Политизированная аналитическая и дискуссионная деятельность молодежи на востоке России: возможности и пределы студенческой самодеятельности (1961–1991 гг.)

Печатный аналог: Борзенков А.Г. Политизированная аналитическая и дискуссионная деятельность молодежи на востоке России: возможности и пределы студенческой самодеятельности (1961–1991 гг.) // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 1. Вып. 3: История / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2002. C. 71–79.

Отличительная черта молодежи — активный поиск смысла жизни и стремление к познанию окружающей действительности. Молодые люди, тяготеющие к саморефлексии и философскому мышлению, всегда пытались осуществить теоретический и исторический анализ наиболее острых вопросов прошлого и современности. Официальные каналы обсуждения этой проблематики в 1960–1980-е гг. не всегда удовлетворяли юношей и девушек из-за склонности многих преподавателей общественных наук, комсомольских и партийных идеологов к ортодоксальному объяснению интересующих молодежь вопросов. Поэтому неслучайно наиболее деятельная часть молодых людей, ищущая ответ на злободневные вопросы прошлого, настоящего и будущего, стремилась часто создавать свои собственные кружки и другие молодежные объединения для обсуждения интересующих ее теоретических и общественно-политических проблем или заявлять нередко нетрадиционным, а иногда и эпатажным путем свою позицию во время диспутов или дискуссий, организованных официальными общественными и другими формированиями.

Поколение молодежи 1960-х гг. начинало дискуссионные и аналитические искания не с чистого листа бумаги. После ХХ съезда КПСС во многих вузах страны наблюдался всплеск полемической активности, а также фиксировались самодеятельные теоретические и исторические искания молодых людей. Особенно сильным накалом характеризовалась дискуссионная деятельность студентов в ряде московских вузов, а в Сибири — в старейшем университете региона — ТГУ [1]. Правда, существовала слабая преемственность между участниками диспутов и аналитических исканий начала второй половины 1950-х и 1960-х гг.

Но тем не менее и среди бывших полемистов и комсомольских лидеров находились люди, которые пытались сделать выводы и извлечь уроки из диспутов второй половины 1950-х гг. В ВЛКСМ наиболее прогрессивную позицию в этом вопросе занимала редакция газеты «Комсомольская правда», которая выступила инициатором серии дискуссий по актуальным нравственным и общественным темам. Толчком для первой дискуссии послужила публикация в «Комсомольской правде» 6 января 1961 г. анкеты института общественного мнения на тему: «Что вы думаете о своем поколении?»

Наиболее интересные письма «Комсомольская правда» опубликовала, в итоге возникла оживленная дискуссия на страницах газеты. Вскоре выявился еще один общественно значимый побочный результат публикации анкеты. Уже через полтора месяца газета сообщила, что анкета вызвала к жизни бурные комсомольские собрания и диспуты о делах молодежи, о цели в жизни, о моральном облике советского молодого человека [2].

Весной и в начале лета того же года «Комсомольская правда» в рубрике «Форум наших читателей» напечатала много дискуссионных материалов по вопросам идейной убежденности юношей и девушек. 5 апреля 1961 г. дискуссией в Ленинградском государственном педагогическом институте о психологическом характере молодого человека был открыт дискуссионный клуб «Комсомольской правды» «Я и время» [3].

28 ноября 1962 г. в газете «За науку в Сибири» появилось объявление, ориентированное на новосибирских читателей. «30 ноября в 18.00 в конференц-зале института геологии и геофизики состоится заседание дискуссионного клуба „Комсомольской правды“ — „Я и время“. Будет спор на тему „Знания и нравственность“. Вход свободный. Редакция газеты „Комсомольская правда“, комитет ВЛКСМ СО АН СССР».

На этой дискуссии в Академгородке выступило около 40 человек. Но далеко не все люди, взявшие слово, обсуждали только вопросы нравственности, некоторые участники диспута затронули волновавшие их проблемы внутренней и внешней политики советского государства, программных целей КПСС, прошлого нашей страны. Ряд участников дискуссии сконцентрировались на вопросах о том, нужны ли гуманитарные науки и искусство, как сочетаются между собой «физика» и «лирика». В некоторых выступлениях прозвучали утверждения, которые противоречили существующим официальным представлениям об идеологических и политических ориентирах советского государства. В них была дана негативная оценка общественным наукам, прозвучал тезис о том, что марксистско-ленинская теория устарела [4].

Но «гвоздем» диспута стало выступление студента-химика IV курса НГУ Ю. В. Никоро. Это была самая политизированная речь, которая привлекла внимание всех присутствующих еще и стилем, манерой выступления. В частности, он подверг критике новую программу КПСС, по его мнению, за негативное отношение к использованию математических методов в естественных науках. Как указывал Никоро в своем выступлении, это направление научных исследований набирало силу в академических институтах СО АН СССР и его надо, наоборот, поддерживать. В то же время внимательное знакомство с третьей программой КПСС не позволяет согласиться с таким категорическим утверждением студента-химика. Программа не содержала каких-либо отрицательных оценок роли математических методов в деятельности тех или иных научных школ и направлений. В ней даже было такое важное положение: «Высокий уровень развития математики, физики, химии, биологии — необходимое условие подъема и эффективности технических, медицинских, сельскохозяйственных и других наук» [5]. Конечно, в полемическом задоре можно было предъявить претензии к программе за то, что там не содержалось четких установок на целенаправленное внедрение математических методов в естественные науки. Но на диспуте Никоро предъявил более жесткий счет третьей программе КПСС.

Непривычной для многих, особенно для представителей старшего поколения, была критика студентом руководителя КПСС и главы советского правительства Н. С. Хрущева. Но эта критика, как вспоминал Никоро 40 лет спустя, носила вполне обоснованный и предметный характер. В связи с поездкой Хрущева в 1959 г. в США ему стало известно заявление советского лидера, датированное еще 1955 г., о том, что в СССР выведены хорошие гибриды кукурузы, и что у нас даже существуют собственные селекционные линии для получения гибридов [6].

