Работа выполнена по гранту РГНФ № 01-01-18111е
Внешний вид Саянского острога
В отечественной археологии в последние годы наметился закономерный интерес к памятникам эпохи русского освоения Сибири. В определенной степени, это объясняется тем, что данное направление исследований ранее не рассматривалось, как актуальное, поскольку считалось, что русское время в истории Сибири — явление почти современное и археологи этим заниматься не должны. Но опыт изучения истории русского освоения Сибири показал, что в современных условиях лишь на письменных и этнографических источниках каких-либо новых знаний по данной теме получить почти невозможно. Раскопки же русских памятников могли дать недостающие материалы. Особенно важными были бы результаты изучения комплексных памятников, которыми являются сибирские остроги. И опыт первых раскопок (Мангазея, Илимский, Зашиверский и другие) это вполне убедительно показал. Однако вплоть до настоящего времени ни один из острогов в Сибири не был раскопан полностью (хотя раскопки предпринимались на ряде таких памятников и в последующем). Это не позволяло сложиться представлению о данном типе памятников, как историко-археологическом комплексе. Решить такую задачу по предложению академика А.П. Деревянко в 1986 г. поставил своей целью археологический отряд Новосибирского госуниверситета. Объектом изучения был избран Саянский острог, находящийся на правом берегу Енисея у пос. Саянск Шушенского района Красноярского края.
Саянский острог, построенный у выхода этой реки из Западно-Саянского каньона, в настоящее время является одним из немногих относительно полно сохранившихся памятников русской фортификации в Сибири. Многие другие оказались сильно разрушенными, застроенными современными городами, затопленными водами водохранилищ и т. д. Поэтому научная ценность полученных при изучении Саянского острога материалов весьма велика для изучения истории русского освоения не только собственно Северного Присаянья, т. е., в основном, бассейна Енисея, но и соседних территорий.
При строительстве острога имелось в виду, что он станет крупным опорным пунктом в системе обороны южно-сибирской границы Русского государства. Конкретными текущими задачами острога, его руководства и гарнизона, были также обеспечение административных функций русских властей на присоединенных территориях северного Присаянья. Приказчик Саянского острога осуществлял административные функции на обширной территории, где позднее были созданы отдельные форпосты (История Хакасии, 1993, с. 203). Пограничный дозорщик, в ведении которого находились форпосты острога, на начало XIX в. имел свое местопребывание в Саянском остроге, где находился и старый архив (Степанов А. П., 1997, с. 36-41).
Созданием этого крупного опорного пункта завершилось окончательное присоединение к России южной части Приенисейского края. Спокойная обстановка в верховьях Енисея, сложившаяся после заключения Кяхтинского мира (1728 г.) и, особенно, после окончательного разгрома войсками империи Цин Джунгарского ханства (1758 г.) не требовала содержания военных объектов в постоянной боевой готовности. В связи с достаточно мирной ситуацией, существовавшей на русско-цинской границе во второй половине XVIII в., острог в начале XIX в. утратил свое военно-политическое значение и постепенно пришел в запустение. К 1825 г. относится первое упоминание о станице Саянской. Видимо, к этому времени острог уже не существовал. Так енисейский губернатор А.П. Степанов отмечал в начале 20-х гг. XIX в., что это «укрепление совершенно разрушено» (Степанов А.П., 1997, с. 39). Вероятно, большинство построек было разобрано и использовано для строительства по соседству казачьей станицы, получившей название Саянской. В течение почти двух веков Саянский острог, затем Саянский форпост (в составе станицы Саянской) и село Саянское были наиболее приближенным к географическому центру Азии русским населенным пунктом. В настоящее время остатки острога и станица реально представляют собой единый археолого-этнографический комплекс.
