Печатный аналог: Журавлев В. В. Кадровый состав комиссарского корпуса Временного сибирского правительства. // Материалы XXXIII МНСК: История. Новосибирск, 1995, с.91–95.
Степень эффективности любого государственного аппарата во многом определяется кадровым составом местных администраторов, играющих ключевую роль в реализации правительственной политики. В полной мере вышесказанное относится и к государственному аппарату, созданному антибольшевистским движением в Сибири в 1918 г.
После свержения советской власти в Сибири повсеместно возникли коллегиальные органы управления чрезвычайного характера — комиссариаты. Постановлением от 18 июля 1918 г. Временное сибирское правительство упразднило их. Этим же постановлением был восстановлен институт губернских (областных) и уездных комиссаров и их помощников в том виде, в котором он существовал при Российском временном правительстве. Целью этого мероприятия называлось «согласование настоящего административного устройства с законодательством Временного правительства» [1].
Основным актом, определившим правовое положение местной администрации, становилось «Положение о губернских (областных) и уездных комиссарах» от 19 сентября 1917 г. Восстановление действия этого акта привело к возникновению непростой в правовом отношении ситуации. Положение от 19 сентября было основано на идее передачи власти на местах земствам. Оно предусматривало сохранение за комиссаром лишь функции надзора за законностью деятельности государственных учреждений и органов самоуправления, т.е. наделяло комиссара полномочиями скорее прокурора, чем администратора. Но так как в тексте положения комиссар определялся как «представитель правительства», то эта формулировка была истолкована Сибирским правительством в смысле наделения комиссара (в масштабе данной местности) «правительственными» полномочиями [2]. Таким образом, комиссары становились полновластными руководителями подчиненных им территорий. Назначения на должности комиссаров были произведены в течение июля и августа 1918 г. [3]
Кадровый состав комиссарского корпуса Временного сибирского правительства проанализирован в основном на материалах личных дел служащих МВД [4], дополненных другими источниками. Обработаны данные по комиссарам и их помощникам всех 12 областей и губерний и 49 из 68 уездов Сибири. Данная выборка вполне репрезентативна и полученные на ее основании выводы могут быть распространены на весь кадровый состав комиссарского корпуса Временного сибирского правительства.
Возрастное распределение кадров губернских комиссаров и их помощников дало следующие результаты: до 30 лет — 11%; 31–40 лет — 22%; 41–50 лет — 45%; старше 50 лет — 22%.
Иная картина наблюдалась среди уездных администраторов: до 30 лет — 24,2%; 31–40 лет — 60,6%; 41–50 лет — 15,2%, старше 50 лет не было ни одного человека. Почти две трети уездного комиссарского корпуса составляли люди моложе 40 лет, причем «молодежь» до 35 лет давала 48,4% от общего количества уездных комиссаров и их помощников, т.е. практически каждого второго.
По сословному происхождению 57,1% губернских комиссаров и их помощников относились к дворянству, выходцами из крестьян были 21,4%, мещане составляли третью крупную группу — 14,3%, остальные 7,2% были выходцами из других сословий (духовенства и потомственных почетных граждан).
Большинство (38,7%) в среде уездных администраторов составляли выходцы из крестьянства, на втором месте — 12,9% — дети духовенства и мещане, на третьем (9,7%) — дворяне, казаки и инородцы. Меньше было потомственных почетных граждан — 4,5%, а выходцев из купечества — всего 2,15%.
Из представителей губернской административной элиты 77,8% имели высшее образование, из них больше половины высшее юридическое (55,5%). Остальные (22,2%) имели неоконченное высшее или среднее образование. Уровень образования верхов губернской администрации Временного сибирского правительства был очень высок, превосходя даже аналогичные показатели дореволюционных губернаторов и вице-губернаторов [5].
Среди уездных комиссаров и их помощников высшее образование имели 35,9%, причем 57,1% из них заканчивали юридические факультеты. Больше всего (59%) в среде уездных руководителей было лиц, получивших среднее и неоконченное высшее образование.
Начальное или неоконченное среднее образование было только у 5,1% уездных администраторов.
До революции подавляющее большинство (78,9%) губернских комиссаров и их помощников состояло на государственной службе, причем больше половины из них (42,1% от общего числа) занимали руководящие посты. Как правило, это были невысокие должности. 21,4% всех ранее служивших составляли бывшие сотрудники судебного ведомства. Представители так называемых свободных профессий (журналисты, частные учителя, частные землеустроители, адвокаты и т.д.) в совокупности дали 21,1% верхов губернской администрации.
