Временное всероссийское правительство (Директория) 23 сентября — 18 ноября 1918 г. 

22 сентября 1918 г. на Уфимском государственном совещании антибольшевистских группировок и объединений, в качестве органа временной всероссийской власти до начала деятельности Учредительного собрания, избранного в конце 1917 г., оформляется персональный состав Директории из 5 человек. 23 сентября на заключительном заседании форума утверждается «Акт об образовании Всероссийской верховной власти». Одновременно ее наличные члены — Н. Д. Авксентьев, В. М. Зензинов, В. Г. Болдырев, В. В. Сапожников дали торжественное обещание:

«Мы, члены Временного Всероссийского Правительства, избранные на государственном совещании в городе Уфе, торжественно обещаем хранить верность народу и государству Российскому и выполнять наши обязанности в точном соответствии с принятым на Государственном совещании актом об образовании Верховной власти» (1).

В отечественной историографии нет единства взглядов по поводу политических итогов Совещания с позиций победы или поражения двух основных противоборствующих группировок в «белом» движении, — «демократической» контрреволюции во главе с эсерами и буржуазно-кадетскими кругами. Попутно заметим, что Директории вообще не повезло, и специальных исследований посвященных ее истории нет. Уже по следам событий результаты Уфимского совещания стали определяться как поражение эсеров. «Господа Авксентьевы и Аргуновы оказались просто игрушкой в руках реакционных торгово-промышленных и помещичьих кругов и „союзников“. Они явились какой-то псевдосоциалистической заплаткой на изъеденной молью монархической мантии, которую союзники и контрреволюция собирались набросить на голову русского народа», — писал в сентябре 1918 г. В.Керженцев (2). И сами эсеры немного позднее примерно так же оценивали свою деятельность в Уфе. «Разложение партии шло полным ходом и завершилось Уфимским позорищем, где партия совершила в полном смысле предательство демократии, отказавшись от всех тех лозунгов, во имя которых шли за партией и лили кровь трудящиеся Поволжья и Сибири, и сдав власть лицам заведомо неспособным сохранить демократические позиции», — говорилось в прокламации Центрального бюро Сибирского союза социалистов-революционеров в 1919 г. (3). На основе этих оценок в советской историографии утверждается положение о победе на Государственном совещании «буржуазной реакции» во главе с кадетами и поражении эсеров (4). Обобщая эту точку зрения, В. В. Гармиза декларировал по поводу Директории:

«Это было типично буржуазное правительство, и два правых эсера, входивших в его состав, ничего не меняли в его социальной сущности и политике. По собственному волеизъявлению, отнюдь, не уступая давлению со стороны, директория обосновалась в Омске, и сотрудничала с буржуазным Временным Сибирским правительством» (5).

С другой стороны, уже с 20-х гг. получает гражданство точка зрения, квалифицирующая факт создания Директории как «временный и неустойчивый компромисс между буржуазией и мелкой буржуазией (в лице соглашательских партий)» (6). Более того, Н. Г. Думова доказала, что отношение «победителей», т.е. кадетского руководства к итогам совещания было сугубо отрицательным (7). Для того, чтобы разобраться в том, что же произошло в Уфе 8 — 23 сентября 1918 г. необходимо тщательно посмотреть на персональный состав Директории с точки зрения партийной принадлежности, общественно-политических взглядов, деловых характеристик, а также установить кто уступил и насколько, исходя из предварительных планов.

Состав Временного Всероссийского правительства выглядел следующим образом ( в скобках фамилии заместителей или дублеров): Н. Д. Авксентьевский (1878 — 1943) (А. А. Аргунов (1866 — 1939), Н. В. Чайковский (1850 — 1926) (В. М. Зензинов (1880 — 1953), Н. И. Астров (1868 — 1934) (В. А. Виноградов (1874 — ?), В. Г. Болдырев (1875 — после 1932 г.) М. В. Алексеев (1857 — 1918), П. В. Вологодский (1863 — 1928) (В. В. Сапожников (1861 — 1924). Пары подбирались по принципу политической совместимости, так как не было ясно кто войдет в пятерку директоров. Так, на момент создания органа за пределами территории, контролируемой антисоветскими силами, на востоке России находились Н. В. Чайковский, Н. И. Астров, М. В. Алексеев. Последний вообще 8 октября скончался в Екатиринодаре. П. В. Вологодский вел переговоры на Дальнем Востоке. Поэтому Директория начала действовать в составе — Н. Д. Авксентьев (предс.), В. М. Зензинов, В. А. Виноградов, В. Г. Болдырев, В. В. Сапожников. Последнего 19 октября сменил возвратившийся в Омск П. В. Вологодский. Данное обстоятельство позволяет утверждать о предварительном согласовании персонального состава Временного Всероссийского правительства (ВВП) до Совещания, прежде всего между Союзом Возрождения России (СВР) и Национальным центром.

Из перечисленной «десятки» четкую партийную принадлежность имели Н. Д. Авксентьев, В. М. Зензинов, А. А. Аргунов, являвшиеся видными функционерами ПСР (дво первых членами ЦК, все трое депутатами Учредительного собрания); Н. И. Астров и В. А. Виноградов, члены ЦК ПНС и член ЦК ТСНП. Н. В.Чайковский. Встает вопрос о политической ориентации П. В. Вологодского, В. В. Сапожникова и ген. В. Г. Болдырева. Их партийность оказывает влияние на определение политической ориентации Директории. Так, по А. А. Ансону она состояла из двух кадетов (В. В. Сапожников, В. А. Виноградов), двух эсеров (Н. Д. Авксентьев, В. М. Зензинов) и беспартийного В. Г. Болдырева (8). Иную комбинацию предлагает Г. З. Иоффе: «Поскольку Болдырев всеже тяготел к эсерам,- пишет он,- а Вологодский к кадетам соотношение сил в Директории можно как будто расценивать как 3 : 2 в пользу эсеровской или проэсеровской ориентации»(9). Н. Г. Думова характеризует В. В. Сапожникова как «близкого к областникам кадета» и аргументировано отказывает П. В. Вологодскому в принадлежности к кадетам (10). М. Е. Плотникова, В. В. Гармиза категорически отрицают причастность главы Временного Сибирского правительства (ВСП)когда-либо к эсеровской партии (11). Г. З. Иоффе квалифицирует его как полукадета — полуэсера (12). Близок к нему Ю. В. Журов, считая названное лицо «кадетом по политическим взглядам, до революции примыкавшего к правым социалистам-революционерам»(13). В монографии В. А. Демидова приводятся убедительные факты, свидетельствующие о принадлежности его к эсерам (14).

Теперь попытаемся разобраться в партийной принадлежности «спорных» членов Директории. Согласно собранным нами данным (15), П. В. Вологодский накануне и во время революции 1905–1907 гг. являлся одним из организаторов и членов томской эсеровской организации, избирался депутатом 2-й Государственной думы, входил во фракцию эсеров (16). Относительно своей партийности в рассматриваемое время директор и председатель ВСП заявил следующее: «Вы знаете, что я когда-то принадлежал к партии с.-ров. Теперь, конечно нельзя говорить, что я всецело остался сторонником этой партии, но в душе я остался таким же демократом, как и прочие интеллигенты. Я никогда не был слишком партиен»(17).

Профессор В. В. Сапожников по сведениям Л. М. Коломыцевой в 1906 г. входил в бюро томского отдела ПНС (18). В 1918 г. являлся беспартийным. По крайней мере ничего не говорится о его политических убеждениях в официальной биографии (19). Мы не располагаем сведениями о его причастности к областникам. Генерал-лейтенант В. Г. Болдырев был «близок»(Н. Г. Думова) или «тяготел»(Г. З. Иоффе) к правым эсерам (20) на основании принадлежности к «Союзу возрождения России»(СВР), от имени которого выступал в Уфе (21). Необходимо развеять миф о происхождении генерала из бедной крестьянской семьи, проживавшей в г.Сызрани (22). Сам факт пребывания в достаточно крупномторгово-промышленном городе бедной крестьянской семьи вызывает сомнение. Как установил В. Д. Вегман, отец будущего члена Директории занимался кузнечным ремеслом, а мать «владела небольшими кирпичными сараями»(23). По всей видимости, отец был владельцем кузницы, что позволило будущему генералу окончить в Пензе землемерное училище, а затем поступить в Петербургское военно-топографическое училище. Обращает на себя его принадлежность к СВР, поскольку последний объединял не только представителей мелкобуржуазных партий и объединений, но и кадетов — Н. И. Астрова, Н. М. Кишкина, Д. Н. Шаховского и др. Членами Временного Всероссийского правительства стали активные деятели объединения: Н. Д. Авксентьев, Н. В. Чайковский, Н. И. Астров, В. Г. Болдырев и именно оно сформулировало идею образования временной власти — директории во главе с «военным диктатором». Таким образом, в 1918 г. П. В. Вологодский, В,В.Сапожников, В. Г. Болдырев являлись беспартийными.

Своеобразным ключом к пониманию принципов выдвижения директоров служит личность В. А. Виноградова, адвоката из Сибири, депутата 3-й и 4-й Государственных дум, члена ЦК кадетской партии. Дело в том, что в кадетском штабе он входил в состав левого крыла, возглавляемого Н. В. Некрасовым и выступавшего за сближение правосоциалистическими партиями и создание в Думе блока с меньшевиками и трудовиками (24). Членами ВВП оказались лица, склонные к компромиссам, утратившие четкую партийную принадлежность, отошедшие от партийной ортодоксии подобно П. В. Вологодскому. Недаром В. Г. Болдырев следующим образом характеризовал Директорию: «Избранный состав Директории представлялся умеренно-демократическим. Даже ее левое крыло, — Чайковский и Авксентьев, — являлись весьма умеренными социалистами»(25) В целом же своими политическими симпатиями члены ВВП. Н. Д.Авксентьев, В. М. Зензинов, В. А. Виноградов, В. Г. Болдырев, П. В. Вологодский соотносились следующим образом:

• два эсера;
• один кадет, стоящий на позициях коалиции с правосоциалистическими партиями;
• один беспартийный, некогда входивший в ПСР;
• один кадровый военный.

