Предсмертные княжеские обращения к детям в Степенной книге: аксиология рода и государства

Мельничук В. Предсмертные княжеские обращения к детям в Степенной книге: аксиология рода и государства // Quaestio Rossica. 2022. Т. 10, No 4. С. 1450–1462. DOI 10.15826/qr.2022.4.740

Рассматриваются предсмертные обращения князей к детям в составе Степенной книги царского родословия, некоторые из них выделены отдельными заголовками, другие вписаны в текст, описывающий последние дни князя. Чаще всего они предваряются краткими или пространными известиями о болезни и приближающейся смерти князя. При этом они не являются обязательными элементами повествования и во многих степенях памятника отсутствуют. Рассказы, включающие обращения князей, названы по-разному: заветами, наказами, благословениями, поучениями. Они отличаются тематическим многообразием, среди мотивов благословения выделены наказы хранить православную веру и соблюдать евангельские заповеди, сожаления о быстротечности жизни, напоминания о важности согласия между наследниками, забота о роде и Отечестве. Выделяется среди других завещание Ярослава Всеволодовича, который обращается с просьбой к сыновьям оказать поддержку сестрам, которые остались без матери и в ближайшее время будут лишены отца. Предсмертные слова князей и княгинь были призваны прочертить генеалогическую связь и подчеркнуть важное духовно-нравственное наследие, передаваемое от потомка к потомку Ивана Грозного. Особый случай представляет собой завещание Дмитрия Донского, составленное с использованием второй духовной грамоты князя. Находясь в составе сборника, этот жанр приобретает новые черты. Обращения князей к княгиням в предсмертных словах, наделение их особыми властными полномочиями свидетельствуют о возрастании роли родственных связей в создании идеального государя, об их возвеличивании составителем Степенной книги.

Степенная книга царского родословия — яркий памятник русской историографии XVI в., в котором представлена история России от крещения до времени правления Ивана Грозного. Эта эпоха ознаменовалась появлением «обобщающих» историко-литературных произведений, среди которых Никоновская и Воскресенская летописи, Великие Минеи Четьи митрополита Макария. Степенная книга явилась «следующим шагом в истории создания обобщающих трудов» [Сиренов, с. 3]. Русская история XVI в.— время формирования идеологии Русского царства, новой реалии, определившей исторические судьбы России на несколько столетий. В это время страна входила в новый исторический этап своего развития, который был связан с реализацией достижений периода правления Ивана III — ликвидацией феодальных усобиц и зависимости от Орды. Основные идеи, через призму которых митрополиты Макарий и его единомышленник Афанасий, составитель Степенной книги, излагали прошлое своего Отечества, следующие: история страны — это история богоугодных дел ее правителей, единство державы обеспечивается единством царской семьи и законным переходом власти от богоизбранного государя к его потомку, церковь и государство действуют в согласии [Покровский, с. 94–95]. Отбирая из разных источников известия о прямых предках царя Ивана Грозного, книжник стремился представить этих князей главными героями отечественной истории [Сиренов, с. 6].

В тексте Степенной книги царского родословия важной частью описания последних дней жизни князей являются обращения к детям. Заветы, наказы, благословения, поучения — таковы названия этих сюжетов, в некоторых случаях выделенных отдельным заголовком. Предметом отдельного изучения к настоящему времени они не являлись. В целом жанр духовного завещания (духовной грамоты) привлекал внимание исследователей: он изучался в связи с историей деловой письменности, кроме того, рассматривалась литературная традиция жанра [Демкова; Лилиенфельд; Литвина; Панич; Морковина; Понырко].

Предваряющее повествование Степенной книги Житие равноапостольной княгини Ольги включает отдельные рассказы, среди которых следующие: «Поучение блаженыя Ольги» — в нем княгиня убеждает людей обратиться в христианскую веру («О сынове русьстии, послушаите мене, новопросвѣщенную, да разумно будеть вамъ… Сего ради молю вы, вѣруите сущему Богу, Его же азъ познахъ, к Сему приступите и просвѣтитеся, и лица ваша не постыдятся» [Степенная книга, т. 1, с. 169] (1)); «Бесѣдование къ сыну блаженыя Ольги», описывающее переговоры с сыном, противящимся призыву княгини принять православие; «Завѣтъ къ сыну блаженыя Ольги преже преставлениа ея», содержащий распоряжение о погребении. В древнейших летописях и разных редакциях жития княгини известие, содержащее ее завет, краткое и заключает запрет совершать тризну: «…заповѣдала Ольга не творите трызны над собою» [ПСРЛ, т. 1, стб. 68] (2). По сравнению с источником — древней редакцией севернорусских списков пролога (т. 3, с. 19) — в Степенной книге рассказ более подробный, эмоциональный и составлен от первого лица. Он заключает в себе категоричное отрицание языческого погребения в кургане: «Могилы же надо мною да не дерзнетъ никто же сыпати, ни тризны творити» (т. 1, c. 175). Книжник стремился подчеркнуть решимость княгини Ольги в отстаивании христианства.

