Черносотенно-монархическое движение в Сибири начала ХХ века

В общественно-политической жизни нового и новейшего времени выделяют три взаимосвязанных и конкурирующих направления: социализм, либерализм и консерватизм. Традиционно в отечественной историографии внимание обращалось на партии и объединения, представляющих два первых направления. О консерваторах, прежде всего монархистах, писали мало, в том числе применительно к Сибири. Ситуация резко изменилась с конца 80-х гг., когда появилась серия публикаций А. П. Толочко (1). Помимо него и игнорируя материалы и выводы предшественника деятельность правомонархических организаций Западной Сибири в 1905–1910 гг. в самом общем виде освятил Е. Л. Бузмаков (2).

Тем не менее изучение проблемы осуществлялось в отрыве от разработки теоретических основ отечественного монархизма, выявления социальных корней и питательной среды в Сибири, прежде всего еврейской колонии, ставшей основным объектом погромно-антисоциальных действий черносотенцев.

Теоретическую основу черносотенно-монархического движения составляла идеология официальной народности, сформулированная в первой трети XIX в. С. С. Уваровым в широко известной формуле: «Самодержавие, православие, народность». В последующем представители «охранительной» общественной мысли пытались перевести идеологему на язык стройной научной теории. Идеи самодержавия и самобытного исторического пути России проводили в литературе и публицистике М. Н. Катков, Ф. М. Достоевский, М. О. Меньшиков, В. С. Соловьев, сформулировав концепции мессианства, избранности России.

В конце XIX — начале ХХ вв. в трудах Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева, К. П. Победоносцева и Л. А. Тихомирова особое внимание уделялось основным «скрепам», долженствующим сохранить незыблемость самодержавной России в период модернизации. К ним относились: сильная и хорошо отлежанная система государственного управления, монархия, православие, иерархическое построение общества. Защищая идею сильной государственности, консервативные идеологи доказывали, что только самодержец может избавить страну от крайностей диктатуры и анархии и с минимальными издержками провести ее через период модернизации.

Российские консерваторы полагали, что попытки перенести парламентские системы западных государств и США на российскую почву принесут только вред. Но понимая невозможность остановить распространение идей представительного правления, Л. А. Тихомиров попытался связать традиционную для государственников идею сильной власти и славянофильские предложения создать действенное самоуправление на местах. В ряде работ и прежде всего капитальном труде «Монархическая государственность»(1905) (3) он определяет основные принципы так называемой истинной монархии или самодержавия. Для ее становления необходимо сочетание обязательных условий: религиозное мировоззрение, определенный социальный строй, сознание и знание. Единоличная власть, не имеющая высшей божественной санкции, может быть только диктатурой. Но не всякое религиозное начало дает истинный характер монархии. Только православие способно дать нравственный идеал, единый для верховной власти и народа, внести в общественный строй соборность. Народность самодержавия происходила по Л. А. Тихомирову из тотальной подчиненности народной вере и народному идеалу. Русский народ имеет свои политические идеалы в божественной воле и ее носителе — монархе. Отсюда — неверие в правовое государство, сомнение во всех его политических гарантиях, стремление к суду не по закону, а по совести. Но для установления истинной монархии одной православной веры недостаточно. Важным условием является социальный строй, в основе которого лежат патриархальные устои крестьянской семьи, сословность, связь народа и власти через земщину и православие. Для восстановления истинного самодержавия Л. А. Тихомиров предлагал интеллигенции идти «в народ», но уже не к крестьянству, как потенциальному социалисту и революционеру, а к монархисту и православному человеку. По его словам: «Успех почти всегда оказывается на стороне ловкого и щедрого агитатора»(4).

Однако теоретическая модернизация монархических идей не сопровождалась адекватным ей формированием организаций черносотенцев. В условиях отсутствия политических свобод, запрета на легальную политическую деятельность, тотального контроля за общественной и культурной жизнью, самодержавное государство не ощущало потребности в созданиичерносотенно-монархических формирования. В самом начале ХХ в. по инициативе консервативной интеллигенции возникает общественное объединение «Русское собрание» во главе с князем Д. П. Голициным, занимавшееся изучением славянских древностей и языка, охраной памятников. Подразумевалось, что формирование будет противодействовать повальному увлечению российской интеллигенции западноевропейской общественной мыслью и радикальными теориями. Но практической работы «Русское собрание» не осуществляло и находилось в состоянии перманентного развала. Поэтому в приватных беседах будущий вождь черносотенцев В. М. Пуришкевич сетовал: «Голицын не худой человек, но пассивный, инертный, трус, выжидает, ибо не знает. чего царь хочет, а тот сам не знает»(5). В какой-то степени предшественниками черносотенно-монархических организаций и их питательной средой являлись церковные братства, число которых к началу ХХ в. достигло более 700 (6).

Организационно монархисты оформились в период первой российской революции. В ноябре 1905 г. в Петербурге образуется «Союз русского народа»(СРН) во главе с А. И. Дубровиным, Н. Е. Марковым и В. М. Пуришкевичем. Последний, исключенный в конце 1907 г. из «Союза…», образовал Русский народный союз имени Архангела Михаила»(РНС). Кроме того в центре и на местах существовали другие черносотенные объединения, близкие по программным положениям и тактике к первым двум (Союз русских людей, Союз мира и порядка, Русская монархическая партия, Русское народное общество за веру, царя и отечество и др.).

