Об отношении П. А. Ойунского к национальной интеллигенции

Выдающийся государственный деятель, поэт, ученый и организатор науки П. А. Ойунский (1893–1939 гг.) — один из первых якутских коммунистов. Он посвятил всю свою жизнь борьбе за торжество идей марксизма-ленинизма, и его мировоззрение, естественно, расходилось с идеологией беспартийной национальной интеллигенции. Ещё на заре советской власти, в 1917 г., он заявил:

«Не желаю попасть суду всезаклеймляющей, просвещенной, но безрассудной интеллигенции. Современная интеллигенция — это тоже толпа, черно-просвещенная, ужасная сила. Интеллигенция и есть чернь. Чернь просвещенная, интеллигентная, потому что я имел дерзкую смелость назвать интеллигенцию чернью и толпой, а не из-за каких-либо причин или задних мыслей».

Платон Алексеевич Ойунский

Однако, об исторических деятелях такого масштаба следует судить по тому, как они реализовали свои взгляды. В документе 1917 г. П. А. Ойунский горячо благодарит за поддержку целую группу немарксистской интеллигенции: окружных комиссаров В. Н. Соловьева и А. Д. Широких, председателя городской думы Г. В. Ксенофонтова, члена Продкома Н. Е. Олейникова, врача П. Н. Сокольникова и других. Он желает всем общественно-политическим организациям Якутии работать «плодотворно и успешно во имя процветания жизни всех обездоленных и угнетенных обширной и суровой области» [1]. Следовательно, как только речь шла о конкретных якутских проблемах, то Платон Алексеевич поддерживал основную цель интеллигенции — общенациональное просвещение и возрождение.

Возникает вопрос: почему это происходило? События февраля и октября 1917 г. вызвали не только развертывание социально-классового конфликта, но и активизацию национально-культурного движения, идеологами которого выступили передовые представители якутской интеллигенции. Поэтому региональная специфика политики новой власти в Якутии заключалась в стремлении при острейшей нехватке грамотных лиц сотрудничать, сосуществовать и вырабатывать компромиссные варианты при решении проблем с негосударственными политическими и общественными структурами: союзом федералистов, культурно-просветительными обществами «Саха аймах», «Манчаары», «Саха омук» и другими. Те активно включились в формирование государственности, развитие родного языка, литературы и искусства, открытие образовательных, социально-культурных, медицинских учреждений, издание книг, журналов и газет на национальном языке и т.д. [2]

После Октябрьской революции П. А. Ойунский будущее якутского народа связывал «со светлой, кипучей, духовной и богатой жизнью». Он указывал, что в дореволюционный период якутам запрещали обучаться на родном языке, из молодежи вытравливалась любовь к родному народу, на сценах не ставились пьесы и не исполнялись песни на якутском языке, что отрицательно отразилось на духовной и творческой жизни народа [3]. Из этих утверждений следует, что цель П. А. Ойунского и его соратников-большевиков по национально-культурному возрождению народа саха во многом совпадала со стремлением большинства национальной интеллигенции.

В период «военного коммунизма» советско-партийное руководство Якутии проводило политику классового расслоения, изоляции и репрессий в отношении тойонов, купцов, предпринимателей, которые затронули также интеллигентов, середняков и хамначчитов (наемных работников — батраков). В декабре 1920 г. П. А. Ойунского сняли с работы из ревкома и губкома ВКП(б) по обвинению в превышении власти, а именно за распоряжение о реквизиции теплой одежды у «кулаков» и объявление «вне закона контрреволюционеров», участников «кулацкого» восстания в Амгинском районе [4]. Репрессии направлялись на зажиточную часть сельского населения (по имущественному признаку), а не интеллигенции.

В ходе борьбы непримиримая часть якутской интеллигенции вынесла постановление «Обращение к братьям-якутам», в котором говорилось:

«Большевистская банда в Якутске именем рабочих и крестьян России беспощадно расстреливала лучших представителей якутской и местной русской интеллигенции. Якутское трудовое население, издалека слышав, что в Губревкоме восседают какие-то хамначчиты Аммосовы и Слепцовы, что они каждое лето ездят в далекую Москву на поклон красному царю Ленину. Вот что у них называется властью хамначчита и трудового населения» [5].