По данным письменных источников известно, что Саянский острог был поставлен отрядом служилых людей из Красноярска под командованием «красноярского списка дворянина» («порутчика») И. Нашивошникова (Быконя Г.Ф., 1981, с. 55-56; РГАДА, ф. 371). Острог, находящийся на берегу достаточно узкого в Саянском каньоне Енисея — главной дороги (зимой по льду) для проникновения в бывшую «Кыргызскую землицу», или землю Хоорай (Хонгорай) каких-либо вооруженных сил из-за Западного Саяна, а также пути ухода ясачного населения за пределы русских границ, был чрезвычайно важным в данном отношении военным и пограничным объектом. Его строительство явно велось по новым правилам, вошедшим в обязательное применение с конца XVII в. — «Уставу ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки» (Устав…, 1777). Это было типовое укрепление с правильными геометрическими формами (судя по уверенно читаемым на местности остаткам валов и рвов). Рельеф местности на форму острога не влиял и крепостные строения, как ранее, уже не вписывались в естественные, выгодные с оборонительной точки зрения складки местности. Принцип «регулярства» привел к тому, что Саянский острог, исходя из современного внешнего вида его остатков на местности, как близнец (судя по имеющимся сведениям полевых наблюдений) похож на такие крепости Приобья начала XVIII в., как одновременные ему Умревинский, Омский и другие остроги. Это, казалось бы, облегчает задачу реконструкции его внешнего вида. Однако историческая ситуация сложилась таким образом, что остроги, построенные уже в XVIII в., археологическому изучению практически не подвергались и каких-либо новых сведений по этой причине нам пока не дают. Не имеется в достаточных объемах и свидетельств письменных источников (текстовых и графических). Поэтому при изучении остатков Саянского острога большинство задач реконструкции его архитектурных особенностей приходится решать впервые и самостоятельно.
Немногочисленные письменные источники дают слабое представление о его внешнем виде: сохранились описания острога 1735, 1741 — 1742 гг. Это «строение одно, вокруг острога заплот рубленой в лапу. По углам 4 башни, пятая башня проезжая — к бору, а к Енисею реке — ворота проезжие и вокруг оного острога выкопан ров и позади рва — надолбы. А в этом месте имеется две избы, да 4 избы под башнями, 2 анбара да анбар на берегу Енисея» (Быконя Г.Ф., 1981, с. 56). Как видно, описание это очень краткое, оно не дает полной характеристики архитектурных особенностей крепостных строений, а также плана его внутреннего устройства. Еще более лаконичное описание сделано академиком П.С. Палласом, который посетил острог в 1773 г.:
«Он состоит из четвероугольной деревянной крепости, обведенной рвом и окруженной рогатками, величиною 50 сажен квадратных, по углам с башнями, и двои ворота, внутри построены 5 казарм, магазейн, пороховой погреб… хотя впрочем строение изрядное» (Паллас П.С., 1788, с. 542-543).
Собственно Саянское городище расположено на надпойменной террасе правого берега Енисея при выходе его из отрогов Западного Саяна, в 0,2 км к востоку от пос. Саянск (рис. 1). Представляет собой хорошо заметное сооружение на поверхности террасы, состоящее из системы рвов и валов, огораживающих с напольной стороны двор городища. Со стороны обрыва террасы ограждения отсутствуют. Валы представляют собой оплывшие, с пологими склонами задернованные сооружения высотой до 1,0 м и шириной до 4 — 5 м. В центре южного вала наблюдается провал от створа ворот. Западный и восточный валы не доходят до обрыва террасы на расстояние, приблизительно, 0,5 — 11,5 м. По внешнему периметру вала сооружен ров современной шириной по верху до 4 м и современной глубиной 0,3 — 0,9 м от уровня внешней дневной поверхности. Явных (видимых) повреждений на современной поверхности городища не прослеживается. Вся его площадь покрыта луговой растительностью. Почвенные условия — слой дерна толщиной, обычно 0,15 — 0,3 м, а в отдельных случаях до 0,5 м, залегающий поверх культурного слоя, а, иногда, непосредственно и поверх материка в виде речной гальки с супесчаным заполнением. Восточнее городища расположен невысокий холм, за которым сразу же следует современное (действующее) кладбище пос. Саянск. Местные жители здесь традиционно считают городище остатками Саянского острога, сооруженного в начале XVIII в., а сосновый лес вокруг него называют Крепостным бором.