Призывы к хранению православной веры, исполнению евангельских заповедей, нравственные сентенции пронизывают повествование первой степени, посвященной великому равноапостольному князю Владимиру. В тексте помещено «Поучение» князя, обращенное к детям, названное книжником благословением, наказом, поучением (3):

Прежде же всего заповѣда имъ страхъ Божии имѣти и вѣру православную непорочно дръжати, злославныя же дохматы до конца отвра-щати, болши же всего на всѣхъ Царя и Бога вседушно имѣти надежду, и Тому Единому покланятися, и Того славити… (т. 1, с. 305).

В этой степени приводятся рассуждения о том, что не только сам креститель Руси, но и его потомки отличаются высокими добродетелями, «обаче святии суть». В этой связи важными становятся наказы, заветы князей своим детям.

В степени 2, посвященной князю Ярославу Мудрому, в главе «Преставление великаго князя Ярослава» сказано о его болезни и распределении им городов между сыновьями. Особенностью наказа князя является наличие в нем, кроме духовных наставлений, мотива заботы об Отечестве: «И наказавъ ихъ в любви пребывати, и Божии страхъ имѣти, и отечество дръжавъства в мирѣ и въ благочестии исправляти» (т. 1, с. 384). Этим оно отличается, например, от обращения князя к детям в составе Лаврентьевского свода, где дополнительно прочитывается мотив о согласии между наследниками: «И тако раздѣли имъ грады, заповѣдавъ имъ не преступати предѣла братня, ни сгонити» [ПСРЛ, т. 1, стб. 161]. 

Продолжая повествование в третьей степени, посвященной князю Всеволоду Ярославичу, книжник ведет «лествицу» самодержцев не через старшего сына Ярослава Мудрого Изяслава, а через Всеволода, поскольку именно к нему восходит «род князей ростово-суздальских, следовательно, и московских» [Покровский, 89]. Акцентированию этой линии способствует мотив отцовского благословения, прослеживаемый в описании последних дней Всеволода Ярославича:

Его же благословляа отець его Ярославъ и, пророчествуя, глаголаше: «О, сыну мои възлюбленный! Благо тебѣ, яко стяжалъ еси получити отъ Бога даръ смиреномудриа и кротости! Благо же и мнѣ, яко ты еси чадо мое, покои старости моеи, яко же слышю и вижю добрая твоя дѣла, о нихъ же радуюся, их же ради и люблю тя паче братиа твоея. И дастъ ти Господь Богъ наслѣднику быти скипетродръжаниа моего, аще и послѣди братиа твоея приимеши начальство дръжавы, но обаче кромѣ неправды и враждебнаго насилования. Егда же преведетъ тя Богъ отжитиа сего, и да будеть тѣло твое въ гробѣ погребено у моего гроба, да и по смрьти неразлучни будевѣ». И все, еже прорече великий князь Ярославъ, и вся тако збышася (т. 1, с. 387).

В повествовании Степенной книги последние слова князя Ярослава Владимировича упоминаются дважды: в посвященной ему степени их содержание передано кратко и является частью описания его последних дней, а в степени, где главным князем является его сын Всеволод, они приводятся в большем объеме. В них содержатся отцовское благословение, похвала сыну, передана любовь и теплые родительские чувства, которые испытывает князь, прощаясь с сыном, выражена надежда, что он будет наследником скипетродержания. Подчеркивание особой отцовской близости к сыну, возможно, также не случайно и направлено на сглаживание противоречий между поколениями и убеждение в возвеличивании родственных связей.