Программные положения черносотенцев выступали за «единую и неделимую Россию» при ведущей роли русского народа. «Союз русского народа,- говорилось в партийных „Основоположениях“,- исповедует, что русская народность, как собирательница земли Русской и устроительница русского государства, есть народность державная, господствующая и первенствующая»(7). При этом в число русских включались украинцы и белорусы. Все остальные этносы делились на дружественные и враждебные (финны, поляки, латыши, армяне). Особое место в программе СРН занял антисемитизм. Черносотенцы требовали предоставления только русским «права государственного строения и управления», русскому языку отводилась роль государственного и «обязательного для всех подданных». Только русские могли претендовать на занятие должностей во властных структурах, высших учебных заведениях, судебных органах, органах городского самоуправления. Им же должно быть предоставлено исключительное право на аренду казенных угодий, разработку природных богатств, заселение пустующих земель и преимущественные права в сфере торговли и промышленности. Православие объявлялось единственно возможной религией русского народа, а ее церковная организация должна была сохранить свое господствующее положение и статус государственной религии.

Анализируя проблему следует развести черносотенно-монархическое движение, как определенную структурированную политическую группировку, оформившуюся в конце 1905 г., и черносотенцев, как аморфное объединение представителей различных слоев городского социума (рабочие, приказчики, лавочники, дворники, извозчики, муниципальные служащие и т.д.) на монархической и антисемитской почве. Отличало их прежде всего истовая религиозность, а следовательно податливость и внушаемость с точки зрения формирования облика «врага». Именно эти люди осуществляли еврейские погромы с 80-х гг. . XIX в. и наиболее известный в Кишиневе (1903 г.), во время которого погибло 49 чел.

Антисемитизм в России начала ХХ в. был обусловлен сочетанием религиозных, экономических и политических причин. За сто лет, с 1815 по 1915 гг. число евреев в России выросло в 6 раз с 1,2 до 5,5 млн. чел.(8). Составляя примерно 5% от общей численности, они играли видную роль в экономической и особенно финансово-торговой сферах. Ограничения «черты оседлости» не распространялись на ряд категорий: купцов 1-й гильдии, окончивших вузы, дантистов, провизоров, фельдшеров, «вообще мастеров и ремесленников». Благодаря этому к началу ХХ в. в России практически во всех городах существовали еврейские колонии, в которых отсутствовала многочисленная еврейская беднота, оставшаяся в «черте оседлости».

Специфика формирования еврейской диаспоры в Сибири связана еще и со ссылкой сюда уголовных и политических преступников из «черты оседлости». Как правило вслед за ссыльнопоселенцами в места водворения прибывали их семьи. Несмотря на принятые в 1837 г. особые правила, направленные на то, чтобы «решительно и навсегда» прекратить переселение евреев в Сибирь, к концу XIX в. здесь их уже проживало по данным переписи 1897 г. 34 477 чел. Массовый характер переселение приняло после принятия закона 1865 г. «О дозволении евреям жить во всех местах Империи и заниматься безо всяких ограничений, на одинаковых со всеми русскими правах, ремеслами и промыслами, соответственно их нравам и способностям».

Значительные еврейские общины существовали в Иркутской (8 239 чел.) и Томской (7 695 чел.) губерниях, а также Забайкальской области (7 550 чел.). По данным Г. А. Ноздрина к началу ХХ в. в г. Каинске Томской губернии численность общины соответствовала 30% всего населения, за что город получил название «Сибирского Иерусалима»(9). По роду деятельности (данные переписи 1897 г.) 3 792 чел. или 11% от проживающих в регионе занимались торговлей, 825 — сельским хозяйством, 585 — извозом, 507 работали прислугой и поденщиками, 382 — находились на государственной и общественной службе или принадлежали к свободным профессиям (художники, литераторы, адвокаты, врачи и т.д.), 466 — служили в армии (10). Обращает на себя внимание высокая доля торгово-промышленных элементов среди сибирских евреев. Среди наиболее состоятельной части местных предпринимателей — купцов 1-й гильдии,- мы встречаем фамилии З. З. Новомейского, Б.Г. и А. С. Патушинских, Я. М. Рейхбаума, А. Р. Рофальсода, М.Л. и Д. Л. Самсоновичей, Л. О. Лейбовича, В. И. Миндалевича (Иркутск), М. А. Танхимовича и Г. Т. Мешковича (Нерчинск), З. А. Либермана, Р. И. Израилева, И. М. Ицковича (Чита), Х. Я. Мариупольского (Каинск). В Томске до середины XIX в. местное купечество было полностью однородным, т.е. русско-православным; в 1860 г. их 4-х капиталов первой гильдии — три принадлежали евреям: А. И. Хаймовичу, Б. Л. Хотимскому и А. М. Каминеру. По спискам на 1897 г. из 125 юридических лиц, объявивших купеческие капиталы, 27 (21,6%) относилось к евреям (11).

Поэтому рядовой обыватель сталкивался прежде всего с евреем-лавочником, ростовщиком, скупщиком, кабаливших своих клиентов. На принадлежавших им предприятиях работали русские, порою в самых невыносимо-тяжелых условиях и их недовольство эксплуатацией приобретало национальный, антисемитский оттенок. Например, вся дореволюционная Россия была возмущена кровавым расстрелом забастовщиков на Ленских золотых приисках. Но мало кто знает, что большая часть акций «Ленского золотопромышленного товарищества» принадлежала семье Гинцбургов. Данное обстоятельство активно использовали черносотенцы в своей погромной агитации.

С другой стороны, ограничительное законодательство о евреях толкало их в оппозиционные самодержавию партии и группировки. К 1900 г. почти 30% лиц, арестованных за политические преступления, составляли евреи. Среди членов наиболее радикальных партий (ПСР, РСДРП) их доля достигала почти 50% (12). В Сибири данное обстоятельство усиливалось за счет политической ссылки. Тем не менее зловещий создатель империи ГУЛАГа М. Д. Берман «иудейского звания и сословия» родился в 1898 г. в крестьянской семье Забайкальской области Читинского уезда Ундургинской волости (13). Но антисемитские настроения в Сибири начала ХХ в. были выражены значительно слабее, чем в Европейской России, а средоточием еврейского радикализма являлись в основном районы «черты оседлости».