Научное открытие остатков острога произошло в 1942 г. в ходе работы комплексной экспедиции Минусинского краеведческого музея (Минусинский городской государственный архив. — Фонд 22. «Саянский острог»). Но эта информация так и осталась в виде архивного документа и в 1973 г. главный хранитель Шушенского мемориального музея-заповедника «Сибирская ссылка В.И. Ленина» А.А. Горлевский заново находит место расположения острога и публикует на эту тему статью в районной газете (Архив государственного историко-этнографического музея-заповедника «Шушенское». — Фонд А.А. Горлевского). Первые археологические раскопки были проведены в 1987 г. С.Г. Скобелевым (Скобелев С.Г., 1988) и продолжены затем им же и А.В. Шаповаловым.
В итоге проведения многолетних раскопочных работ в полевом сезоне 2000 г. археологическим отрядом Новосибирского государственного университета было завершено изучение площади двора острога (его размеры — 65×70 м). Последняя из оставшихся частей двора (юго-восточный угол вместе с местом возможного расположения угловой башни) была полностью раскопана (рис. 2; рис. 3). Работы 2000 г. были организованы по проекту Российского гуманитарного научного фонда 00-01-18067е «Саянский острог — русский форпост на границах Центральной Азии», а также в соответствии с требованиями Федеральной целевой программы «Государственная поддержка интеграции высшего образования и фундаментальной науки на 1997-2000 годы» в рамках проекта «Совместная археологическая экспедиция кафедры археологии и этнографии гуманитарного факультета, лаборатории гуманитарных исследований Новосибирского госуниверситета и Института археологии и этнографии СО РАН» по Открытому листу по форме № 4 (регистрационный номер 506), выданному на имя С.Г. Скобелева.
За годы исследований получен достаточно большой объем сведений об устройстве этой крепости, что позволяет осуществить некоторые элементы ее реконструкции (рис. 4). В частности, были обнаружены явно читаемые остатки всех четырех угловых башен, проездной к полю и башни, через которую осуществлялся выход к реке, остатки крепостных стен различного конструктивного устройства, нескольких внутрикрепостных наземных строений и двух заглубленных в землю сооружений.
Угловые башни уверенно определяются как таковые по зачищенным в культурном слое остаткам их нижних венцов и полов. О том, что это именно остатки угловых башен, говорят их расположение по четырем углам внутренней площади подквадратного в плане городища, а также следы примыкавших к их внешним стенам оборонительных межбашенных стен острога. Все угловые башни имеют подквадратную форму. По конструкции, размерам (6×6 м) и ориентации они аналогичны друг другу. Лишь одна из угловых башен — юго-западная, имела дополнительно небольшие сени, устроенные с северной стороны и использовавшие в качестве одной из стен линию городен западной стены острога. Башни русских острогов нередко использовались под жилье для гарнизона. О «казармах», устроенных на первых этажах башен Саянского острога, имеются прямые указания исторических источников — сообщения Г.Ф. Миллера (Быконя Г.Ф., 1981, с. 56) и П.С. Палласа (Паллас П.С., 1788, с. 542-543). Свидетельством этого являются и материалы археологических раскопок. Так во всех угловых башнях, или рядом с ними, обнаружены остатки печей (прокаленная глина, побывавшие в сильном огне речные гальки и т. п.), а также множество предметов повседневного быта казаков.
