Компетенция комитетов КПСС Западной Сибири в период перестройки

Печатный аналог: Котляров М.В. Компетенция комитетов КПСС Западной Сибири в период перестройки // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Новосибирск, 2009. Т. 8. Вып. 1 (история). С. 188–192. PDF, 226 Кб.

Важнейшим направлением политической реформы в СССР в период перестройки стало разграничение функций партийных, государственных и хозяйственных органов. Без этого была бы невозможна демократизация общественно-политической жизни в силу того, какую роль в ней играла КПСС. Изучение изменения компетенции парткомов в течение 1985−1991 гг. имеет очень важное значение, поскольку является одним из главных показателей трансформации всей общественно-политической системы советского государства.

В современную историографию благодаря усилиям ряда историков [1] введены факты, которые раскрывают лишь некоторые аспекты этой проблемы, поэтому необходимо ее дальнейшее исследование. Причем изучение компетенции парткомов представляется наиболее возможным на региональном и местном уровнях. К настоящему времени появилось значительное количество воспоминаний партийных работников, которые достаточно подробно описывают функционирование парткомов на местах [2]. К тому же документы крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов более доступны, т. к. подавляющее большинство документов ЦК КПСС за период с 1985 по 1991 г., находящихся в Российском государственном архиве новейшей истории, до сих пор не рассекречены.

Знамя КПСС

Столь широкая компетенция местных парткомов определялась рядом факторов. КПСС обладала выстроенной в четкую вертикаль структурой, которая позволяла довести принятые в Центре решения до самых отдаленных районов, а также давала возможность информировать центральные партийные и административные органы и осуществлять лоббирование интересов тех или иных регионов, мест, предприятий и учреждений. Парткомы имели сильные кадровые ресурсы: постоянный штат работников, их руководство и аппараты составляли кадры, которые имели, в основном, инженерно-техническое и экономические образование и обладали опытом работы в народном хозяйстве [4].

Парткомы от ЦК КПСС до райкома имели номенклатуру кадров, которая позволяла контролировать подбор и расстановку руководителей и специалистов в органах государственной власти, на предприятиях и в учреждениях. Первые секретари крайкомов и обкомов, являвшиеся, как правило, кандидатами в члены и членами ЦК КПСС, благодаря своему статусу обладали большими возможностями влияния на высшее партийно-государственное руководство, чем руководители других органов власти на местах. Наконец, в 1977 г. «руководящая роль» КПСС в политической системе была закреплена в 6 статье Конституции СССР, и высокий статус партийных органов обрел юридическую легитимность. Однако это не решило проблему компетенции парткомов, т. к. в Конституции лишь коротко и расплывчато фиксировалось доминирующее место парткомов среди других органов власти, но не определялось, какими реальными полномочиями, правами и обязанностями обладали партийные органы.

Подобное положение парткомов в системе органов власти порождало ряд негативных тенденций, которые снижали эффективность управленческой системы. Крайне широкая, фактически ничем не ограниченная компетенция парткомов приводила к прямой подмене ими государственных и хозяйственных органов, что уменьшало управленческие возможности последних. При этом парткомы, вынужденные постоянно заниматься решением хозяйственных вопросов, часто попадали в зависимость от ведомственных интересов. В Сибири к середине 1980-х годов это привело к усилению влияния отраслевых министерств на определение приоритетов региональной политики и сильно обострило диспропорции между темпами индустриального и социально-культурного развития краев и областей. [5]. Также очевидно, что в подобной системе управления было совершенно не ясно, какие органы власти в конечном итоге несут ответственность за принятие тех или иных решений и их реализацию, что в свою очередь обусловливало пассивность, как парткомов, так и советских органов в решении вопросов, отвечавших первоочередным интересам местного населения.

Высшее партийное руководство осознало наличие серьезных проблем в системе управления еще во время правления Ю. В. Андропова. Но первоначально пыталось решить их путем укрепления исполнительной дисциплины и «наведения порядка» в организационно-партийной работе [6]. После того как на пост Генерального секретаря ЦК КПСС был избран М. С. Горбачев, КПСС выдвинула программу масштабной модернизации социально-экономической сферы, что потребовало кардинально повысить эффективность управленческой системы. Средствами увеличения действенности и результативности управления были выбраны разграничение функций партийных, государственных и хозяйственных органов.

Данная задача была довольно четко сформулирована на XXVII съезде КПСС (25 февраля — 6 марта 1986 г.) и конкретизирована в специальном постановлении ЦК КПСС от 25 июля 1986 г. — «О дальнейшем совершенствовании партийного руководства Советами народных депутатов». Документ рекомендовал партийным комитетам «отказаться» от принятия совместных постановлений с Советами, что должно было исключить подмену советских органов парткомами в решении, в первую очередь, хозяйственных вопросов [7]. Однако эти политические инициативы сильно не изменили характер работы парткомов. Более того, в 1985–1987 гг., выполняя задачи по ускорению социально-экономического развития страны, укреплению дисциплины и правопорядка, парткомы Западной Сибири усилили прямое вмешательство в деятельность ведомств и предприятий и увеличили количество различных контрольных инициатив [8].