Но такого рода настроения не носили массовый характер, поскольку большинство интеллигенции и народа даже в отдаленных улусах догадывалось о сути разногласий и внутрипартийной розни в Якутской организации РКП(б). Позиция Платона Алексеевича по отношению к беспартийной интеллигенции столкнулась в то время с линией левацки настроенных коммунистов во главе с секретарем Якутского губбюро РКП(б) Г. И. Лебедевым и его сторонниками: А. В. Агеевым, А. Г. Козловым и другими. «Левацкие перегибы» состояли в арестах, ссылки на принудительные работы, конфискации имущества не только тойонов, кулаков, купцов, священников, шаманов, но и представителей интеллигенции, середняков, бедняков, рабочих и коммунистов.

П. А. Ойунский, находясь у власти, поддерживал интеллигенцию в сложных условиях противостояния социальных сил. В попытке сохранить интеллектуальный потенциал в целях «духовного раскрепощения» якутов проявилась его мудрость как крупного государственного деятеля. Как представитель народа саха, в совершенстве знающий народную культуру, традиции, обычаи и менталитет Платон Алексеевич гибко отстаивал эту линию, что дало повод Г. И. Лебедеву и его окружению заговорить о проявлениях его «национализма» [6].

К примеру, в августе 1920 г. ревтрибунал без санкции губревкома и губчека произвел по делу так называемого «оросинского заговора» аресты ряда видных деятелей национальной интеллигенции: В. В. Никифорова, Р. И. Оросина, В. И. Новгородова, И. Н. Прядезникова, которые были приговорены к расстрелу. П. А. Ойунский со своими соратниками, не согласившись с приговором, сумел добиться отмены приговора.

В феврале 1921 г. органы ЧК арестовали более 100 чел. по обвинению в «февральском заговоре» и 30 из них было расстреляно. На этот раз П. А. Ойунский, И. Н. Барахов и другие выехали в Омск и в Сибнаце настояли на вынесении постановления о гуманном отношении власти к повстанцам и к национальной интеллигенции. Но Якутский Губпартком 13 марта 1921 г. поддержал решение о расстреле заговорщиков и добивался от Сиббюро вынесения партийных взысканий П. А. Ойунскому и И. Н. Барахову [7].

Еще один случай произошел с председателем культурно-просветительного общества «Саха омук» В. Н. Леонтьевым, которого руководитель Якутского губчека Макаров обвинил в «саботаже» и арестовал за отказ предоставить ему со склада понравившуюся мебель. И в этот раз председатель губревкома Ойунский потребовал немедленной отмены ареста [8].

П. А. Ойунскому принадлежит также инициатива привлечения к сотрудничеству В. В. Никифорова — одного из видных представителей якутского народа, крупного и известного общественности Сибири политического и общественного деятеля, тойона по происхождению. 20 июня 1920 г. на заседании Президиума РКП(б) П. А. Ойунский сказал, что приглашение В. Никифорова на работу в республику будет иметь огромное агитационное значение. В результате Президиум поручил Платону Алексеевичу «пригласить В. В. Никифорова» для участия в строительстве автономной республики [9]. То есть налицо не только скрытое, но и порой открытое противостояние между частью партийно-советского руководства во главе с П. А. Ойунским и М. К. Аммосовым и сторонниками «военного коммунизма».

П. А. Ойунский в полной мере старался использовать интеллектуальный потенциал местной интеллигенции в ходе борьбы за обретение государственности в форме автономии. В 1921 г. он с пламенной речью выступил в Сиббюро, где, подчеркивал, что: «вся политика якутской советской власти обуславливается до сих пор политикой Сиббюро ЦК и Сибревкома», нацеленных на урезание прав, добытых якутским народом.

«Сиббюро ЦК и Сибревком имеют тот безумный аппарат, который расстреливает якутов — автономистов в тот момент, когда центральная советская власть, Наркомнац и ВЦИК ставят вопрос о якутской автономии на очередь, когда буряты получают автономию. Телеграммы Наркомнаца и Сибнаца о якутской автономии и о привлечении широкой массы и трудовой интеллигенции к советскому строительству постановлением местной организации не публикуются и создают жгучую атмосферу национального движения на ложной почве» [10].

