«Индейцы Сибири»: эвенки в советских игровых фильмах 1920-1930 гг.

Эвенки в советских игровых фильмах

Прежнее название эвенков – тунгусы, и нет, пожалуй, ни одного путешественника по Восточной Сибири, который не оставил бы восторженных описаний своих встреч с ними: «Они обладают известной выправкой, исполнены приличия, ловки, предприимчивы до отваги, живы, откровенны, самолюбивы, охотники наряжаться, а вместе с тем закалены физически»[1]. Прекрасные проводники, в совершенстве знающие тайгу, «…тунгусы вообще довольно красивого телосложения… Внешние чувства их очень развиты; они вообще веселы, живы и остроумны… При своей энергии и силе, тунгусы без особых затруднений преодолевают негостеприимную природу, среди которой живут…»[2]

Тунгусы традиционно считались замечательными воинами. «В то время, когда они еще не были покорены русскими, между племенами их были постоянные раздоры и побоища. … Еще и доныне сохраняется в памяти, как некоторые из тунгусов были столь ловки, что на лету хватали стрелы, пускаемые в них. Часто подобный удалец с непостижимой ловкостью, посредством небольшого щитика, умел отражать удары, наносимые пятью или даже шестью противниками до тех пор, пока у них не истощится запас стрел»[3]. Еще в середине XIX в., когда, казалось бы, все межродовые войны ушли в область преданий, тунгусы демонстрировали выдающуюся физическую подготовку и ловкость: «Два человека, взяв веревку каждый за конец, начали кружить ею изо всей силы по воздуху, наблюдая при этом, чтобы она никак не касалась земли. Третий с голыми ногами, перепрыгивая через нее, поднял с земли лук и стрелы, натягивал лук и стрелял, и во все это время веревка ни разу не ударила его по ногам. Рассказывали, что есть смельчаки, прыгающие таким образом и через острие пальмы, которой кто-нибудь, лежа на земле, машет изо всех сил»[4].

Поэтому не случайно Фритьоф Нансен, великий исследователь Севера, сравнивая тунгусов с индейцами Северной Америки, жалел, что не нашлось сибирского Фенимора Купера, который бы смог прославить эвенков так же, как Купер прославил ирокезов или делаваров[5]. Действительно, парадокс: Сибирь была местом массовой политической ссылки, и многие революционеры сделались «этнографами поневоле». Но при этом ни один из них не создал литературного произведения, сопоставимого с «индейскими» сериями Фенимора Купера, Майн Рида или Карла Мая. Да, были замечательные книги В.Арсеньева, навсегда обессмертившие Дерсу Узала, но это был совершенно иной жанр.

Это тем более удивительно, что сюжетов было более, чем достаточно. Например, в XIX в. карагасские вожди показали русским купцам места богатейших золотых россыпей. «Они доставили владельцам золотых промыслов миллионы; но сами карагасы какую получили оттого пользу?… Зато, от постоянного нахождения людей на промыслах, от проходящих партий, от приключающихся через это лесных пожаров, пушные звери удалились в другие места, а промысел звериный у карагасов упал вместе с их благосостоянием»[6]. Чем не сибирский аналог событий у Блэк Хиллс?

В 1920-1930 гг., казалось бы, ситуация начинает меняться. Вышедшая в эти годы неоконченная трилогия М.И.Ошарова «Большой аргиш» во многом сопоставима с романами Ф.Купера. Та же романтизация образа главного героя – представителя коренного населения, та же интрига – противостояние «благородных туземцев» с пришлыми «завоевателями», обманывающими и спаивающими эвенков. Но при этом романам М.Ошарова была свойственна гораздо большая этнографическая точность, даже бережность в бытописании народа, ярко выраженная симпатия не к отдельным представителям, а к этносу в целом. Практически в то же время появляются два художественных фильма, которые вполне могли бы дать начало появлению нового жанра в советском кино. По сути это был «вестерн» с поправкой на российские реалии. Понятно, что здесь не могло быть знаковых фигур шерифа или ковбоя, но сохранялось главное: ситуация фронтира, выраженная в столкновении старого и нового на фоне освоения земель, принадлежащих коренному населению.

