От редакции: вы можете купить книгу «Ритуальная скульптура народов Амура и Сахалина. Путеводная нить чисел» прямо сейчас в интернет-магазине OZON.RU.
Ритуальная скульптура народов Амура и Сахалина. Путеводная нить чисел.
Новое исследование А.Б.Островского, признанного специалиста по этнографии народов Дальнего Востока, посвящено анализу образцов культовой скульптуры народов Приамурья и Сахалина. Нет никаких сомнений в том, что этот материал, аккумулированный в большом количестве в музейных собраниях, требует к себе внимания и интерпретации, причем в наше время в нем привлекает внимание уже не художественная специфика, какая была характерна для исследований С.В.Иванова, в особенности изобразительной практики, характерные для ритуальных изображений. Но этим задачи книги А.Б.Островского не ограничиваются: едва ли не основной предмет изучения автора – это реализации числовых кодов в изображениях, предметах и словесных текстах.
Методы, позволяющие автору осуществлять анализ изображений в контексте их предназначения и прагматики, а также обобщение словесных и предметных материалов, разработаны К.Леви-Стросом и его последователями, и автор, внесший исключительный вклад в пропаганду и популяризацию научного творчества К.Леви-Строса (им переведен на русский язык ряд трудов К.Леви-Строса, в том числе книга «Путь масок», смыкающаяся по предмету с материалом книги) не только использует достижения методики, но и творчески преобразует ее… Справедливости ради стоит все же отметить, что, похоже, что развитие структурно-семиотической методики в варианте, представленном трудами Леви-Строса и его ближайшими последователями, приближается к своему пределу.
В книге, помимо введения и заключения, имеется 7 глав, содержание которых может быть сгруппировано в три тематические сферы. Первая тематическая сфера – это глава 1 «Онгоны в текстуре мифа» (c.12-36), которая представляет сохой интересный опыт поисков аналогов скульптурных образов и тех, кого они могут представлять, в словесных текстах. Вторая тематическая сфера, достойная отдельной монографической разработки – это глава 2 «Проблема числового кода» (с.37-64), содержащая общую характеристику проблематики исследования числового кода в этнической культуре, причем автор показывает все разнообразие форм этнической духовной культуры, где проявляется числовой код, и намечает основные параметры дальнейшего изложения. Третья тематическая сфера книги – это пять следующих далее глав, а именно: глава 3 «Голова – презентация целого» (С.65-88), глава 4 «Ноги и крылья – презентация движения» (С.89-103), глава 5 «Пятипалая кисть – презентация структур мироздания» (с.104-127), глава 6 «Покровы и отверстия: внешнее/внутреннее» (с.128-151), и глава 7 «Тело и календарь: целительные аналогии» (с.151-174). Пять названных глав книги с достаточной полнотой характеризуют материал в художественно-изобразительном плане, и, кроме того, что для автора имеет намного большую значимость, представляют особенности реализации тела и его частей в ритуальных изображениях с учетом форм реализации числового кода. К этому добавим, что пять названных выше глав полностью исчерпывают характеристики телесности (антропоморфной и отчасти зооморфной) в культуре наров Приамурья и Сахалина и намечают подходы к изобразительной практике телесной парциальности, которая, как нам кажется, до настоящего времени не была ни разработана, ни осмыслена как необходимая область исследований.
Изложение материала – характеристики скульптурных изображений – основывается на прекрасном знании автором литературы по этнографии народов Приамурья и Сахалина, включая работы конца XIX-XX веков, и знании фольклора народов этого региона, начиная с первых образцов и кончая современными изданиями фольклорных текстов разных жанров. Это удачно вписывает обсуждаемую книгу в современную научную парадигму, так, внимание к числовому коду на материале пластики и иных артефактов, начатое для археологии и этнографии Сибири работами Б.А.Фролова, не теряет актуальности и продолжается не только сочинениями А.Б.Островского уже как признанного нумеролога, но и публикациями А.И.Мазина и исследованиями других авторов. Что существенно – как кажется, в этой работе автор не апеллирует к психологическим основаниям числового кода и пытается проследить числовые константы на уровне региональной или этнической культуры. Он пишет: «Нет универсального для всех культурных традиций решения о первичных истоках базовых чисел» (с.37) и с этим нельзя не согласиться. Соответственно все числовые характеристики объектов и их деталей, представляемые автором, выглядят как культурно детерминированные, что практически бесспорно. Вообще, говоря о новой книге А.Б.Островского, следует отметить как ее достоинство разумный баланс описания материала и теоретического обобщения вкупе с методологическими представлениями, с репрезентацией теории и характеристики сфер реализации числового кода в культуре.