Губревком во главе с Платоном Алексеевичем 14 октября 1921 г. образовал комиссию для разработки проекта Конституции республики и Декларации прав и обязанностей трудящихся. В её состав вошли большевики и беспартийные деятели: П. А. Ойунский (председатель), С. М. Аржаков, С.Н. Донской-I, Л. М. Тверской, Г. С. Ефимов, А. Л. Бахсыров и А. А. Семенов. В текст вышеупомянутой Декларации они внесли упоминание об исторической роли беспартийной интеллигенции Якутии «в культурном возрождении и духовном раскрепощении трудящихся ЯАССР». Провозглашалась амнистия, и содержался призыв к сотрудничеству к тем представителям интеллигенции, которые были осуждены и лишены гражданских прав за политическую деятельность [11].

С середины марта 1922 г. стал осуществляться поворот от «военного коммунизма» к новой, гуманной военно-политической линии, предпринимались меры по бескровной ликвидации повстанчества, объявлялась амнистия мятежникам, власть перешла к сотрудничеству с национальной интеллигенцией, начался переход к НЭПу на практике. [12].

Результаты новой политики сказались ещё до окончания военных действий. Одно из ярких свидетельств тому — образование Народно-революционного добровольческого отряда (нарревдота), целиком состоявшего из бывших мятежников. Его командиры С. М. Михайлов и Г. Ф. Сивцев были награждены серебряными знаками с золотыми надписями ЯЦИК. Это постановление подписал П. А. Ойунский [13].

29 апреля 1923 г. Платона Алексеевича приняли почётным членом культурно-просветительного общества «Саха омук», объединившим цвет национальной интеллигенции. В постановлении о принятии отмечалось, что П. А. Ойунский и М. К. Аммосов «являлись и являются идеологами автономности Якутии» [14]. Как видно, цели большинства партийцев-якутов и национальной интеллигенции при достижении государственности в форме автономии совпадали. Эти стремления также свидетельствовали об уровне зрелости якутского народа.

«Тунгусское восстание» (1924–1925 гг.) партийно-советское руководство республики по настоянию ЦК РКП(б) ликвидировало мирным путём. П. А. Ойунский в октябре-ноябре 1924 г. совершил поездку по заречным улусам — Амгинскому, Ботурусскому и Таттинскому. Перед Амгинским улусным исполкомом он поставил вопрос о созыве беспартийной конференции из представителей интеллигенции, бывших повстанцев и пепеляевцев. На ней делегаты возбудили вопрос о восстановлении в правах А. П. Рязанского, подвергшегося «чистке», что «вызвало восторг» среди населения. Участники конференции выразили желание, чтобы местная комячейка стала близка к народу и исправила грубые выступления отдельных товарищей. К повстанцам выехали делегаты с призывом сложить оружие [15].

На V областной партийной конференции 10 сентября 1924 г. развернулись горячие прения вокруг проблемы выдвижения беспартийных интеллигентов на ответственные государственные посты. Активный борец за установление советской власти в Якутии, член областной контрольной комиссии РКП(б) Д. Т. Браташ обвинил П. А. Ойунского в том, что он два года назад являлся красным командиром, а теперь «бросился в такую крайнюю нацполитику». Платон Алексеевич пояснял, что он проводит директивы партии по национально-экономической политике и «если партия прикажет мне защищать красный бандитизм — буду защищать». Данное совещание осудило левацкий уклон недоверия со стороны ряда партийцев по отношению к беспартийной интеллигенции [16].

Столь резкие слова о «красном бандитизме» были брошены Платоном Алексеевичем в полемике сгоряча. Между тем факты говорят о том, что в период нэпа, когда руководителями республики являлись П. А. Ойунский, М. К. Аммосов и И. Н. Барахов репрессии по отношению к инакомыслящим практически не производились. К примеру, в 1924 г. по политическим мотивам к ответственности было привлечено всего три человека, в 1925 г. — двое, в 1926 г. — ни одного [17].