Параллельно с этим утверждением Хрущева Никоро познакомился со статьей Н. П. Дубинина и двух его коллег в «Ботаническом журнале», опубликованной практически в то же самое время, когда Хрущев делал заявление о крупных успехах советских ученых в создании собственных гибридов кукурузы. В этой статье известный генетик совместно со своими коллегами изложил альтернативную версию по этому вопросу. Согласно этой информации, можно было прийти к выводу, что самые лучшие советские гибриды — двойные межлинейные гибриды ВИР — были фактически плагиатом с американской разработки. Вот почему эрудированный студент-химик и решил подвергнуть советского руководителя критике за искажение научной истины [7].

В своем выступлении Никоро затронул и другие, волновавшие его темы. Так, он выступил в защиту группы молодых сотрудников института неорганической химии СО АН СССР, уволенных около трех лет назад и имевших репутацию чуть ли не противников существующих общественных устоев. Он считал, что их уволили несправедливо, они пострадали за научную принципиальность. Молодые ученые, по мнению студента-химика, не являлись никакими ниспровергателями существующих порядков, они всего лишь хотели, чтобы в химии не повторилась ситуация с разгромом генетики в сталинские времена и было больше демократии в науке [8].

Выступление Никоро имело такой сильный общественно-политический резонанс, что история с диспутом обсуждалась на многих партийных и комсомольских собраниях, конференциях, активах и заседаниях. К сожалению, все эти органы и форумы (за исключением комсомольского собрания факультета, где учился Никоро) не имели точного текста его выступления и пользовались информацией из вторых и третьих рук. Это явилось одной из причин, почему они в своих постановлениях, а руководители партийных и комсомольских организаций в своих выступлениях дали негативную оценку критических утверждений студента-химика. Так, например, совместное заседание расширенного партбюро НГУ и университетского комсомольского актива 12 декабря 1962 г. пришло к выводу, что «на диспуте имело место клеветническое и вредное выступление» студента Никоро [9].

Диспут в то же время высветил и такую нелицеприятную для партийных организаций ситуацию — их активисты оказались не способны адекватно реагировать и на равных вести полемику с самодеятельными молодежными спорщиками по злободневным общественно-политическим и нравственным проблемам. «На диспуте было немало членов партии. Я поинтересовался у некоторых товарищей — почему они не выступили, — говорил с горечью на VI партийной конференции Советского района г. Новосибирска 25 декабря 1962 г. первый секретарь Советского РК КПСС М. П. Чемоданов.- Мне сказали: „Была такая обстановка, что если бы мы выступили, то нас бы освистали“. Что же это за трусость? В былое время большевиков камнями с трибуны гнали, но они отстаивали свое мировоззрение» [10].

Не лучше обстояло дело и в ВЛКСМ, даже на уровне первых лиц комсомольской организации новосибирского Академгородка. Об этом свидетельствовало критическое замечание ректора НГУ академика И. Н. Векуа в адрес секретаря комитета ВЛКСМ СО АН СССР Б. Мокроусова. «Мокроусов сидит здесь, он хороший парень, но пришел однажды на комсомольское собрание в университет, перевыборы были. Студенты выступали, никакого шума не было, — рассказывал Векуа на расширенном заседании парткома СО АН СССР 20 декабря 1962 г., — Мокроусов решил выступить и поговорить со студентами и сказал, что ваши выступления не годятся, что вы не ставите острых вопросов, вы не верите в то, что сами говорите. А когда студент выступил с острыми вопросами, то он ушел „в кусты“ и не нашел нужным раскритиковать его. Так нельзя: если ты просишь человека выступить остро, то так же остро и отвечай, а выпускать дух из бутылки и убегать — не годится» [11].

Немало студентов, тяготеющих к аналитической и дискуссионной деятельности, интересовало прошлое нашей страны. При этом наиболее любознательных молодых людей в первую очередь не устраивала официальная версия политической истории советского общества, особенно тех страниц прошлого, которые были связаны с периодом сталинизма. Некоторые студенты даже пытались переосмыслить те или иные страницы отечественной истории, опираясь на литературу и источники, которые проходили под грифом «спецхрана».

Заметных успехов в таких самодеятельных исканиях добился В. П. Пустовит. В 1962 г. он стал студентом Камчатского пединститута и вскоре приступил к неофициальным историческим изысканиям, посвященным «белым пятнам» советского прошлого. Его особенно интересовала деятели антисталинской оппозиции: Троцкий, Зиновьев, Бухарин. Следует отметить, что Пустовит особенно не скрывал результатов своего увлечения и знакомил с ними некоторых своих знакомых. В 1963 г. он написал исторические очерки: «Председатель Коминтерна» (о Зиновьеве), «Ленинградское дело» (о послевоенных репрессиях), подготовил наброски к эссе «Трагедия революции». Кроме этого, Пустовит принимал деятельное участие в обсуждении на учебных занятиях современных политических событий в стране. В том же году при обсуждении на семинарском занятии выступления Хрущева на встрече с писателями он продемонстрировал более высокий уровень фронды — раскритиковал ряд положений речи советского лидера [12].

Характерной чертой студенческой жизни ряда вузов в конце «оттепели» и в начале «застоя» являлось возникновение зачастую спонтанных, неформальных дискуссий на актуальные общественно-политические темы. Об этом существует немало упоминаний в сохранившихся источниках. Так, преподаватель Н. С. Черкасов, выступая 16 февраля 1965 г. на партсобрании историко-филологического факультета ТГУ, обратил внимание коммунистов на высокий уровень дискуссионной активности на факультете: «А на старших курсах целыми ночами ведутся дебаты». По данным бывшего студента ИрГУ первой половины 1960-х гг. Г. К. Хороших, в Иркутске в конце «оттепели» и в начале «застоя» также проходили бурные студенческие дискуссии, как санкционированные, так и несанкционированные. Не отставала в этой области от студентов старейших в Сибири университетов и молодежь самого молодого на востоке России университета. «Студенты НГУ отличаются любознательностью, увлекаются диспутами, обладают большой тягой к науке», — отмечалось в справке, подготовленной в апреле 1965 г. отделом пропаганды и агитации Новосибирского ГК КПСС [13].

