Работа выполнена при содействии Института «Открытое общество» (RSS OSSF, grant No.: 293/1998).
Одним из важнейших рычагов воздействия руководства РКП(б) на органы советской государственной безопасности в первой половине 1920-х гг. являлась кадровая политика, первоначально осуществлявшаяся узкими коллегиями — секретариатами парткомитетов стихийно и бессистемно, но потом вошедшая в устойчивое русло. Порядок подбора и назначения ответственных работников политической полиции, сложившийся в центре в течение гражданской войны, выглядел следующим образом: кандидатуры на должности определялись Оргбюро ЦК РКП(б) совместно с руководством ВЧК; затем Политбюро ЦК (вариант — пленум ЦК) санкционировало назначение кандидата, а коллегия (президиум) ВЧК формально, через приказ, подтверждала состоявшееся постановление Политбюро. Исключительно Политбюро с подачи центрального партийного аппарата принимало решения о замещении ключевых постов в репрессивном аппарате: председателя и заместителей председателя ВЧК, председателей и заместителей председателей Московской и Петроградской ЧК, заведующих отделами ВЧК, руководителей региональных представительств (Си.: В. И. Ленин и ВЧК. Сб. док-тов (1917–1922 гг.). М.,1987. С.141, 180, 200, 204, 343, 375, 403, 412–413, 483–484, 488, 491; Из истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии 1917–1921 гг.: Сб. док-тов. М., 1958. С.116–117).
В дальнейшем, на рубеже 1923–1924 гг., эта уже налаженная механика получила отражение, развитие и закрепление в так называемых «Номенклатурах» 1 и 2 — списках должностей центральных учреждений и их местных органов, по которым назначение и смещение работников производилось либо прямым постановлением ЦК РКП(б), либо с предварительным уведомлением ЦК. «Номенклатуры» содержали перечень 140 чинов — от председателя ГПУ до начальника губернского отдела (ГО) ГПУ — находившихся в фактическом ведении партаппарата, прежде всего Секретариата ЦК, Оргбюро ЦК и Учетно-распределительного отдела ЦК РКП(б) (См.: Государственный архив Новосибирской области (партийные документы) — далее: ГАНО-П. Ф.1, оп.2, д.395, л.13, 22).
Сибирский архивный материал позволяет воспроизвести схему кадровой политики РКП(б) на губернском и уездном уровнях. Назначение на должность начальника губЧК/ГО ГПУ производилось по взаимной договоренности областного партийного центра и регионального полномочного представительства политической полиции, причем санкция о назначении давалась Сибирским бюро ЦК РКП(б) только после получения согласия со стороны соответствующего президиума губкома партии. В свою очередь, президиум губкома подтверждал своим постановлением вступление в должность кандидата, а коммунистическая фракция губисполкома автоматически проводила это решение в жизнь. Надлежащий приказ отдавался по чекистской ведомственной линии. Передача дел от бывшего к вновь назначенному начальнику местной политической полиции происходила распоряжением губернского партийного комитета с участием смешанной ревизионной комиссии из представителей губкома РКП(б), губисполкома и губЧК/ГО ГПУ (См.: ГАНО-П. Ф.1, оп.1, д.47, л.7; д.111, л.19; д.205, л.133; д.271, л.128; д.449, л.6; д.625, л.44; д.637, л.17, 40, 41, 58, 68, 87; д.654, л.42, 107; д.667, л.147; д.685, л.13; оп.2, д.3/2, л.81–83, 87, 90–91; д.132, л.41; д.150, л.1; д.258, л.187; д.269, л.120, 126; д.272, л.28; д.312, л.71; оп.3, д.5, л.109; д.18, л.88; д.19, л.9 и др.).
Кроме начальников губернских учреждений политической полиции, президиумы губкомов через свои орготделы участвовали в подборе кандидатур на все ответственные посты в карательном аппарате губернии и уезда. Характерно, что прибывший для вступления в должность ответработник ЧК/ГПУ обязан был иметь при себе для передачи в партийный комитет личное дело и партдокументы (Там же. Оп.2, д.276, л.147). Уездные (районные) штаты заполнялись подобно тому, как это происходило на губернском уровне, с той только разницей, что требовалось согласие укома (райкома) РКП(б), а санкция давалась губкомом и губЧК/ГО ГПУ по согласованию с Сиббюро ЦК РКП(б) и Полномочным представительством (ПП) ВЧК/ГПУ (Там же. Оп.1, д.132, л.3, 60, 100; д.148, л.32, 33; д.271, л.6, 27, 331; д.414, л.135; д.418, л.184; д.449, л.4; д.637, л.91; оп.3, д.18, л.28; д.21, л.90; д.22, л.23).
Отзыв и любая другая переброска из губернии ответработников-чекистов по требованию вышестоящих инстанций ЧК/ГПУ также должны были производиться с согласия президиума губкома РКП(б). Перемещения сотрудников в пределах губернии осуществлялись губернским партаппаратом по своему усмотрению, часто весьма произвольно (См.: Там же. Оп.1, д.297, л.50; д.654, л.38, 42, 85; оп.3, д.18, л.2).
Иногда происходили сбои в функционировании механизма назначений и смещений, когда либо учреждения политической полиции, либо уездные партийные органы покушались на прерогативы президиумов губкомов. В такие моменты в дело вмешивался областной партийный центр и восстанавливал нарушившееся положение вещей. Так, Сиббюро ЦК РКП(б) 9 июля 1921 г. рассмотрело протест Иркутского губкома против тех назначений и смещений работников транспортных чрезвычайных комиссий (ТЧК) в губернии, которые единолично проводил председатель окружной ТЧК Портнов. Сибирское бюро указало Портнову на неправильность его действий и обязало согласовывать все кадровые перестановки с губкомом (Там же. Ф.1, оп.3, д.19, л.9). В отдельных случаях сами губернские комитеты, не дожидаясь помощи со стороны Сибпартцентра, одергивали вышедшие за пределы своей компетенции нижестоящие структуры. В декабре 1922 г. Томский губком РКП(б) издал секретный циркуляр, адресованный всем секретарям уездных и районных партийных комитетов, о недопустимости отзыва и перемещения сотрудников ГПУ без согласия ГО ГПУ и губкома (Там же. Оп.1, д.418, л.184).