Для «сибирского вестерна» было характерно противостояние трех сил:

• коренного населения, олицетворяющего «примитивный быт» и этнографические реалии (старик; женщина, рядовые сородичи);
• представителей «старой власти», поддерживающих «примитивный быт» (скупщик пушнины, купец, «продавшийся» вождь, шаман);
• вестников «новой жизни» (ученый, партийный деятель, принявший новую власть «молодой тунгус»).

Как и в американских вестернах начала XX в., роли «коренного населения» играли сами представители этих народностей, что придавало этим фильмам не только (а, подчас, не столько) художественную, сколько этнографическую ценность. По-видимому, можно говорить о том, что по многим характеристикам эти фильмы были близки к «визуальной антропологии»; по крайней мере, бытовая сторона в них воспроизводилась этнографически достоверно.

Первый фильм – «Тунгус с Хэнычара» — снимался Новосибирской киностудией по повести «Хэнычар-река». Натурные съемки проходили на Нижней Тунгуске. По задумке режиссера, в фильме не должно было быть профессиональных актеров, тунгусы должны были играть «сами себя», буквально «жить в кадре». Главную мужскую роль в нем исполнял Лазарь Лихачев (Шомирча Кима), принадлежавший к сымско-кетской группе эвенков, проживающей не левобережье Енисея. И участники съемочной группы и рецензенты отмечали его выдающийся талант, неподражаемую искренность: «Я помню до сих пор его печальные глаза, такую тоску во взоре во время репетиции кадра, который назывался «голодно в чуме Кевебуля, нет зверя». А как по-правдашнему глядел он на «своего сынишку»! Мы даже забывали, что сынишка—статист, китайчонок с новосибирского рынка, и что Кевебуль еще не успел побывать даже мужем. У него была огромная наблюдательность охотника, неукротимое желание и самое главное—талант…»[7]. Три года спустя известная исследовательница Г.М.Василевич, записавшая от Лазаря Лихачева несколько старинных преданий, сделает напротив его имени лаконичную пометку: «Талант».

Фильм оказался настолько удачным, что был продан за границу. Но если американским критикам не понравился «пропагандистская направленность» сюжета, то советским – «концовка, сделанная в слишком американско-приключенческом духе (погоня), что во многом портит весь спокойный и вдумчивый тон кино-повествования»[8]. «Белое безмолвие» — джеклонский Север глядит на вас с картины…»[9]

Второй фильм был снят на Ленфильме по сюжету, предложенному М.Большинцевым – режиссером «Тунгуса с Хэнычара». Выбранный жанр – «тунгусская легенда» — позволял романтизировать этнографические реалии. Съемки проходили на реке Сым – левом притока Енисея. Сотрудников киноэкспедиции буквально поразил «непотревоженный» быт тунгусов: «Заснятый материал вызвал изумление даже в Комитете Севера, так как до этого, например, весенние праздники не только заснять, но даже просто увидеть и записать не удавалось. Тунгусы праздновали их, уходя далеко от всяких русских поселений, в глубь тайги»[10]. Материала было отснято так много, что из остатков был смонтирован еще один – документальный – фильм «Сым-река».

Однако сюжет «Мстителя» был чересчур оторван и от жизни и от настоящих тунгусских преданий. Новаторская попытка соединить воедино романтику народных повествований о знаменитых воинах и пропаганду «новой власти», по-видимому, не вполне удалась.

Самое драматичное в этой истории – даже не то, что за этими двумя фильмами не последовало продолжения, а то, что, судя по всему, ни один из этих фильмов не сохранился. Трудно даже представить себе, насколько огромна была бы научная ценность этих материалов.