Мотив благословения встречается в нескольких сюжетах. Например, благословение отцом сына упоминается в рассказе о Владимире Мономахе (степень 4):

Внегда бо христолюбивому отцю его Всеволоду Ярославичю, зѣлно изнемогающу, уже при смрьти, и тогда призва к себѣ отъ Чернигова сего благороднѣишаго си сына Владимира Манамаха и дарова ему благословение, къ Богу отъиде (т. 1, с. 403).

Фрагмент, в составе которого князь Ярослав Всеволодович (степень 7) обращается к детям, имеет заголовок «Благословение чадомъ, 6 сыновомъ». О милости, мире и благословении от Бога говорит перед смертью Иван Данилович Калита, обращаясь к сыну Ивану через старейшину града именем Протасиа (степень 10): «Оставляю же възлюбленному своему сынови великому князю Иванну милость, миръ, и благословение отъ Бога, и сѣмени его до вѣка» (т. 1, с. 563).

Благословение от Бога чрезвычайно важно, поскольку, согласно воззрениям московского правительства, только государь наследственный, который получает свои полномочия от Бога и по праву рождения, мог быть государем истинно самодержавным [Дьяконов, с. 158].

В повествовании Степенной книги зафиксировано благословение великим князем всея Руси Василием Ивановичем сына Ивана, будущего царя Ивана Грозного (степень 16). Князь благословил сына, «възлагаа на него крестъ златъ», которым великий чудотворец митрополит Петр благословил «прародителя» великого князя Ивана Даниловича и «всѣхъ иже отъ чреслъ его великихъ князеи всея Русии, и до насъ» (т. 2, с. 324); благословил также «Владимировымъ Манамашимъ честнымъ крестомъ отъ самого Животворящаго Древа, на немъ же нашего ради спасениа вольное распятие претеръпѣ Христос Богъ нашь» (т. 2, с. 324). Князь завещал сыну царствовать, «благочестно управляа скипетрокрестоносныа хоругви всего Русьскаго царствиа, извѣчнаго нашего отечьства» (там же, с. 325).

К числу повторяющихся мотивов в завещаниях князей можно отнести также наказ хранить православную веру. Кроме Жития великой равноапостольной княгини Ольги, сюжетов в степенях, посвященных святому равноапостольному князю Владимиру, великому князю Ярославу Мудрому, они прослеживаются в значительном по объему наказе детям княгини Марии Всеволожи, жены Всеволода Большое Гнездо (степень 6), который имеет заголовок «О благодарномъ търпѣнии великиа княгини Марии Всеволожи и о монастыри ея». Рассказ о ней начинается с описания последних лет ее жизни, когда она страдала тяжким недугом. Отмечая терпение, с которым она переносила болезнь, книжник сравнивает ее с многострадальным Иовом. Чувствуя приближение смерти, княгиня обратилась к сыновьям с наказом духовного характера, аналогичным тому, что содержался в «Поучении блаженыя Ольги», обращенном ко всем людям:

И сыны своя призывая к себѣ и, наказуя их, глаголаше: «Возлюбленная моя чяда! Се азъ, яко видите мя велми болѣзнующа, помалѣ же и отъ-иду свѣта сего маловременнаго къ отцемъ своимъ. И вы убо, дондеже пребудете в суетнѣмъ семъ житии, прьвие же имѣите вѣру и любовь къ Богу и къ Пречистѣи Его Матери истиннѣи Богородици (т. 1, с. 457).

В данном пассаже, как и в Поучении Ярослава Мудрого, повторяются формулы заботы об Отечестве:

Аще ли же в ненависти и в распряхъ, и в которахъ будете межю собою, то сами погибнете и благословеное наслѣдие дръжаву отечества вашего изгубите, юже праотцы ваши, и отець вашь, и прочее сродство ваше многимъ трудомъ и потомъ приобрѣтошя (там же, с. 457–458).

Прощальные слова княгини, выделяющей среди детей старшего сына Константина («Старѣишаго же вашего брата Коньстантина имѣите яко отца и главу» — т. 1, с. 458), не коррелируются с распоряжениями мужа княгини Всеволода Большое Гнездо, помещенными в этой же степени и отличающимися краткостью по сравнению с прощальными словами жены Марии. Князь доверяет братьев сыну Георгию: «Всеволодъ же Георгию, сыну своему, поручи не токмо дръжаву Владимирьскую, но и прочая чяда своя» (т. 1, с. 459–460). Комментарий книжника прочерчивает иную, важную для Степенной книги линию наследования власти — от отца Всеволода Большое Гнездо к сыну Ярославу: «Божии же Промыслъ паче всѣхъ сихъ благоволи быти четвертому его сыну Ярославу в роды и роды непремѣнну и доброплодну наслѣднику дръжавы Русьскиа» (т. 1, с. 460).

