5 октября 2022 года на 86-м году ушла из жизни доктор филологических наук, профессор Гуманитарного института НГУ Елена Ивановна Дергачева-Скоп. Своими воспоминаниями о замечательном учёном, основателе сибирской археографической школы и талантливом педагоге делятся её коллеги и родственники.
Вхождение в науку
Елену Ивановну можно назвать ровесницей Новосибирской области, правда, родом она с Урала: родилась будущий филолог в 1937 году в Свердловске в интеллигентной семье. В истории её семьи как в зеркале отразился весь ХХ век с его крутыми поворотами. Двоюродный прадед Елены Ивановны Павел Александрович Дернов был священником и вместе с тремя сыновьями в 1918 году принял мученическую смерть в Елабуге. Век спустя четверо Дерновых были причислены к лику святых как священномученики. Старший брат Павла Александр Александрович Дернов был последним протопресвитером царского духовенства и настоятелем Петропавловского собора в Санкт-Петербурге. Дед Елены Ивановны Алексей Иванович Дергачев был преподавателем и одно время работал инспектором народных училищ Пермской губернии. Отец Иван Алексеевич Дергачев был крупным уральским учёным, деканом филологического факультета Уральского университета, в его память в этом вузе сейчас проводятся филологические чтения. Мать Елены Ивановны, Анна Васильевна, урожденная Слобожанинова, закончила техникум, где получила инженерную специальность. Перед самой войной у супругов родилась вторая дочь Мария, а через четыре месяца Иван Алексеевич ушёл на фронт. «В годы войны мама не работала — все четыре года она сдавала кровь для раненых. Это давало возможность иметь рабочую карточку донора», — вспоминает Мария Ивановна, сейчас доктор биологических наук и академик РАЕН. А в 1945 году с фронта вернулся отец. Всю войну он прошёл в рядах 22-й армии, освобождавшей от врага северо-западные районы Советского Союза, в том числе и Пушкиногорье в Псковской области, и дослужился от командира взвода телефонно-телеграфной роты до офицера штаба, начальника связи армии, где в полной мере проявил свои незаурядные аналитические способности. После войны семья Дергачевых стала ещё больше — в 1952 году у Елены и Марии родился брат Алексей.
В доме Дергачевых всегда царила творческая атмосфера, поощрялись споры о литературе — и у старшей дочери всегда имелась собственная точка зрения по любому вопросу. Все в семье очень много читали — в доме была собрана огромная библиотека, и по мере возможности домочадцы помогали Ивану Алексеевичу в его научной работе — например, всей семьёй делали сверки текстов Мамина-Сибиряка в разных изданиях. Хотя у Анны Васильевны было техническое образование, она так же тонко чувствовала художественное слово, как и Иван Алексеевич — он сам говорил, что видение литературных произведений, которые ему доводилось исследовать и писать рецензии, у них удивительно совпадало.
Именно отца Елена Ивановна считала своим первым учителем — именно на филологический факультет Уральского университета она и поступила после окончания школы. Ещё на первом курсе выполнила работу об архаизмах в неоконченном романе Лермонтова «Вадим», а на втором курсе окончательно определилась со своим будущим научным интересом к древнерусской литературе — благодаря профессору Владимиру Владимировичу Кускову. «Он дал мне тему по древнерусской литературе — так я в ней и осталась», — вспоминала впоследствии Е. И. Дергачева-Скоп.
Видимо, тогда же было предопределено, что в дальнейшем уральская студентка свяжет свою жизнь с Сибирью: Владимир Владимирович так захватывающе рассказывал о том, как в эту огромную страну пришёл отряд Ермака Тимофеевича, какая печальная судьба постигла атамана и как легендарное имя увековечил в своих трудах первый сибирский историк Семён Ульянович Ремезов, что вряд ли научная дорога затем привела бы Елену Ивановну куда-нибудь ещё, кроме Новосибирска.