В течение 1986 г. высшее партийное руководство осознало, что для интенсификации социально-экономических процессов в стране необходимы более серьезные шаги по развитию самоуправления и самостоятельности, как предприятий, так и советских органов [9]. Это требовало уменьшения полномочий парткомов по контролю за кадрами, сокращения отраслевых отделов в аппаратах парткомов, осуществлявших контроль за экономическими процессами, и демократизации системы выборов в Советы народных депутатов для того, чтобы вывести Советы из под прямого подчинения парткомов. Перечисленные идеи были озвучены на Январском пленуме ЦК КПСС 1987 г. и на XIX Всесоюзной партийной конференции (28 июня — 2 июля 1988 г.).

В 1987–1988 гг. процесс формирования системы альтернативных выборов руководителей на предприятиях и секретарей парткомов находился под контролем со стороны аппаратов вышестоящих парткомов. Они подбирали кандидатуры для выборов и контролировали процедуру избрания. Определенная демократизация в этой сфере стала происходить только после XIX Всесоюзной партконференции. С конца 1988 г. трудовые коллективы, члены парткомов и рядовые коммунисты начали проявлять заметную активность в выдвижении кандидатов на выборах руководителей предприятий и секретарей парткомов.

В 1989 г. процедура выборов руководителей предприятий и секретарей парткомов сильно усложнилась. Обкомы, горкомы и райкомы по-прежнему стремились контролировать подбор кадров, но им уже приходилось согласовывать кандидатуры, выдвигаемые трудовыми коллективами, членами парткомов и первичными парторганизациями. Недовольство номенклатурной практикой в течение 1989 г. нарастало, что заставило парткомы пойти сначала на сокращение номенклатуры кадров, а затем и на ее полную ликвидацию [10]. Так, Тюменский и Кемеровский обкомы приняли решение отказаться от номенклатурной системы назначения кадров уже в феврале 1990 г. [11], тогда как другие региональные парткомы Западной Сибири сделали это только в октябре-декабре 1990 г. и январе 1991 г. [12].

Устранение парткомов от управления социально-экономическими процессами также сначала носило «управляемый» характер. В конце 1988 — начале 1989 г. произошло сокращение отраслевых отделов в парткомах, что не привело к резкому устранению парткомов от решения народнохозяйственных проблем, т. к. функциональные («социально-экономические») отделы продолжили курирование отраслей экономики. В течение 1989 г. бюро парткомов постепенно сокращали решения, содержавшие прямые указания хозяйственным органам. Предложения и замечания участников пленумов крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов партии по вопросам хозяйственной деятельности стали передаться на рассмотрение исполкомов Советов, которые должны были давать уже конкретные поручения предприятием и учреждениям.

Важно отметить, что уменьшение вмешательства в экономические процессы вызвало большие сложности практически у всех парткомов, особенно городского и районного уровня. Главная проблема состояла в том, что из-за неопределенности компетенции парткомов невозможно было создать внятную систему разграничения функций между ними и Советами. Другой проблемой было то, что секретари парткомов не получили ответа на вопрос о содержании и механизме новых — «политических» методов управления советскими и хозяйственными органами. Поэтому, как правило, они продолжали использовать прежние методы и жесткий административный стиль. К тому же парткомы по-прежнему отвечали за положение дел в экономике, но при этом уже не имели отраслевых отделов и, соответственно, не могли оперативно повлиять на ситуацию [13].

Тем не менее, в течение 1990 г. местные Советы и предприятия фактически обрели полную самостоятельность, чему способствовало развитие демократических процессов в стране. После отмены 6 статьи Конституции в марте 1990 г. и решений XXVIII съезда КПСС (2−13 июля 1990 г.) о переходе к регулируемому рынку, ликвидации номенклатуры кадров и наделении аппаратов парткомов только информационно-аналитическими, прогнозно-социологическими и консультативными функциями [14], партийные функционеры утратили последние серьезные аргументы, которые обосновывали их активное вмешательство в управление социально-экономическими процессами.

Не менее важную роль сыграли выборы народных депутатов РСФСР и местных Советов, состоявшиеся весной 1990 г. Выборы проходили в обстановке сильно социальной напряженности и высокой политической активности населения. Было значительно демократизовано избирательное законодательство. Все это не позволило парткомам взять ход избирательной кампании под свой контроль [15]. Хотя большинство депутатов местных Советов составили члены КПСС, парткомы не организовали тесного взаимодействие с ними, т. к. среди депутатов-коммунистов наблюдалось сильное идейно-политическое размежевание. В итоге, парткомы не смогли сохранить прежнее влияние на принятие решений в Советах.