Все деятели Директории находились в возрасте политической зрелости (от 38 у В. М. Зензинова до 55 у П. В. Вологодского и 57 у В. В. Сапожникова лет), имели высшее образование. Среди было два юриста (В. А. Виноградов и П. В. Вологодский), два профессора (В. Г. Болдырев и В. В. Сапожников), два философа (В. М. Зензинов и Н. Д. Авксентьев, причем последний получил звание доктора философии в университете немецкого города Галле). Все имели богатый жизненный опыт и, что очень важно, за исключением Н. Д. Авксентьева, были тесно связаны с Сибирью. В. В. Сапожников, П. В. Вологодский, В. А. Виноградов или родились, или провели здесь большую часть жизни, В. М. Зензинов дважды в 1906–1907, 1910–1914 гг. отбывал ссылку в Якутии. Все имели практический опыт руководящей деятельности. Так, Н. Д. Авксентьев с конца июля 1917 г. во Временном правительстве был министром внутренних дел (до 2 сентября), В. А. Виноградов в 1917 г. стал заместителем у министра путей сообщений Н. В. Некрасова, В. Г. Болдырев тогда же назначается командующим армией, В. М. Зензинов избирается в состав исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. П. В. Вологодский, не проявивший себя чем-тосущественным в 1917 г., с 1 июля 1918 г. возглавил Временное Сибирское правительство.

С точки зрения реалий сентября 1918 г. состав ВВП на практике олицетворял эсеровскую идею коалиции социалистических партий под руководством ПСР. К тому же созданная власть формально отвечала требованиям правых «полного единения всех выдающихся сил, без отношения к тому, к какой партии он принадлежит и какому богу молится»,- сформулированному А. В. Адриановым (26).

Теперь посмотрим на итоги Уфимского государственного совещания, вернее на принятый так «Акт об образовании временной всероссийской власти» с позиций замыслов и фактического положения вещей основных политических группировок, участвовавших в нем. Делегатский корпус форума отличался двумя особенностями: преобладанием эсеров (более 100 из 142 чел.) и лидирующим положением двух делегаций — самарского Комуча и омского Временного Сибирского правительства. «Споры, в сущности, шли между двумя реальными силами,- замечает Г. З. Иоффе,- с одной стороны Комучем, отстаивающим эсеровскую и в значительной степени союзовозрожденческую точку зрения, и с другой — Временным Сибирским правительством, в целом выражавшим «концепцию» «Национального центра»(27).

Нам представляется, что положение дел было несколько иным. Действительно, Комуч выражал позицию эсеров и до известной степени СВР как коалиции социалистических партий и части кадетов. Но вот ВСП никак не могло отстаивать концепцию кадетского «Национального центра», поскольку в среде его министров (П. В. Вологодский, Вл.М.Крутовский, М. Б. Шатилов, И. А. Михайлов, Г. Б. Патушинский, И. И. Серебренников) вообще не было кадетов и на Совещании сибиряки (И. И. Серебренников, В. В. Сапожников,П. П. Иванов-Ринов) отстаивали собственную позицию.

Как известно, еще весной 1918 г. под нажимом союзников Национальный центр и СВР достигли соглашения об общих контурах будущей российской власти. Она должна была представлять триумвират (директорию) с участием одного военного, одного кадета и одного социалиста. Персонально это выглядело следующим образом: М. В. Алексеев (В. Г. Болдырев), Н. И. Астров (В. А. Виноградов), Н. Д. Авксентьевский (Н. В. Чайковский). Для сохранения преемственности власти Учредительное собрание, избранное в конце 1917 г., должно было собраться на два-три заседания и, официально передав власть Директории, самораспуститься. После победы над большевиками Временное Всероссийское правительство обязано созвать на новых основаниях новое Собрание, «которое выскажется по поводу окончательного правительства России»(28).

Фактически Уфимское совещание избрало не трехчленную, а пятичленную Директорию, увеличив ее состав за счет одного эсера и представителя ВСП. К тому же генералы В. Г. Болдырев и М. В. Алексеев поменялись местами. Наконец, ВВП должно было «всемерно содействовать… в подготовке возобновления занятий Учредительного Собрания настоящего состава». Более того предусматривалась процедура функционирования последнего с декабря 1918 или с января 1919 г. с уменьшением каждый раз кворума участников. Подобный результат вызвал негативную реакцию у кадетского руководства. В. Н. Пепеляев, В. А. Жардецкий начинают подготовку военного переворота. Хотя у эсеров единодушия по поводу достигнутых в Уфе результатов не было, тем не менее ЦК ПСР вынес постановление о полной поддержке Директории, правда подчеркнув, что следует «стремиться к выпрямлению линии ее поведения» и поэтому партия не откажется «от своего права критики»(29). Таким образом, итоги Совещания 8 — 23 сентября 1918 г. на практике реализовали идею коалиции социалистических партий.

Но, кроме партийно-политических, на Уфимском форуме четко проявились межправительственные разногласия между Комучем и ВСП, причем последнее имело свою программу. Ее контуры обозначены в инструкции делегации, где последней предписывалось «сделать все возможное» для создания всероссийской власти по «типу Директории в составе не более 5-тилиц», ответственную «только перед будущим полномочным органом правильного волеизъявления народа и до созыва такого органа Всероссийская власть является несменяемой». Наконец, эта власть «должна немедленно взять в свои руки дело создания единой Всероссийской армии, единое руководство иностранной политикой, единое управление путями сообщения, почтой и телеграфом, финансами в общегосударственном масштабе, оставляя высшее руководство прочими отраслями государственной и хозяйственной жизни в пределах Сибири соответствующим органам Сибирского территориального автономного правительства»(30). Таким образом, сибиряки предполагали отстаивать концепцию верховной власти в лице Директории до пяти человек, без какой-либо зависимости ее от Учредительного собрания прежнего состава и предусматривая в обозримом будущем созыв «политического органа правильного волеизъявления». Кроме того предусматривалось сохранение сибирского правительства с ограниченными полномочиями, т.е. в качестве федеративного образования.

В Уфе омская делегация пыталась реализовать свою программу и добилась при посредничестве С. С. Старынкевича, в обмен на согласие по преобладанию эсеров в Директории, сохранения ВСП в качестве Совета Министров Временной всероссийской власти, но события в Омске 21 — 22 сентября 1918 г. поставили Совещание на грань распада. В этой ситуации эсеры отвергли претензии ВСП. Ее делегация удалось только настоять на включении в Директорию П. В. Вологодского (В. В. Сапожникова) (31). Таким образом, уступив сибирякам в малом (количественный состав ВВП и включение в него представителя ВСП), эсеры отвергли все остальное.

Итоги Совещания не удовлетворили ни кадетов, ни Временное Сибирское правительство. Началась борьба этих группировок с Директорией, причем первые в лице В. Н. Пепеляева сделали ставку на военный переворот и установление режима единоличной военной диктатуры, вторые — на фактическое подчинение Директории своему влиянию путем трансформации ВСП в Совет Министров всероссийского масштаба. В конечном счете векторы пересеклись 18 ноября 1918 г. в Омске.

На ход и результаты этого многопланового процесса повлиял ряд внутренних и внешних обстоятельств: поражение армии Комуча и чехов ( 3 сентября красные взяли Сызрань, 7-го — Самару, 16-го — Бугульму, 7 ноября — Ижевск, фактически лишив самарское правительство территории), мисия П. В. Вологодского на Дальний Восток, приведшая к ликвидации конкурентов ВСП в лице «кабинетов» Дербера-Лаврова, ген.Хорвата и обещаниями помощи со стороны союзников. Данные обстоятельства привели у падению авторитета чехов, оказывавших осенью 1918 г. серьезное давление на различные политические группировки, отдавая предпочтение эсерам. Появление интервентов в Омске и их явные симпатии к ВСП ставили чехов на место в качестве послушных марионеток союзных держав и их представителей в Сибири.

Определенное представление о деятельности Временного Всероссийского правительства дают протоколы заседаний Директории, хранящиеся в Государственном архиве Новосибирской области за период с 24 сентября по 5 ноября 1918 г.( її 2 — 34) (32). Из воспоминаний В. Г. Болдырева известно, что ВВП после 5 ноября собиралось 7, 8, 12 ноября (33). Были ли заседания позже неизвестно. Всего же с 23 сентября по 18 ноября 1918 г. установлено 37 заседаний Директории. Проходили они почти ежедневно. Редко делались перерывы на один день (первый падает на 7 октября). На первых четырех заседаниях присутствовали Н. Д. Авксентьев, В. М. Зензинов, В. В. Сапожников, В. Г. Болдырев. С 28 сентября к ним присоединился В. А. Виноградов, с 19 октября В. В. Сапожникова сменил П. В. Вологодский. «Посещаемость» была очень высокой. Регулярно присутствовали все директора. Впервые 7 ноября не появился Н. Д. Авксентьевский, отбывший в Томск уговаривать Сибирскую областную думу самораспуститься. Вместо него председательствовал В. Г. Болдырев, который, в свою очередь, 15 ноября уехал на фронт.

Об интенсивности работы и характере обсуждаемых вопросов можно судить по тому, что на 31 запротоколированном заседании было обсуждено 163 вопроса, в среднем по пять за одно заседание. Трижды (5, 19, 22 октября) в повестках значилось по одному вопросу, как правило о формировании правительства, его персональном составе. Самым насыщенным (22 вопроса) стало заседание 4 ноября. Их продолжительность четко не фиксировалась. Известно лишь, что Директория 19 октября заседала 1,5 часа (с 13.20 до 14.50), 25 октября 2 часа 35 мин.(с 18.25 до 21.00). По сведениям В. Г. Болдырева заседание 12 октября затянулось до 2 часов ночи.