Впоследствии, занимаясь наукой, Елена Ивановна параллельно восстанавливала свою родословную. Результаты этих поисков удивительны — воистину ей на роду было написано заниматься наследием Семёна Ремезова.
«Я выяснила, что мой предок — солдат Дергачев — в 1730-е годы жил со своей семьёй на древнем посаде Тобольска, там же, где незадолго перед этим жил и Семён Ульянович», — рассказывала Е. И. Дергачева.
Училась Елена Ивановна на отлично — более того, она была одним из двух сталинских стипендиатов университета. Помнят её и как обладательницу красивого сильного голоса. «Когда Елена исполняла романсы, в зале стояла звенящая тишина, а у мужчин на глазах появлялись слёзы…», — вспоминает младшая сестра. В 1959 году она, вместе с сестрой Марией, была удостоена особой чести — принимать участие во Всемирном фестивале молодёжи и студентов в столице Австрии Вене в составе хора Уральского государственного университета, удостоенного золотой медали.
А вот сдавать экзамены Елене Ивановне было гораздо тяжелее, чем другим студентам — и всё потому, что её отец-декан исключал всякую возможность того, что со стороны можно было счесть за родственную поблажку. Каждый экзамен у Елены принимала специально создаваемая комиссия.
«От всех остальных студентов Елена Ивановна отличалась таким же строгим отношением к знанию, не формальному, а глубокому и осмысленному, которое она унаследовала от отца и которое осталось с ней на всю жизнь. Это же качество она потом считала необходимым прививать своим ученикам», — вспоминает супруг Елены Ивановны кандидат филологических наук Владимир Николаевич Алексеев, заслуженный работник культуры РСФСР, в 1967-2010 годах возглавлявший отдел редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН.
С отличием закончив университет, Елена Ивановна получила рекомендации в аспирантуру, но с продолжением обучения пришлось подождать. И с 1959 по 1960 годы она проработала редактором детского вещания Комитета по радиовещанию и телевидению Иркутска — для неё это стало первым открытием Сибири. Только после этого Елена Ивановна поступила в аспирантуру, в течение которой ее творческая жизнь была связана с Институтом русской литературы, известным также как Пушкинский Дом. В ту пору академик Дмитрий Сергеевич Лихачев возглавлял Отдел литературы Древней Руси; а своим непосредственным «опекуном» в ИРЛИ Елена Дергачева-Скоп называла известного филолога Варвару Павловну Адрианову-Перетц, первую женщину профессора Санкт-Петербургского университета по гуманитарным наукам, вторую после математика Софьи Ковалевской. Именно она, первая женщина, преподававшая гуманитарные дисциплины еще в дореволюционном Петербургском университете, многое сделала в процессе становления Елены Ивановны как учёного самого высокого класса. «Сейчас, когда я рассказываю о них студентам, им кажется, что перед ними чуть ли не старик Хоттабыч — настолько древними и легендарными кажутся теперь эти имена», — вспоминала на склоне лет Елена Ивановна. О работе в Пушкинском Доме она говорила с теплотой и любовью: «Там о нас беспокоились, пестовали, и в последующем заинтересованно следили за тем, как мы работаем». На защите кандидатской диссертации академик Лихачев был первым оппонентом Елены Дергачевой, а вторым — ставший впоследствии академиком Александр Михайлович Панченко.
В поисках слова
В Новосибирск Елена Ивановна приехала в 1964 году на должность ассистента кафедры общего языкознания гуманитарного факультета. Уже в следующем году она защитила кандидатскую диссертацию о Семёне Ремезове и его труде «История Сибирская» — и тогда же с Еленой Константиновной Ромодановской (в 1998–2012 годах директор Института филологии СО РАН) и студентами отправилась в свою первую археографическую экспедицию по глухим уголкам Сибири, где при минимальных контактах с внешним миром продолжали существовать старообрядческие поселения, сохранявшие уклад жизни своих предков, более трёх с половиной веков назад не принявших «никонианскую» церковную реформу.