Генеалогическую линию продолжает князь Ярослав Всеволодович. Ему посвящена степень 7. Описание жизни князя заканчивается завещанием князя, в котором обращение к детям с составлено с использованием эпитетов, создающих индивидуальные образы князей: Александр назван «храбрым и мудрым», Андрей — «споспешным», Константин — «удалым», Даниил — «милым», Михаил — «добротным»: 

О, возлюбленнии мои сынове, плодъчрева моего, храбрыи и мудрыи Александре, и споспѣшный Андрею, и Константине удалый, и Ярославе, и милыи Данилѣ, и добротный Михаиле! Будите благочестию истиннии поборницы и величествию дръжавы Русьскиа Богомъ утверженнии настольници. Божиа же благодать и милость и благословение на васъ да умножится в роды и роды и въ вѣкы (т. 1, с. 488). 

Текст завещания передает отцовские переживания князя, беспокоящегося о судьбе дочерей: 

Азъ уже к тому не имамъ видѣти васъ, ни в земли Суждальстѣи быти, уже бо сила моя изнеможе, и житиа кончина приближися. Вы же не презрите двоихъ ми дщерии Евдокии и Улианы, сестръ вашихъ, иже бяше имъ настоящее сие время горчаиши желчи и пелыни, понеже матере оставше, нынѣ же и мене, отца, лишени суть(там же).

Кроме завещания князя Ярослава Всеволодовича («Благословение чадомъ, 6 сыновомъ»), центрального героя степени 7, в этой же степени помещены «Завѣтъ и наказание» его брата великого князя Константина Всеволодовича Ростовского. В нем присутствуют мотивы бренности земного жития, Страшного суда: 

Пребысть же въ Владимири мнѣе двою лѣть, и видѣв себе изнемогающа, и призва сыны своя Василка и Всеволода, и вся велможи и боляре своя, и прочая чиновники, и глагола к нимъ сице: «Внимаите себѣ, о чада и друзи! Се бо вся суетная мира сего мимо текутъ. Всякъ родися з болѣзнию, и възрасте с печалию, и помалѣ сѣдина, та же и старость, наипаче же и смерть, и по смрьти Страшный Судъ Христовъ и въздаяние комуждо по дѣломъ его: грѣшникомъ — мука вѣчная, а праведникомъ — раи и жизнь бесконечная. И се убо в настоящемъ семъ суетномъ житии вси человѣци отъ юности и до старости, даждь и до самыя смрьти, яко трудный путь шествуютъ и яко въ снѣ начинаютъся и скончеваются»(т. 1, с. 490).

Завещание Ивана III «О завѣте сыновомъ и о преставлении великаго князя Ивана» (степень 15) содержит лишь указания о распределении городов между сыновьями:

…великии князь Иванъ Васильевичь, всея Русии самодеръжець, благороднымъ си сыновомъ завѣтъ написа, имъ же съ благословениемъ грады и власти дръжавы своеа дарова наслѣдие государства ихъ, коемуждо по достоянию во свои ему жребии участиа. Всѣхъ же сыновъ родишася ему 6. Первый сынъ — великий князь Иванъ, рекомыи Младыи, иже до отча преставления за 16 лѣтъ отъиде къ Богу. Вторый же сынъ — богодарованный наслѣдникъ дръжавы царствиа его, христолюбивыи великии князь Василии, государь и самодрьжець всея Русии. Третий сынъ — князь Георгии Дмитровьскии. Четвертыи сынъ — князь Дмитрии Углечьскии. Пятыи сынъ — князь Семионъ Колужьскии. Шестыи сынъ — князь Адрѣи Старицьскии. Прочая же вся добрѣ разряди (т. 2, с. 280–281).

Отдельного внимания заслуживает предсмертное обращение князей к княгиням. В степени 12 помещен «Завѣтъ великаго князя Димитриа великои его княгинѣ, и чадомъ, и боляромъ». Он основан на документе и составлен с использованием отрывка из второй духовной грамоты князя, самого объемного из всех текстов завещаний московских князей XIV в. [Кучкин, c. 123].