В числе уездных администраторов опыт государственной службы в царское время имели 90,2%; часть из них занимали управленческие посты (36,6% от общего количества). Другие уездные администраторы ранее состояли на службе в судебном ведомстве (13,5%), государственных учебных заведениях (12,2%), армии (12,2%). Прочие служившие (ветеринарный врач, горный инженер, топограф и т.д.) составляли 18,9% уездного комиссарского корпуса. Работники торговых предприятий, банков, предприниматели (7,3%) составляли ту небольшую часть уездной административной элиты, которая никогда ранее не состояла на государственной службе.
Из числа губернских комиссаров и их помощников лишь 18,2% принимали участие в политической деятельности до февральской революции 1917 г., причем половина последних подвергалась тем или иным репрессиям со стороны старого режима. В среде уездных комиссаров и их помощников политических деятелей дореволюционного времени было еще меньше — всего 7,5%, но зато все они подвергались царским репрессиям.
В период с февраля по октябрь 1917 г. активное участие в политической жизни принимал каждый второй представитель губернской административной элиты. 31,8% из них занимали в 1917 г. руководящие административные посты, причем после антибольшевистского переворота в Сибири 28,2% последних вернулись на ранее занимаемые должности.
Среди уездных комиссаров и их помощников политических активистов времен февральской революции было примерно столько же (48,1%); причем каждый третий из них именно тогда выдвинулся всостав административного руководства. Летом 1918 г. около половины последних были восстановлены в тех должностях, которые они занимали до установления власти большевиков.
Данные о партийной принадлежности верхов местного аппарата таковы: 22,7% комиссарского корпуса губернского уровня принадлежали к партиисоциалистов-революционеров; на уровне уездов — 17% администраторов были эсерами и 3,8% — социал-демократами.
Подавляющее большинство комиссарского корпуса являлось беспартийным и тяготело к политическому центризму.
Возрастной состав губернского и уездного уровней комиссарского корпуса Сибири в июле-ноябре 1918 г. значительно различался. Среди губернских администраторов группа лиц наиболее зрелого и работоспособного возраста (31–50 лет) составляла почти две трети от общего числа. Уездный комиссарский корпус был значительно моложе.
Были отличия и в социальном составе губернского и уездного уровня власти. Если в губернской административной элите соотношение выходцев из привилегированных и полупривилегированных сословий, с одной стороны, и выходцев из непривилегированных сословий с другой, было примерно 2:1, то на уездном уровне ситуация была почти зеркальной — 1:2.
Еще более заметна разница в образовательном уровне губернских и уездных кадров. На губернском уровне кадры обладали очень высоким образовательным цензом. Среди руководителей уездов налицо более чем двукратное снижение образовательного уровня по сравнению с губернскими комиссарами и их помощниками.
Общим для обоих уровней административной элиты был примерно одинаковое количество как государственных служащих царских времен, так и лиц, имевших дореволюционный административный стаж.
Лица, имевшие опыт руководящей работы, составляли меньшинство и на том, и на другом уровне управленческой пирамиды.
Заметно сокращение среди уездных руководителей, по сравнению с губернским уровнем, процента лиц свободных профессий. Видимо, это было связано с сосредоточением последних в крупных городах.
В целом, социальный состав административной элиты уездного уровня был значительно более демократичен.
Таким образом, местные управленческие кадры Временного сибирского правительства лишь на губернском уровне обладали высоким образовательным цензом. Значительная часть руководителей не имела и административного опыта. Политический опыт большинства комиссарского корпуса ограничивался периодом революции 1917 г., для многих с этим временем было связано и начало их деятельности в качестве руководителей. Бывшие политические противники царского режима составляли очень небольшую часть комиссарских кадров Временного сибирского правительства. И хотя после февраля 1917 г. почти каждый второй руководитель принимал активное участие в политической жизни, большинство местных администраторов никогда не состояло в политических партиях. Данные обстоятельства оказали заметное влияние на политическую эволюцию режима Временного сибирского правительства.
ПРИМЕЧАНИЯ
- Собрание узаконений и распоряжений Временного сибирского правительства. 1918. №4. Cт.37; Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф.Р-24. Оп.1. Д.4. Л.56.
- Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1917. №246. 6 октября. Ст.1749.
- ГАИО Ф.Р-2. Оп.1. Д.4. Л.6.
- Государственный архив Российской Федерации. Ф.148. Оп.1. Д.1–219.; Ф.142. Оп.1. Д.2.; ГАИО Ф.Р-2. Оп.1. Д.4. Л.65, 70–72,93–94, 96–105.
- Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX веке. М. 1978. С.218.