Так, в конце 1960-х годов начались регулярные исследования книжного наследия, бытовавшего Сибири и Дальнего Востока в среде старообрядцев, на протяжении нескольких веков сохранявших традиции книжной культуры Древней Руси. Всю эту гигантскую работу, начало которой было положено Еленой Ивановной Дергачевой, академик Д. С. Лихачев позднее назвал «археографическим открытием Сибири».
Здесь, в сибирской тайге, совершенно не работали методы, которые археографы применяли на Русском Севере: там с учёными делились книгами, которые фактически уже не использовались в повседневном обиходе, и люди держали их как память о предках. Сибиряки же активно пользовались книжным наследием, доставшимся им от пращуров. А для начинающих археографов — студентов и аспирантов — такие поездки, точнее даже, походы не самой низкой категории сложности, становились не просто интересным научным поиском, но и настоящей, порой суровой, школой жизни. И вместе с ними огромные пространства от Тобольска до Дальнего Востока объездила более чем за полвека их руководитель. Томская и Иркутская области, берега Подкаменной Тунгуски в Красноярском крае, Бурятия, Приамурье, Алтай, Хакасия, Тува — все самые глухие места, где испокон веков селились старообрядцы, как можно дальше уходя от контактов с внешним миром, были посещены Еленой Ивановной, быстро становившейся для старообрядцев не только интересным собеседником, но и авторитетным учёным, чьим мнением они дорожили.
«Елена Ивановна обучала методике археографической работы не в аудиториях на лекциях, а непосредственно на маршрутах. Все тяготы быта из археографической жизни она в полной мере разделяла со своими студентами на протяжении очень многих лет. Начиная с 1960-х годов экспедиции проходили каждое лето, без исключений: когда у всех людей был отпуск, Елена Ивановна неизменно находилась в археографических поездках, а их за один полевой сезон могло быть сразу несколько», — вспоминает бывший научный сотрудник отдела редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН Галина Лончакова.
Интересная деталь, о которой рассказывала сама Елена Ивановна — в одной из экспедиций вместе со сотрудниками и студентами НГУ участвовал молодой писатель Сергей Алексеев. Поход по глухим старообрядческим селениям настолько впечатлил Алексеева, что он сделал Елену Ивановну прототипом одной из героинь своего романа «Слово». А в дальнейшем, при встречах со студентами Елены Дергачевой, передавал ей приветы — «от сына», как говорил он о себе.
«Мы были одной большой археографической семьёй. Куда нас только не заносило — спали и в тайге, и в каких-то неблагоустроенных помещениях, работали на маршрутах и в дождь, и в грозы, в холод и в жару… И у нас пропадало ощущение, что мы разного возраста, хотя среди нас были и студенты, и учёные со степенями. Елена Ивановна умела объединять нас, разношерстных — и безо всякого менторства, поучительства. У неё был Божий дар объединять людей», — вспоминает доцент кафедры журналистики и литературоведения Института филологии и языковой коммуникации Сибирского федерального университета Владимир Кириллович Васильев.
Таёжные сокровища
Итогом многолетних трудов Елены Ивановны, увлеченных ею учеников, сподвижников и единомышленников, её коллег-историков, академика РАН Николая Николаевича Покровского, работавшего в Институте истории СО РАН, и Елены Константиновны Ромодановской, стало пополнение собрания отдела редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН тысячами уникальных источников. Среди обнаруженных Еленой Ивановной и её учениками книг встречались настоящие жемчужины. Например, за время работы сибирских археографических экспедиций было получено около полутора десятков редчайших книг, вышедших в середине XVI века из типографии русского первопечатника Ивана Фёдорова. Эти находки впоследствии навели Владимира Алексеева на новую гипотезу о причинах заведения книгопечатания Иваном Грозным в 1564 году: военное присоединение Казанского, Астраханского, а потом и Сибирского царств повлекло за собой необходимость и культурного привязывания к России территорий, населённых в основном мусульманами, а на Урале и в Сибири — прежде всего язычниками.