Острые прения развернулись в 1924–1925 гг. вокруг реорганизации «Саха омук» в научно-исследовательское общество. В январе 1925 г. секретарь Якутского обкома ВКП(б) Е. Г. Пестун направил в Секретариат ЦК ВКП(б) закрытое письмо. В нём говорилось, что обком начал массовую кампанию по ликвидации «Саха омук», что «все творческие силы выпотрошены» и закрытие неминуемо [18]. Для членов «Саха омук» «буфет и танцулька, подкрашенная мелкобуржуазным националистическим налётом» важнее, чем все культурные задачи якутской нации [19]. 2 февраля 1925 г. была дана установка всем членам обкома, окружных комитетов ВКП(б) и Контрольной комиссии: если представители беспартийной интеллигенции станут в ходе диспута добиваться сохранения общества «Саха омук» «не в культурных, а в политических целях», противопоставлять свое общество — Советам, народ — государственной власти, то им надо дать жесткий отпор. В письме также говорилось о том, что вовлечение населения в советское строительство должно осуществляться через комсомол, профсоюзы, избы-читальни, советские клубы, а не через национальную, общественную организацию «Саха омук» [20]. Следует учитывать также, что ОГПУ систематически отслеживало состояние умонастроений интеллигентов. Особый интерес у органов вызывали стремление к политическому самоопределению, изучение теорий небольшевистского характера, увлечение идеями национального самосознания и др. [21]

П. А. Ойунский, выступая по этому вопросу, заявил о наличии в «Саха омук» как богачей, так и бедняков, как большевиков, так и бандитов, и представил её, как «организацию политиканствующих националов». Члены этого общества, по его мнению, рассматривали себя, как основную политическую силу общества, а свою организацию считали национально-политическим объединением. Он предупреждал, что под вывеской «Саха омук» совьют «гнездо антисоветских лиц», которые вовлекут новых членов и развернут борьбу против компартии [22]. Но при этом Платон Алексеевич указал, что общество выполнило свою миссию по созданию «советской национальной общественности» и свой долг перед трудящимися ЯАССР по ликвидации повстанческого движения и борьбе с пепеляевщиной. И поэтому, по его мнению, теперь «Саха омук» должно было помочь «в создании научно-культурного общества в Якутии» [23].

Необоснованные обвинения национальной интеллигенции со стороны отдельных представителей руководства Якутии вызвали многочисленные нарекания со стороны общественности республики. 22 февраля 1925 г. власти созвали совместное совещание ряда партийных и беспартийных деятелей. Е. Г. Пестун заявил, что руководство республики считает ошибочной и отмежёвывается от статьи П. А. Ойунского, поскольку тот смешал вопрос о реорганизации «Саха омук» с вопросом о политической ориентации её членов. Такой подход вызвал нежелательное отклонение от хода дискуссии и обострил отношения между сторонами. Собравшиеся вынесли постановление о том, что статья П. А. Ойунского порочит советскую национальную интеллигенцию, и высказались за необходимость вскрытия в печати ошибок автора [24].

Следует отметить, что члены «Саха омук» не возражали против нововведений с самого начала дискуссии, поскольку считали предложения Е. Г. Пестуна (первый секретарь Якутского обкома) «жизненными и своевременными» и, в свою очередь, предлагали объединиться с Якутским географическим обществом. В результате дискуссии «Саха омук», как желали того деятели национальной интеллигенции, было сохранено. Одновременно открылось, как того добивались партийно-советское руководство и национальная интеллигенция, новое научно-исследовательское общество «Саха кэскилэ» («Будущее якутов»). Это свидетельствует о нахождении компромисса между сторонами в условиях нэпа [25]. В состав «Саха кэскилэ» вошли беспартийные интеллигенты: В. Н. Леонтьев, А. Е. Кулаковский, А. И. Софронов, Г. В. Баишев (Алтан Сарын), Г. А. Попов и др. [26]