Из 163 обсужденных вопросов, половину (84) можно отнести к второстепенным. Типичным в этом отношении является повестка 26 сентября:

1. О просьбе Верховного Главнокомандующего (В. Г. Болдырева — М.Ш.) отпустить ему 25 тыс. руб.
2. О выдаче пяти приват-доцентам Казанского университета по 500 руб. на путевые издержки ввиду их назначения профессорами Иркутского университета.
3. О помиловании 70-летней М. И. Полянской из Оренбурга.
4. Просьба кустанайского протоирея о разделении Оренбургской епархии на три части.
5. О заработной плате преподавателей-беженцев.

Регулярно (9 раз) директора утверждали протоколы предшествующих заседаний, заслушивали, принимали к сведению, благодарили за различного рода приветствия, удовлетворяли чиновный люд и беженцев подъемными и суточными, выделив, например, сенатору Н. З. Шульгину 2 тыс. руб. на покупку зимней одежды, оставленной последним в Казани во время бегства от красных. По докладу П. В. Вологодского телеграфировали соболезнование в Иркутск французскому дипломату Ренье, пострадавшему при крушении автомобиля. Специальное решение Директория приняла 28 сентября по докладу управляющего Самарского конторы Госбанка о золотом запасе России. Поскольку Красная Армия наступала, золото пришлось вывезти в Челябинск и разместить в подвалах местного элеватора. Засилье второстепенных вопросов постоянно отмечал В. Г. Болдырев: 13 октября, «вечером заседание правительства. Вопросы пустые». 17 октября, «в вечернем заседании правительства опять бесплодие». 20 октября, «вечернее заседание: обычное бесплодие»(34).

Зачастую в «мелочевке» как в зеркале отражалась специфика сумбурной эпохи социальных катаклизмов. Так, на упомянутом заседании 26 сентября обсуждалось ходатайство о помиловании 70-летней Матрены Михайловны Полянской из Оренбурга, приговоренной к смерной казни атаманом Дутовым за укрывательство своего сына-красноармейца.Развернулась бурная дискуссия, поскольку В. Г. Болдырев высказался против вмешательства ВВП в сферу судопроизводства, так как оно вскоре будет завалено телеграммами подобного рода. Возражая ему, В. В. Сапожников заметил, что право помилования как раз есть прерогатива верховной власти. В конечном счете, принимается решение запросить командующего Оренбургским фронтом по существу дела. Зато без последствий 4 ноября оставляется ходатайство центрального бюро профсоюзов Тобольска об отмене закона о смертной казни и об отмене приговора в отношении участников беспорядков в городе 18 октября. Типичным для осени 1918 г. был инцидент в Красноярске 22 октября, где на банкете, устроенном начальником местного гарнизона полковником Федоровичем в честь офицеров английского эшелона, после одного из тостов был исполнен оркестром финал из оперы М.Глинки «Жизнь за царя»: «Славься, славься наш русский царь», а часть офицеров потребовала исполнения «Боже, царя храни». ВВП потребовало от Федоровича объяснений.

В конечном счете, устав реагировать на всю эту канитель, уже после образования Совета Министров, Директория стала отфутболивать подобного рода прошения, доносы, приветствия то в МВД, то в министерство юстиции. Тем не менее, и в начале ноября она выделяет деньги на жалование Е. Ф. Роговскому, сотрудникам аппарата, а также управляющему делами А. Н. Кругликову, 5 ноября приняла к сведению сообщение П. В. Вологодского о торжествах во Владивостоке по поводу восстановления императорского двухглавого орла на памятнике адмиралу Г. Н. Невельскому.

Серьезное воздействие на работоспособность Директории оказывали ее члены, внутренний микроклимат, а также внешние обстоятельства. Временный статус В. В. Сапожникова (до приезда П. В. Вологодского) обусловил его фактическое бездействие, спорадические выступления в роли ходотая для получения пособий. Сменивший его П. В. Вологодский оказался также инородным телом, поскольку представлял и защищал интересы ВСП. К тому же его приобщение к верховной власти началось с небольшого, но характерного инцидента. Вернувшегося с Дальнего Востока руководителя Временного Сибирского правительства никто из членов Директории не встречал, поскольку их просто об этом не известили. А дальше, как вспоминает В. Г. Болдырев, «Вологодский обещал приехать в правительство к 2 часам, но потом позвонил Авксентьеву, что ему предварительно надо сходить в баню — явная отплата за наше отсутствие при встрече. Прием — не лишенный чисто местного колорита»(35).

Да и внутри четверки Н. Д. Авксентьев, В. М. Зензинов, В. Г. Болдырев, В. А. Виноградов не было единодушия.

«В сущности же мы являлись представителями и адвокатами пославших нас группировок, глубоко разноречивых и даже враждебных в своих политических и социальных устремлениях, при которых было трудно образовать определенное твердое большинство даже в нашей пятерке»,- констатировал В. Г. Болдырев (36).

Основная линия противостояния шла между Н. Д. Авксентьевым и В. Г. Болдыревым, а затем между ними и П. В. Вологодским. Определенное воздействие на функционирование органа оказывало эсеровское окружение председателя, в лице, прежде всего, членов Учредительного собрания А. Н. Кругликова, А. А. Аргунова, Е. Ф. Роговского. Первый становится управляющим делами Директории, присутствует на всех его заседаниях и согласно утвержденному 25 сентября «Порядку рассмотрения вопросов» (регламенту) докладывает по существу всех вопросов повестки дня, а также руководит работой аппарата Директории. И хотя, по признанию В. Г. Болдырева, «в нем делец преобладал над политиком»(37), своих политических симпатий не скрывал. А. А. Аргунов, ветеран эсеровской партии, являлся официальным дублером (заместителем) Н. Д. Авксентьева и ему поручались наиболее ответственные разовые миссии — расследование событий в Омске в последней декаде сентября, а параллельно с этим анализ ситуации в столице «белой» Сибири. Е. Ф. Роговский являлся фактическим руководителем охраны ВВП и ее контрразведки. Характерно, что все трое имели отношение к Сибири. А. А. Аргунов родился в г.Енисейске, окончил томскую гимназию. Е. Ф. Роговский и А. Н. Кругликов избираются в Учредительное собрание соответственно от Алтайской губернии и Забайкальской области.

Главной задачей ВВП являлось согласно «Акту» вплоть до возобновления деятельности Учредительного собрания осуществление функций верховной власти «на всем пространстве государства Российского», в том числе на территории региональных государственных образований (Комуч, ВСП и др.), а также установление пределов компетенции последних. Для осуществления всего этого требовалось; во-первых, создать дееспособный аппарат управления и. во-вторых, решить вопрос о взаимоотношениях с сушествующими правительствами.

Впервые эти проблемы обсуждались на заседании Директории 28 сентября в связи с вопросом о ее резиденции. Н. Д. Авксентьев настаивал на том, чтобы штаб-квартира ни в коем случае не была в Сибири, а в пределах Европейской России — Самаре, Уфе, Екатеринбурге, отдавая предпочтение последнему городу. Его поддержал В. М. Зензинов. Генерал В. Г. Болдырев отстаивал Уфу, В. В. Сапожников «определенно высказался за перенос столицы в Омск, где правительство могло бы всего удобнее разместиться и спокойно работать». В конечном счете принимается предложение Н. Д. Авксентьева (л.13). Оно дублируется 1 октября (л.25). 28 сентября, по докладу А. Н. Кругликова принимается решение формировать аппарат ВВП из местных сил, «не вызывая из Омска и Самары»(л.16), но на следующий день Н. Д. Авксентьев предложил формулировку откорректировать «не вызывая его целиком из Самары или Омска»(л.19).

28 сентября Н. Д. Авксентьев впервые сформулировал предложение о конструкции органов государственного управления, сводящееся к тому, что члены Директории, как носители суверенной власти, не должны иметь отдельные портфели, т.е. возглавлять министерства. Для этой цели «должен быть создан деловой Совет Министров, именно Совет, а не солидарный кабинет в парламентарном значении, т.е. министры должны назначаться Временным Правительством»(л.18). Предложение принимается. 29 сентября Директория приходит к выводу о необходимости разграничения полномочий с областными (региональными) правительствами, а 30 сентября состоялись первые назначения. В. В. Сапожникову поручается организовать министерство народного просвещения, бывшему товарищу министра Комуча эсеру А. И. Башкирову предлагается пост министра продовольствия и снабжения. Одновременно предписывается «ведомству иностранных дел Комуча приготовиться вместе со всем его техническим аппаратом к переезду в место резиденции Временного Всероссийского Правительства, не предрешая вопроса о дальнейшем использовании каждого из членов штата этого ведомства»(лл.23–24). 1 октября бывший руководитель «Совета управляющих ведомств» Комуча Е. Ф. Роговский назначается начальником главного управления по делам милиции и охраны государственного порядка на правах управляющего министерством (л.25). Как видим первые назначения были в пользу Комуча, тем более что Е. Ф. Роговскому поручалась организация контрразведки и руководство правоохранительными органами.

Ситуация определенным образом изменяется 3 октября, когда вызванный ранее в Уфу товарищ министра финансов ВСП. Н. Д.Буяновский, «банковский деятель /с 1910 г. директор омского отделения Русско-Азиатского банка — М.Ш./ с неопределенно-социалистическими симпатиями»(38), назначается товарищем министра финансов ВВП и ему поручается его организация и временное управление. Тогда же Директория принимает решение:

«Ввиду настоятельной необходимости в правительственном аппарате для немедленной работы по управлению и необходимости установления тесной связи с Востоком избрать временной резиденцией гор.Омск, с тем, чтобы в ближайшем будущем перенести резиденцию в Европейскую Россию» (л.28).