Поэтому неслучайной в этом контексте смотрится деятельность весьма неординарного молодежного идеологического формирования в Томске. В 1963 г. в этом городе образовалась подпольная молодежная группа, ориентированная на дискуссионную и аналитическую деятельность. Ее костяк составили выпускник ТГУ В. Т. Коврижкин, студенты-старшекурсники этого вуза А. Н. Томилов, братья В. Е. и И. Е. Мицко, а также бывшие студенты ТГУ Ю. Е. Ануфриев и В. А. Попов. Участвовали в работе нелегального формирования студенты и выпускники ряда других томских учебных заведений. Широк был диапазон политических взглядов его активистов — среди них имелись и республиканцы, и монархисты, и украинские сепаратисты, и противники КПСС и существующей в СССР модели социализма [14].

На заседаниях этого своеобразного исторического и методологического семинара его участники проработали ряд философских вопросов, а затем осенью 1964 г. перешли к обсуждению с привлечением малодоступной литературы, опираясь на альтернативные методологические подходы ряда проблем истории Октябрьской революции, Гражданской войны, борьбы политических партий, национального строительства. Наиболее подготовленные в гуманитарном отношении участники группы прочитали рефераты, посвященные основным тенденциям в развитии советской экономики, политической системы, а также событиям 1956 г. в Венгрии [15].

В конце декабря 1964 г. студент-историк Томилов выступил на очередном заседании кружка с рефератом, в котором пришел к выводу, что в СССР нужна новая революция для отстранения КПСС от власти. В этом же выступлении он сформулировал и другую радикальную идею — организации международного суда над коммунизмом. Томилов опередил время, ибо аналогичная идея будет широко взята на вооружение рядом праворадикальных политических организаций в СССР только в годы «перестройки» [16].

Но не только в Новосибирске и Томске громко давали знать о себе молодые люди, искавшие ответ на злободневные вопросы прошлого, настоящего и будущего нашей страны. Так, в 1965 г. в Иркутске произошло также далеко не рядовое событие в области самодеятельных политологических исканий молодежи. Бывший комсомольский работник Б. И. Черных, учившийся в ИрГУ в 1957–1961 гг. на дневном отделении юридического факультета и перешедший затем на заочное отделение, при содействии аспиранта-философа А. П. Попова подготовил проект письма в адрес XV съезда ВЛКСМ. В нем излагался развернутый план реформирования не только комсомола, но и всей советской политической системы. В частности, предлагалось, чтобы в ЦК КПСС и другие партийные органы, а также в состав депутатского корпуса всех уровней избиралось не менее одной трети людей комсомольского возраста. Другая идея, которая проходила красной нитью через проект письма и тезисы к этому документу, — это идея полной самостоятельности комсомола от КПСС. Еще один тезис, который явно не понравился партийному и комсомольскому руководству Иркутской области, — это утверждение о том, что до сих пор в СССР не преодолен до конца культ личности Сталина [17].

Параллельно с легальной аналитической и дискуссионной деятельностью различных самодеятельных молодежных объединений в начале «застоя» стали появляться нелегальные формирования молодых людей, которые предпочитали осуществлять теоретические и дискуссионные искания за закрытыми дверями. Наиболее ярким событием на этом поприще стало возникновение на среднем Урале на рубеже 1960–1970-х гг. двух подпольных молодежных организаций. Их члены негативно оценивали существующую модель общественного устройства в СССР и пытались выработать альтернативные проекты переустройства советского общества.

Первое формирование появилось в Свердловске и называлось «Свободная Россия — партия трудящейся молодежи». Среди ее членов были как молодые рабочие, так и студенты. В концептуальном отношении они не выходили за рамки социализма с человеческим лицом, в качестве ориентира демократического устройства была взята Югославия. В программу «партии» были включены такие актуальные для любого общества требования, как свобода слова, отмена цензуры, улучшение жилищных условий населения, повышение зарплаты рабочим и стипендии студентам, независимость профсоюзов [18].

Вторая подпольная организация была создана в августе — сентябре 1970 г. и охватывала несколько уральских городов, она получила название «Революционная партия интеллектуалистов Советского Союза». Она состояла из молодых рабочих и представителей интеллигенции. На состоявшейся конференции были приняты программа и устав «партии». Ее сторонники считали, что «коммунистическое учение наполовину неверно и является в данный момент средством оболванивания масс, а идея близкого коммунизма является по своей сущности новой религией», критиковали советскую избирательную систему. Вторая «партия» в основном занималась распространением работ своего идеолога В. Н. Спиненко, учившегося до этого в Донецке в двух вузах, но так и не сумевшего их окончить из-за своих неортодоксальных взглядов. В этих работах проводилась идея о деградации существующей в СССР модели социализма, вырождении комсомола. В качестве альтернативы выдвигался технократический проект, согласно которому справедливое общество способна создать лишь интеллигенция в лице инженерно-технических работников, она и должна взять управление государством в свои руки [19].

Наиболее подготовленные в теоретическом отношении представители молодежи, склонные к самодеятельным аналитическим и дискуссионным исканиям, выступали в ряде случаев с инициативой проведения межвузовских или межклубных методологических форумов. Ими чаще всего становились молодежные конференции или семинары, посвященные обсуждению общественно значимых теоретических проблем. Наряду с обсуждением концептуальных проблем на конференциях и семинарах решались задачи прикладного значения — происходил обмен опытом. В качестве примера можно привести первую межклубную конференцию в Новосибирском научном центре, состоявшуюся в феврале 1967 г. В ней приняли участие руководители кафе-клуба «Под интегралом», киноклуба «Сигма» и других клубов Академгородка [20].

На следующий год с инициативой проведения своего семинара выступили комсомольцы. Поводом для его организации послужило прибытие в конце марта — начале апреля 1968 г. на праздник посвящения в студенты первого курса механико-математического факультета НГУ представителей комсомольского актива 13 вузов страны. Они совместно с комитетом комсомола НГУ решили провести семинар по проблемам комсомольской работы на факультетах. Лучше всего к дискуссии оказались готовы делегации из МГУ, Ереванского университета и НГУ. Они и сделали основные доклады. Конференции и семинары по инициативе самодеятельных объединений при поддержке местных комсомольских органов организовывались в Новосибирском научном центре и в последующие годы. Например, интерклуб НГУ в 1972–1973 гг. в рамках Недели интернациональной дружбы провел две конференции интерклубов, в которых участвовали делегации из ряда союзных республик [21].