В ходе подавления движения «конфедералистов» (1927–1928 гг.) многие представители национальной интеллигенции, члены «Саха омук»: В. Н. Леонтьев, А. И. Софронов, Г. В. Баишев, В. М. Оросин, Г. И. Готовцев, П. Д. Федоров, В. Н. Егоров — подверглись репрессиям [27]. П. А. Ойунский и М. К. Аммосов обращались в ЦК ВКП(б) с целью прекратить в республике массовые репрессии против народа и его интеллигенции [28]. После подавления этого повстанческого выступления руководство Якутии М. К. Аммосов, П. А. Ойунский, И. Н. Барахов, С. В. Васильев и другие было обвинено в «систематическом выдвижении» на руководящие посты и должности «националистически настроенной интеллигенции». На VI областной партийной конференции (2–6 сентября 1928 г.), где рассматривался этот вопрос, партиец А. И. Кремнев обрушился с критикой на П. Ойунского: «Ойунский, один из представителей бывшего руководства, считает ниже своего достоинства приходить на конференцию и считает за лучшее отсиживаться дома» [29].

В период сталинского тоталитаризма П. А. Ойунский в 1935 г. в своей кандидатской диссертации обвинил представителей якутской интеллигенции А. Е. Кулаковского, С. А. Новгородова, В. Н. Леонтьева, Г. В. Баишева — Алтан Сарына в «буржуазном национализме» и «контрреволюционности». Но в ту эпоху от любой научной работы требовалось обязательное разоблачение кого-либо и Платон Алексеевич, как член ВКП(б) не мог обойти эту процедуру. Иного содержания работы и иной направленности диссертации в условиях тотального террора не могло быть. Но если отбросить политическую фразеологию, то в диссертации разрабатываются вопросы якутской орфографии и терминологии, ставятся задачи языкового строительства в республике, расширения общественных и культурных функций родного языка и развития якутского литературного языка, т.е. те же вопросы и задачи, что ставила перед собой критикуемая Ойунским «буржуазно-националистическая интеллигенция» [30].

Следует также отметить, что П. А. Ойунский в своей диссертации критиковал скончавшихся деятелей, а что касается уцелевших представителей старой интеллигенции, то он мере возможностей стремился помочь им. В частности, под его руководством в Институте языка и культуры при СНК ЯАССР работали Г. В. Ксенофонтов и Г. А. Попов, имевшие «неудачное» происхождение и «политически неблагонадежное» прошлое. Платон Алексеевич в характеристике указывал: «Ксенофонтов Г. В., б/п., работает по вопросам истории якутов и по вопросам этнографии, в прошлом юрист, один из лидеров национальной интеллигенции, выходец из тоёнатской среды. Попов Г. А., б/п., знаток истории якутского народа со дня завоевания якутов русскими до периода Октябрьской революции, выходец из чиновничьей среды, в 1917–1918 гг. кадет» [31].

Сегодня личность П. А. Ойунского в сознании якутского народа по-прежнему остаётся легендарной, героической и популярной. Попытки отдельных публицистов на сей раз с «демократической» колокольни «низвергнуть» с пьедестала истории, развенчать его образ не удаются.

Огромным достижением руководства республики в 1920–1930-е гг. можно считать пробуждение и вовлечение широких масс в экономический, социальный, культурный и духовный прогресс. Воистину якутский народ проснулся от многовековой спячки и превратился в хозяина своей судьбы, в подлинный субъект собственной истории. П. А. Ойунский сыграл неоценимую роль в сохранении, привлечении к сотрудничеству дореволюционной интеллигенции, и в формировании новых кадров советской интеллигенции.