Открыто черносотенцы заявили о себе серией погромов в ряде сибирских городов сразу же после опубликования манифеста 17 октября 1905 г.(Томск, Красноярск, Барнаул, Иркутск, Омск). В историографии на них обращалось внимание исключительно с точки зрения развития освободительного движения в регионе, противостояние революционеров и власти. Е. Л. Бузмаков считает, что «вопрос об организации этих погромов черносотенцами во многом не ясен, так как их партии возникли либо одновременно с указанными событиями, либо позднее»(14). Для А. П. Толочко погромы свидетельство наличия в регионе сторонников помешичье-монархических партий и импульс для их организационного объединения (15). Попробуем разобраться в погромах с точки зрения участия в них черносотенцев, направленности действий и выявления их организаторов.

Итак, в Томске средние городские слои восприняли манифест 17 октября как великую победу революции и попытались провести в жизнь его положения о политических свободах. 18 октября на митинге ставится вопрос о выборах гласных городской думы на основе всеобщего избирательного права. Городская управа, состоящая в основном из цензовых элементов, во главе с городским головой врачом А. И. Макушиным, потребовала от губернатора во избежание эксцессов вывести из Томска войска. Одновременно она образовала «Комитет общественной безопасности» для организации городской милиции. 19 октября состоялись выборы в новое городское самоуправление, а 20 октября начался подсчет голосов. В условиях утраты контроля над городом губернатор В. Н. Азанчеевский-Азанчеев с благославления архиепископа Макария организовал 20–22 октября погром (16).

«Около двух часов дня 20 октября с Базарной площади двинулись вверх по Почтампской две-три сотни ямщиков, мясников, солдат. Они несли с собой царский портрет, кричали „Ура !“. По дороге они избивали всех встреченных, одетых в форму студентов или железнодорожников, убили трех из них, проходя мимо здания Городской управы, разбили стекла. Остановились у Троицкого кафедрального собора. Подождали священника, и , когда служба началась, частью вошли внутрь, другие остались на площади»,- сообщается в историческом очерке Томской области (17).

В ходе погрома черносотенцы при поддержке и участии воинских подразделений окружили и подожгли здание службы пути и тяги управления Сибирской железной дороги, где в большом количестве находились сотрудники, пришедшие для получения жалования. Попытка отряда вновь созданной городской милиции рассеять нападающих была пресечена казаками и солдатами, плотно окружившими контору. По версии томских монархистов виновницей кровавых событий стала «интеллигентская» дума и созданная ей милиция.

«Вышла эта „охрана“ из городской управы на улицу в первый и последний раз 20 октября 1905 года и увидела толпу черносотенцев, шедшую с портретом Государя Императора и распевающую: „спаси, Господи, люди Твоя!“, —сообщалось в передовой статье местного отдела СРН уже в 1909 г. — Возмутилась охрана таким „безобразием“ и давай стрелять в толпу. Произошло формальное сражение. Охранники отступили и заперлись в железнодорожном управлении, продолжая отстреливаться из окон. Озверелая толпа подожгла железнодорожное управление и сожгла неуспевших скрыться охранников с безвинными служащими управления»(18).

Погром продолжался до 23 октября. В первый день погибло 66 человек, еще 126 было ранено. 21–22 октября толпа разбивала и грабила дома и магазины евреев, был разгромлен дом и лечебный кабинет городского головы А. И. Макушина, а сам он избежал уготованной смерти, спрятавшись с семьей в доме Г. Н. Потанина (19). Ценой таких «издержек» порядок в городе был водворен, а общественности дан кровавый урок повиновения.

Колоритна зарисовка томского старожила И. Е. Лясоцкого об одном из участников погрома. Он рассказывает, что рабочий Демин, «отличавшийся особенным усердием в богомольстве, в день расправы с рабочими и служащими, студентами и гимназистами раздавал в университетской усадьбе листовки, призывающие „постоять за веру, царя и отечество“. Его спросили: „И ты будешь бить студентов ?“ Демин, не моргнув, ответил: „Буду“. Его пытались усовестить: от студентов кормишься, сукин сын, и их же бить собираешься! Небудь здесь университета, назем бы рыл, а тут тебе дали чистую работу, одели»… Но уговаривать Демина было бесполезно. Поздно вечером он появился в усадьбе, хвастался, что и он потрудился во славу божию, на защиту царя и отечества. «Не все поняли, про что он говорил. Но вот кто-то зажег спичку и закурил. Спичка осветила и бороду Демина — она была в крови. Зажгли еще спички и осветили Демина всего — одежда и руки его также были в крови. Под мышкой он держал окровавленную ножку от бильярда»(20).

Примерно по такому же сценарию, но в более мягкой форме развивались события в других городах региона. Как правило, после получения манифеста 17 октября начинались митинги, на которых радикально настроенные участники из числа эсеров и социал-демократов призывали к созданию органов общественного самоуправления и народной милиции. Ответной реакцией властей становилось организация погромов.

19 октября в Омске избиению подверглись демонстранты. 20 октября по предложению А.Смирнова собрание Красноярской монархической организации решило устроить патриотическую манифестацию. На следующий день около Народного дома, где проходил митинг радикально настроенных горожан, произошли столкновения участников патриотического шествия с дружиной, охранявшей митинг. Было убито 11 и ранено до 40 чел. Участники манифестации на следующий день продолжили избиение не понравившихся им обывателей (21).