Появление новой монографии А.Б.Островского хорошо демонстрирует нам неисчерпаемые возможности этнографии как научной дисциплины и богатство внутренней насыщенности архаических культур аборигенов Амура и Сахалина – негидальцев, орочей, удэгейцев, нанайцев, ульчей, ороков, нивхов, а также различные инвариантные взаимосвязи этих этнических культур.
Оригинальное, талантливо написанное исследование А.Б.Островского читается с большим интересом, не говоря о том, что с содержательной стороны оно полезно и в плане знакомства с предметом и анализа знакомого материала, и в плане методологии. В принципе автор и его труд не заслуживают критических замечаний.
Одно из замечаний касается самого принципа использования фольклорного материала в поисках аналогий для образов пластики. А.Б.Островский, кажется, избежал привлечения случайных аналогий в словесных текстах для своего материала. Однако надо помнить, что в континууме фольклорных текстов встречаются как традиционные сюжеты и мотивы, так и заимствования, которые обладают способностью создавать случайные сходства.
Нумерологические мотивы – трудный и по своему неблагодарный материал для исследования, поскольку самое число объектов с количественной маркированностью, то есть число значимых инвариантных количеств, ограничено и в пределах пятерки, и в пределах десятки, и тут всегда есть опасность столкнуться со случайностью. Здесь, как нам кажется, есть неисчерпаемые возможности комбинировать числа от 1 до 10 даже на материале частей тела человека и животных в приложении к разным считаемым объектам. За примерами далеко ходить не надо: голова, нос, рот. пуп – 1, глаза. уши, ноздри, губы, руки, ноги – 2, голова и руки, половой орган и ноги – 3, руки и ноги – 4, голова, руки и ноги – 5, голова, руки, ноги и половой орган (что особенно актуально для анализируемых скульптур)- 6 и так далее. Что касается особой роли числительных 5 и 10 в культуре чукчей и коряков, отмеченной автором (с.111-112), то здесь надо обратить внимание, что у чукчей числительные от 6 до 10 — по крайней мере 6, 7, и один из вариантов для 8 – образуются от числительного 5, в то же время связь глагола рылгык «считать» и существительного рылгылгын «палец» может, вопреки тому, что думали палеоазиатоведы в первые две трети ХХ века, свидетельствовать о том, что слово «палец» в этих языках по каким-то причинам заменено мотивированным наименованием со значением «орудие счета». Не совсем удачно указано на связь числительного «девять» и сроков беременности (с.141-142): считается, что беременность женщины продолжается 10 лунных месяцев (280 дней). Такие параллели, помимо того, что их надежность относительна, в какой-то мере указывают на объективные недостатки и определенные пределы достоверности нумерологических разысканий в культуре. Еще одна особенность авторского подхода к своему материалу — это. На наш взгляд, недостаточное внимание к явлениям, характеризующимся вариационностью в количественном отношении. Как известно, даже число миров, находящихся выше или ниже Среднего мира – мира людей – не является устойчивым у близкородственных этносов и даже в системе представлений одного и того же этноса (Бурыкин А.А. Вера в духов: сколько душ у человека. СПб., 2007).
Если обсуждать фольклорные тексты, которые автор привлек к своему исследованию, то хочется сказать, что рассказы о Седне (с.106-107), имеют очень широкое распространение у всех групп эскимосов, включая азиатских эскимосов, но само именование «Седна» представляет собой местоименное производное «находящаяся внизу» и именем героини не является.
Некоторая неудача в полиграфическом оформлении книги – весьма удачном и качественном – усматривается в том, что приводимые в ней фольклорные тексты графически сливаются с основным авторским изложением.
В целом же книга А.Б.Островского – актуальное, содержательное и полезное исследование, которое должно быть с интересом встречено этнографами и этнологами, археологами, музейными работниками, краеведами, а также специалистами по теории культуры и всеми, кто занимается общими проблемами семиотики и семиотики культуры. Она выглядит хорошим, своевременным и современным продолжением исследования этнографии народов Приамурья и Сахалина, насчитывающего более чем вековую историю.