710 г. Этот год повторил затем И. И. Огрызко.
940. ПСИ. Кн. 1. С. 497.
941. Там же. С. 498. И. С. Вдовин это событие датирует 1712 г. (Вдовин И. С. Очерки этнической истории коряков. Л., 1973. С. 51).
942. ПСИ. Кн. 1. С. 498.
943. Здесь, как и на юге Камчатке, жило смешанное население – потомки ительменов и айнов («мохнатых курилов»).
944. Об экспедиции см.: ПСИ. Т. 1, С. 462–463; КПЦКЧ. С. 33 — 35, 194; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 177–180. См. также: Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 47; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 136–141; Вахрин С. Покорители Великого океана… С. 38–40; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 141–143; Он же. Первооткрыватели Курильских островов. С. 18–19; Черевко К. Е. Зарождение русско-японских отношений. С. 67–72.
945. Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 54; Лебедев М. Д. География в России петровского времени. С. 58; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 31–32; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 6; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 110; Вахрин С. Покорители Великого океана. С. 18.
946. ПСИ. Кн. 1. С. 468–469.
947. Крашенинников С. П. Описание… С. 484, 755.
948. Там же. С. 743.
949. ПСИ. Кн. 1. С. 502, 536; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 48; Крашенинников С. П. Описание… С. 484, 743, 756; РТЭ. С. 451; Садовников Д. Наши землепроходцы… С. 158; Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 150. Численность сожженных казаков определяется по-разному. Я придерживаюсь версии камчатского приказчика В. Колесова, который в своей отписке перечислил всех погибших поименно.
950. Крашенинников С. П. Описание… С. 743.
951. ПСИ. Кн. 1. С. 506–507; Кн. 2. С. 535; Крашенинников С. П. Описание… С. 485; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 83.
952. ПСИ. Кн. 1. С. 527–529.
953. Там же. С. 542; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 141–142; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 30; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 182–183; Лебедев Д. М. География в России петровского времени. С. 54.
954. Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 181, 200.
955. Там же. С. 200.
956. ПСИ. Кн. 2. С. 46, 543; Спасский Г. Монах Игнатий Козыревский // Сибирский вестник. СПб., 1823. Ч. II. Кн. 11. С. 29; Дивин В. А. Русские мореплаватели… С. 27–34; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 142; Лебедев М. Д. География в России петровского времени. С. 53–54; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 79–80; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 30; Фель С. Е. Картография в России… С. 75, 76; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 183–185; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 84–85; Полевой Б. П. Первооткрыватели Курильских островов… С. 20–21.
957. Гурвич И. С. Этническая история… С. 77–78; Вдовин И. С. Очерки этнической истории коряков. С. 250.
958. ПСИ. Кн. 2. С. 47–50; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 16; Лебедев М. Д. География в России петровского времени. С. 62–63; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 178; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 11.
959. Леонтьева Г. А. Якутский казак Владимир Атласов… С. 150.
960. ПСИ. Кн. 2. С. 46, 543; РТЭ. С. 447–456; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 28, 33–35, 49–50; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 183–194. См. также: Спасский Г. Монах Игнатий Козыревский… С. 29; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 84–85; Дивин В. А. Русские мореплаватели… С. 27 — 34; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 142; Лебедев М. Д. География в России петровского времени. С. 53–56; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 79–80; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 30; Фель С. Е. Картография в России… С. 75, 76; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 144–146; Он же. Первооткрыватели Курильских островов… С. 41–43.
961. Крашенинников С. П. Описание… С. 403–404, 488, 743, 744, 756. См. также: Сгибнев А. Исторический очерк… С. 85; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 110; Огрызко И. И. Расселение… С. 200–201; Гурвич И. С. Этническая история… С. 96–97.
962. О взятии Большого посада см. подробнее: ПСИ. Кн. 2. С. 44, 77; Элерт А. Х. Новые материалы по истории русско-корякских отношений… С. 255, 256, 260–262; а также: Сгибнев А. Исторический очерк… С. 86–87; Огородников В. И. Русская государственная власть и сибирские инородцы… С. 111; Гурвич И. С. Этническая история… С. 103–104; Вдвин И. С. Очерки этнической истории коряков. С. 51.
963. Элерт А. Х. Новые материалы по истории русско-корякских отношений… С. 256, 261.
964. Вдвин И. С. Очерки этнической истории коряков. С. 51.