За пределами Новосибирска опыт организации теоретических форумов, правда, более скромного масштаба в эти годы удалось выявить только в Хабаровске. По данным комитета ВЛКСМ ХабИИЖТа за 1971 г., интерклуб института инженеров железнодорожного транспорта практиковал проведение совместно с кафедрами гуманитарных наук конференций по проблемам молодежного движения на студенческих потоках [22].

Наряду с публичными самодеятельными формами дискуссионной и аналитической активности молодых людей в середине «застоя» в ряде городов на востоке России продолжали возникать подпольные или полулегальные молодежные формирования, склонные не только к фронде, но и даже к оппозиционной деятельности. Показательной в этом отношении может быть история возникшего в 1974 г. в Томске антиконформистского объединения, получившего неофициальное название «Теплица». Оно состояло преимущественно из молодых представителей творческой и гуманитарной интеллигенции, студентов и покинувших вузы по разным причинам молодых людей. Его активные участники наряду с обсуждением проблем литературной жизни пытались найти новые методологические подходы к анализу советского общества. «Во время следствия в 1980 г. на допросах в КГБ я построил защиту на этом, — вспоминал в 1996 г. неформальный лидер «Теплицы» С. В. Божко. — Я говорил, что изучали труды А. Ф. Лосева и другие гуманитарные работы с целью выявления иного кода познания окружающей действительности». Он также конкретизировал в своих воспоминаниях перечень концептуальных наработок, который удалось выявить активу «Теплицы» в существующей литературе. Например, через труды Лосева, изданные еще в 1920-е гг. и хранящиеся в научной библиотеке ТГУ, Божко и его окружение вышли на идею неизбежной гибели большой империи. С помощью преподавателя античной истории В. С. Гурьева познакомились с литературой о позднем эллинизме. Она давала возможность проводить аналогии и делать прогнозы о нарастающем кризисе и высокой вероятности гибели современной цивилизации. Сочинения А. И. Солженицына и А. Авторханова использовались для анализа современности в философском и политологическом ключах. Монографии новосибирского философа В. В. Целищева, посвященные семантике современного мира, проработали с целью выявления различных альтернатив в развитии общества. Структурный метод Тартуской школы позволил активистам «Теплицы» анализировать наиболее сложные вопросы литературного процесса и истории [23].

В конечном счете доминирующим направлением их мировоззренческих и теоретических исканий стали праволиберальные идеалы. С этих позиций уже в конце «перестройки» Божко оценивал политическую и идеологическую роль «Теплицы» в духовной жизни Томска: «И, думаю, „Теплица“ как раз и была частью той почвы, по аналогии с „Островом Крымом“ Аксенова — микроостровом, микромятежом. Свободная территория, выпадающая за рамки коммунистического строительства — как бы уникальная подпольная комната в этом гигантском „общем доме“» [24].

В конце 1970-х — начале 1980-х гг. новосибирская Интернеделя стала не только трибуной, с которой активисты интернационального движения СССР выражали свою солидарность с антиимпериалистическими силами современности, но и являлась своеобразным круглым столом, где в неформальной обстановке шел обмен опытом интернациональной работы между представителями самодеятельных молодежных формирований и проводилось обсуждение волновавших их проблем политического и методологического характера. Поэтому вполне закономерно, что актив Интернедели занялся созданием специального теоретического и методического центра для обмена опытом и выработки общих концептуальных основ для деятельности молодежных объединений интернационального характера.

В конце 1977 г. было предложено провести в рамках предстоящей Интернедели конференцию по проблемам интернационального воспитания молодежи. Инициаторами и основными организаторами этой и последующих двух конференций были студенты физического факультета НГУ Н. Курдюмов, имевший опыт в проведении интернедельских мероприятий, и А. Яник. Они сформулировали перед конференцией задачу активизации обмена опытом и установления живых контактов межу интерклубами и другими самодеятельными интернациональными объединениями. Эта задача определялась тем, что ряд интерклубов достиг в своем развитии того состояния, когда уже исчерпывались традиционные формы работы и возникала потребность в осмысленном поиске новых форм деятельности, обмене опытом и информацией [25].

Первая конференция, состоявшая из двух заседаний, прошла 28 апреля 1978 г. В ней приняли участие представители в основном вузовских интерклубов из ряда регионов СССР и группа зарубежных гостей Интернедели. Из 17 докладчиков 7 человек представляли интерклубы, 6 человек являлись иностранными гостями Интернедели, 2 человека — представителями движения интерССО. Участниками конференции стало около 70 человек. В своих выступлениях представители зарубежных молодежных организаций рассказали участникам конференции о специфике интернационального движения в своих странах и дали позитивную оценку существующему в СССР опыту по интернациональному воспитанию молодежи, в частности политическим акциям интернационального характера, получившим развитие в Новосибирском научном центре [26].

Секретарь Советского РК КПСС Новосибирска В. А. Миндолин сделал аналитический обзор интернационального движения в новосибирском Академгородке и подчеркнул важность использования разнообразных методов и форм интернациональной работы в формировании активной жизненной позиции молодежи. О роли интернационального воспитания юношей и девушек в идеологической работе комсомольских организаций говорилось в выступлении референта Комитета молодежных организаций СССР В. А. Исакова [27].

На конференции были рассмотрены общие проблемы интернационального движения, деятельности интерклубов и интерССО. Президент интерклуба НГУ В. Артеменко выступил с докладом «О модели процесса интернационального воспитания», в котором осветил основные направления деятельности самодеятельных интернациональных объединений. Его выступление вызвало оживленную дискуссию, в ходе которой было высказано пожелание определить в дальнейшем для подобных конференций более узкую тему, связанную с главными вопросами интернационального движения [28].