Оно отменяло два предшествующих: от 28 сентября и 1 октября. Не должны вводить в заблуждение рассуждения о «настоятельной необходимости в правительственном аппарате» и «необходимости установления тесной связи с Востоком». Истинная причина раскрывается в постановлении от 4 октября об эвакуации Самары. Под натиском Красной Армии, взявшей через три дня столицу Комуча, верховная всероссийская власть в день принятия этого решения выехала из Уфы в Челябинск. Правда накануне отъезда произошло назначение еще одной группы комучевцев,- Э. Э. Гревс стал членом совета министерства иностранных дел, управляющий делами Госконтроля выдвигается Г. А. Краснов, такие же посты в министерствах юстиции, почт и телеграфов получают С. С. Старынкевич и Е. А. Цеслинский (л.32).

5 октября, когда поезд с членами Директории прибыл в Челябинск, они утверждают положение об учреждении министерств, о главноуполномоченных и о взаимоотношениях органов центральных и областных управлений. Суть его сводилась к образованию при ВВП следующих министерств: военного, иностранных дел, финансов, юстиции, путей сообщения, почт и телеграфов, гос. контроля, объединив в них соответствующие структуры региональных правительств. Кроме того допускалось функционирование при последних министерств: внутренних дел, снабжения и продовольствия, торговли и промышленности, труда, земледелия, народного просвещения. Одновременно они создавались и при Директории. Кроме того, в автономных областях и при Комуче учреждался институт главноуполномоченных ВВП, состоящих при МВД и наблюдавших, чтобы действия и решения на местах не противоречили законодательству и распоряжениям верховной власти. Таким образом, учреждалась двухуровневая система исполнительных органов — федеральных (общегосударственных) и федерально-региональных.

По пути в Омск члены Директории собирались еще дважды: 6 и 8 октября, обсудив ряд второстепенных вопросов. Заслуживает упоминания доклад управляющего делами 8-го числа о трениях между ВСП и Башкирским правительством, по поводу чего принимается следующее решение: «Признавая права башкирского и других малых населяющих Россию народов нанационально-культурное самоопределение, вопрос о территориальной автономии оставить открытым до рассмотрения его в соответствующих органах центрального Всероссийского управления и до издания Временным Всероссийским Правительством надлежащих по сему вопросу законодательных актов»(л.40). 2 октября аналогичное постановление принимается по отношению к Алаш-Орде (л.26).

9 октября утром поезд с членами Директории прибыл в Омск, где состоялась торжественная встреча с почетным караулом, парадом, речами и т.п. «Все шло чудесно. Официальная сторона — безупречна»,- так суммировал свои впечатления В. Г. Болдырев (39). Это опровергает заявление Г. З. Иоффе, со ссылкой на анонимного очевидца, о прохладном отношении к верховной власти при встрече в сибирской столице (40).

Теперь, хотя бы кратко, следует конуться положения дел в Омске к моменту появления здесь директоров. К концу октября 1918 г. там находилось два полномочных министра Временного Сибирского правительства — И. А. Михайлов и И. И. Серебренников. Последний, как заместитель председателя, исполнял обязанности руководителя кабинета. Его же официальный глава завершал миссию на Дальнем Востоке. Министр юстиции Г. Б. Патушинский телеграммой из Иркутска от 27 сентября уведомил о сложении с себя полномочий. Несмотря на решение Директории от 24 сентября считать недействительной отставку Вл.М.Крутовского и М. Б. Шатилова и даже их приезд в Омск 1 октября, П. В. Вологодский телеграфно потребовал от них и И. А. Михайлова «временно неофициально устраниться впредь до моего приезда и окончательного следствия»(41). Вл.М.Крутовский и М. Б. Шатилов «устранились», теперь уже окончательно, И. А. Михайлов продолжал оставаться на своем посту. Реально всеми делами государственного управления ведал Административный Совет, как коллегия управляющих министерств и ведомств.

Существует стойкая историографическая традиция, связывающая подготовку свержения Директории и установление единоличной военной диктатуры адмирала А. В. Колчака с действиями В. Н. Пепеляева и И. А. Михайлова, предпринятыми уже после приезда ВВП в Омск. Имеющиеся у нас факты позволяют утверждать, что подготовка к этой акции началась гораздо раньше и была связана с генералом А. Н. Гришиным-Алмазовым и И. А. Михайловым. Она быда предотвращена в связи с неожиданной отставкой управляющего военным министерством 5 сентября 1918 г. В рукописи воспоминаний «Сибирское движение и коммунизм» такого компетентного очевидца как М. П. Головачев, возглавлявшего в рассматриваемое время министерство иностранных дел, по этому поводу сообщается следующее:

«Если вдуматься в смысл переворота 18 ноября, то конечно, его нельзя назвать переворотом, произведенным адм.Колчаком. Это был переворот в пользу михайловской группы, задуманный еще задолго до этого дня. Единственным изменением с первоначальным планом было появление на роли Верх. Правителя не ген.Гришина-Алмазова, а адм.Колчака, и благодаря этому обстоятельству премьер-министром Российсского Правительства стал не И. А. Михайлов, а П. В. Вологодский»(42).

Поэтому представляется маловероятным, что создатель Сибирской армии, авторитетный в различных общественных кругах от крайне правых до эсеров, с которыми он активно сотрудничал в подполье, был отправлен в отставку за дипломатическую бестакность в адрес английского консула (43). Причем на отставке настаивало левое крыло ВСП в лице М. Б. Шатилова, Г. Б. Патушинского, а правые (И. А. Михайлов, И. И. Серебренников) защищали генерала. Его увольнение вызвало протест с их стороны и заявления об отставке, которые поддержали аналогичными действиями все члены Административного Совета (44). По всей видимости достаточно достоверная информация о готовящемсяА. Н. Гришиным-Алмазовым перевороте заставила левую часть ВСП добиться его отставки под первым попавшимся предлогом.

Но остался И. А. Михайлов, о котором его коллега по кабинету Вл.М.Крутовский в сентябре 1918 г. сказал следующее: «Он находился под влиянием торгово-промышленного класса и военных. Я не говорю о всех, но группы военной настроенной враждебно против Думы и вообще против Сибирского Правительства, как например, группа офицеров, которая арестовала нас. Во время их разговора по поводу общего положения меня удивила их ненависть не с точки зрения, что Правительство плохо, а с точки зрения централистской, что Сибирское Правительство не должно существовать, что спасение России только в твердой власти и что все отдельные правительства должны быть уничтожены и что для этого нельзя жалеть крови»(45).

Позиция ВСП накануне переговоров с Директорией была сформулирована И. А. Михайловым и одобрена П. В. Вологодским и 5 октября по телеграфу направлена по месту нахождения ВВП. Ее основные положения сводились к следующему: «1. Сибирская директория, ввиду выхода Вологодского, Крутовского, Шатилова и Патушинского, фактически не могущая осуществлять ее нынешние функции, упраздняется. 2. Административный Совет преобразуется в кабинет министров. 3. Возобновление занятий Сиб. обл. думы и ее комиссий не допускается»(47).

Прибыв в Омск, Директория оказалась в своеобразном положении. Характеризуя его, Л. А. Кроль замечал: «Тут совершенно открыто и свободно, как о чем-то нормальном задавались вопросами: умно ли сделала Директория, переведя на территорию Сибирского правительства золотой запас, ибо последнее теперь может вполне запас приспособить, а директорию выбросить. А не использует ли Директория подчиненный верховному главнокомандующему Болдыреву чешский гарнизон, который, как известно, предлагает арестовать по первому приказу Директории Сибирское правительство, что он может выполнить вполне спокойно, ибо русский гарнизон слишком слаб, чтобы оказать даже попытку сопротивления»(48).

Посетившие директоров многочисленные делегации от различного рода общественных объединений («Союза возрождения России», кооператоров, народных социалистов, меньшевиков, кадетов и т.д.), в своих декларациях требовали: во-первых, сохранить ВСП; во-вторых, ликвидировать областную Думу, «как учреждение, выражающее партийные взгляды и настроения лишь определенных групп, а не всего населения обширной Сибири»(49). Находившийся здесь с чрезвычайными полномочиями А. А. Аргунов признавался: «Директория не имела в Омске даже в левых кругах поддержки, а о правых уже говорить нечего»(50).

В такой обстановке ВВП не могло при помощи чехов заставить Временное Сибирское правительство повиноваться. По крайней мере трое мемуаристов (Л. А. Кроль, И. М. Майский, Г. Е. Катанаев) считали вероятной такую возможность и отмечали готовность чехов помочь Директории расчистить «омское болото»(51). Однако использовать эту силу Н. Д. Авксентьев не решился. «Я не желаю иметь своих „латышей“,- говорил он по свидетельству Л. А. Кроля,- намекая на Ленина» (52).

На первом заседании в Омске 10 октября В. А. Виноградов сообщил о принятых Административным Советом решениях: «а). впредь до приезда П. В. Вологодского реконструкцию сибирского административного аппарата не производить; б). предоставить его в целом в распоряжение Временного Всероссийского Правительства; в). в случае желания Временного Всероссийского Правительства произвести изменения в личном составе высшей администрации Сибирского правительства, принимать таковые по взаимному согласию между Всероссийским Правительством и Административным Советом»(л.46). В свою очередь А. А. Аргунов довел до сведения директоров уже известную нам позицию ВСП от 5 октября, изложенную ему И. И. Серебренниковым. Состоялся бурный обмен мнениями, в результате которого принимается постановление: «а). указать Административному Совету на незыблемость и непререкаемость положений закона о взаимоотношениях между Центральной властью и Областными Правительствами, в частности положений, говорящих об изъятии из компетенции Областных Правительств перечисленных в законе функций Государственного управления; б). указать на намерение Правительства использовать теперь же аппарат центральных ведомств; в). подтвердить сделанное назначение Министров; г). впредь до точного разрешения компетенций Центральной и Областных властей при практическом осуществлении этих решений, признать возможным учет мнений Административного Совета»(л.47).