Об устранении парткомов от управления экономикой в 1990 г. уже свидетельствует тот факт, что на пленумах региональных парткомов специально не обсуждались какие-либо хозяйственные вопросы. В протоколах заседаний бюро парткомов в 1990 г., как правило, встречаются только единичные случаи рассмотрения народнохозяйственных проблем. В конце 1990 — первой половине 1991 г. судя по делопроизводственным документам парткомов, они практически не вмешивались в решение социально-экономических вопросов, а основное внимание сосредоточили на внутрипартийных проблемах и агитационно-пропагандисткой деятельности.

В этот промежуток времени парткомы не могли активно вмешиваться в управление народным хозяйством не только потому, что они полностью утратили соответствующие политико-юридическое основания, но и по причине нехватки кадровых ресурсов.

Во второй половине 1990 г. в партийных комитетах произошло значительное сокращение численности аппаратов парткомов. Если в начале 1990 г. в региональных парткомах Западной Сибири насчитывалось в среднем по 93 партийных работника, то в начале 1991 г. — всего 53, а в горкомах и райкомах сокращение произошло в среднем с 20 до 6 партийных работников [16]. Причем в первой половине 1991 г. парткомы продолжали сокращать штаты своих аппаратов. В результате парткомы, имея небольшое количество работников, уже не могли значительно вмешиваться в решение социально-экономических вопросов. Работники аппарата жили в обстановке постоянных реорганизаций и полной неопределенности, что, естественно, порождало их апатию и пассивность [17].

Единственный ресурс, который позволял руководителям парткомов в это время оказывать влияние на социально-экономические процессы — это их личные связи и авторитет. Однако секретари парткомов, в конце 1990 г — первой половине 1991 г., могли воспользоваться своим влиянием только при наличии соответствующей просьбы со стороны председателей Советов. К тому же, к концу 1990 г. в руководстве многих крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов оказались люди, не имевшие большого опыта партийной работы или руководящей деятельности на крупных предприятиях и в органах государственной власти.