Приблизительно так же прошли вторая и третья конференции по проблемам интернационального воспитания молодежи в 1979 и 1980 гг. Аудитория их участников уменьшилась и составляла несколько десятков человек. Поэтому имеются все основания утверждать, что «прорыва» ни в проблематике, обсуждаемой на конференциях, ни в выходе на широкий актив интернационального движения Сибири, Урала и Дальнего Востока и страны в целом в эти годы их организаторам не удалось осуществить. В последующие два года возникла своеобразная пауза со стороны специально созданных структур Интернедели, призванных осуществлять теоретический анализ актуальных проблем интернационального движения и организации обмена опытом среди «интерактива» восточных регионов страны [29].

Усилия по проведению теоретических и дискуссионных форумов предпринимались не только новосибирскими молодежными лидерами. В связи с организацией своей Интернедели комитет ВЛКСМ ИрГУ 14 мая 1980 г. принял решение проводить со следующего года теоретический семинар по проблемам интернационального сотрудничества студентов. На него планировалось пригласить представителей молодежных организаций зарубежных вузов — партнеров ИрГУ. Правда, название теоретического форума несколько видоизменилось. По имеющимся данным, в 1981–1983 гг. в рамках Интернедели организовывалась интерклубом и интеротделом комитета ВЛКСМ ИрГУ конференция «Социализм и молодежь» [30].

Так, 1982 г. в ней участвовали активисты четырех иркутских интеклубов и гости интернедельского праздника. Поскольку в вузах Иркутска обучалось много молодежи из Монголии, то несколько участников конференции в своих выступлениях поделились опытом по совместному проведению мероприятий с монгольскими студентами. Активисты интерклубов и другие участники конференции также обсудили интересовавшие их вопросы координации работы интерклубов, организации ССО, проведения политических акций. С большим интересом участники конференции встретили выступление представительницы ГДР — студентки факультета психологии МГУ В. Кемпе и члена Движения коммунистической молодежи Франции Л. Шателе, прибывшую на стажировку в Иркутский институт иностранных языков [31].

В конце «застоя» в ряде городов на востоке России в оппозиционную идеологическую деятельность стали включаться новые группы молодежи, они создавали нелегальные самодеятельные объединения, ориентированные на аналитическую и дискуссионную деятельность. В 1979 г. во Владивостоке возникла подпольная леворадикальная студенческая группа «Новая молодежь», которая через два года объединилась с «Организацией коммунистического возрождения Советского Союза», состоящей также из студентов. Согласно воспоминаниям лидера «Новой молодежи», студента географического факультета Дальневосточного государственного университета А. Максимова и архивным документам, члены этих молодежных формирований проводили дискуссии, разработали с «левых» позиций ряд теоретических документов, в которых содержался анализ внутреннего развития советского общества и международной ситуации. Кроме этого, они целенаправленно изучали опыт современных революционных движений на Западе и в Латинской Америке, распространили большим тиражом антиправительственную листовку [32].

Летом 1982 г. в Новосибирске появился даже нелегальный «Коммунистический союз молодежи „Солидарность“», состоящий из старшеклассников. Его организаторами стали А. Кретинин и Р. Столяр. Актив этого молодежного формирования попытался с неоленинских позиций осуществить анализ брежневского режима, сформулировал ряд предложений по созданию нового комсомола. Эта подпольная организация также распространила две оппозиционные листовки общим тиражом в 120 экземпляров [33].

Весной 1985 г. на историческом факультете ИрГУ небольшая группа студентов организовала нелегальное политическое формирование — «Марксистский рабочий союз». В ходе своеобразных неформальных «мозговых штурмов» члены этого объединения пришли к выводу, что советская система — это эксплуататорское общество, построенное на основе господства чиновников. Они также считали, что государственная собственность в экономике недопустима, а ее основу должны составить народные предприятия, принадлежащие трудовым коллективам. «Марксистский рабочий союз» сделал попытку перейти от теории к практике, а точнее к антиправительственной пропагандистской деятельности [34].

Интересные искания в области нонконформистской аналитической и дискуссионной деятельности наблюдались на Урале. В 1983 г. в Перми возникло подпольное неоленинское формирование «Группа продленного дня», состоявшее в основном из инженерно-технических работников. Название объединения им навеяла мысль В. И. Ленина из его работы «Очередные задачи Советской власти» о том, что настоящий социализм возникнет тогда, когда каждый трудящийся после отработки восьмичасового рабочего дня будет заниматься на общественных началах государственной деятельностью. В 1984 г. был создан филиал «Группы продленного дня» в Москве, в 1985–1986 гг. ее активисты выпустили в «самиздате» два сборника своих статей. Они пришли к выводу, что социализм в СССР построен не по Ленину. Они также утверждали, что Советская власть в нашей стране полностью отсутствует, поскольку нет ни контроля над ней снизу, ни возможности отзыва депутатов, не действует принцип скромной оплаты чиновников. В 1986 г. «Группа продленного дня» пополнилась студентами Пермского государственного университета. В этом же году это формирование было переименовано в «Союз коммунистов» [35].

В 1983 г. в рамках Интернедели НГУ была предпринята вторая попытка создать специальный теоретический и методический центр для выработки общей политической и методологической платформы в деле организации акций интернационального и патриотического характера и для обмена практическим опытом между активистами интернационального движения. Критически оценивая итоги проведения предыдущих конференций, организаторы Интернедели решили отказаться от таких атрибутов, как чтение тематических докладов, соблюдение академического регламента, привлечение зарубежных гостей к выступлениям на конференциях. В апреле 1983 г. по инициативе студента-математика НГУ Н. Сычева был организован круглый стол по вопросам интернациональной работы, который в последующие три года модифицировался в круглый стол по проблемам интернационального и патриотического воспитания молодежи. В первые два года на круглые столы собиралось всего 20–30 активистов интернационального движения [36].

Весной 1985 г. свой круглый стол по вопросам интернациональной работы с молодыми людьми провели организаторы Интернедели НИИЖТа. В нем приняли участие представители ряда новосибирских вузовских и заводских интерклубов. Более серьезных успехов в организации круглого стола по проблемам интернационального и патриотического воспитания молодежи в том году добились активисты Интернедели НГУ. На него прибыло 68 представителей из 22 городов страны, в том числе из Томска, Свердловска, Перми, Челябинска, Алма-Аты, Новокузнецка, Владивостока, Архангельска, Хабаровска, Якутска, Тихвина. Необходимо подчеркнуть, что все концептуальные искания организаторов и активных участников конференций и круглых столов Интернедели НГУ не выходили за рамки социалистических и коммунистических идеалов [37].