11 октября Н. Д. Авксентьев встретился с И. И. Серебренниковым. Они договорились 12 октября провести частное совещание Директории и Административного Совета для обсуждения сложившейся ситуации. Обсудив информацию своего руководителя, ВВП на вечернем заседании признает в качестве обязательного условия соглашения с сибиряками «переход в ведение Всероссийского Правительства тех семи Министерств (военного, иностранных дел, финансов, полиции, путей сообщения, почт и телеграфов, госконтроля — М.Ш.), которые перечисляются в постановлении 5 октября»(л.47). Но том же заседании Директория решила сохранить «на ближайшее время, на территории Комуча Совет управляющих ведомств»(там же). Тогда же перед директорами «всплыл» Б. В. Савинков, который после подготовленных им мятежей в Ярославле и Рыбинске, скрывался в Казани, некоторое время находился в отряде В. О. Каппеля. Бывший эсер и помошник А. Ф. Керенского планировался омскими «общественными кругами» на пост министра иностранных дел всероссийского правительства. От настырного претендента избавились, поручив ему миссию в Западную Европу, «с целью выяснения истинных намерений правительств союзных держав»(л.48). Обычно скупая в расходах на представительство Директория 13 октября выделила Савинкову значительную сумму.

12 октября частное совещание завершилось следующим соглашением: «1. все областные правительства, не исключая Сибирского, „временно“ упраздняются, а Сибирская областная дума распускается; 2). до приезда П. В. Вологодского Директория пользуется деловым аппаратом Административного Совета, как он есть; 3). первый состав Совета Министров Директория образует по соглашению между нею и Сибирским правительством; 4). председателя Совета Министров назначает Директория из числа ее членов, в данный момент председателем назначается Вологодский; 5). Директория декларирует обстоятельство — обеспечить Сибири областной представительный орган; 6). законодательные акты Сибирского правительства остаются в силе и могут быть изменены и отменены Директорией в общем законодательном порядке; 7). Директория, при единстве российской армии, сохраняет территориальный способ комплектования ее и, сверх обязательных, областные территориальные цвета (бело-зеленый для сибиряков)»(53).

13 октября во исполнение второго пункта соглашения Директория постановила: «Впредь до образования Временным Всероссийским Правительством центральных министерств: военного, иностранных дел, финансов, юстиции, путей сообщения, почт и телеграфов и государственного контроля, временное заведование неотложными делами указанных центральных министерств поручить под непосредственным руководством Временного Всероссийского Правительства соответствующим министерствам Временного Сибирского правительства»(л.49) (54). Для того, чтобы всем было ясно, что фраза «под непосредственным руководством Временного Всероссийского Правительства» не есть пустой звук, последнее на том же заседании распределило функции общего руководства между своими членами, хотя 29 сентября они договорились не иметь портфелей как коллективный носитель власти. Н. Д. Авксентьеву поручалось курировать МИД и МВД, В. Г. Болдыреву — военное и МПС, В. А. Виноградову — торговли и промышленности, финансов, госконтроля, продовольствия и снабжения, юстиции; В. М. Зензинову — почт и телеграфов, земледелия, труда; В. В. Сапожникову — народного просвещения (л.50). Поскольку Н. Д. Авксентьеву и В. А. Виноградову контроль за МВД и министерством юстиции передавался временно, можно предположить, что в постоянное заведование их предполагалось передать П. В. Вологодскому.

Он прибыл в Омск 18 октября. После краха «белого» движения, в эмиграции многие «бывшие» писали о Вологодском не без досады, как о человеке «толстовского» типа, склонного к морализированию. Вот два свидетельства, относящиеся ко времени анализируемых событий. В. Г. Болдырев, впервые увидев главу сибирского правительства, записал: «Довольно невзрачен по внешнему виду, не ярок и по содержанию. Просто сер»(55). Вл.М.Крутовский свидетельствовал: «Группа Вологодского ни под чьим влиянием не находилась. Вологодский был человеком крайне мягким, по характеру крайне корректным, но не человеком, который бы шел против своего убеждения и подчинялся постороннему влиянию»(56).

Вместе с тем, этот «сибирский Львов»(57) продемонстрировал в 1918–1919 гг. пример исключительной политической изворотливости, сумел договориться с интервентами, войти в состав Директории и сохранить положение при А. В. Колчаке, уйдя в отставку одним из последних в ноябре 1919 г. Вот и на заседании 19 октября он сообщил членам Директории об успешном завершении миссии на Дальнем Востоке, ликвидации Временного правительства автономной Сибири и «делового» кабинета генерала Д. Л. Хорвата. Мимоходом, со ссылкой на знаменитого разоблачителя провокаторов В. Л. Бурцева, сообщил о службе П. Я. Дербера до 1917 г. в охранке. Правда ему не удалось добиться дипломатического признания со стороны союзников, но этого не удалось сделать ни Директории, ни «верховному правителю». Зато была обещана военная и финансовая помощь, «союзники уверяют, что не может быть мира за счет России, что Россия должна быть восстановлена как великая держава, что Германия должна получить урок за свое преступление»(л.61).

Пока П. В. Вологодский отчитывался о своей миссии, в Екатеринбург прибыли участники съезда членов Учредительного собрания, встреченные враждебно местным военным командованием. А 18 октября по докладу А. Н. Кругликова, Директория решает разместить в Челябинске, Кургане, Петропавловске «чинов ведомства Комуча, эвакуируемых из Самары»(л.57). Эти обстоятельства отнюдь не способствовали укреплению авторитета ВВП перед решающим раундом переговоров с ВСП по поводу организации Совета Министров.

22 октября на очередном заседании П. В. Вологодский и И. А. Михайлов формулируют от имени ВСП предложения по поводу организации власти. В целом, они повторяли условия, выдвинутые на частном совещании 12 октября, конкретизируя пункт 3-й в том плане, что «составление Всероссийского Совета Министров должно быть поручено П. В. Вологодскому, причем Временное Всероссийское правительство имеет право отвода кандидатов»(л.69). Кроме того И. А. Михайлов выдвигает положение о том, что «Всероссийский Совет Министров должен быть деловым, а не солидарным в парламентарном значении этого слова кабинетом»(там же). Оно не встретило возражения, поскольку Директория еще 28 сентября пришло к аналогичному выводу (л.18). Принципиально новым на заседании 22 октября явилось признание верховной власти права П. В. Вологодского на выдвижение кандидатур в кабинет министров. Поэтому не обсуждался вопрос о персональном составе будущего совета министров, хотя Н. Д. Авксентьев огласил предложения Директории по этому поводу.

На следующий день (23 октября) П. В. Вологодский сказался не готовым огласить предложения по составу Совета Министров. Но присутствующий на заседании И. И. Серебренников сформулировал следующие предложения ВСП по структуре органа: 1). Министерство туземных дел ВСП должно быть упразднено; 2). главные управления милиции, почт и телеграфов должны быть переданы в МВД; 3). Министерство снабжения и продовольствия разделяется на два; 4). создаваемое по предложению ВВП министерство исповеданий должно быть по сути министерством православного исповедания (по аналогии с Синодом — М.Ш.), а дела других конфессий передаются в ведение МВД (лл.77–78). Н. Д. Авксентьев пытается возражать в том плане, что предлагаемые перестановки существенно перегружают МВД, но, в конечном счете, предложения заместителя председателя ВСП принимаются к сведению.

Дискуссия возникла по вопросу о процедуре роспуска Сибирской областной думы. Директория принципиально соглашалась с предложением ВСП, но считала необходимым собрать ее на одно — два заседания для самороспуска. П. В. Вологодский и И. И. Серебренников возражали. Н. Д. Авксентьев «указывает, что Временное Всероссийское Правительство окажется в ложном положении, если распустит Думу, т.е. сделает тот шаг, на который не отважилось Сибирское Правительство»(л.76). В конечном счете по предложению В. А. Виноградова, тремя голосами против двух (Вологодский, Болдырев) принимается решение созвать Думу на один день для самороспуска. Она дополняется оговоркой известить об этом ВСП «для его суждений по данному вопросу»(л.77). Данное обстоятельство позволило В. Г. Болдыреву записать: «Мексика среди снега и мороза»(58).

После 23-го Директория собралась для обсуждения второстепенных вопросов 25 октября, после чего наступил перерыв до 30-го числа. В интервале проходили частные совещания директоров с членами ВСП в плане согласования предложений о составе Совета Министров. По данным В. Г. Болдырева они состоялись 25, 27, 28, 29 октября. При этом сибиряки отбросили в сторону дипломатический этикет и заговорили категорическим тоном. «Это вам не Башкурдистан !»,- заявил управляющий министерством земледелия и колонизации профессор Н. И. Петров и ударил кулаком по столу (59). Ожесточенные споры раскололи Директорию. По свидетельству бюллетеня омского отдела Союза Возрождения России «в переговорах… позиция Сибирского Правительства и блока имели довольно слабую защиту, ибо если ген.Болдырев и проявлял необходимую твердость в отстаивании наших интересов, то П. В. Вологодский такой твердостью не отличался, а гр.Виноградов, несмотря на то, что он был членом ЦК партии каде, склонялся все время на сторону Авксентьева и Зензинова»(60).