Проездная к полю и башня (или какое-то другое устройство с воротами), через которую осуществлялся выход к реке, определяются значительно хуже. Так от первой из них остались только отдельные незначительные фрагменты нижних венцов, по которым лишь предположительно можно восстановить конфигурацию и размеры сооружения. Остатки другой башни более информативны, и по ним можно сделать вывод, что данное сооружение подквадратной формы было вписано в линию тарасной конструкции северной стены острога. Тарасная конструкция, составляющая большую часть северной стены острога, не была заполнена грунтом (хрящем) для защиты от артиллерийского огня, а использовалась для хозяйственных нужд. Здесь, видимо, находились кухня (судя по большому количеству мелких фрагментов костей животных, столовой керамики и т. п. вокруг одного из отсеков тарасной конструкции), баня (судя по обнаружению в составе культурного слоя на площади другого отсека остатков обгоревшего веника из березовых прутьев и большого количества подвергшихся сильному обожжению речных галек — остатков печи-каменки), помещение для рыбообработки или хранения рыболовных снастей, о чем можно судить по большому количеству каменных грузил для рыболовных сетей (рис. 5) и рыбьей чешуи в составе культурного слоя третьего отсека, находящегося непосредственно у северо-западной угловой башни. Расположение в месте, наиболее приближенном к берегу реки, таких служебно-хозяйственных помещений, как кухня («поварня») и баня («мыльня»), для которых требуется большое количество воды, а также «рыбного сарая» вполне логично. Поэтому наша реконструкция внешнего вида острога в плане определения места нахождения этих помещений вполне объективна. Что же касается башни, то она, скорее всего, могла находиться на площади крайнего отсека в восточной части тарасной конструкции северной стены острога (рис. 4). Об этом можно судить по тому факту, что далее, вплоть до северо-восточной угловой башни тарасная конструкция отсутствует, а защитная стена представлена остатками прямой линии заплота с сопутствующими им дополнительными элементами зигзагообразной линии городен. Тарасная конструкция сама по себе представляет более надежную защиту, чем заплот или городни, и потому логичным было бы предположить, что именно здесь, в месте, где стыкуются эти две конструкции — более устойчивая и более слабая, должна стоять башня, защищающая ворота и обеспечивающая надежное примыкание как тарасов, так и менее устойчивых городен или заплота. К сожалению, состав вещевых находок на месте предполагаемого нахождения башни какой-либо спецификой не обладает и потому не может быть охарактеризован так, как это сделано относительно инвентаря с площади жилых угловых башен. Скорее всего, данная башня, в силу специфики своего назначения, не являлась жилой.
Наружные линии оборонительных стен острога между башнями, представленные, видимо, заплотом (уложенные друг на друга в горизонтальной плоскости бревна, концами входящие в пазы вертикально врытых в землю столбов), являются прямыми, не имеющими изгибов. Заплот или городни, уложенные по прямой линии — конструкция неустойчивая и потому изнутри они дополнительно укреплялись. Свидетельством наличия таких дополнительных укреплений являются примыкающие к наружным стенам изнутри зигзагообразные линии остатков нижних венцов бревен городен «ломаной» конструкции, которые за счет своих угловых форм обеспечивали достаточную устойчивость для всего комплекса стеновых сооружений, в первую очередь, прямой линии наружной стены. Кроме того, внутренние («ломаные») линии городен служили и для устройства помостов для обороняющихся. Этот тип оборонительной стены нашел применение целиком в западной, южной, восточной и, частично, северной стенах острога (рис. 4). Таким образом, Саянский острог имел в плане правильную подквадратную форму не только по линиям валов и рвов, но и по расположению наружных деревянных стен, остатки которых визуально до раскопок не прослеживались (соответственно, изнутри линия городен была зигзагообразной, «ломаной»). Подтверждается высказанное Н.П. Крадиным мнение о том, что в крепостях с геометрически правильной конфигурацией плана обычно более употребительными были четырехугольные башни (Крадин Н.П., 1988, с. 20).
У юго-восточного угла северо-западной башни, рядом с помещением для рыбообработки, в культурном слое обнаружены остатки очага, сложенного из речной гальки (рис. 4, 1). Здесь же фиксировалось большое количество костей и чешуи рыб, каменных рыболовных грузил. Вероятно, на этом участке двора городища под отрытым небом производилась тепловая обработка добытой рыбы для пищевых нужд гарнизона. Несколько южнее очага были обнаружены остатки нижних венцов какого-то небольшого строения, деревянный пол в котором отсутствовал. Состав находок здесь позволяет говорить об использовании данной постройки в качестве хозяйственно-бытовой (рис. 4, 2). Далее в южном направлении вдоль западной стены острога нами были изучены два заглубленных в землю сооружения, где в ямах подквадратных очертаний обнаружены остатки деревянных срубов. Одно их этих сооружений оказалось продовольственным погребом (рис. 4, 3) (на дне обнаружены остатки гречихи), а другое — пороховым (амуниционным) погребом (рис. 4, 4) (судя по наличию длинного пологого пандуса с деревянной облицовкой, служившего, видимо, для более удобной доставки бочонков с порохом). К сожалению, иных, более информативных находок внутри этих сооружений не сделано и потому в данных качествах мы их определяем, учитывая имеющиеся археологические материалы, а также сообщения письменных источников.