23 октября в Барнауле собранная по звону церковных колоколов толпа мещан, вдохновленная молебном о здравии «возлюбленного монарха» и призывом протоиерея встать на его защиту против тех, кто «говорит на улицах богопротивные речи и мутит православный народ», провела «патриотическую манифестацию», избив группу попавшихся под руку реалистов. Потом, разбившись на группы, по заранее подготовленным спискам, разгромили до 90 домов и квартир «политиков» и других участников антиправительственных митингов и демонстраций. В частности, были разбиты дома В. К. Штильке, П. В. Орнатского, а также принятый по ошибке за квартиру одного из кадетских лидеров дом хлеботорговца Мешкова (22).

Определенную специфику имели события второй половины октября 1905 г. в Иркутске. Уже 16-го числа по городу и предместьям разбрасывались листовки черносотенного содержания, а на митинге в общественном собрании предпринимается попытка «провокаторов и черной сотни сорвать собрание», что привело к столкновению «публики, вышедшей из зала собрания, с хулиганами, раздавались выстрелы. Черной сотней руководил пристав 3-й части Щеглов»(23). 17 октября черносотенцы, члены «Братства святого Иннокентия» попытались напасть на рабочих-железнодорожников. В результате столкновения трое были убиты и пятнадцать ранено (24).

После этого трагического события начинается создание дружин самообороны, в том числе еврейской. Фактически в городе начинаются вооруженные столкновения, поскольку беспорядков и общей неразберихой попытались воспользоваться уголовные элементы. Как вспоминает И. И. Попов, «была сделана попытка разгромить магазин С. С. Кальмеера. К счастью, у магазина оказался отряд самообороны, который дал по громилам залп из револьверов. Грабители разбежались, а двое из них было убито. Отбили грабителей от магазинов на Пестеревской и еще где-то… У самообороны было столкновение с черной сотней — кое-кого ранило»(25). Согласно сведениям Н. Н. Яковлева монархистам удалось разгромить винную лавку, трактир, два магазина. При возвращении с демонстрации ими были смертельно ранены братья-гимназисты Я.Г. и И. Г. Виннеры. В свою очередь дружины самообороны давали отпор и в результате вожак громил Кудреватый получил смертельное ранение (26). Все эти события происходили в Иркутске еще до получения манифеста, сведения о котором поступили лишь 22 октября 1905 г., когда возобновил работу после забастовки телеграф. Всего, по подсчетам И. И. Попова, жертвами событий «оказалось до 20 человек убитыми и ранеными. Часть из них были жертвы черной сотни, а некоторые хулиганы пострадали при попытке погромов от выстрелов милиции»(27).

Таким образом в рассмотренных нами фактах погромов во второй декаде октября 1905 г. в ряде сибирских городов основной причиной их выступал политический момент противостояния революционной демократии и власти, использовавшей «патриотически» настроенных обывателей для подавления активности первых. Антисемитский момент проявился в двух случаях (Томск, Иркутск) и имел второстепенный характер. Активное участие в организации «черной сотни» приняли местная администрация (прежде всего правоохранительные органы) и духовенство. По сути дела можно говорить о церковных приходах и братствах как центрах консолидации монархистов. Уже тогда определилась ведущая роль православного клира в деятельности черносотенно-монархических объединений в регионе. Как правило в число «патриотически» настроенных обывателей входили представители низших слоев мещанства, сравнительно недавно порвавшие с деревней и уголовное дно.

Местные формирования черносотенцев начинают возникать с конца 1905 г. В середине октября появляются сведения о существовании в Томске отдела «Союза Русских людей», в конце ноября сообщается о деятельности в Красноярске «Союза Мира и Порядка», идентичного московской «Русской монархической партии»(28). Первые отделы «Союза Русского народа» возникают в Иркутске и Томске. Причем, во втором случае это произошло на базе местной организации «Союза 17 октября». Большая часть ее членов во главе с А. И. Ефимовым, Н. В. Миницким, А. В. Дуровым и В. А. Залесским образовали «Русское народное общество за веру, царя и отечество»(29). Общество просуществовало до 28 октября 1907 г., а затем на его основе оформляется губернский отдел СРН. Не позднее начала января 1907 г. возникает Красноярский отдел СРН, просуществовавший до февраля 1917 г.(30).

С большим трудом открывалось черносотенное объединение в Омске, инициатором создания которого стал глава местной епархии епископ Гавриил. После длительной пропагандистской подготовки через «Омские епархиальные ведомости», 22 октября 1908 г. состоялось первое собрание отдела Союза Михаила Архангела. В декабре этого же года отдел СРН возникает в Семипалатинске (31). Кроме того в феврале 1908 г. отделы СРН открываются в Нижнеудинске, Новониколаевске, Барнауле, в мае — в Тобольске, в июле — в Канске, в сентябре — в Минусинске (32). Большую роль с организационном становлении черносотенцев региона сыграл председатель Московской монархической партии и отдела СРН. И. Восторгов, который несколько раз в 1908–1911 гг. приезжал в Сибирь, открыв около 20 отделов, в том числе организации СМА в Красноярске, Тайге, Томске, Мариинске, Канске (33). Сельские подотделы СРН открываются в 1908–1910 гг. в ряде населенных пунктов Томского, Мариинского, Барнаульского, Бийского и Минусинского уездов.

По своему социальному составу сибирские черносотенные организации были достаточно пестрыми, с представительством практически большинства слоев населения. Так, учредителями томского «Русского народного общества за веру, царя и отечество» выступали: действительный статский советник А. В. Дуров, купец 1-й гильдии Д. Г. Малышев, домашний учитель М. М. Кукушкин, частный поверенный А. Т. Колосов, подрядчик Сибирской железной дороги, мещанин В. П. Можайский, купец И. В. Хмелев, дворянин В. А. Залесский, коллежский секретарь Н. Г. Козлов, потомственный почетный гражданин К. Р. Эман, коллежский асессор Н. В. Миницкий, провизор В. Р. Моравецкий, мещанин А. К. Завитков, профессор Технологического института А. И. Ефимов (34).