Дискуссия развернулась и по отдельным кандидатурам в состав Совета Министров. Сибиряки отстаивали А. В. Колчака в качестве военного и морского министра, Б. В. Савинкова — иностранныых дел, И. А. Михайлова — внутренних дел, Л. А. Устругова — путей сообщения, Г. К. Гинса — труда, Федосеева — финансов, Ермакова — юстиции. В свою очередь Н. Д. Авксентьев и В. М. Зензинов настаивали на создании министерства полиции во главе с Е. Ф. Роговским (61). Уже 25 октября удалось решить вопрос о Б. В. Савинкове, отправленного с дипломатической миссией в Западную Европу. Вместо него на дипломатическое ведомство рекомендуется приват-доцент Московского университета, советник российского посольства в Пекине Ю. В. Ключников. Сравнительно легко договорились сохранить за Л. И. Шумиловским и Г. К. Гинсом занимаемые ими посты, соответственно министра труда и управляющего делами Совета Министров. На пост министра юстиции согласуется кандидатура С. С. Старынкевича.

При обсуждении речь зашла о А. В. Колчаке. Поскольку в Омске адмирала никто не знал, дать ему характеристику взялся член ЦК кадетской партии С. В. Востротин. Как свидетельствует Л. А. Кроль: «По словам Востротина, адмирал Колчак был далеко не тот, что раньше. Он стал человеком слишком часто меняющим решения, колеблющимся. Очень нервным… Всера я виделся с адмиралом и нашел, что было бы не вредно дать ему еще трехмесячный отпуск… Определенно указывал на то, что в данный момент эта кандидатура мало подходяща»(62). Но именно поэтому, по всей видимости, кандидатура А. В. Колчака удолетворила противоборствующие группировки, надеявшиеся перетянуть адмирала к себе.

Решительные возражения со стороны большинства членов Директории вызвала кандидатура И. А. Михайлова. В свою очередь представители Временного Сибирского правительства выступили против Е. Ф. Роговского. Практически вся последующая дискуссия шла вокруг этих лиц. 27 октября в ответ на заявление П. В. Вологодского, «что вопрос о кандидатуре Михайлова на пост министра внутренних дел под давлением местной „общественности“ считается безусловным», Н. Д. Авксентьев, В. М. Зензинов, В.А.виноградов сообщили о выходе из ВВП. «Смущенный Вологодский заявил, что ему остается, видимо, одно — отказаться от миссии составления Совета Министров»(63). Не произошло подвижек 28 октября. «Авксентьев совершенно изнервничался, внешне сдал и Вологодский»,- записал в дневник В. Г. Болдырев (64). 29-го ситуация повторилась уже по поводу назначения Е. Ф. Роговского. Несмотря на согласие членов Директории понизить его статус постом товарища министра внутренних дел, П. В. Вологодский решительно возражал против его появления в Совете Министров в каком-либо качестве (65).

Тем временем политическая атмосфера в Омске сгущалась. Как к магниту тянулись сюда со всех сторон офицеры, заполнявшие штабы Сибирской армии и многочисленных казачьих «партизанских отрядов» (Красильникова, Анненкова и др.). В ресторанах, клубах и кафе они устраивали пъяные оргии, во все горло распевая «Боже, храни царя»(66). Наглядным свидетельством их возможностей и своеобразным предупреждением Директории стало зверское убийство 24 октября члена Учредительного собрания. секретаря Уфимского государственного совещания, эсера Б. Н. Моисеенко, прибывшего в Омск с отрядом Е. Ф. Роговского.

«В общественных и военных кругах все больше и больше крепнет мысль о диктатуре»,- свидетельствует В. Г. Болдырев (67). Определенные намеки на сей счеты были сделаны самому генералу. Из военных на востоке России он был пожалуй наиболее авторитетным и с точки зрения боевого опыта, и политической ориентации. На этом фоне кандидатура А. В. Колчака выглядела бледно. Но Верховный Главнокомандующий скомпроментировал себя в глазах правых своим участием в Директории, высокомерным и скептическим отношением к порядкам в Омске, в частности, в военной среде. К тому же он был слабо связан с «полевыми командирами», руководителями соединений и объединений на фронте, поскольку с сентября месяца туда не выезжал и занимался политической деятельностью. Поэтому уже 28 октября генерал записывает в дневнике, что идея диктатуры «вероятно, будет связана с Колчаком». 30 октября предположение подтверждает В. А. Виноградов, сообщивший Болдыреву, что военные круги и местные кадеты во главе с В. А. Жардецким «прочат Колчака диктатором»(68).

30 октября Директория обсуждала ситуацию на переговорах. Правда перед этим ей пришлось пойти фактически на поклон к ВСП, поскольку Совет управляющих ведомств Комуча обратился со слезной просьбой о финансовой помощи. В. А. Виноградову и И. А. Михайлову поручается изыскать необходимые средства (л.86). Затем вновь начался ожесточенный спор о кандидатурвах И. А. Михайлова и Е. Ф. Роговского. Последнего сибиряки отводили по причине профессиональной непригодности. Аргумент более чем странный, поскольку по этой причине можно было выразить недоверие практически всему составу ВСП и Директории. По крайней мере Е. Ф. Роговский имел солидный опыт практической деятельности, ибо в 1917 г. при А. Ф. Керенском был градоначальником Петрограда, а в 1918 г. возглавлял Совет управляющих ведомств Комуча. В конечном счете ВВП признало «совершенно необходимым ввести Е. Ф. Роговского в состав министерства внутренних дел в качестве товарища министра, заведующего милицией». Что касается И. А. Михайлова, то здесь оно пошло на уступку. Считая, что «в данное время, при создавшейся политической обстановке, включение Михайлова в состав Совета Министров было бы нецелесообразно и политически вредно». Но, Директория решило вопрос о должности последнего «не считать необходимым ставить ультимативно и лишь выразить в этом смысле пожелание о том, чтобы мнение Временного Всероссийского Правительства было учтено как Временным Сибирским правительством, так и самим И. А. Михайловым»(л.89).

31 октября на очередном заседании Директории обсуждался, казалось бы, далекий от проблемы формирования Совета Министров вопрос о предполагаемой власти на Урале в связи с предстоящей ликвидацией здесь областного правительства. Уральцы в лице Л. А. Кроля добивались принципиального согласия ВВП на создание регионального представительного органа и, в соответствии с постановлением верховной власти от 5 октября, назначения главноуполномоченного по Уралу. П. В. Вологодский категорически возражал, «раз этот вопрос не разрешен еще в отношении Сибири»(л.94), хотя Директория еще 22 октября признало право Сибири на создание представительного органа. В конечном счете принимается постановление: «Временное Всероссийское Правительство, исходя из своеобразия экономических особенностей горнозаводского Урала, считает необходимым внести в организацию управления Урала начала, соответствующие этим особенностям и принципиально признает возможность создания Обще-Уральского Представительного органа, объединяющего работу местного самоуправления»(л.97).

Окончательно соглашение по поводу кандидатур И. А. Михайлова и Е. Ф. Роговского достигается на частном совещании 1ноября. ВВП вынуждено согласиться на включение первого в состав кабинета, правда, пока не оговорив его должность. В свою очередь, ВСП согласилось на назначение Е. Ф. Роговского товарищем министра внутренних дел. Определенный нажим на спорщиков оказали чехи. По сведениям информационного бюллетеня омского отдела СВР, представители последних, «явившись к Вологодскому, заявили, что если, не будет принят на пост министра полиции Роговский, то Авксентьев и Зензинов выйдут из Директории, а в этом случае чехословаки покинут фронт»(69).

С учетом достигнутого соглашения, на заседании 2 ноября Директория принимает решение об упразднении Урвальского областного правительства и Совета управляющих ведомств Комуча, дает санкцию на образование комиссии по выработке положения о сибирском представительном органе, утверждает грамоту ВВП ко всем областным правительствам и ко всем гражданам государства Российского по поводу ликвидации областных правительств и учреждении Всероссийского Совета Министров. Кроме того, обсуждались указы о назначении председателя Совета Министров и управляющих ведомств, но консенсус по ряду кандидатур не был достигнут и тогда проекты решено отредактировать» (л.102).

Тем не менее, считая вопрос окончательно решенным, 3 ноября ВСП в лице П. В. Вологодского, И. И. Серебренникова, И. А. Михайлова и управляющего делами Г. К. Гинса подписывает декларацию «О передаче верховной власти на территории Сибири Временному Всероссийскому Правительству»(70).

4 ноября на заседании Директории согласовываются последние детали постановления. Именно тогда окончательно «утрясается» состав Совета Министров. Из телеграммы помошника управляющего ВВП Бутова в Томск А. В. Адрианову от 5 ноября можно понять, что 4-го было согласовано назначения товарищами министра торговли и промышленности Н. Н. Щукина, внутренних дел А. Н. Гаттенберга и министра финансов И. А. Михалова (71). Директория утвердила постановление об упразднении Административного Совета ВСП, указ о составе Совета Министров и постановление о Всероссийском Совете Министров (лл.112–116). В тот же день директора торжественно открыли первое заседание Всероссийского Совета Министров (72).