В центре двора городища изучены остатки наземного деревянного сооружения подквадратной формы с глинобитным полом (рис. 4, 6). На его площади и снаружи нами было зафиксировано большое количество вещевых находок хозяйственно-бытового назначения, на основании которых можно сделать вывод о том, что данное помещение, скорее всего нежилое, использовалось для хозяйственных нужд гарнизона острога (ремонта снаряжения, оружия, изготовления утвари, литья пуль и т. п.). В юго-восточной части двора городища обнаружены остатки еще одного наземного деревянного сооружения размерами, приблизительно, 6×6 м (рис. 4, 7). Сооружение имело деревянные полы и было явно разделено на две части. На его площади и вокруг самого дома остатков обычного для остальных участков острога бытового мусора (фрагментов керамики, фрагментов костей животных и т. п.) было обнаружено необычно мало. Однако вместе с другими предметами найдены некоторые детали сундуков (или ящиков для хранения документов) (рис. 6). На основании данного факта, а также наличия деревянного пола, можно предположить какое-то особое назначение, роль данной постройки. Возможно, что это и есть дом приказчика острога, состоящий из служебного и жилого помещений, о котором упоминалось в документах; из трех наземных деревянных сооружений внутри острога, уверенная атрибуция которых затруднена, лишь здесь имеется деревянный пол. У середины восточной стены зачищены остатки неплохо сохранившихся нижних венцов и пола деревянной постройки прямоугольной формы размерами 6×4 м. Внутри обнаружены остатки сооружения из речных галек, на котором долгое время горел сильный огонь (вероятно, кузнечный горн), прямоугольник песка в деревянной раме (возможно, место для наковальни) и много несгоревшего угля поверх досок пола (рис. 7). Скорее всего, это остатки кузницы острога (рис. 4, 8). Таким образом, как можно видеть, результаты раскопочных работ 2000 г. позволили нам добавить в графическую реконструкцию Саянского острога сразу три новых объекта — кузницу, постройку служебно-жилого назначения вблизи от восточной части южного вала (дом приказчика) и юго-восточную угловую башню — последнюю из числа неизученных до этого на площади острога (рис. 3; рис. 4).
Южнее северо-восточной башни острога в культурном слое фиксировалось большое количество перегноя, видимо, животного происхождения. Однако следов наличия здесь каких-либо капитальных деревянных построек не отмечалось. Имеются незначительные остатки дерева, которые лишь условно можно считать частями сооружений. Вероятно, здесь под легким навесом, или даже под открытым небом содержался домашний скот (скорее всего лошади). Отсутствие остатков капитальных деревянных сооружений объясняется, видимо, тем, что применялись коновязи (или изгороди) козловой конструкции (не заглубленные в землю) (рис. 4, 5). Выделение именно здесь места для содержания скота также вполне логично объясняется близостью расположенного в северной стене выхода к реке, что было весьма удобно для обеспечения вывода животных на водопой.
У юго-восточной башни острога, изученной в 2000 г., вместе с фрагментами русской керамики обнаружены фрагменты «кыргызской вазы». Все они происходили от одного изделия и были склеены вместе, в результате чего получен сосуд достаточно крупного размера. На площади башни и вокруг нее было обнаружено 9 фрагментов плиты со следами тюркской рунической надписи, видимо, VIII в. Вместе с найденными ранее двумя (Васильев Д.Д., Скобелев С.Г., 1998, с. 27-31) они составили 3 более крупных фрагмента, на двух из которых уверенно читаются части нескольких слов (рис. 8). Фрагменты плиты и вазы попали в состав культурного слоя русского времени в период существования острога — они явно были принесены сюда откуда-то русскими людьми и использовались по хозяйству (плита — как часть печи, а ваза — как обычный сосуд). Под культурным слоем русского времени у дома приказчика обнаружены остатки жердей, лежащих веером и частично обгоревших. Вероятно, это остатки упавшей постройки коренных жителей типа чума (берестяной чум «иб»), сгоревшей задолго до создания острога.