Одна из самых ярких и загадочных находок последних лет — Евангелие апостола Петра в списке XV века. «Этот текст абсолютно неизвестен ни русской, ни западной христианской традиции. Есть только догадка, что составить жизнеописание Христа пытался каждый из его учеников. Елена Ивановна увлеченно работала над изучением этой рукописи и до последнего момента переживала, что так и не успела довести дело до конца, разобраться с этим уникальным памятником и опубликовать его», — говорит Владимир Николаевич.
«Самыми интересными книгами были сборники, которые попадались нам не так часто. В них всегда нас поджидает неожиданный состав — жития, поучения, отрывки из летописей, и среди них порой попадаются сочинения, ранее науке неизвестные. Их-то чаще всего нам и отдавали, поскольку рукописные книги сами хозяева прочитать уже не могли. Например, Томский, или Чёрный сборник, найденный в Томской области. Хозяева, пряча книгу, положили её в бочонок, засмолили и бросили в реку. Когда же для нас они всё же достали эту толстую рукопись, она была в таком состоянии, что её пришлось отправить на реставрацию в Москву, сейчас она тоже хранится в ГПНТБ СО РАН. И в этом сборнике нашлась очень ранняя редакция «Сказания о Мамаевом побоище», учёными считавшаяся утраченной», — вспоминает Галина Лончакова.
Иногда коллекции библиотеки пополнялись и совсем неожиданным образом. Как вспоминает Мария Ивановна Дергачёва, в 1976 году Елена Ивановна получила открытку с сообщением о том, что ей завещана скитская библиотека где-то в Томской области. Настоятельница скита приходилась дальней родственницей семье Дергачевых и прекрасно знала, кто лучше всего сможет распорядиться после её смерти духовным наследием, собранным насельниками скита. Так вместе с иконами, литыми распятиями в библиотеку попали рукописные старообрядческие сборники и печатные книги, для перевозки которых из тайги пришлось заказывать специальный рейс самолета АН-2.
Опираясь в том числе и на свои находки, Елена Ивановна создала концепцию сибирского летописания, которая легла в основу тома «Полного собрания русских летописей», посвящённого летописям Сибири. Это издание, начало которому было положено еще в первой половине XIX века, пользуется высоким авторитетом в мировой науке.
«Летописи — очень сложная конструкция, со своей сложной историей. Исследователю, приступающему к их изучению, надо выстроить целую систему и определить, какие из входящих в неё текстов являются наиболее ранними и, следовательно, более ценными для истории. Кроме того, в ряду ярких открытий Елены Ивановны было и то, что она сумела показать и доказать: многие явления, ставшие впоследствии достоянием всей русской литературы, зарождались в провинции», — рассказывает Владимир Алексеев.
Среди учеников Елены Ивановны — доктор философских наук, заведующий кафедрой философии и гуманитарных наук Новосибирского государственного университета экономики и управления Олег Альбертович Донских, доктор филологических наук, профессор Уральского федерального университета Лариса Степановна Соболева, кандидат исторических наук, учёный секретарь ГПНТБ СО РАН Ирина Александровна Гузнер, кандидат филологических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Татьяна Владимировна Черторицкая, директор Института филологии СО РАН, член-корреспондент РАН Игорь Витальевич Силантьев и многие другие специалисты. В 2011 году к 45-летию научно-педагогической деятельности Елены Ивановны Дергачевой-Скоп был издан увесистый том объёмом более тысячи страниц под названием «Книга и литература в культурном пространстве эпох (XI–XX века)». География мест работы авторов, опубликованных в этом сборнике даёт представление о том, где дают всходы семена, заложенные в души учеников Елены Ивановны. Сектор древнерусской литературы Санкт-Петербургского ИРЛИ, с которым тесно связана её судьба, а также Новосибирск, Тюмень, Томск, Курган, Екатеринбург, Нижний Новгород, Сыктывкар, и далее — Германия, Франция, Италия, США, Швеция, Польша и другие страны… Научное наследие Елены Дергачевой-Скоп стало достоянием всего мира.