Жизнедеятельность любого человека и общества невозможна вне духовности, даже если она серьезно деформирована. Советская власть дала очень много для формирования элементарной культуры, без развития которой в 1920–1930-е гг. никакой модернизации страны осуществить не удалось бы. Но стихийным этот сложный процесс быть не мог, требовались немалые усилия со стороны нового автономного государства. Ценностной ориентацией П. А. Ойунского являлся социализм, и в рамках этой парадигмы он довольно успешно боролся против попыток маргинализации, унификации национальных и региональных особенностей, духовных и культурных традиций и этнических компонентов якутского народа. В рамках нового социального строя и насаждения нового социалистического мышления Платон Алексеевич стремился отстоять прогрессивные, по его мнению, культурные островки и в дальнейшем развивать национально-культурный комплекс.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Гуляев В.Н. Трудная дорога к знанию // Якутия. 1993. 29 июня.
2. Макаров Г.Г. П. А. Ойунский — выдающийся общественный и государственный деятель // П. А. Ойунский: взгляд через годы. Сб. науч. тр. Новосибирск, 1998. С. 22–23.
3. Гуляев В.Н. «…Духовная мощь нашей будущности» // Советы Якутии. 1993. 13 апреля.
4. Ойунская С.П. Краткие вехи большой жизни // Якутский архив. 2003. №2. С. 34.
5. Калашников А.А. Из памяти народа не вычеркнут… // Якутский архив. 2003. №2. С. 28.
6. П. А. Ойунский и современность // Республика Саха. 1993. 12 нояб.
7. Кустуров Д. Непочтительное отношение к умершему (на як. яз.) // Саха Сирэ. 2003. 8 мая.
8. Архив УФСБ РФ по РС (Я), д. 2580-р, л. 21.
9. Макаров Г.Г. П. А. Ойунский — выдающийся общественный и государственный деятель… С. 24.
10. Кустуров Д. Указ. соч.
11. Макаров Г.Г. У истоков автономии и национального суверенитета // Якутия. 1993. 12 мая.
12. Ойунский П.А. Новая школа и просвещение народа // Автономная Якутия. 1922. 25 авг.
13. НА РС (Я), ф. 50, оп. 1, д. 29, л. 3.
14. Там же, ф. 459, оп. 1, д. 4, л. 48.
15. Калашников А.А. Дневник Ойунского // Советы Якутии. 1993. 1 сент.
16. ФНА РС (Я), ф. 3, оп. 3, д. 228, л. 17–18, 34–35.
17. Кустуров Д. Указ. соч.
18. ФНА РС (Я), ф. 3, оп. 20, д. 46, л. 13.
19. Пестун Е. «Саха омук» и якутская нацинтеллигенция // По заветам Ильича. 1925. март. С. 39.
20. ФНА РС (Я), ф. 3, оп. 3, д. 184, л. 11–12.
21. Красильников С.А. Политические настроения послереволюционной интеллигенции в обзоре ОГПУ (Лето 1926 г.) // Гуманитарные науки в Сибири. 1996. № 2. С. 73.
22. НА РС (Я), ф. 459, оп. 1, д. 140, л. 6–7; ФНА РС (Я), ф. 1, оп. 1, д. 89, л. 13.
23. Ойунский П.А. К вопросу реорганизации культурно-просветительного общества «Саха омук» // Автономная Якутия. 1925. 29 янв.; Он же. «Саха омук» туhунан //Кыым. 1925. Олунньу 11 к.
24. ФНА РС (Я), ф. 3, оп. 3, д. 362, л. 1–3.
25. НА РС (Я), д. 137, л. 6об.; Софронов А. И., Николаев В. Г., Сивцев Г. Ф. и др. Нужно ли культурно-просветительное общество «Саха омук»//Автономная Якутия. 1925. 15 янв.
26. Аргунов И. А. У истоков социалистической культуры народов Якутии. Якутск, 1971. С. 176.
27. НА РС (Я), ф. 459, оп. 1, д. 2, л. 11, 13; д. 211, л. 1; Дьячковский И. Ещё раз о «ксенофонтовщине» (список осужденных) // Илин. 1992. С. 32, 34; Алексеев Е.Е. О так называемой «ксенофонтовщине» // Илин. 1991. №2. С. 28.
28. Кустуров Д. Указ. соч. ыам ыйын 15 к.
29. НА РС (Я), ф. 605, оп. 2, д. 12, л. 169.
30. Слепцов П.А. Предисловие // Ойунский П. А. Сочинения. Т. 3. Научные труды. Якутск, 1993. С. 11–15.
31. Тобуроков Н.Н. Завещание Ойунского // Республика Саха. 1995. 24 авг.