Важный вопрос, который можно решить на имеющихся археологических материалах — это дата прекращения функционирования Саянского острога как крепости, что по письменным источникам точно не устанавливается. Так в ходе наших раскопочных работ на разных участках двора городища было обнаружено значительное число фрагментов слюды со следами ее обрезания и прошивки. Несомненно, что это остатки слюдяных «окончин-шитух», издавна применявшихся в жилых и иных постройках на Руси и в Сибири. Ни одного фрагмента оконного стекла на площади двора острога не найдено. Между тем, А.П. Степанов писал, что до 1823 г. «…селения и окрестные города Енисейской губернии были обезображены слюдяными и пузырными окнами, … но в настоящее время благодаря стекольному заводу г. Коновалова, везде место слюды и пузырей заступило стекло» (Степанов А.П., 1997, с. 97). Т. о., можно сделать вывод, что Саянский острог прекратил свое существование до этой даты, но, видимо, не ранее 1798 г., поскольку под стеной одной из построек, что может говорить о времени ее сооружения или ремонта, нами была обнаружена монета хорошей сохранности (общероссийские 2 копейки Павла I) с датой чеканки этим годом, вероятно, преднамеренно сюда помещенная. В результате находки монеты и констатации факта отсутствия оконного стекла в культурном слое заметно сужаются временные рамки для определения времени прекращения функционирования острога, поскольку ранее они устанавливались на основе последнего указания в письменных источниках об остроге и первого упоминания о станице (соответственно, 1793 и 1825 гг.).
Как можно видеть по приведенным археологическим материалам, расположение в комплексе оборонительных и внутрикрепостных сооружений (отдельных объектов), их размеры и ориентация, т.е., план острога, определяются достаточно уверенно. Однако следует помнить, что от всех наземных сооружений сохранились (в лучшем случае) лишь остатки нижних венцов стен. Поэтому наша реконструкция внешнего вида острога может быть максимально приближена к оригиналу лишь в смысле восстановления его плана. Высота сооружений, внешний вид стен, коновязей (загородок), расположение и вид ворот, дверей, калиток, окон, бойниц, форма крыш, перекрытий погребов и т. п. на имеющихся материалах археологического происхождения не устанавливаются. Нет в нашем распоряжении и оригинальных планов и рисунков острога. Поэтому будучи полностью уверенными в расположении на местности частей и отдельных сооружений Саянского острога, внешний вид наземных построек выше первых венцов мы можем восстановить лишь условно, пользуясь известными аналогиями или приблизительными расчетами. Так если длина звеньев заплота и городен нами установлена точно, то их высота рассчитана исходя из средних величин, характерных для сибирских острогов. Такой же принцип расчета применен для башен и других построек. Внешний вид башен (наличие обламов, бойниц, смотровой площадки), других построек, расположение входов в них, материал, использовавшийся для покрытия крыш в графической реконструкции показаны с учетом частоты встречаемости этих элементов в практике строительства острогов в Сибири (Крадин Н.П., 1988). Таким образом, при реконструкции внешнего вида Саянского острога главная проблема, с которой нам пришлось столкнуться — это и есть восстановление собственно внешнего вида крепости. С сожалением следует констатировать тот факт, что на сегодня не имеется реальной возможности эту проблему решить. Поэтому абсолютную достоверность сделанной нами графической реконструкции острога следует представлять лишь на уровне воссоздания реального плана крепости, основанного на конкретных археологических источниках. Тем не менее, достаточно полная «археологическая» сохранность острога, проведенная нами интерпретация архитектурных остатков позволяют использовать полученные данные весьма широко при решении вопросов реконструкции других подобных, но хуже сохранившихся, памятников истории и культуры на территории Сибири, по крайней мере, острогов XVIII в. верхнего Приобья. На базе археологических источников сужены и границы для определения времени прекращения функционирования Саянского острога в качестве крепости, что еще раз доказывает важность раскопочного изучения памятников даже этнографического времени.