Тем не менее ведущая и руководящая роль в формированиях принадлежала православному духовенству. Они стояли во главе большинства отделов: в Томске заместителем председателя отдела СРН являлся иеромонах Игнатий (Арсений Дверницкий), кандидат богословия и заведующий церковно-учительской школой, убитый слушителями в 1909 г.; председателями отделов были в Красноярске протоиерей В.Захаров, в Тобольске священник Аскарин, в Омске протоиерей А.Голосов, в Семипалатинске архимандрит Киприан, в Тайге — священник А.Галензовский, в Канске — протоиерей Н.Вавилов, в Иркутске — в разное время священник А.Попов, протоиерей И.Пляскин. Покровителями отделов выступали руководители местных епархий: томской, тобольской и иркутской — архиепископы Макарий, Антоний, Мефодий; епископы Омский и Енисейский Гавриил и Ефимий. По сути дела организационное оформление черносотенного движения в Сибири и его деятельность обязано православному духовенству, ибо единственной скрепляющей нитью, связывающей лиц различных по происхождению, профессии, образованию (действительный статский советник и ямщик, купец 1-й гильдии и мелкий лавочник, профессор и провизор) выступали религиозные чувства.

Вместе с тем нужно иметь ввиду, что Синод, формально запретивший духовенству заниматься политической деятельностью, на деле придерживался двойного стандарта. В частности, участие в правомонархических организациях неофициально поощрялось. На практике духовные лица в массе своей не всегда симпатизировали черносотенцам. Так, автор письма из Красноярска отмечает, что из 47 лиц духовного звания в городе в местный отдел СРН входит 4 священника (иерея). Остальные чураются Союза и даже вредят ему (35). Более того, умеренная часть духовенства и мирян создали Союз православных сибиряков, поддерживающих самодержавие, но дистанирующий от черносотенного экстремизма. Объявив себя защитниками всего православного населения региона, формирование призвало его объединиться и выступить как самостоятельная политическая сила. Но избиратели остались безразличными к этой организации (36). Наконец, отдельные представители православной церкви из числа клира заняли левые позиции. Самым известным революционером в рясе стал настоятель храма в Минусинске А. И. Бриллиантов. Избранный депутатом 2-й Государственной думы от Енисейской губернии, он вступил в эсеровскую фракцию, а после разгона Думы отказался покаяться и был лишен Синодом сана.

Другой социальной группой, представленной в анализируемых организациях являлось чиновничество. Их членство даже поощрялось, а Совет Министров специальным циркуляром от 14 сентября 1906 г. разъяснил, что государственным служащим запрещается участвовать только в антиправительственных партиях. Поэтому в состав палаты (комитета) омского отдела СМА входили: инспектор городского училища И.Куминов, начальник почтовой конторы С.Шелепов и чиновник Нефедов (37). Сопровождавший И.Восторгова в поездке по Сибири в 1909 г. В. Г. Орлов восклицал: «Как нас всюду встречали радушно, особенно выделялась высшая интеллигенция»(38).

Наряду с духовенством и чиновниками, активное участие в деятельности местных формирований СРН и СМА принимали купцы. В Томске первым руководителем СРН стал купец 1-йгильдии Д. Г. Малышев, в Новониколаевске руководящее ядро организации составили купцы и домовладельцы Семенов, Поляков, Копылов и Мешков. В состав Красноярского отдела СРН в разные годы входили купцы Дегтярев, Прозоровский, Ковров. Членами палаты омской организации СРН являлись купцы С.Волков и П.Веревкин (39).

О эффективности деятельности того или иного неформального объединения судят прежде всего по общей численности и устойчивости его состава, стабильности с точки зрения функционирования. Можно согласиться с общим выводом А. П. Толочко о том, что «несмотря на все усилия черносотенцев представить себя влиятельной политической силой, большинство монархических организаций были незначительны по численности»(40). Лишь в наиболее крупных городах региона «союзники» выглядели, на первый взгляд, внушительно. Например, в иркутский отдел СРН первоначально записалось 1 800 чел., а в губернии 3 500 чел., в Красноярске — 230. В омской организации СМА сначало числилось 300 чел. Но внушительные цифры являлись фикцией. В организации записывали кого попало, членство многих лиц было фиктивным. Средняя численность первоначально колебалась: 60 (Томск), 50 (Верхнеудинск, Нижнеудинск), 30–40 (Новониколаевск), 25 (Тобольск). В последующем черносотенное движение в регионе деградировало. Так, число красноярских «союзников» (СРН) в 1911 г. сократилось до 60 чел. Процесс ускоряется в период нового революционного подъема. В первой половине 1914 г. фактически прекратил существование красноярский отдел СМА. В газетной хронике по этому поводу сообщалось: «В настоящее время в Союзе состоит только один товарищ председателя, сторож железнодорожного вокзала. Члены же, а также председатель, секретарь, казначей ушли из Союза»(41).

Ситуация несколько изменилась с началом первой мировой войны, когда, используя шовинистические настроения, черносотенцы на некоторое время оживили свою деятельность. Но «угар» быстро прошел и к февралю 1919 г. признаки жизни подавали «союзнические» объединения в Томске, Красноярске, Новониколаевске. К тому же анализируемые формирования, подобно любым организациям радикального, вождистского типа были подвержены внутренним склокам и раздорам. Эта болезнь поражала прежде всего крупные объединения — в Красноярске, Иркутске, Томске. Так, в последнем в 1913 г. разгорелась междоусобица между последователями А. И. Дубровина и сторонниками его оппонентов Н. Е. Маркова и В. М. Пуришкевича. В результате взаимных обвинений отдел СРН распался на две враждебных организации (42). Зачастую «имиджу» черносотенцев сильно вредила личная недобропорядочность активистов. Например, организации. СМА в Красноярске возглавлял монтер железнодорожных мастерских А.Молочков, но в 1911 г. он привлекается к уголовной ответственности за кражу казенного имущества и вынужден был сложить с себя полномочия председателя (43).