Повествование о жизни Дмитрия Ивановича Донского в Степенной книге соответствует плану, сходному с житиями макарьевского времени: повествование о жизни князя, похвала и чудо о свече, возгоревшейся у его гроба [Усачев, с. 388–389].

Обзор списков «Слова о Житии» в составе летописных сводов показал, что текст постоянно менялся под рукой летописца. При этом составители сводов оставляли нетронутым текст, повествующий о последних наставлениях в разделе имений между сыновьями [Салмина, с. 89]. В духовной грамоте обращение князя к княгине имеет лаконичный вид: «А приказываю дѣти свои своеи княгинѣ. А вы, дѣти мои, жывите заодин, а м(а)т(е)ре своее слушаите во всем» [Духовные и договорные грамоты, с. 33]. Распоряжение передается дважды, в одном из заключительных разделов грамоты еще раз повторяется положение начала завещания: 

А вы, дѣти мои, слушаите своее м(а)т(е)ри во всем, изъ ее воли не выступаитеся ни в чем. А который с(ы)н мои не имет слушати свое м(а)т(е)ри, а будет не въ ее воли, на том не будет моего бл(а)г(о)с(ло)в(е)нья [Там же, с. 36].

Великая княгиня наделялась полномочиями, каких не имела, как отмечает исследователь Кучкин, мать Дмитрия Ивановича Донского Александра. Евдокия Дмитриевна во второй духовной грамоте наделена правами гаранта выполнения воли завещателя. В тексте прослеживается явное стремление завещателя оградить материальную и правовую независимость супруги. Она получала права верховного суда в своих владениях, при этом бояре мужа, которые ей служили, не должны были терпеть утеснений со стороны сыновей. Такие распоряжения последнего завещательного акта Дмитрия Ивановича можно назвать исключительными, поскольку они не имели аналогов в духовных грамотах предшественников [Кучкин, с. 125, 180].

В Степенной книге текст обращения князя к княгине распространен за счет уточнения, как именно должны быть воспитаны дети:

Ты же, драгая моя великая княгиня, буди чадомъ своимъ отець и мати, наказающи ихъ и укрѣпляющи, и все по заповедемъ Господнимъ послушливымъ и покоривымъ бытии и страхъ Божии дръжати въ сердци своемъ во вся дни живота своего (т. 2, с. 59).

Эмоциональность, авторитетность текста обеспечиваются цитатами из Священного Писания: «Еже чтите родителя своя, да благо вы будет» (Втор. 5 : 16), «Клятва отча дом чадом разрушит, а материно воздыхание до конца искоренит» (Екк. 3 : 9); «Влагайте словеса моя в сердца ваша» (Притч. 3 : 1).

Большую часть духовной грамоты князя Дмитрия Ивановича, использованной при составлении Степенной книги, составляют указания о распределении земель, тогда как в Степенной книге они заключают главу, содержащую завет князя. При этом в одном из пассажей сделано существенное добавление: фраза «Призвав же первѣе большаго сына своего князя Василиа, и старѣишиньства путь поручи ему, и великое княжение предасть в руцѣ его» содержит добавление «еже есть настолование отца его, и дѣда, и прадѣда» (т. 2, с. 60), подчеркивающее генеалогическую преемственность князей, ведущих к Ивану IV.

В Степенной книге сохранилось обращение перед смертью к сыновьям великого князя Василия Ивановича, самодержца всея Руси (степень 16). В этой же главе сказано о том, что правление Русским царством поручается княгине совместно с сыном Иваном, будущим царем. В то время ему было три года и три месяца (т. 2, с. 325). Княгиня характеризуется с помощью высоких эпитетов: «Ведяше еа боголюбиву, и милостиву, и правдиву, мудру же и мужествену, и сердце еа всякого царскаго разума исплънено» (там же). Излагая сюжет о передаче Василием III опеки над детьми и всей полноты власти княгине Елене, составитель Степенной книги следует за версией московских книжников. Она сохранилась в Воскресенской, Никоновской летописях. В Софийской сказано о том, что князь не смог передать свой наказ из-за плача: «И хотѣ ей наказывати о житьѣ ея, но въ еѣ кричаньѣ не успѣ ни единого слова наказати» [ПСРЛ, т. 6, с. 273].

Согласно другим источникам, роль вдовы князя была довольно скромной. Так, анализ косвенных признаков позволяет обосновать гипотезу об особых полномочиях, данных душеприказчикам князя [Кром, с. 31–82].