Кадровая политика президиумов партийных комитетов, в особенности губкомов, имела исключительно интенсивный характер, нередко строилась на субъективных пристрастиях и сиюминутных соображениях, нанося серьезный ущерб методичной работе карательных органов. Ввиду этого Центральный Комитет РКП(б) вынужден был время от времени ограничивать «кадровый энтузиазм» провинциальных партийных функционеров. В октябре 1921 г. за подписью секретаря ЦК. В. М. Молотова на места была разослана шифротелеграмма 199/ш, напоминавшая о сфере полномочий комитетов РКП(б) разных уровней в отношении перемещения коммунистов — сотрудников местных органов ВЧК. Документом подтверждалось, что укомы обладают правом на переброски чекистов-партийцев только с разрешения губкома или обкома в каждом отдельном случае; губкомы, обкомы и Оргбюро ЦК могут самостоятельно распределять работников политической полиции, за исключением председателей и членов коллегий губернских и областных ЧК, решения по поводу которых должны приниматься по договоренности с ВЧК. «Всякие необоснованные отзывы и перемещения сотрудников ЧК парткомами, — подчеркивалось в шифротелеграмме, — будут рассматриваться как серьезное нарушение партийной дисциплины» (Там же. Оп.2, д.192, л.119).
Расплывчатое указание ЦК РКП(б) на «необоснованность» перемещений оказалось легкопреодолимой преградой для комитетов партии. Невзирая на предостережения «сверху», они продолжали с широким размахом перебрасывать с места на место не только чекистов — членов РКП(б), но и их беспартийных коллег. Руководящие органы госбезопасности вынуждены были непрерывно балансировать на грани, за которой они полностью утрачивали возможность управления вверенным им аппаратом. Для ликвидации этого положения 23 октября 1922 г. был издан секретный циркуляр ЦК РКП(б) за 90, позволявший периферийным филиалам ГПУ самочинно, по ведомственной линии, без предварительного запроса, но с уведомлением соответствующего губкома производить переброски сотрудников Госполитуправления, занимающих ответственные посты (начальников отделов и отделений, частей и пунктов, уполномоченных и инспекторов, контролеров, военруков, инструкторов и пр. — всего 15 должностей). Сообщалось, что губернские комитеты РКП(б) могут отзывать людей из ГПУ «только в крайних случаях и по согласованию с ним, по возможности с заменой каждого отзываемого равноценным работником» (Там же. Д.309, л.270).
Документ, на первый взгляд обещавший карательным органам известную степень свободы, в принципиальном плане ничего не менял. Президиумы губкомов не утратили права назначения и перемещения чиновников политической полиции и лишь слегка утеснялись в праве отзыва. Циркуляр оставлял лазейку для устранения из ГПУ неугодных лиц, допуская возможность «крайних случаев». К тому же, руководители региональных полномочных представительств, начальники и заместители начальников губотделов ГПУ могли перебрасываться аппаратом Госполитуправления только по согласованию с соответствующим территориальным комитетом РКП(б) и с ведома ЦК партии. Следовательно, трения в кадровых вопросах между президиумами парткомов и чекистскими органами не устранялись, но сохранялись, как и кадровая диктатура партийной элиты.
Непосредственная зависимость сотрудников политической полиции от партийных функционеров отчетливо обнаруживала себя в том, что последние могли регулировать скорость продвижения чекистов по служебной лестнице с помощью характеристик, утверждавшихся на заседаниях президиумов (бюро) губернских и уездных комитетов РКП(б) и использовавшихся для последующей ведомственной аттестации. В партийных канцеляриях находились и автобиографические сведения на ответработников ЧК/ГПУ, которые по мере необходимости вместе с вышеупомянутыми характеристиками пересылались в Учраспредотдел ЦК РКП(б) (Там же. Оп.1, д.271, л.79; д.467, л.32, 123, 124; д.765, л.7, 15, 33; оп.2, д.135, л.12; д.162, л.19; д.269, л.88; д.276, л.111; д.286, л.57; оп.9, д.38, л.438).
Логическим дополнением отмеченной процедуры было то, что и сами шефы советской политической полиции периодически обращались к партийным комитетам за справками такого рода. 2 марта 1923 г. всем губкомам и обкомам РКП(б) была направлена совершенно секретная почто-телеграмма, скрепленная подписями заместителя председателя ГПУ. И. С. Уншлихта и начальника Административно-организационного управления (Админоргупра) ГПУ. И. Воронцова, с просьбой срочно выслать деловые характеристики на начальников губернских (областных) отделов ГПУ и начальников секретно-оперативных частей (СОЧ) ГО ГПУ с указанием как личных, так и деловых качеств этих работников (Там же. Д.349, л.18). Телеграмма подобного же содержания поступила на места в апреле 1924 г. (Там же. Ф.10, оп.1, д.970, л.92).
Краткий очерк состояния дел в области кадровой политики ЧК/ГПУ в первой половине 1920-х гг. показывает несомненное доминирование секретариатов парткомитетов над учреждениями политической полиции. Безусловное преобладание партийной элиты над советской репрессивной машиной создавало благоприятные условия для утверждения в стране и партии диктатуры олигархических групп РКП(б).