В какой-то степени состояние дел в рассматриваемой сфере характеризует стремление черносотенцев региона к координации действий и интеграции. В течение анализируемого периода зафиксирована единственная попытка проведения общесибирского форума «союзников». С 26 июля по 4 августа 1910 г. в Иркутске проходило совещание, на котором присутствовали представители отделов СМА и СРН от Иркутска, Омска, Томска, Новониколаевска, Читы, Красноярска и Владивостока. Собравшиеся приняли решение о необходимости активизации усилий монархистов по мобилизации общественного мнения в поддержку политики самодержавия. Решением совещания центральным (координирующим) органом черносотенцев в Сибири признается Томский губернский отдел СРН, а центральным печатным органом — красноярский «Сусанин»(44).

Об уровне авторитетности организации, направленности ее деятельности и ее составляющих можно судить по издательской деятельности объединения. В рассматриваемый период сибирскими формированиями СРН и СМА издавались следующие газеты: «Голос Сибири» в Омске в 1911 г. (редакторы Н. П. Домнин, И. И. Куминов, А.Баршев), орган отдела СМА; «Сибирская правда» в Томске в 1908–1915 гг.(редакторы Н. Л. Лалетин, иеромонах Игнатий (Дверницкий), И. П. Трусов, В. А. Залесский), орган отдела СРН; «Сусанин» в Красноярске в 1907–1914 гг.(редакторы И. С. Зеленюк, И. Н. Разночинцев, П. Н. Боровков, Н. С. Ковалев, М. Ф. Косов, И. А. Шагин, И. С. Егоров), орган отдела СРН; «Сибирский черносотенец» в Иркутске в 1906 г.(редактор В. А. Годин) и «Сибиряк» в Иркутске в 1906–1907 гг.(редакторы Е. П. Саловская, Н. И. Иванов, И. Н. Запольский), орган отдела Русского собрания (45). Кроме того, А. П. Толочко зафиксировал факт издания красноярскими черносотенцами юмористического журнала «Оглобля» в 1912 г.(46).

В целом, черносотенные повременные издания уступали аналогичной продукции организаций либеральных (кадеты) и леворадикальных (эсеры, социал-демократы) партий с точки зрения тиража, периодичности, продолжительности выпуска. Только две газеты («Сибирская правда» и «Сусанин») выходили более 5 лет, причем их тираж не превышал 1 тыс. экз. каждой, в то время как либеральной «Сибирской жизни» колебался в пределах 9 -10 тыс. экз.(47). Явно уступали массовым изданиям монархические газеты разнообразием подаваемого материала. В них доминировали публикации, информирующие о деятельности местных организаций «союзников» и в вульгарной форме разоблачающие происки «жидов» во всероссийском и региональном масштабах. Значительная часть материалов перепечатывалась из центральных органов черносотенцев «Русского знамени» и «Земщины».

Вот как, например, формулировали свои задачи редакция омского «Голоса Сибири»:

«1. Газета должна быть зеркалом, а не мучить читателя, отвлекая его от „горькой правды“. 2. Печать не может молчать. 3. Задача журналистики вести, а не подстраиваться под вкус читателя. 4. Цель право печати — побудить русский народ очиститься от прилипшей к его организму опасной мерзости. 5. Мы должны узнать, указать на предателей русского народа»(48).

Прессу данного направления отличала неустойчивость руководящего состава и частая смена редакторов, регулярные случаи клеветы (диффамации) по отношению к своим противникам, что вело к последующим судебным разбирательствам. В результате всего вышесказанного авторитет подобного рода изданий был невелик, особенно среди интеллигенции, а сама правая периодика стала постоянным объектом критики со стороны газет фактически всех направлений.

Касаясь программных установок «союзников» в Сибири следует прежде всего отметить выявленную А. П. Толочко близость позиций отделов Союза русского народа и Русского народного союза имени Архангела Михаила (49). Основные направления деятельности монархистов четко сформулированы в передовой статье «Голоса Сибири» за октябрь 1909 г.:

«Редакция будет стоять на страже исконных творческих начал — православия, самодержавия и русской народности: в них заключается жизнь русского народа и государственный смысл»(50).

Местные черносотенцы защищали основные ценности православия и боролись с сектантами и раскольниками. Главной задачей своей деятельности они считали укрепление основ самодержавия, прежде всего с точки зрения защиты его от левых и либералов. Особое недовольство союзники питали к кадетам. В связи с убийством наемниками СРН депутатов Государственной думы М. Я. Герценштейна и Г. Б. Иоллоса и поднятой по этому поводу кампанией осуждения правых, «Сибирская правда» возмущалась: «Чем же вызван весь этот непомерный шум из-за убийства двух, всего лишь двух жидов, который подняли кадеты и левые, обвиняя в нем Союз Русского Народа? Допустим на минутку, что Герценштейн и Иоллос и в самом деле убиты союзниками, но ведь это же только две жизни. И вот кадеты и левые, на совести которых лежит уже не один десяток тысяч убийств русских людей, не исключая женщин и детей, прикидываются возмущенными и негодующими»(51). «Злейшим внутренним врагом» называли ораторы СРН кадетскую партию во время кампании в 3-юГосударственную думу в Красноярске (52).

Отстаивая коренные интересы русской народности, местные черносотенцы активно откликались на актуальные проблемы сибирской жизни. В частности, они поддержали курс правительства на активизацию переселения в регион, но только великорусских крестьян. Другим актуальным вопросом местной жизни они считали еврейский. Его суть периодика «союзников» формулировала в виде постоянного воспроизводимого лозунга, иногда на весь разворот: «Жиды должны быть обязательно выселены из России». В корреспонденциях с мест практически в каждом номере сообщалось о преступных действиях евреев в плане захвата наиболее плодородных земель, ростовщичества, недобросовестной торговли, эксплуатации русских рабочих и т.д.