В 2000 г. успешно закончена многолетняя и весьма объемная работа. Получен большой объем новых материалов по истории освоения русскими людьми территории Южной Сибири в XVIII в., об уровне развития материальной культуры землепроходцев и их связях с коренным населением региона. Наши непосредственные предки, их жизнь и быт, усилия по освоению новых территорий стали как бы ближе, осязаемее. Опыт археологического изучения Саянского острога показал, что этот памятник может также предоставлять в наше распоряжение и материалы, вызывающие большой интерес у специалистов в области средневековой истории и филологии Сибири и Центральной Азии. В данной связи изучение рвов острога, где могут находиться остальные фрагменты плиты с рунической надписью и фрагменты «кырзызских» ваз, является первоочередной научной задачей.
Завершение раскопок площади двора Саянского острога уже стало первым в нашей стране и за рубежом случаем столь полного изучения русского археологического объекта. Это важное достижение, фактически, уникальное явление в сибиреведении. Саянский острог может и должен стать эталонным объектом при изучении всех других русских памятников в Сибири, на Дальнем Востоке и на Аляске.
Иллюстрации
План Саянского городища в современном состоянии
Рис. 1. План Саянского городища в современном состоянии
Общий вид раскопа 2000 г. (юго-восточный угол двора острога)
Рис. 2. Общий вид раскопа 2000 г. (юго-восточный угол двора острога)
Остатки юго-восточной башни острога
Рис. 3. Остатки юго-восточной башни острога
Графическая реконструкция внешнего вида Саянского острога
Рис. 4. Графическая реконструкция внешнего вида Саянского острога
1 – летний очаг; 2 – постройка хозяйственного назначения; 3 – продовольственный амбар с погребом; 4 – пороховой (амуниционный) погреб; 5 – коновязи; 6 – постройка служебно-хозяйственного назначения; 7 – дом приказчика острога; 8 – кузница.
Каменные рыболовные грузила
Рис. 5. Каменные рыболовные грузила
Находки с площади дома приказчика острога
Рис. 6. Находки с площади дома приказчика острога
1 – фрагмент серпа; 2 – фрагмент замка сундука; 3 – фрагмент железной скобы; 4 – обручальное кольцо; 5 – фрагмент швейной иглы; 6 – фрагмент медной пряжки; 7 – фрагмент чугунного котла; 8 – фрагмент ручки сундука; 9 – фрагмент железного пробоя.
Работы на площади кузницы острога
Рис. 7. Работы на площади кузницы острога
Фрагмент каменной плиты с рунической надписью
Рис. 8. Фрагмент каменной плиты с рунической надписью
ПРИМЕЧАНИЯ
- Архив государственного историко-этнографического музея-заповедника «Шушенское». Фонд А.А. Горлевского.
- Быконя Г.Ф. Заселение русскими Приенисейского края в XVIII в. Новосибирск, 1981.
- Васильев Д.Д., Скобелев С.Г. Addenda et Corrigenda (2). К фонду енисейской руники. Фрагменты надписи из окрестностей Саянского острога // Altaica II. 1998. № 2.
- История Хакасии с древнейших времен до 1917 года. М., 1993.
- Крадин Н.П. Русское деревянное оборонное зодчество. М., 1988.
- Минусинский городской государственный архив. Фонд 22 (Саянский острог).
- Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Ч. 3. Кн. 1. СПб., 1788.
- Российский государственный архив древних актов. Ф. 371, оп. 1, ед. хр. 1869 (Материалы следственного дела 1719 г. о второй Красноярской «шатости»).
- Скобелев С.Г. Отчет об археологических раскопках в Бейском, Емельяновском, Новоселовском и Шушенском районах, об археологических разведках в Боградском и Сухобузимском районах Красноярского края в полевом сезоне 1987 г. Новосибирск, 1988.
- Степанов А.П. Енисейская губерния. Красноярск, 1997.
- Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки. Сост. О. Михайлов. СПб., 1777.