В архитектонике памятника особое место занимают жизнеописания княгинь. Обращает на себя внимание сам факт привлечения женских биографий в повествовании, призванном прославить московскую монархию. В Житии великой княгини Ольги подчеркивается ее сотериологическая роль, связанная с мотивом ее молитвенного заступничества, сопоставимым с идеей Покрова Богородицы. Называя княгиню «богонасажденной благорасленной лозой», книжник ставит ей в заслугу рождение и воспитание «великаго князя Свѣтослава, отца равноапостольнаго Владимира, царя Рускаго» (т. 1, с. 193), взращенное ею«многоплодное древо благочестиа — святаго внука… и царя, великаго князя Владимира» (там же, с. 184). С великой равноапостольной княгини Ольги начинается лествица — «череда россиискихъ начялодержецъ и сѣмени их». Ключевой мотив, который прослеживается как в Житии княгини Ольги, так и в жизнеописаниях княгинь, — мотив матери, воспитавшей одного из благочестивых потомков великого равноапостольного князя Владимира [Мельничук, с. 85]. В заветах великого князя Дмитрия Ивановича Донского и Василия III этот мотив нашел свое развитие.

Прощальные предсмертные слова князей (в двух примерах — княгинь), обращенные к детям, включены во многие грани Степенной книги. Они предваряются указаниями на болезнь и приближающуюся смерть. Исключением можно считать наказ детям великого равноапостольного князя Владимира, который помещен во фрагмент, описывающий последние дни его жизни. Княжеские обращения заключают мотивы благословения (это могли быть княжеские благословения либо желаемые благословения Бога); наказы хранить православную веру, соблюдать евангельские заповеди; мотив бренности всего земного; напоминание о важности согласия между наследниками и заботы об Отечестве; распоряжения о распределении городов между наследниками. Часть из них повторяются, варьируясь деталями. Лишь упоминается завет князя Федора Ростиславича Смоленского и Ярославского чудотворца, обращенный к княгине и детям (степень 9): «И призва княгиню свою и дѣти своя и завеща имъ в любви пребывати, и въ единьствѣ мирнѣ, и в совокуплении богоугоднѣ» (т. 1, с. 554). Выделяется среди других наказов обращение Ярослава Всеволодовича (степень 7), в котором он просит сыновей не оставлять сестер, оставшихся без матери. Обращения князей к детям содержат библейские образы и цитаты, функция которых — «авторитетное основание» [Гардзанити, с. 7] рассуждений князей, кроме того — панегирические пассажи, призванные подчеркнуть достоинства очередного предка Ивана Грозного. Это сближает их с известиями и рассказами летописных сводов, описывающими последние дни князей [Конявская] (4). 

Завещание великого князя Дмитрия Ивановича Донского показывает, как древнерусский жанр духовного завещания (грамоты) в процессе бытования терял из повествовательной канвы часть фактов, приобретал другие, меняя свою концепцию. Новые черты, обеспечившие его вхождение в повествовательное пространство, разнородные части которого объединены авторской концепцией, делали его фактом литературы. Ю. Н. Тынянов писал о том, что «существуюявления стиля, которые приводят к лицу автора», что они подсказывают «какие-то неуловимые и вместе конкретные черты рассказчика» [Тынянов, с. 268]. Подчеркивание роли княгинь, не является, по-видимому, случайным, но указывает на большое значение, которое придает книжник не только преемственности между поколениями, но и в целом родственным связям. По воззрениям московского правительства, государь своей родословной честью мог повысить честь своего государства [Дьяконов, с. 158].