Что касается практической деятельности, то она была направлена прежде всего на участие в избирательных кампаниях в Государственные думы. Отношение черносотенцев к парламенту отличалось своеобразием. Они отвергали данный институт западной демократии, как чуждый отечественной исторической традиции. Тем не менее Союз русского народа принял участие во всех избирательных кампаниях в Думы. В Сибири активность «союзников» в подобных мероприятиях выглядела более чем скромно. Во 2-ю Думу баллотировались лишь представители монархистов Красноярска, кандидаты которых В.Захаров и И.Разночинцев собрали 27% голосов городских избирателей, уступив лишь социал-демократам (42%). В 3-ю Государственную думу выдвигали своих кандидатов «союзники» Красноярска и Томска, проводившие свои предвыборные собрания и распространявшие избирательные плакаты. Определенного успеха добились красноярцы, проведшие в выборщики на губернское избирательное собрание священника В.Захарова. Наконец, в 4-ю Думу выдвинули своих кандидатов организация СНР Красноярска. Ими оказался все тот же В.Захаров и нотариус Л.Терских. В Томске «союзники» договорились о блоке с октябристами, выдвинув кандидатами в выборщики от города профессоров И. Н. Грамматикати, М. Г. Курлова, священника Заможина и городского голову Некрасова (53). В предвыборных воззваниях, обращенных к различным слоям населения, сибирские монархисты обещали заботиться об интересах и нуждах. Но все это лишь в том случае, если в 4-ю Думу пойдут «истинно русские люди».

«Мы, монархисты,- сообщалось в передовой статье газеты „Сусанин“,- как одна семья должны бояться, как грома небесного, как молнии, чтобы Четвертая Дума не была такою, как ее… предшественницы. Надо сейчас же готовить себя к тому, чтобы в Думу снова не прошли Милюковы и Дзюбинские, ибо при новых их выступлениях в Таврическом дворце, мы увидим настоящую гибель России»(54).

Повседневная деятельность черносотенцев Сибири сводилась к организации собраний отделов, верноподданнических акций, музыкальных вечеров и праздников, концертов духовной музыки. Особое внимание уделялось распространению религиозно-монархической литературы. На Сибирской железной дороге по договоренности с администрацией все книжные киоски сдавались в аренду только членам СРН (55). Как это не прозвучит парадоксально, но многое сделанное монархистами, объективно имело прогрессивный, просветительский характер. Одними из первых в России они примкнули к трезвеническому движению. В частности, красноярские черносотенцы в сентябре 1913 г. приняли участие в организации «праздника трезвости», а новониколаевский отдел СРН в 1911 г. дважды обращался в Государственную думу с требованием принятия решительных мер к уничтожению пьянства в деревнях (56). В результате деятельности приходского духовенства наблюдался неуклонный рост числа церковно-приходских обществ трезвости. Так, в Томской епархии их в 1909 г. насчитывалось, а во второй половине 1914 г. — 127. Правда, количество приходов здесь в том же 1914 г. достигало 825 (57).

«Союзники» организовывали потребительские общества, собирали средства в помощь населению голодающих районов России, открывали чайные-читальни. Много сил и энергии у них уходило на борьбу с разного рода «врагами», прежде всего из числа либералов. Так, изнурительную кампанию по разоблачению «еврейско-масонской» газеты «Сибирская жизнь» вел орган томского отдела СРН газета «Сибирская правда». В апреле 1912 г. собрание организации постановило выразить «порицание и презрение вдохновителю „прогрессивной“ печати М.Бейлину»(58).