Новый этап в организации молодежных дискуссий связан с «перестройкой». Курс КПСС на гласность и демократизацию благотворно сказался на росте общественно-политической самодеятельности молодых людей. Особую активность проявили участники новых самодеятельных объединений, получившие название «неформалов». В отличие от многих нонконформистов «доперестроечного» периода значительная часть «неформалов» общественно-политической ориентации не только стремились использовать появившиеся легальные возможности «перестроечного» времени для своих исканий, но и даже делали ставку на широкую публичную деятельность. Поскольку ведущим направлением политизированных исканий «неформалов» являлись дискуссионные инициативы, рассчитанные на вовлечение в них широких кругов населения, то многие из них считали, что рамки тех или иных помещений по месту их учебы или работы, а также залы клубных заведений являются недостаточными. К тому же у них не всегда складывались нормальные взаимоотношения с руководителями, в чьем распоряжении находился аудиторный фонд.

«Неформалы» нередко стали явочным порядком захватывать в 1988–1989 гг. наиболее значимые общественные места, создавая там своеобразные местные «гайд-парки». В то же время необходимо отметить, что в ряде случаев конструктивной части «неформалов» удавалось находить общий язык с руководителями тех или иных организаций, где имелись удобные для новой волны самодеятельных спорщиков площадки для общения, и они получали их в свое пользование. В Кемерово для «гайд-парка» местные «неформалы» облюбовали театральную площадь у областного драматического театра, в Новосибирске — Нарымский сквер, в Иркутске — улицу Урицкого и набережную Ангары напротив Белого дома, в Бердске — площадку у ДК «Родина», в новосибирском Академгородке — территорию возле ДК «Академия», в Свердловске — Исторический сквер. Во время импровизированных дискуссий участники «гайд-парков» преодолевали не только догмы прошлого, но зачастую подвергали критике фундаментальные принципы советского социалистического общества с праволиберальных и отчасти с праворадикальных, правопатриотических и леворадикальных позиций.

Несмотря на то, что «гайд-парки» играли важную роль в идеологических исканиях многих молодых людей, все-таки они являлись, скорее всего, своеобразной визитной карточкой и интеллектуальным центром «неформалов», ориентированным на элиту и активистов самодеятельных дискуссионных инициатив. «Перестройка» же вызвала к жизни интерес к дискуссионной деятельности у более широких слоев молодежи. Повышенную активность проявляли студенты, молодые ученые, старшеклассники и даже военнослужащие.

О том, какие вопросы обсуждались в 1988 г. при проведении дискуссий за пределами «гайд-парков», дает представление тематика дебатов, организованных самодеятельным общественно-политическим клубом «Диалог». Клуб был создан в июле 1988 г. омскими «неформалами», и первой дискуссией стало обсуждение итогов XIX конференции КПСС. По данным историка С. В. Новикова, раз в две недели проводились дебаты о проблемах демократии, правах человека в СССР, необходимости формирования многопартийной системы в нашей стране, перспективах создания в Омске Народного Фронта, гражданском обществе и правовом государстве, сущности сталинизма и т. д. На дискуссии клуба «Диалог», проходивших в ДК «Юбилейный», собиралось от 40 до 150 человек. В мае 1989 г. в Омской области уже действовало пять дискуссионных и политических клубов. Омская городская дискуссионная трибуна объединяла вокруг себя более 500 активных участников демократического движения [38].

В «перестроечные» годы не только в Новосибирске, но и в других городах на востоке России неоднократно предпринимались попытки проведения самодеятельных молодежных теоретических форумов. Нередко студенческим объединениям оказывали помощь «взрослые» вузовские структуры, среди которых своей близостью к студентам отличались гуманитарные кафедры. Характерной в этом отношении была конференция, посвященная 40-летию ООН. Ее подготовили и провели весной 1986 г. в рамках Дней интернациональной солидарности ХабИИЖТа студенты второго курса механического факультета и преподаватели кафедры иностранных языков этого института [39].

В том же году круглые столы по обсуждению актуальных проблем интернационального и патриотического воспитания молодежи были включены в программы кемеровской Интернедели и Недели интернациональной солидарности с народами Латинской Америки в Сибирском металлургическом институте в Новокузнецке. 9 апреля 1990 г. в связи с подготовкой Интернедели в ИрГУ состоялся круглый стол, посвященный деятельности молодежных организаций. Его главными докладчиками стали представители студенческих организаций из Чехословакии, Румынии, Болгарии, приехавшие в ИрГУ для подписания соглашений о сотрудничестве. Они рассказали о роли студентов в произошедших в этих странах событиях, приведших к смене государственного строя. Особое внимание они уделили усилиям молодежных организаций Восточной Европы по повышению роли студенческого самоуправления в вузах [40].

В конце «перестройки» все чаще стали проводить теоретические форумы оппозиционные самодеятельные формирования. Наибольших успехов на этом поприще добилось новосибирское правопатриотическое объединение «Память». Его лидеры еще в феврале 1987 г. организовали общественную конференцию по проблемам строительства Катунской ГЭС на Горном Алтае. По числу пришедших на нее участников она стала беспрецедентным событием для форумов такого типа. Конференция собрала около 900 человек и способствовала заметному росту гражданской активности населения, вовлечению его в экологическое движение [41].

В июне 1988 г. «Память» провела в новосибирском Академгородке совместно с институтом теплофизики СО АН СССР всесоюзную конференцию «Экология и энергетика», на которой представители этого самодеятельного объединения предложили свою альтернативную программу развития энергетики страны. В последующие годы «Память» организовала или приняла активное участие в проведении еще нескольких общественно значимых конференций. Наряду с представителями среднего и старшего поколений, определявших лицо конференций «Памяти», на них было заметно присутствие молодых ученых и студентов [42].