Роль завещаний в повествовании Степенной книги — установление генеалогической связи, прочерчивание нравственного наследия, передаваемого от поколения к поколению, прорисовывание перспективы бессмертия рода.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гардзанити М. Библейские цитаты в церковнославянской книжности. М.: Индрик, 2014. 232 с.
2. Демкова Н. С. Духовная грамота волоколамского книжника XVI в. Евфимия Туркова // Труды Отдела древнерусской литературы. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. Т. 51. С. 342–356.
3. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1950. 597 с.
4. Дьяконов М. Власть московских государей: Очерки из истории политических идей Древней Руси до конца XVI века. СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1889. 221 с.
5. Конявская Е. Л. Тема конца жизни в летописях // Воропаев В. А., Дергачева И. В., Конявская Е. Л., Мильков В. В. Танатологическая тема в русской словесности XI–XXI вв. М. : Индрик, 2021. С. 163–207.
6. Кром М. М. «Вдовствующее царство» : Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века. М. : Новое лит. обозрение, 2010. 872 с. 
7. Кучкин В. А. Последнее завещание Дмитрия Донского // Средневековая Русь. М.: Индрик, 2001. С. 106–184.
8. Лилиенфельд Ф. О. О литературном жанре некоторых сочинений Нила Сорского // Труды Отдела древнерусской литературы. М. ; Л. : Наука, 1962. Т. 18. C. 80–98.
9. Литвина А. Ф. Жанр автобиографической преамбулы: «Поучение» Владимира Мономаха как духовная грамота // Славяноведение. 2004. No 4. С. 2–28.
10. Мельничук В. А. Жизнеописания княгинь в архитектонике Степенной книги // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер.: История, филология. 2021. Т. 20, No 2. С. 84–93. DOI 10.25205/1818-7919-2021-20-2-84-93.
11. Морковина О. В. Проблема взаимоотношения литературы и деловой письменности в традиции древнерусского завещания : автореф. дис. … канд. ист. наук. Томск : [Б. и.], 2005. 36 с.
12. Панич Т. В. Древнерусские духовные завещания XV–XVII вв. в агиографическом повествовании // Гуманитарные науки в Сибири. 2013. No 3. С. 34–37. 
13. Покровский Н. Н. Исторические концепции Степенной книги царского родословия // Степенная книга царского родословия по древнейшим спискам: Тексты и комментарии: в 3 т. / отв. ред. Н. Н. Покровский, Г. Д. Ленхофф. М: Языки славян. культур, 2007. Т. 1. Житие св. княгини Ольги. Степени I–IX. С. 89–119.
14. Покровский Н. Н., Журавель О. Д., Сиренов А. В. Археографическое предисловие // Степенная книга царского родословия по древнейшим спискам: Тексты и комментарии: в 3 т. / отв. ред. Н. Н. Покровский, Г. Д. Ленхофф. М.: Языки славян. культур, 2007. Т. 1. Житие св. княгини Ольги. Степени I–X. С. 6–23. 
15. Понырко Н. В. Житие протопопа Аввакума как духовное завещание // Труды Отдела древнерусской литературы. Л.: Наука, 1985. Т. 39. С. 379–388.
16. ПСРЛ. 2-е изд. Т. 1. Вып. 1. Повесть временных лет; Вып. 2. Суздальская летопись; Вып. 3. Приложения. Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1926–1928. 
17. ПСРЛ. Т. 6. Софийские летописи. СПб.: Тип. Э. Праца, 1853. 364 с.
18. Салмина М. А. «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русьскаго» // Труды Отдела древнерусской литературы. М.; Л.: Наука, 1970. Т. 25. С. 81−105. 
19. Сиренов А. В. Степенная книга и русская историческая мысль XVI–XVIII вв. М.; СПб: Альянс-Архео, 2010. 552 с.
20. Степенная книга царского родословия по древнейшим спискам: Тексты и комментарии: в 3 т. / отв. ред. Н. Н. Покровский, Г. Д. Ленхофф. М.: Языки славян. культур, 2007.
21. Тынянов Ю. Н. Литературный факт // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 255–270. 
22. Усачев А. С. Степенная книга и древнерусская книжность времени митрополита Макария. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2009. 760 с.

ПРИМЕЧАНИЯ
(сноски даны в круглых скобках)

1. Далее ссылки на Степенную книгу даются в круглых скобках по этому изданию с указанием тома и страницы. В качестве основного взят Чудовский список (первая половина  1560-х  гг.),  для  разночтения  привлечены  Волковский  (первая  половина  1560-х  гг.),  Томский  (первая  половина  1560-х  гг.),  Думинский  (1594),  Эрмитажный  (1590-е  гг.),  Пискаревский  (начало–первая  четверть  XVII  в.)  списки.  Описание  см. подробнее: [Покровский, Журавель, Сиренов, с. 6–23].
2. При   воспроизведении   текста   издания   выносные   литеры   даем   обычным   шрифтом, не выделяя специально.
3. «Благословение  дая  имъ  и  любочадное  о  Христѣ  целование,  вкупе  же  наказуя  и поучая ихъ».
4. Выражаю благодарность профессору Е. Л. Конявской за конструктивные замечания о работе.