Шишкин В. И. Дипломатическая составляющая генезиса широкомасштабной гражданской войны на востоке России (конец мая — начало июня 1918 г.) // Четвертые Ядринцевские чтения. Омск, 2017. С. 74–77.
В статье подвергнуты критике до сих пор встречающиеся в отечественной историографии утверждения о том, что инициатором гражданской войны в России являлся международный империализм, а руководящую роль в ее развязывании сыграл дипломатический корпус Антанты. Имеющиеся источники позволяют утверждать, что в конце мая — начале июня 1918 г. находившиеся в Сибири дипломатические представители США и Франции добивались прекращения военных действий между Чехословацким корпусом и советскими войсками, которые, однако, не увенчались успехом в основном из-за непримиримости руководства большевиков.
В отечественной историографии на протяжении почти девяти десятилетий разрабатывалась концепция о международном империализме как инициаторе и организаторе Гражданской войны в России, а также об интервенции как воплощении плана империалистов по свержению Советской власти и расчленению бывшей Российской империи.
Важнейшей составной частью этой концепции стали утверждения о руководящей роли, которую сыграл в развязывания Гражданской войны в России дипломатический корпус стран Антанты. В частности, широкое распространение получил тезис о том, что Антанта подготовила вооруженное выступление Чехословацкого корпуса в конце мая 1918 г., а ее представители и контрреволюционное русское офицерство спровоцировали антисоветское выступление легионеров.
Такая трактовка военно-политических событий конца мая — начала июня 1918 г. на востоке России свидетельствует о недостаточном знании исследователями фактического материала или тенденциозности его отбора и интерпретации. Но самое главное — складывается впечатление, что писавшие на эту тему авторы плохо понимали специфику Гражданской войны в России: как она зарождалась, развивалась и протекала, какое место в ее возникновении и развитии занимали случайность и стихийность, амбиции, самоуправство, авантюризм политиков и военных разного ранга и т.п.
Напомним, что 25–26 мая в ряде городов и поселков, расположенных на Транссибирской железнодорожной магистрали произошли вооруженные столкновения между красными и легионерами, повлекшие человеческие жертвы с обеих сторон. Главной причиной этих конфликтов была жесткая политика центральных и местных советских властей, настаивавших на полном разоружении чехословацких эшелонов.
Вместе с тем для понимания причин того, почему произошло выступление Чехословацкого корпуса, принципиальное значение имеют оценки названного события, которые дал по свежим следам заместитель председателя филиала Чехословацкого национального совета в России и комиссар корпуса П. Макса. 29 мая в разговоре по прямому проводу с руководством Омского совдепа он сообщил:
«Начальник 2[-й] дивизии капитан Гайда, эшелоны которого находятся в Н[ово]николаевске, грубым образом нарушил обязанность чехословацкого офицера руководствоваться [в] вопросах политических указаниями Чехословацкого национального совета и строжайшего приказа Масарика не вмешиваться во внутренние политические дела и соблюдать строжайший нейтралитет» [1].
Поскольку вооруженное выступление против Советской власти противоречило планам французского правительства и Чехословацкого национального совета как можно быстрее перебросить корпус в Западную Европу, находившиеся в Сибири дипломатические представители стран Антанты незамедлительно приняли участие в ликвидации происшедших конфликтов и нормализации положения на местах. Уже 27 мая на ст. Военный Городок при посредничестве французского генерального консула Г. Буржуа, американского генерального консула Э. Гарриса и консула Д. Макгауана был подписан договор между руководством Центрального исполнительного комитета советов Сибири и представителями Чехословацкого корпуса. В соответствии с этим договором Центросибирь брала на себя обязательство приложить все усилия для того, чтобы «продвижение чехословаков на восток происходило без всяких препятствий и с [максимально] возможной скоростью». Легионеры в свою очередь обязались сдать все оружие, кроме личного, включая револьверы, но советская сторона согласилась для обеспечения безопасности чехословаков оставить на каждый эшелон по 30 винтовок и по 20 патронов каждой винтовке [2].
На условия этого договора как на образец ориентировалось советское руководство Енисейской и Томской губерний, требуя от местных совдепов нормализации взаимоотношений с легионерами. Более того, участие в переговорах между совдепами и легионерами американских и французских дипломатических представителей красноярцы и томичи считали залогом успеха переговоров и гарантией соблюдения достигнутых договоренностей [3].
После боя у Марьяновки между руководством Западно-Сибирского и Омского совдепов и делегатами легионеров начались переговоры, приведшие к установлению перемирия до 12 часов 27 мая, которое затем было пролонгировано. В переговорах принимал участие один из членов французской военной миссии. Он квалифицировал происшедший вооруженный конфликт как досадное недоразумение, обусловленное решениями съезда и командного состава легионеров, принятыми в Челябинске. Французская миссия осудила эти решения и заявила, что в случае, если чехословаки не прекратят военные действия, то она сложит с себя ответственность за продвижение эшелонов на восток. Представитель французской миссии гарантировал советскому руководству, что чехословаки не будут предпринимать никаких военных действий до тех пор, пока он не выяснит позицию, занятую в Челябинске, для чего члены миссии немедленно выехали на запад. В то же время французские дипломаты считали, что легионеры не должны быть разоружены.
Последнее требование французской миссии натолкнулось на категорическое неприятие советской стороны. Особенно агрессивно вели во время переговоров приехавшие из Москвы в Омск А. Г. Шлихтер и Г. А. Усиевич.
«О пропуске эшелонов с оружием не может быть и речи», — утверждал первый из них. Ему вторил Г. А. Усиевич: «Мы можем только предоставить [чехословакам] проезд без оружия в сопровождении наших комиссаров и под охраной безопасности эшелонов нашими силами».
Еще более агрессивную позицию занимала омская советская печать, провоцировавшая разжигание конфликта. Орган Западно-Сибирского и Омского совдепа считал, что чехословацкие эшелоны «должны быть окончательно добиты» и что только «победа советских войск сотрет контрреволюционное выступление чехословаков» [4].
Непримиримая позиция, занятая большевиками сначала в Омске, а потом в Томске и Красноярске, блокировала усилия западных дипломатов и политического руководства Чехословацкого корпуса по ликвидации военного конфликта в его начальной фазе, привела к дальнейшему обострению отношений и расширению масштабов гражданской войны.
Примечания
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ исследовательского проекта № 17-81-01023а (ц) «Гражданская война в Сибири в антропологическом, институциональном и геополитическом измерениях».
- ГАРФ. Ф. Р-151. Оп. 1. Д. 7. Л. 15.
- Государственный архив Новосибирской области. Ф.Д-143. Оп. 1, Д. 68. Л. 82.
- ГАРФ. Ф.Р-151. Оп. 1. Д. 11. Л. 98–99; Красноярский совет (март 1917 г. —июнь 1918 г.): сб. док. — Красноярск, 1960. — С. 486; Подвиг Центросибири (1917–1918): сб. док. — Иркутск, 1986. — С. 316.
- ГАРФ. Ф.Р-5871. Оп. 1. Д. 90, Л. 1–21; Известия Западно-Сибирского и Омского областного исполнительного комитета советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов и Омского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. — 1918. — 5, 6 июня.