Первая мировая война обострила кризис черносотенного движения. От традиционной ориентации на союз с консервативными монархиями Германии и Австро-Венгрии, им пришлось призывать к победе над «тевтонской и мадьярской расами». Фактически, после начала войны признаки жизни подавал только новониколаевский отдел Союза русского народа. К 1917 г. как самостоятельная политическая сила монархисты прекратили существование в Сибири, как впрочем в целом по стране.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Толочко А. П. Политические партии и борьба за массы в Сибири в годы нового революционного подъема (1910 — 1914 гг.). Томск, 1989. C. 139–158; Он же. Черносотенно-монархическое движение в Омске в начале ХХ в.// Областная научно-практическая конференция, посвященная 275 -летию г. Омска. Секция: История Омска и Омской области. Омск, 1991; Он же. Черносотенно-монархическое движение в Сибири (1905 — февраль 1917 гг.) // Научная конференция памяти Н. М. Ядринцева. Секция: Проблемы отечественной истории. Омск, 1992; Он же. Черносотенно-монархическая печать в Сибири как источник по истории общественного движения в крае в 1907 — 1914 гг. // Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории (тезисы докладов и сообщений научно-методическойконференции). Омск, 1993; Он же. Организации черносотенно-монархических и буржуазных партий в Омске (1905 г.- февраль 1917 г.) // Страницы исторического прошлого Омска (XIX — ХХ вв.). Омск, 1994; Он же. Хроника черносотенно-монархического движения в Сибири. 1905 — февраль 1917 г. // Материалы к хронике общественного движения в Сибири в 1895 — 1917 гг. Томск, 1994.
2. Бузмаков Е. Л. Образование и основные направления деятельности правомонархических организаций в Западной Сибири // Социокультурные исследования. Новосибирск, 1997.
3. Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. М., 1998; Он же. Единоличная власть как принцип государственного строения. М., 1993; Он же. Религиозно-философские основы истории. М., 1997; Он же.Социально-политические очерки. М., 1908.
4. Изложение концепции Л. А. Тихомирова осуществляется по: Ремнев А. В. Крестный путь Льва Тихомирова // Исторический ежегодник Омского гос. ун-та. Специальный выпуск «Общественное движение в Сибири в начале ХХ века». 1997. C. 125–128.
5. Цит. по: Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993. C. 322.
6. Поликарпов В. С. История нравов в России. Ростов-на-Дону, 1995. C. 232.
7. Устав и основоположения Союза русского народа. М., 1906. C. 10.
8. Дикий А. И. Евреи в России. Исторический очерк. Новосибирск, 1994. C. 43.
9. Ноздрин Г. А. Взаимодействие уездных городов и деревни Сибири во второй половине XIX — начале ХХ в.(на примере Каинска) // Сибирь на рубеже XIX — ХХ веков. Новосибирск, 1997. C. 27.
10. Турецкий Г. Б. Евреи в Сибири // Тезисы научно-практической конференции «Культура и образование национальных меньшинств в Сибири» 12–13 апреля 1997 г. Новосибирск, 1997. C. 31.
11. Бойко В. П. Томское купечество конца ХУ111 — XIX веков. Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск, 1996. C. 35, 38.
12. Гейфман А. Революционный террор в России 1894 — 1917. М., 1997. C. 47.
13. Сысоев Н. Г. «Практик марксизма» // Военно-исторический журнал, 1993, ї 2. C. 84.
14. Бузмаков Е. Л. Указ. соч.. C. 79.
15. Толочко А. П. Хроника черносотенно-монархического движения в Сибири. C. 45.
16. Броннер В. М. Октябрь 1905 г. в Томске // 1905 год в Сибири. Сб. ст. и воспоминаний. Новониколаевск, 1925. C. 130–131; Зиновьев В. П. Октябрьские события 1905 г. в Томске // Революция 1905–1907 годов и общественное движение в Сибири и на Дальнем Востоке. Омск, 1995. C. 86–93.
17. Томская область. Исторический очерк. Томск, 1994. C. 202.
18. Сиб. правда (Томск). 1909. 25 апр.
19. Томская область… C. 203; Славнин В. Д. Томск сокровенный. Томск, 1991. C. 226.
20. Бурмакин Э. В. Томск уходящий. Томск, 1995. C. 97.
21. Бузмаков Е. Л. Указ. соч.. C. 79; Толочко А. П. Указ. соч.. C. 49.
22. Очерки истории Алтайской организации КПСС. Барнаул, 1985. C. 21; Сиб. вопросы, 1906, ї 1. C. 59, 63.
23. Яковлев Н. Н. 1905 год в Иркутске // Тр. Московск. историко-архивного ин-та. 1954, т.6. C. 101.
24. Терновая И. И. Памятники политической борьбы конца XIX — начала ХХ вв. // Памятники истории и культуры Иркутска. Иркутск, 1993. C. 192.
25. Попов И. И. Забытые иркутские страницы. Записки редактора. Иркутск, 1989. C. 272.
26. Яковлев Н. Н. Указ. соч.. C. 102.
27. Попов И. И. Указ. соч.. C. 275.
28. Бузмаков Е. Л. Указ. соч.. C. 79.
29. Время (Томск). 1906. 9 нояб.
30. Толочко А. П. Указ. соч.. C. 50.
31. Бузмаков Е. Л. Указ. соч.. C. 81.
32. Толочко А. П. Указ. соч.. C. 50–51.
33. Записка В. Орлова о поездке в Сибирь // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. М.,- Л., 1929. C. 148–158.
34. Время. 1906. 9 нояб.
35. Бузмаков Е. Л. Указ. соч.. C. 83.
36. Кучер В. В. Православие и политика: из опыта 1905–1907 гг. // Сибирь на рубеже XIX — ХХ веков. Новосибирск, 1997. C. 70.
37. Толочко А. П. Политические партии в борьбе за массы в Сибири… C. 148.
38. Союз русского народа… C. 160.
39. Толочко А. П. Политические партии… C. 148; Он же. Хроника… C. 50, 53.
40. Толочко А. П. Хроника… C. 46.
41. Сиб. жизнь (Томск). 1914. 10 июня.
42. Толочко А. П. Политические партии… C. 155.
43. Сиб. жизнь. 1912. 14 апр.
44. Толочко А. П. Указ. соч.. C. 149–150; Голос Сибири, 1911, 1 янв.
45. Периодическая печать Сибири (вторая половина XIX века — февраль 1917 г). Указатель газет и журналов. Составители И. Г. Мосина и Е. Н. Косых. Томск, 1991. C. 14, 33, 45, 60, 61.
46. Толочко А. П. Хроника… C. 57.
47. Толочко А. П. Черносотенно-монархическая печать в Сибири… C. 93; Степанов С. А. Черная сотня в России. М., 1992. C. 104.
48. Голос Сибири. 1911. 1 янв.
49. Толочко А. П. Черносотенно-монархическая периодическая печать… C. 95.
50. Голос Сибири. 1909. 1 окт.
51. Сиб. правда. 1909. 19 июля.
52. Сиб. заря. 1907. 2 окт.
53. Толочко А. П. Хроника… C. 51–52, 58.
54. Цит. по: Толочко А. П. Политические партии и борьба за массы в Сибири… C. 206.
55. Толочко А. П. Указ. соч.. C. 156.
56. Толочко А. П. Хроника… C. 59; Афанасьев А. Л. Летопись трезвенного движения в Сибири и на Дальнем Востоке в 1901 — 1914 гг. // Материалы к хронике общественного движения в Сибири в 1895 — 1917 гг. Вып. 2, Томск, 1995. C. 175.
57. Афанасьев А. Л. Указ. соч. C. 170.
58. Сиб. жизнь. 1912. 27 апр.