Его персональный состав выглядел следующим образом:

• председатель Совета Министров П. В. Вологодский, заместитель председателя В. А. Виноградов,
• министр военный и морской А. В. Колчак;
• исправляющий должность товарища министра иностранных дел, с возложением на него временно управление министерством Ю. В. Ключников; товарищ министра иностранных дел В. Э. Гревс, исправляющий должность товарища министра иностранных дел В. Г. Жуковский;
• управляющий МВД. А. Н.Гаттенбергер; товарищи министра внутренних дел А. А. Грацианов, Н. Я. Новомбергский, П. Ф. Каропчинский, Е. Ф. Роговский, с назначением последнего начальником департамента милиции;
• министр снабжения И. И. Серебренников; товарищ министра И. А. Молодых;
• министр финансов И. А. Михайлов; товарищ министра Н. Д. Буяновский;
• министр продовольствия Н. С. Зефиров; товарищи министра И. Г. Знаменский и Н. В. Дмитриев;
• министр юстиции С. С. Старынкевич; товарищ министра А. П. Морозов;
• министр путей сообщения Л. А. Устругов; товарищи министра Г. М. Степаненко и А. М. Ларионов;
• министр просвещения В. В. Сапожников; товарищ министра Г. К. Гинс;
• министр земледелия Н. И. Петров; товарищи министра Н. П. Огановский, А. М. Ярмош, В. А. Барышевцев;
• министр труда Л. И. Шумиловский; товарищ министра С. М. Третьяк;
• товарищ министра торговли и промышленности Н. Н. Щукин, с возложением на него управления министерством;
• государственный контролер Г. А. Краснов;
• начальник главного управления почт и телеграфов Е. А. Цеслинский; его помошник В. М. Миронов;
• управляющий делами Совета Министров Г. Г. Тельберг (73).

Мы не располагаем сведениями на всех членов кабинета, но имеющейся материал позволяет сделать некоторые выводы. Прежде всего, ВСП удалось навязать свою структуру высшего органа исполнительной власти. Ликвидируется министерство туземных дел, а его фактический руководитель Н. Я. Новомбергский становится товарищем министра внутренних дел. Так и не было создано министерство исповеданий, а МВД превратилось в своеобразный монстр, судя по количеству товарищей министра, сосредоточив в своих руках местное управление, контрразведку, милицию, конфессиональные и национальные вопросы.

В состав Всероссийского Совета Министров вошли все члены Временного Сибирского правительства, включая почти полностью Административный Совет, за исключением М. П. Головачева и П. П. Гудкова. Утвердив состав кабинета, Директория вынуждена была тем самым отменить собственное постановление от 24 сентября и санкционировать де-фактоотставку М. Б. Шатилова, Вл.М.Крутовского и Г. Б. Патушинского. Таким образом, ядро нового правительства составили члены ВСП. К ним необходимо прибавить лиц прибывших вместе с П. В. Вологодским с Дальнего Востока: Ю. В. Ключникова, Л. А. Устругова и др. Наконец. в состав Совета Министров включается ряд сибиряков, не членов ВСП: А. Н. Гаттенбергер, С. М. Третьяк, В. В. Барышевцев и др. и сибиряки составили твердое большинство в кабинете.

С точки зрения партийной принадлежности и политической ориентации, людей с четко выраженными взглядами в нем было мало — кадеты В. А. Виноградов, В. В. Барышевцев, Г. Г. Тельберг; эсеры Е. Ф. Роговский, П. К. Каропчинский, Н. П. Огановский; меньшевик Л. И. Шумиловский. Часть остальных когда-то примыкала к различным партиям — И. А. Молодых (социал-демократ в 1906 г.), Н. С. Зефиров (народный социалист в 1917 г.), С. С. Старынкевич (эсер в 1907 г.), И. И. Серебренников (социал-демократ в 1905, эсер в 1917 г.), Г. К. Гинс (кадет в апреле 1917 г.), но к концу 1917 г. считали себя беспартийными. Ко многим из них можно отнести характеристики Г. К. Гинсу, данных «Сибирским вестником» — «политическими симпатями … принадлежит у умеренным течениям, партийной деятельности не любит», Н. С. Зефирову — «в чисто политической жизни участия некогда не принимал», или И. И. Серебренникову — «является человеком беспартийным и глубоким патриотом»(74).

Весьма симптоматично, что целый ряд министров до 1917 г., в 1917–1918 гг. активное участие принимали в деятельности областников (А. Н. Гаттенбергер, И. И. Серебренников, Г. К. Гинс, Н. Д. Буяновский, Н. Я. Новомбергский, И. А. Молодых, П. В. Вологодский). Высокой была доля профессуры (Н. Я. Новомбергский, В. В. Сапожников, Г. К. Гинс, Н. И. Петров, Г. Г. Тельберг, И. А. Михайлов) и приват-доцентов (Ю. В. Ключников, Н. П. Огановский), т.е. каждый четвертый. В такой же пропорции в правительстве оказались представленными юристы (Н. Я. Новомбергский, Г. К. Гинс, Г. Г. Тельберг, П. В. Вологодский, В. А. Виноградов, С. С. Старынкевич, А. А. Грацианов, А. П. Морозов, А. Н. Гаттенбергер). Можно согласиться с выводом Л. А. Кроля о том, что «под вывеской Директории фактическая исполнительная власть оказалась в руках наших старых знакомых, сибирских министров. Плюсом было то, что вывеска была не сибирская, а всероссийская»(75).

Оценивая итоги произошедшего, В. Н. Пепеляев, прибывший в Омск в рассматриваемое время, констатировал: «Если бы Сиб. Правит. не признало Директории и само стало Всероссийским Правительством — даже это было бы одобрено. Сиб. Правит. избрало несколько иной путь. Заняли место Всероссийского Совета М-ров. Мы считаем, что этим оно в значительной степени ослабило ошибку Уф. Совещания. Мы готовы сказать, что Совет М./инистров/ заслуживает поддержки, но нам нужно предварительно узнать его точку зрения на ряд вопросов, как Обл. Дума»(76). Но и эта проблема была преодолена и 10 ноября Сибирская областная дума самораспускается (77).

Казалось, члены Директории должны торжествовать. Они добились ликвидации региональных правительств, создали работоспособный Совет Министров. Именно так оценивал произошедшее В. Г. Болдырев: «Это была крупная победа, достигнутая исключительно авторитетом Правительства, и большое нравственное удовлетворение»(78). По инерции ВВП пыталось, как казалось его членам, заниматься государственными делами. Но по сути дело они оказались отстраненными от них и превратились в декоративный орган, который своими действиями объективно укреплял позиции Совета Министров.

Показательно в этом отношении заседание Директории 5 ноября. Выяснилось, что Г. К. Гинс так и не подготовил проект постановления об образовании комиссии по выработке положения о выборах в сибирский представительный орган и тем самым не выполнил решение ВВП от 2 ноября. Далее, Директории пришлось проглотить горькую пилюлю в виде телеграммы Уральского торгово-промышленного союза, отвергающего необходимость создания на Урале представительного органа « в интересах единства и независимости России» и призывающего «уничтожить областнические тенденции на Урале и подчинить все военное и гражданское управление одному лицу»(л.121). В совокупности оба факта свидетельствовали о потере интереса право-кадетских кругов к народному представительству и их ставке на единоличную диктатуру.

Далее Директории пришлось поставить на место Совет управляющих ведомств Комуча, который телеграфно настаивал на необходимости продолжения своей деятельности, «пока не улучшится военная обстановка». Принимается следующее решение: «Ввиду упразднения всех Областных Правительств признать решение Совета Уполномоченных Ведомств недопустимым»(л.122). Наконец, в новом качестве П. В. Вологодский докладывал от имени Совета Министров о делах, требующих разрешения директоров. Прежде всего он сообщил о смертном приговоре, вынесенном в Красноярске чехословацким военно-полевым судом в отношении российского подданного. Тем самым директорам предлагалось самим разбираться со своими союзниками. Второй вопрос касался уже упоминавшегося случая с восстановлением двухглавого орла на памятнике адмиралу Г. Н. Невельскому (принимается к сведению) (л.123). Таким образом, Всероссийский Совет Министров не собирался делиться с Директорией властью, фактически введя по отношению к ней режим информационной блокады.

7 ноября Временное Всероссийское правительство в последний раз собралось в полном составе. 8-го Н. Д. Авксентьев с А. А. Аргуновым выехали в Томск уговаривать Сибирскую областную думу самораспуститься. После их возращения, 15 ноября В. Г. Болдырев отправился на фронт, и события 18 ноября застали его в Уфе. А тем временем правобуржуазные круги берут курс на установление военной диктатуры. Поскольку этот процесс проанализирован в работах Г. З. Иоффе, В. В. Гармизы, Н. Г. Думовой, укажем лишь на отдельные детали.

Прежде всего ставку на военную диктатуру сделали интервенты, имевшие возможность после капитуляции Германии усилить свое воздействие на антибольшевистские группировки. В Омске появляются английский, французские воинские контигенты. Данное обстоятельство привело к падению влияния на сибирские дела чехов, которые оказались отодвинутыми на второй план. Практическую подготовку переворота возглавили, судя по письму А. Д. Сыромятникова И. А. Михайлову от 14 апреля 1919 г. И. А. Михайлов, В. Н. Пепеляев и офицер штаба Сибирской армии полковник А. Д. Сыромятников (79). В частности, они уговорили начальника гарнизона полковника В. И. Волкова арестовать эсеровских членов Директории. Последний согласился, выставив четыре условия: «1). заверения видных политических деятелей в сочувствии общественных групп предстоящему перевороту; 2). участие в перевороте его организаторов; 3). ручательство за союзников в том, что они не будут принимать контрмер при перевороте; 4). производство Волкова в генералы»(80). Такие гарантии были даны В. Н. Пепеляевым и И. А. Михайловым. Однако подготовка шла столь быстро, что не все удалось учесть. Когда 18 ноября на заседании Совета Министров обсуждался вопрос о форме государственного устройства и остановились на А. В. Колчаке. как кандидате на пост «верховного правителя», выяснилось, что из министров никто близко адмирала не знает и давать ему развернутую характеристику некому (81).