Таким образом, изучение проблемы компетенции парткомов Западной Сибири свидетельствует, что в 1985−1987 гг. они сохраняли и даже несколько укрепили свое политическое влияние, несмотря на то, что с начала 1986 г. партийное руководство начало проводить политику разграничения функций партийных, советских и хозяйственных органов. Только после того как в январе 1987 г. и середине 1988 г. были приняты решения об уменьшении полномочий парткомов по контролю за кадрами и сокращению отраслевых отделов начался процесс активной трансформации органов власти. При этом в 1987−1989 гг. уменьшение компетенции парткомов носило постепенный и управляемый характер, а с начала 1990 г., из-за демократизации политической системы, парткомы начинают стремительно терять контроль над этим процессом. К концу 1990 г. парткомы перестали участвовать в подборе и расстановке кадров и прекратили заметным образом вмешиваться в решение социально-экономических вопросов.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Иванов В. Н. КПСС и власть: Департизация органов государственной власти и управления на Южном Урале. Челябинск, 1999; Карамашева Т. Н. Городские советы и партийные организации Западной Сибири (1971–1980 гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук. Томск, 1995; Коновалов А. Б. История Кемеровской области в биографиях ее руководителей (1943−1991 гг.). Кемерово, 2004; Красильников Д. Г. Власть и политические партии в переходные периоды отечественной истории (1917–1918 гг., 1985–1993 гг.). Опыт сравнительного анализа. Пермь, 1998.
2. Манякин С. И. Сибирь далекая и близкая. М., 1985; Бакатин В. В. Освобождение от иллюзий. Кемерово, 1992; Казарезов В. В. Обкомовские воеводы // Родина. 1993. № 3. С. 8–15; Власов А. И. Бийская крепость: Рабочие дневники. Очерки. Размышления. Бийск, 1997. Т. 1, 2; Вологдин Е. А. Воспоминания. Томск, 1997; Дягилев В. М. Размышляя о прошлом, извлекай уроки на будущее // Давайте вспомним. Сб. статей. Томск, 1997. Вып. 2. С. 63–73; Похитайло Е. Д. Край мой сибирский. Омск, 1998; Бакатин В. В. Дорога в прошедшем времени. М., 1999; Николай Спиридонович Ермаков. Штрихи к портрету. Новокузнецк, 1999; Казарезов В. В. Ветер с полудня: трилогия. Новосибирск, 2002; Присягают однажды: очерки. Кемерово, 2002; Расташанский Ф. К. На рубеже веков. Омск, 2002; Ширшин Г. Ч. Жизнь продолжается: О времени, товарищах и о себе. Кызыл, 2004; Дорофеев П. М. Во власти долга: Воспоминания, статьи, очерки, штрихи (1995–2005 гг.). Кемерово, 2005; Филатов А. П. О времени, о себе, о товарищах. Новосибирск, 2005; Он же. Жили-прожили мы не зря. Новосибирск, 2005; Муха В. П. Портрет эпохи на фоне биографии. Новосибирск, 2006;
3. Жилинский С. Э. Разграничение функций партийных и государственных органов // Правоведение. 1989. № 6. С. 11.
4. В начале 1985 г. насчитывалось 679 секретарей горкомов и райкомов Западной Сибири (без Тюменской области), из них 678 (99,6 %) имели высшее образование. Причем 377 (55,5 %) имели инженерное и экономическое образование, 492 (72,5 %) свыше 5 лет работали на руководящих должностях в различных отраслях народного хозяйства до перехода на партийную работу, 270 (39,8 %) имели стаж работы в занимаемой должности свыше 3 лет. (Подсчет производился на основе статистических отчетов о численности и сменяемости партийной номенклатуры Алтайского крайкома, Кемеровского, Новосибирского, Омского и Томского обкомов КПСС).
5. Коновалов А. Б. Партийная номенклатура Сибири в системе региональной власти (1945−1991 гг.). Кемерово, 2006. С. 525.
6. Коновалов А. Б. Партийная номенклатура Сибири в системе региональной власти (1945−1991 гг.). Кемерово, 2006. С. 225–227; Шубин А. В. Истоки перестройки (1978−1984 гг.). М., 1997. С. 145–152.
7. КПСС о перестройке: Сб. документов. М., 1988. С. 146.
8. См. например: ГАКО. Ф. П-75. Оп. 54. Д. 11. Л. 23, 39; ГАНО. Ф. П-4. Оп. 99. Д. 151. Л. 13; Оп. 102. Д. 110. Л. 110–126; Д. 2. Л. 94; Оп. 111. Д. 227. Л. 2–4; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 154. Д. 1463. Л. 37, 56; Оп. 156. Д. 1202 Л. 35; Д. 1205. Л. 8; ЦХАФАК. Ф. П-1; ЦДНИОО. Ф. 17. Оп. 1а. Д. 5179. Л. 74; Д. 5181. Л. 18; Д. 5678. Л. 44; Д. 6140. Л. 8–9, 28–29; ЦДНИТО. Ф. 607. Оп. 26. Д. 28. Л. 27, 29; Д. 32. Л. 21; Д. 34. Л .10; ЦХАФАК. Ф. П-1. Оп. 141. Д. 1. Л. 93; Д. 8. Л. 24; Оп. 143. Д. 283. Л. 1.
9. Горбачев М. С. Понять перестройку… Почему это важно сейчас. М., 2006. С. 79, 81, 87−88.
10. ГАНО. Ф. П-4. Оп. 111. Д. 254. Л. 5–7.
11. ГАКО. Ф. П-75. Оп. 69. Д. 13. Л. 115; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 159. Д. 1067. Л. 27.
12. См. например: ГАНО. Ф. П-4. Оп. 111. Д. 382. Л. 25−27; ЦДНИОО. Ф. 17. Оп. 1а. Д. 7580. Л. 12−14; ЦДНИТО. Ф. 607. Оп. 31. Д. 1744. Л. 11; ЦХАФАК. Ф.П-1. Оп. 151. Д. 45. Л. 21.
13. См. например: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 157. Д. 1177. Л. 82, 97, 107. ЦДНИОО. Ф 17. Оп. 1а. Д. 6661 Л. 18; Д. 6835. Л. 5; ЦХАФАК. Ф. П-1. Оп. 151. Д. 29. Л. 29−30, 53−54; Оп. 158. Д. 87. Л. 60−75.
14. Материалы XXVIII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1990. С. 86–88, 94–95, 113.
15. Величко С. А. Общественно-политическая жизнь Сибири (1985–1991 гг.). Омск, 2004. С. 206−213.
16. ЦХАФАК. Ф. П-1. Оп. 151. Д. 61. Л. 27; ЦДНИТО. Ф. 607. Оп. 31. Д. 1792. Л. 1; Д. 2089. Л. 2–26.
17. ГАНО. Ф. П-4. Оп. 111. Д. 215. Л. 12–13; Д. 193. Л. 26; ЦХАФАК. Ф. П-1. Оп. 151. Д. 61. Л. 27; ЦДНИТО. Ф. 607. Оп. 31. Д. 1792. Л. 1; Д. 2128. Л. 1.