965. ПСИ. Кн. 2. С. 73; Крашенинников С. П. Описание… С. 488; Элерт А. Х. Новые материалы по истории русско-корякских отношений… С. 257; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 86–87.
966. ПСИ. Кн. 2. С. 77; Крашенинников С. П. Описание… С. 488; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 87.
967. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 1, л. 8об. – 9, 10об., 12; ф. 214, оп. 5, д. 2288; ПСИ. Кн. 2. С. 53–57, 73–74, 92–93; Крашенинников С. П. Описание… С. 488–489, 744, 757; Элерт А. Х. Новые материалы по истории русско-корякских отношений… С. 257–259; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 87–90; Матюнин Н. О покорении казаками Якутской области… С. 165–166; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 112; Приклонский В. Л. Летопись Якутского края… С. 38; Вдовин И. С. Очерки этнической истории коряков. С. 267; Гурвич И. С. Этническая история… С. 74.
968. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 15об.
969. Там же, л. 16.
970. Там же, л. 18.
971. ПСИ. Кн. 2. С. 41, 111.
972. Там же. С. 111.
973. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 1, л. 2 – 2об., 3, 4об. – 5, 9,11; № 529, ч. 2, д. 6, л. 27; ПСИ. Кн. 2. С. 53–57, 73–76, 79, 87–90, 92–93, 114–117; Крашенинников С. П. Описание… С. 488–489, 744, 757; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 87 — 89; 90; Гурвич И. С. Этническая история… С. 74 — 75.
974. ПСИ. Кн. 2. С. 95; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 92.
975. ПСИ. Кн. 2. С. 91.
976. Там же. С. 45–46.
977. Сгибнев А. Исторический очерк… С. 90–91.
978. ПСИ. Кн. 2. С. 79, 117; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 92, 93.
979. Сгибнев А. Исторический очерк… С. 87.
980. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 1, л. 5об.; ПСИ. Кн. 2. С. 95, 118–119, 258–259; Крашенинников С. П. Описание… С. 489; Элерт А. Х. Новые материалы по истории русско-корякских отношений… С. 259; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 91–92, 98; Гурвич И. С. Этническая история… С. 104.
981. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 1, л. 11об., 12, 12об.
982. Сгибнев А. Исторический очерк… С. 94.
983. ПСИ. Кн. 2. С. 76, 80, 81, 82–83, 111–112; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 93.
984. ПСИ. Кн. 2. С. 112–113; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 93, 94.
985. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 3, л. 12об. – 13.
986. Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 185, 200; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 47.
987. РТЭ. С. 449; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 48; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 201.
988. Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 48; Огрызко И. И. Открытие Курильских островов. С. 186, 201.
989. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 2.
990. Там же, л. 19–20; Крашенинников С. П. Описание… С. 745, 757.
991. ПСИ. Кн. 2. С. 121–122; КПЦКЧ. С. 44; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 95; Гурвич И. С. Этническая история… С. 104.
992. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 539, ч. 2, д. 6, л. 26.
993. Там же, № 527, д. 12, л. 16об. – 17.
994. Там же, л. 16об.
995. Об открытии морского пути на Камчатку см.: ПСИ. Кн. 2. С. 37–40; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 54–55; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 6–9; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 77–78; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 81; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 32–33; Он же. Охотск – колыбель… С. 26–34; Вус В. Заветный край особой русской славы. С. 28–29; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 147–148; Лебедев М. Д. География в России петровского времени. С. 59; Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки. Ч. 2. С. 151–152; Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России… С. 58–60.
996. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 2об.
997. Там же.
998. Крашенинников С. П. Описание… С. 745, 758.
999. Об организации Большого Камчатского наряда см.: ПСИ. Кн. 2. С. 109; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана… С. 28–29; Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 56; Лебедев М. Д. География в России петровского времени. С. 63–65; Ефимов А. В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане… С. 132–134; Он же. Из истории великих русских географических открытий. С. 194–200; Сгибнев А. С. Охотский порт… С. 9–11; Фель С. Е. Картография в России… С. 77–78; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 248; Гольденберг Л. А. Между двумя экспедициями Беринга. Магадан, 1984. С. 20–22.
1000. Лебедев Д. М. География в России петровского времени. С. 64–65; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С 194.
1001. Кушнарев Е. Г. В поисках пролива. Первая Камчатская экспедиция. 1725–1730. Л., 1976. С. 6, 160.
1002. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 1, л. 3об. – 7об., 9об. – 10об.; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 96; Вдовин И. С. Очерки этнической истории коряков. С. 268.
