На первоначальном этапе освоения Западной Сибири Русским государством всеобщая христианизация края не стояла на повестке дня, поскольку необходимо было укрепление основ государственности и стабильности, что требовало соединения усилий местной администрации и православной церкви.
Ногайский фактор в истории сибирской государственности и династии Шибанидов, в том числе и в рассматриваемом переговорном процессе, чаще всего находится на периферии исследовательского интереса. В связи с этим считаем необходимым показать возможную связь между сибирскими и ногайскими делами.
Тайбугиды попытались полностью дистанцироваться от чингизидской политической традиции и создать свою политическую идеологию, отличную от легитимизации через марионеточных ханов у Ногаев, или образа «белого царя» на Руси.
Представители суфийских орденов изначально оказывали влияние лишь на культуру и верования клановой аристократии из окружения ханов, но постепенно на протяжении позднего средневековья привели к исламу тюрко-татарские группы юга Западной Сибири.
Два течения, вышедшие из одной и той же христианской идеи, получили совершенно разное развитие на территории Сибири: различные методы миссионерской деятельности принесли диаметрально противоположные результаты.
Старообрядческое движение с первых своих шагов встало на путь террора для борьбы за свои религиозные и политические воззрения и добилось признания легитимности своего существования, а в дальнейшем, упрочив свои позиции в экономическом плане, оказывало поддержку революционному движению.
Оставление ханом Кучумом Искера и последовавший захват города с очевидностью может быть связан не только с совокупностью материальных причин, но и с отношением самого хана к этому городу лишь как к одному из возможных мест размещения ханской ставки, то есть центра политической жизни Сибирского юрта.
Имеющиеся источники не подтверждают предполагаемого роста немотивированной агрессивности сибирского хана в рассматриваемый период как возможной причины дальнейшей московско-сибирской войны. На тот момент обе стороны не были заинтересованы в обоюдных военных действиях, а их развитие стало одним из проявлений случайности в историческом процессе.
Даже если допустить, что Кеннан чуть сгущал краски, рисуя нелепости самодержавной власти, ужасы сибирской каторги и ссылки, то уж при описании дороги и условий передвижения, придорожных ситуаций и т. п. он был достаточно объективен.
Жизнь множества сибиряков была тесно связана с дорогами. Расстояния бывали огромными, многие города и селения располагались именно по трассам, по ним беспрерывно проходили и проезжали партии арестантов и переселенцев, купеческие обозы, командированные чиновники, войсковые группы.