Секрет молодости
У каждого из тех, кого судьба сводила с Еленой Ивановной, вне зависимости от поколения, к которому он принадлежит, остались только самые светлые воспоминания об этом замечательном исследователе, педагоге и человеке.
«Мудрый, неутомимый искатель научной истины — такой она представала перед младшими поколениями людей, с которыми связывала её судьба. Необычайно жизнелюбивая, бесконечно преданная делу, работе, тому историко-литературному периоду, в котором Елена Ивановна была большим специалистом, щедро излучала на окружающих свет знаний, добра, любви и мудрости. Сегодня такое качество мы видим в учителях достаточно редко», — говорит Владимир Алексеев.
«Елена Ивановна очень много работала со всеми нами, своими многочисленными учениками, внимательно читала и правила все наши “опусы”, иногда в ущерб своим исследованиям. Один из важных моментов, которые мы все усвоили, — это то, что любое исследование должно идти от рукописи, т.е. необходимо изучать текст древнерусского произведения, работая не просто с его публикацией, а со всеми списками, в котором оно сохранилось. И она не жалела времени, чтобы каждому показать, как проводить текстологический анализ произведения или палеографическое и кодикологическое исследование целого рукописного сборника. Мне кажется, именно поэтому у нее так много успешных учеников» — рассказывает Галина Лончакова.
Очень ценное для исследователя качество, которым в полной мере обладала Елена Ивановна — ничего не брать на веру.
«Она была неумолимым оппонентом на различных конференциях, задавая неудобные вопросы тем, кто создавал новые теории, со знанием дела давая им понять, что их представления ещё очень шаткие и над ними надо работать дальше. Я на всю жизнь запомнил, как писал автореферат на свою диссертацию под её руководством — для меня это стало хорошей “взбучкой”, но и сделало меня тем, кто я сейчас. Она не правила фразы, не садилась переписывать за тебя — она просто начинала читать и зачёркивала целые страницы, если считала их лишними. За каждой фразой должна быть какая-то мысль, а каждая мысль должна быть подтверждена свидетельством из первоисточника, тех же старинных текстов — этому Елена Ивановна учила всех. И это была лучшая школа, которую я прошёл в науке. И когда мы, проходя эту школу, начинали по-настоящему аргументированно отстаивать свою точку зрения, Елена Ивановна радовалась — значит, нас можно отпускать в свободное плавание, притом, что нам могло быть уже лет под пятьдесят», — вспоминает кандидат филологических наук, заведующий отделом редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН Андрей Юрьевич Бородихин. Не случайно, как подчёркивают ученики Елены Ивановны, ни у кого из её аспирантов не было «проходных» диссертаций — все они получались качественными научными трудами.
«Она была настоящим гуманистом, — отмечает Мария Ивановна Дергачева. — С одной стороны, она могла в глаза сказать человеку всё, что думала, но при этом никогда не отзывалась плохо о людях, стараясь найти оправдание любому их поступку. Могла простить даже предательство. И я никогда не слышала, чтобы она на кого-то повышала голос».
Яркий талант убеждения Елена Ивановна проявляла в общении с начальством, от которого зависело многое, в том числе и судьба студенческих практик.
«Сейчас в сфере высшего образования, похоже, взят курс на то, чтобы изжить все практики, но она, добившись понимания у ректора НГУ, смогла сохранить для студентов возможность проходить фольклорно-археографическую практику», — вспоминает Владимир Алексеев.
«В сфере образования препоны от сидящих не на своем месте неадекватных управленцев встречаются на каждом шагу, но она умела договариваться с разными людьми о поддержке нашего дела, о его финансировании, доказывать его необходимость. При надобности могла и дверью хлопнуть ради дела — и ей удавалось добиться своего. Поистине, тут были нужны и понимание, и ответственность, и энергия не меньше, чем у Петра I», — рассказывает Владимир Васильев.