В ночь на 18 ноября сводным отрядом войсковых старшин И. Н. Красильникова и А. В. Катанаева по приказу В. И. Волкова были арестованы Н. Д. Авксентьев, В. М. Зензинов, Е. Ф. Роговский на квартире последнего, А. А. Аргунов в гостинице «Россия». Удар наносится по эсеровской части Директории, поскольку В. А. Виноградов и П. В. Вологодский арестованы не были. На состоявшемся 18 ноября заседании Совета Министров, В. А. Виноградов заявил о выходе из Директории и тогда принимается решение о передаче верховной власти А. В. Колчаку. «Если бы он /Совет Министров — М.Ш./,- утверждает И. И. Серебренников,- принял какое-то иное решение, он был бы немедленно разогнан теми силами, которые в ночь на 18 ноября совершили переворот»(82). Характерно, что в начале заседание не клеилось «и могло все лопнуть. Михайлов попросил перерыв и подготовил за него министров. Все пошло гладко»(83). «Любопыптно,- замечает Г. К. Гинс,- что из состава Совета Министров против диктатуры возражал только Шумиловский /из правительства, кстати, не ушедший — М.Ш./. Все министры, ставленники Директории, оказались сторонниками единовластия»(84).

Пожалуй самую объективную характеристику произошедшему по горячим следам дали арестованные Н. Д. Авксентев, В. М. Зензинов, Е. Ф. Роговский, А. А. Аргунов, которые в своем заявлении констатировали:

«Переворот совершен не населением, которое молчало, а кучкой людей, давно жестко спаянной, договорившейся между собой… Имена главных деятелей у всех на устах, численность и название их организаций всем известна. Это немногочисленные право-кадетские и торгово-промышленные круги в тесном контакте с монархическими и офицерскими кружками и с частью бывшего Сибирского правительства, превращенного волею Директории во Всероссийский Совет Министров, которое в самых первых шагов Директории в Омске оказывало упорное сопротивление в ее стремлении к осуществлению суверенных прав, несмотря на свое торжественное обещание о всемерной, не за страх, а за совесть, поддержке этой созданной в Уфе конституционной власти»(85).

Таким образом, проведенный нами анализ позволяет утверждать, что создание и деятельность Временного Всероссийского правительства (Директории) явилось попыткой практической реализации эсеровской «коалиции всех главных сил» страны (по признанию Н. Д. Авксентьева, В. М. Зензинова, Е. Ф. Роговского, А. А. Аргунова) (86). Все случившееся затем происходило не по их сценарию, а в силу стечения целого ряда факторов. Главное заключалось в том, что к середине 1918 г. в условиях начавшейся гражданской войны исчерпала себя идея коалиции, а противоборствующие силы сделали ставку на установление диктатуры. Окончательно дискредитировали себя эсеры, оказавшиеся неспособными к текущей административной работе.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Болдырев В. Г. Директория. Колчак. Интервенты. Воспоминания. Новониколаевск, 1925, с.517. Приболевший В. А. Виноградов присягу принял 27 сентября, а возвратившийся с Дальнего Востока П. В. Вологодский 22 октября 1918 г.
2. Керженцев В. Военная диктатура и «союзники» // Известия ВЦИК, 1918, 19 сент.
3. ГАРФ, ф. 5871, оп. 1, д. 109, л. 7.
4. Парфенов П. С. Гражданская война в Сибири 1918–1920. М.,1925, с.49; Гармиза В. В. Крушение эсеровских правительств. М.,1970, с.199–201; Гусев К. В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. М.,1975, с.296; Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн.1. М.,1975, с.219; Иоффе Г. З. Крах российской монархической контрреволюции. М.,1977, с.174.
5. Гармиза В. В. Директория и Колчак // Вопросы истории, 1976, N 10, с.31.
6. Кроль Л. А. За три года. Воспоминания. Владивосток, 1922, с.62–63; Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М.,1983, с.622; Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах. М.,1983, с.92–93.
7. Думова Н. Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром. М.,1982, с.172–176, 192.
8. ССЭ, т.1, с.829.
9. Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах. с.91.
10. Думова Н. Г. Указ.соч., с.207, 172.
11. Плотникова М. Е. Роль «Временного Сибирского правительства» в подготовке колчаковского переворота в Сибири // Тр. Томск. ун-та, т.167, 1964, с.56; Гармиза В. В. Крушение эсеровских правительств. с.102–103.
12. Иоффе Г. З. Великий Октябрь и эпилог царизма. М.,1987, с.305.
13. Журов Ю. В. Гражданская война в сибирской деревне. красноярск,1986, с.46.
14. Демидов В. А. Октябрь и национальный вопрос в Сибири. Новосибирск,1987, с.197.
15. Шиловский М. В. Первый премьер-министр Сибири (П. В. Вологодский) // Сиб. старина, 1993, с.2–4.
16. Сибирь (Иркутск), 1907, 6 июля.
17. Сиб. жизнь, 1919, 14 янв.
18. Коломыцева Л. М. Конституционные демократы Сибири (февраль 1917 — начало 1918 гг.). Рукопись диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Томск,1993, с.253.
19. Сиб. вестник (Омск), 1918, 30 авг.
20. Думова Н. Г. Указ. соч., с.169; Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах. с.91.
21. ГАНО, ф.п.5, оп.2, д.1492, л.9.
22. См.: Вибе П. П., Михеев А. П., Пугачева Н. М. Омский историео-краеведческий словарь. М.,1994, с.32.
23. Вегман В. Д. В.Г.Болдырев и его воспоминания // Болдырев В. Г. Указ. соч., с.7.
24. Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой войны. Л., 1967, с.42, 43; Думова Н. Г. Указ. соч., с.22, 172.
25. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.48.
26. Адрианов А. В. К истории переворота // Сиб. жизнь/, 1918, 5 июня.
27. Иоффе Г. З. Указ. соч., с.79.
28. Думова Н. Г. Указ. соч., с.129.
29. Иоффе Г. З. Указ. соч., с.95.
30. ГАРФ, ф. 176, оп.14, д.49, л.2.
31. Шиловский М. В. Омские события последней декады сентября 1918 г. // Вопросы истории Сибири ХХ века. Новосибирск,1993, с.31.
32. ГАНО, ф.п.5, оп.2, д.148. Отсутствуют протоколы N 1 (23 сентяюря), NN 19,20 (15, 16 октября) и N 24 (20 октября). Далее все ссылки на протоколы даются непосредственно в тексте с указанием листов.
33. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.93–105.
34. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.71, 75, 78.
35. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.76.
36. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.54.
37. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.55.
38. ГАОО, ф.270, оп.1, д.332, л.216; Сиб. вестник, 1918, 15 сент.
39. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.66.
40. Иоффе Г. З. Указ. соч., с.97.
41. Шиловский М. В. Указ. соч., с.34.
42. Hover instition Archives, box. 1, p.219.
43. Ларьков Н. С. Военный министр белой Сибири // Сиб. старина, 1994, N 4, с.30.
44. ГАРФ, ф.176, оп.3, д.12, л.23; Народная Сибирь (Новониколаевск), 1918, 11 сент.
45. ГАНО, ф.п.5, оп.2, д.1568, л.14.
46. Шиловский М. В. Указ. соч., с.35.
47. ГАНО, ф.п.5, оп.2, д.1492, л.13.
48. Кроль Л. А. За три года. с.143.
49. ГАРФ, ф.193, рп.1, д.12, л.6.
50. ГАРФ, ф.5869, оп.1, д.15, л.10.
51. Кроль Л. А. Указ. соч., с.144; Майский И. Демократическая контрреволюция. М.,- Пг..1923, с.308; ГАОО, ф.366, оп.1, д.427, л.21.
52. Кроль Л. А. Указ. соч., с.144.
53. Кроль Л. А. Указ. соч., с.145.
54. В официозе ВСП постановление публикуется в другой редакции: «Впредь до образования… временное заведывание… поручить соответствующим министерствам Временного Сибирского правительства»(Сиб. вестник, 1918, 16 окт.). Т.е. не «под непосредственным руководством», а просто «поручить».
55. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.77.
56. ГАНО, ф.п.5, оп.2, д.1568, л.14.
57. Г. Е. Львов — глава первого коалиционного Временного правительства в 1917 г.
58. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.83.
59. ГАОО, ф.366, оп.1, д.427, л.21.
60. ГАРФ, ф.193, оп.1, д.12, л.9.
61. Там же.; Серебренников И. И. Мои воспоминания. т.1, Тянцзинь,1937, с.203.
62. Кроль Л. А. Указ. соч., с.151.
63. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.86.
64. Там же.
65. Там же., с.87.
66. Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах. с.102.
67. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.87.
68. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.87, 88.
69. ГАРФ, ф.193, оп.1, д.12, л.10.
70. Сиб. вестник, 1918, 6 ноября.
71. ГАРФ, ф.176, оп.1, д.96, л.7.
72. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.92.
73. Сиб. вестник, 1918, 6 ноября; Голос народа (Томск), 1918, 8 ноября.
74. Сиб. вестник, 1918, 22, 30 авг., 13 сент.
75. Кроль Л. А. Указ. соч., с.153.
76. Дневник В. Н. Пепеляева // Красные зори (Иркутск), 1923, N 4, с.85.
77. Подготовка самороспуска и само заседание 10 ноября 1918 г. рассматриваются в нашей статье. См.: Шиловский М. В. Сибирский представительный орган: от замыслов к драматическому финалу (январь-ноябрь1918 г.) // Сибирь в период гражданской войны. Кемерово, 1995, с.15–16.
78. Болдырев В. Г. Указ. соч., с.90.
79. ГАНО, ф.п.5, оп.4, д.708, лл.7–10.
80. Там же, л.7.
81. Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак // Колчаковщина (Из белых мемуаров). Б.М., 1930, с.23.
82. Иоффе Г. З. Указ. соч., с.115–117.
83. Дневник В. Н. Пепеляева, с.88.
84. Гинс Г. К. Указ. соч., с.23.
85. ГАНО, ф.п.5, оп.4, д.708, л.5.
86. Там же., л.6.