В начале 1990-х гг. в рамках Интернедели НГУ была предпринята третья попытка усилить аналитическую функцию этого молодежного форума за счет приобщения молодежи к фундаментальным проблемам современности. По инициативе студента-химика, председателя оргкомитета Интернедели НГУ О. Матузова в апреле 1991 г. в новосибирском Академгородке состоялся международный семинар «Мироощущение цивилизации на грани веков». Основной проблематикой первого семинара стали вопросы глобалистики, проекты будущего и вызовы времени. Для повышения теоретического уровня обсуждаемых проблем организаторы установили контакты с Римским клубом — одной из наиболее авторитетных международных неправительственных организаций. Римский клуб, созданный в 1968 г. ведущими учеными мира, исследовал глобальные вопросы современности и формулировал рекомендации заинтересованным правительствам, политическим и общественным движениям и организациям по оптимальному решению проблем окружающей среды, энергетики, продовольствия, нового международного порядка, контроля за гонкой вооружений [43].

Римский клуб не только поддержал новую инициативу студентов НГУ, но и делегировал на интернедельский семинар своего почетного председателя, видного английского ученого А. Кинга. В своем выступлении на семинаре он, в частности, указал, что путь к выживанию и лучшему миру состоит в преобразовании индивидуальных устремлений людей. Корень всех проблем, по его мнению, — в природе человека, а преобразовать ее может просвещенный эгоизм, когда приходится заботиться не только о себе, но и о своих потомках, а следовательно, о будущем человечества. В списках выступивших на семинаре «Мироощущение цивилизации на грани веков» значились также многие зарубежные и советские ученые, общественные деятели [44].

Семинар вызвал большой интерес у общественности Новосибирска. Его пленарные заседания собирали по несколько сот человек. Значительная аудитория была и у секционных заседаний. Правда, студенческая и научная молодежь не определяла лицо участников семинара. Основной его контингент составляли научные сотрудники, преподаватели учебных заведений, журналисты. Однако нельзя не согласиться с оценкой нового теоретического и дискуссионного начинания студентов НГУ газеты «Университетская жизнь»: «Главное, что семинар выполнил намеченную цель — привлечь внимание молодежи с помощью известных людей к тем проблемам, которые поднимались участниками, попытаться вовлечь в обсуждение… Что же, будем надеяться, что к подобным семинарам студентов (передовую молодежь?) нужно приучать понемногу, небольшими дозами, убеждая в том, что полезное со временем может стать желанным» [45].

В 1992 г. оргкомитет Интернедели провел семинар «Человек в конце эпохи: его власть и власть над ним», а в 1993 г. — на тему «Перспективы человечества на пороге нового тысячелетия». Эти теоретические форумы, развивая установки семинара 1991 г., углубили и закрепили анализ глобальных проблем, с которыми столкнулось человечество в конце ХХ века. В связи с состоявшейся в 1992 г. в Рио-де-Жанейро конференцией ООН по устойчивому развитию нашей планеты к вопросам глобалистики добавилась тема устойчивого развития. Докладчиками интернедельских семинаров являлись крупнейшие зарубежные и российские ученые и общественные деятели. В их числе был в 1992 г. и президент Римского клуба Рикардо Диез-Хохляйтнер. К проведению семинаров активно подключился председатель СО РАН, академик В. А. Коптюг — главный пропагандист концепции устойчивого развития в России [46].

Итак, заметная политизированная неформальная аналитическая и дискуссионная деятельность молодежи фиксировалась во многих городах на востоке России на завершающем этапе «оттепели», в годы «застоя» и «перестройки». Главные центры теоретической и полемической активности молодых людей находились в ведущих сибирских, уральских и дальневосточных университетах и институтах. В организации самодеятельных теоретических форумов лидирующие позиции в восточных регионах России занимали студенты НГУ.