1003. Сгибнев А. Исторический очерк… С. 95.
1004. Акишин М. О. Полицейское государство и сибирское общество. Эпоха Петра Великого. Новосибирск, 1996. С. 135.
1005. РГАДА, ф. 199, оп. 1, № 528, ч. 1, д. 17, л. 2.
1006. Сгибнев А. Исторический очерк… С. 96.
1007. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 4, л. 2об.; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 96.
1008. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 4, л. 2об.
1009. Там же, № 527, д. 12, л. 20об. – 24, 26 – 26об.; Крашенинников С. П. Описание… С. 490, 746, 747, 760; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 101; Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 114.
1010. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 26об.; Крашенинников С. П. Описание… С. 490, 746, 758.
1011. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 30–31; См. подробнее: Крашенинников С. П. Описание… С. 746–747, 759, 760.
1012. Сгибнев А. Исторический очерк… С. 100–101; Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 571.
1013. ПСИ. Кн. 2. С. 266–267.
1014. Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 81.
1015. ПСИ. Кн. 2. С. 274; Иохельсон В. И. Коряки. Материальная культура и социальная организация. СПб., 1997. С. 213; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 102.
1016. Крашенинников С. П. Описание… С. 491, 747, 760.
1017. Народы дальнего Востока СССР… С. 55.
1018. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав… С. 556.
1019. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 32–32об.
1020. Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 57–58; Словцов П. А. Историческое обозрение… С. 241, 267; Сгибнев А. Попытка русских к заведению торговых сношений с Японией в XVIII и начале XIX столетия // Морской сб. 1869. Т. 100. № 1. С. 41; Андреев А. И. Экспедиция В. Беринга // Изв. ВГО. 1942. Т. 75. Вып. 2. С. 4; Берг Л. С. Открытие Камчатки… С. 151–152; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. С. 198–200; Он же. Из истории великих русских географических открытий в Северном Ледовитом и Тихом океанах. М., 1950. С. 148–152; Лебедев Д. М. География в России петровского времени.  С. 143.
1021. Андреев А. И. Русские открытия в Тихом океане в первой половине XVIII века // Изв. ВГО. 1943. Т. 75. Вып. 3. С. 38–39; Дивин В. А. Русские мореплаватели… С. 36–37; Алексеев А. И. Сыны отважные России. С. 33; Глушанков И. В. Навстречу неизведанному. Л., 1980. С. 24–25; Черевко К. Е. Зарождение русско-японских отношений… С. 74.
1022. Полевой Б. П. К истории формирования географических представлений… С. 265; Он же. Петр Первый, Николай Витсен и проблема «сошлась ли Америка с Азией» // Страны и народы Востока. М., 1975. Вып. 17. С. 19; Он же. Колумбы Росские. (К 250-летию экспедиции В. Беринга) // Дальний Восток. Хабаровск, 1975. № 1. С. 128; Он же. Первооткрыватели Курильских островов. С. 26–33. Схожей точки зрения придерживаются: Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. 3. С. 90.
1023. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 32об.
1024. Крашенинников С. П. Описание… С. 748, 760; Гурвич И. С. Этническая история… С. 95.
1025. Крашенинников С. П. Описание… С. 748, 760.
1026. Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий… С. 34, 36; Элерт А. Х. Новые материалы… С. 29.
1027. Щеглов И. В. Хронологический перечень… С. 121; Лебедев Д. М. География в России петровского времени… С. 66–72.
1028. Сгибнев А. Большой Камчатский наряд (Экспедиция Елчина) // Морской сборник. 1868. Т. 99. № 12. С. 138; Ефимов А. В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане… С. 142–143; Он же. Из истории великих русских географических открытий. С. 203–204; Фель С. Е. Картография в России… С. 78–79; Белов М. И. Арктическое мореплавание… С. 249.
1029. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 6об.
1030. Там же, л. 7.
1031. Там же, л. 33–34об.; Крашенинников С. П. Описание… С. 748, 760; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 110.
1032. РГАДА, ф. 199, оп. 2, № 527, д. 12, л. 7об. – 10; Крашенинников С. П. Описание… С. 761.
1033. Гурвич И. С. Этническая история… С. 104; Сгибнев А. Исторический очерк… С. 127.
1034. Крашенинников С. П. Описание… С. 761.
1035. Сгибнев А. Исторический очерк… С. 109.
1036. Там же. С. 110.