«Она всегда принимала самое живое участие в судьбе студентов. Если надо было договориться с деканом гуманитарного факультета, чтобы направить конкретного студента в командировку — это делала Елена Ивановна. Даже не представляю, кто бы сейчас мог вот так оторваться от всех дел и пойти просить о чём-нибудь начальство, а она это делала так, что ей многое удавалось. От чиновников ей приходилось слышать и такое: мол, кому нужны эти ваши древние книги? А она отвечала, что в годы войны книги можно было обменивать на хлеб — такой ценностью они являлись. И этот аргумент действовал безотказно», — говорит Андрей Бородихин.
Автору этих строк тоже довелось пообщаться с Еленой Ивановной Дергачевой-Скоп — было это летом 2017 года, когда газета «Ведомости Законодательного собрания Новосибирской области» готовила проект «Ровесники области». Елена Ивановна подкупала своей энергией и искренней увлечённостью исследователя, который не собирается «почивать на лаврах». «Столько ещё не сделано! У меня лежит комментарий к “Истории Сибирской” на 200 с лишним страниц, лежит целый ряд ранее неизвестных и недавно найденных сочинений», — говорила она и подчёркивала: «Ещё три года назад я ездила со студентами в экспедицию на Подкаменную Тунгуску. Пока у вас есть интерес к работе — вы будете молоды и не будете вспоминать о своих болячках! Свой возраст я не чувствую совсем!»
Последнее лето
В 2022 году Елене Ивановне исполнилось 85, но почивать на лаврах она не собиралась и летний сезон начала как обычно — с поездки в Бийск, куда на практику регулярно отправлялись её студенты. Работали они в уникальном музее Алтайской духовной миссии, помогая её директору Павлу Коваленко разбираться с хранящимися там старопечатными книгами и составлять их каталог.
«Когда Елена Ивановна появлялась среди студентов — вокруг неё сразу поднимался ажиотаж, всё приходило в движение, — вспоминает участница этой поездки Инна Александровна Шилова, младший научный сотрудник отдела редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН и старший преподаватель НГУ. — Она обратила внимание на служебную книгу начала XIX века, напечатанную на необычной бумаге. Бумага была рыхлой и почти на каждом листе помимо обычных водяных знаков просматривались литеры с “инициалами мастера”. Такого разнообразия литерных сочетаний мы раньше никогда не встречали. Елена Ивановна очень оживилась и предложила всем студентам разобраться, что это такое и не фальсификация ли перед нами».
Те дни в Бийске Елена Ивановна провела на большом энтузиазме, а потом на всё время практики отправилась в Тобольск. И для неё эта поездка оказалась последней: именно в августе 2022 года в Тобольске профессора Дергачеву-Скоп настигла болезнь, приведшая полтора месяца спустя к трагическому исходу.
«Если бы было больше людей, подобных Елене Ивановне, то у нас, наверное, не случилось бы того коллапса, который сейчас переживает наша система образования на всех этажах», — говорит Владимир Алексеев. Теперь же их на одного человека стало меньше.
Но не найдётся такого человека, который сказал бы, что Елена Ивановна Дергачева-Скоп покинула нас навсегда. Ведь она оставила более 100 публикаций, свыше 10 монографий. 17 её учеников защитили кандидатские диссертации, 5 — докторские. Оставила продолжение своего рода: сын Елены Ивановны и Владимира Николаевича выучился на филолога, одно время работал преподавателем, а двое их внуков выбрали специальность социолога. Наконец, успешно развивается новосибирская археография, а фонд отдела редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН сегодня пополняется и будет пополняться новыми находками из экспедиций, начало которым положила представительница уральской династии духовных и светских интеллигентов. А значит — её жизнь рядом с нами продолжается…