До начала «перестройки» большинство организаторов и участников молодежных идеологизированных объединений, проявлявших интерес к аналитической и дискуссионной деятельности, в своих нетрадиционных общественно-политических исканиях не выходили за рамки социалистической системы координат. В конце 1970-х — первой половине 1980-х гг. наблюдалась повышенная тяга идеологического актива молодежных неформальных формирований к анализу советской действительности с неомарксистских, неоленинских и даже в ряде случаев леворадикальных позиций. В конце «перестройки» доминирующей тенденцией среди большинства лидеров и деятельных участников политизированных дискуссионных и теоретических исканий (это были преимущественно молодые выпускники вузов) стала ориентация на праволиберальные ценности. В то же время часть актива «неформальных» организаций в своей аналитической и полемической деятельности использовала праворадикальные, правопатриотические и леворадикальные идеи.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Студенческое брожение в СССР (конец 1956 г.) // Вопр. истории. 1997. №  1. С. 3–23; Андреев В. П. Послесталинская «оттпель» в Томске // Общественно-политическая жизнь Сибири. ХХ век. Новосибирск, 1997. Вып. 2. С. 99, 100.
2. Комсомольская правда. 1961. 24 февраля.
3. Там же. 24 марта, 5, 26 апреля, 24 мая, 3, 8 июня, 7 окт.
4. ГАНО. Ф. П–384. Оп. 1. Д. 22. Л. 262; Ф. П–5419. Оп. 1. Д. 2. Л. 91.
5. XXII съезд КПСС. Стеногр. отчет. М., 1962. Т. 3. С. 322; ГАНО. Ф. П–5419. Оп. 1. Д. 2. Л. 91; Личный архив автора. Запись беседы с Ю. В. Никоро от 25 апреля 2002 г.
6. Лицом к лицу с Америкой. Рассказ о поездке Н. С. Хрущева в США. 15–27 сентября 1959 г. М., 1959. С. 339; ГАНО. Ф. П–5419. Оп. 1. Д. 2. Л. 90; Личный архив автора. Запись беседы с Ю. В. Никоро от 25 апреля 2002 г.
7. Баранов П. А., Дубинин Н. П., Хаджинов М. И. Проблемы гибридной кукурузы // Ботанический журнал. 1955. Т. 40. №  4. С. 490; Личный архив автора. Запись беседы с Ю. В. Никоро от 25 апреля 2002 г.
8. Личный архив автора. Запись беседы с Ю. В. Никоро от 15 мая 2002 г.
9. ГАНО. Ф. П–5419. Оп. 1. Д. 2. Л. 94.
10. Водичев Е. Г., Куперштох Н. А. Формирование этоса научного сообщества и его эволюция в 1960-е гг. (на примере Новосибирского научного центра) // Духовная культура народов Сибири: традиции и новации. Новосибирск, 2001. С. 100; ГАНО. Ф. П–269. Оп. 1. Д. 81. Л. 121.
11. ГАНО. Ф. П–384. Оп. 1. Д. 22. Л. 270.
12. Камчатский комсомолец. 1988. 11 июня.
13. Хороших Г. К. До и после зоны // Журналист (Москва). 1990. №  10. С. 32; ГАНО. Ф. П–22. Оп. 10. Д. 48. Л. 48; ЦДНИТО. Ф. 115. Оп. 1. Д. 10. Л. 10.
14. Томский вестник. 1995. 17 февраля.; ЦДНИТО. Ф. 115. Оп. 1. Д. 10. Л. 9, 10.
15. ЦДНИТО. Ф. 115. Оп. 10. Д. 261. Л. 40; Личный архив автора. Письмо В. Т. Коврижкина А. Г. Борзенкову от 14 октября 1996 г.
16. ЦДНИИО. Ф. 115. Оп. 1. Д. 10. Л. 11; Оп. 10. Д. 261. Л. 41; Личный архив автора. Запись беседы с Н. А. Томиловым от 15 мая 1997 г.
17. Советская молодежь (Иркутск). 1989. 22 июня.
18. Прищепа А. И. Инакомыслие на Урале (середина 1940-х — середина 1980х гг.). Сургут, 1998. С. 138.
19. Прищепа А. И. Инакомыслие на Урале… С. 139–141.
20. Наука в Сибири (Новосибирск). 1997. №  24.
21. Вечерний Новосибирск. 1972. 30 апреля.; ГАНО. Ф. П–916. Оп. 1. Д. 15. Л. 40; Ф. П–5419. Оп. 1. Д. 12. Л. 18, 19.
22. ГАХК. Ф. П–1292. Оп. 1. Д. 8. Л. 98.
23. Томский вестник. 1993. 12 марта; Личный архив автора. Запись беседы с С. В. Божко от 18 июня 1996 г.
24. ТМ-экспресс (Томск). 1990. 21 сент.
25. Неделя интернациональной солидарности. Хроника. Новосибирск, 1987. С. 5, 6.
26. Неделя интернациональной солидарности: Метод. рекомендации для интерклубов. Новосибирск, 1978. С. 9, 10, 22; Личный архив автора. Запись беседы с В. С. Артеменко от 7 февраля 1993 г.
27. Неделя интернациональной солидарности… С. 9, 10.
28. Там же. С. 10; Личный архив автора. Запись беседы с В. С. Артеменко от 7 февраля 1993 г.
29. ТАОНИС НГУ. Положения о II и III конференциях по проблемам интернационального воспитания молодежи; Личный архив автора. Воспоминания А. Г. Борзенкова от 16 января 1993 г.
30. Советская молодежь. 1981. 16 апреля.; 1983. 26 апреля.; ЦДНИИО, ф. 6254. Оп. 1. Д. 156. Л. 129, 130.
31. Иркутский университет. 1982. 28 апреля.
32. Магаданский комсомолец. 1990. 7 октября; ГАПК, Ф. П–1554. Оп. 1. Д. 137. Л. 61, 62.
33. ГАНО. Ф. П–460. Оп. 1. Д. 917. Л. 63; Личный архив автора. Запись беседы с Е. А. Кретининым от 21 сентября 1998 г.
34. ЦДНИИО. Ф. 132. Оп. 1. Д. 296. Л. 150, 151, 158, 159; Личный архив автора. Воспоминания лидера «Марксистского рабочего союза» М. Е. Кулехова, записанные И. Ю. Подшиваловым в марте 1998 г.
35. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 204; Ихлов Б. Л. Российское политическое объединение «Рабочий» // Политические партии, организации, движения в условиях кризисов, конфликтов и трансформации общества: опыт уходящего столетия. Омск, 2000. Ч. 2. С. 146–152.
36. Неделя интернациональной солидарности. Хроника. С. 11; ТАОНИС НГУ. Тезисы круглого стола по интерработе от 30 апреля 1983 г.; Программы Интернедели НГУ за 1984–1986 гг.; Отчет ведущего круглого стола по проблемам интернационального и патриотического воспитания молодежи А. Соболевского от 30 апреля 1985 г.
37. Молодость Сибири (Новосибирск). 1985. 27 апреля.; Наука в Сибири. 1985. 9 мая
38. Новиков С. В. От неформалов к Народному фронту // Общественное движение и культурная жизнь Сибири (XVIII–XX вв.). Омск, 1996. С. 163, 164; Костюков А. Н. Общественные движения как новый фактор общественно-политической структуры Сибири // Право и социальный прогресс Сибири. Омск, 1990. С. 63.
39. Дзержинец (Хабаровск). 1986. 25 апреля.
40. Комсомолец Кузбасса (Кемерово). 1986. 5 апреля.; Иркут. ун-т. 1990. 25 апреля.
41. Память (Новосибирск). 1990. 20 мая.
42. Там же; Вестник патриотического движения «Память» (Новосибирск). 1989. №  3. С. 29, 30; Личный архив автора. Запись беседы с одним из новосибирских лидеров «Памяти» А. В. Сычевым 18 мая 2002 г.
43. Университетская жизнь (Новосибирск). 1991. 22 апреля.; Университетский проспект (Новосибирск). 2002. 1 мая; Вечерний Новосибирск. 1991. 14 мая.
44. Молодость Сибири. 1991. №  18; Университетская жизнь. 1991. 20 мая; Наука в Сибири. 1991. №  18.
45. Университетская жизнь. 1991. 20 мая.
46. Российская газета. 1992. 13 мая; Новосибирские новости. 1992. №  26; Университетский проспект. 2002. 1 мая.