Но пока остается по-прежнему ждать появления сибирского Ф.Купера, и в то же время надеяться, что не только рукописи, но и киноленты не горят…

Ниже публикуются тексты из журналов и газет, посвященные советским фильмам об эвенках:

• «Тунгус с Хэнычара» (режиссер Мануэль Большинцов, 1929);
• «Мститель» (режиссер Борис Шпис, 1930);
• «Сым-река» (режиссер Рашель Мильман-Криммер, 1930).

В фильмах снимались эвенки сымско-кетской группы. В 1928 г. в Туруханске режиссер новосибирской студии «Кино-Сибирь» М.В.Большинцов познакомился с сымскими эвенками, ставшими актерами в художественном фильме «Тунгус с Хэнычара». В апреле-июне 1930 г. на фактории сымских эвенков Монокон-Бологон работала ленинградская съемочная группа фильма «Мститель» во главе с Б.В.Шписом и Р.М.Мильман. Съемки фильма «Мститель» завершились в сентябре 1930 г. в Ленинграде. С кинематографистами сотрудничали шаман рода Чамба И.И.Ивигин и тунгусовед И.М.Суслов. История создания первых игровых кинолент с участием эвенков проливает свет на малоизвестный факт: для советского общества «первооткрывателями» Сыма стали киноэкспедиции, опередившие этнографов.

Компиляция составлена Ю.В.Клиценко из материалов, предоставленных И.Е.Максимовой, к.и.н., преподавателем Томского государственного университета, этнографом.

«Тунгус с Хэнычара»

Виктор Ватолин, Голливуд за Каменкой: Очерки зарождения и становления производства фильмов в Сибири, «Киноведческие записки» № 70, 2005 г.

Кадры из фильма "Тунгус с Хэнычара". Каталог "Film Produktion der UdSSR", изданный торгпредством СССР в Германии в 1930 году. В США и Англии фильм "Тунгус с Хэнычара" был в прокате под заголовком "Law of the Siberian Taiga", в Германии - "Das Gesetz der Taiga".

Начались съемки «Тунгуса с Хэнычара». Южанин Мануэль Большинцов, вдоволь помотавшись на съемках «Великого северного пути» по «медвежьим» углам края, конечно же, клюнул в поисках темы для обещанного игрового фильма прежде всего на экзотику. Окончательный замысел сложился после двух случайных встреч — в Новосибирске, с молодым местным писателем Михаилом Никитиным, у которого нашелся занятный рассказ «Хэнычар река», и в Туруханске, с тремя совсем молодыми эвенками (предпочитавшими, впрочем, величать себя тунгусами — по старому названию собственной народности), Иваном и Лазарем Лихачевыми и Полей Майуль, отобранными местным комсомолом для учебы в Ленинградском институте народов Севера. Моментально сложился сценарий, и уже в середине июля 1928 года он был отправлен на утверждение в Москву. Верно рассчитав, что возможно полное перенесение на экран экзотичной и выразительной фактуры уже чревато успехом, Большинцов настоял на съемках в реальных местах — в стойбище близ Туруханска, много севернее Красноярска на реке Нижняя Тунгуска (это только от Новосибирска за две тысячи километров, а никакой гражданской авиации еще не было и в помине!). Молодой постановщик предполагал снять картину за одну экспедицию, да еще обещал попутно сделать географическую ленту «Туруханский край». Сегодня кажется, что такой грандиозный план можно выдвинуть, или совсем не зная Сибири, или же хорошо приняв предварительно недурного южного вина, но «Киносибирь» знавала проекты и покруче, так что Большинцов никого не удивил. Началась рьяная подготовка к съемкам.

Где-то в конце 1960-х, к какому-то очередному юбилею, довелось сделать цикл телепередач о кинематографе Сибири, в том числе помянуть и «Тунгуса с Хэнычара». Среди откликов обнаружилось большое письмо-воспоминание Сергея Николаевича Перлова, журналиста, работавшего в свое время на «Тунгусе» помощником режиссера. На воспоминания Перлова мы и будем опираться в рассказе о фильме.

Итак, с первых шагов была заявлена опробованная уже документальная стилистика. Произошло это, по воспоминаниям Перлова, так:

«Первый вопрос кандидату на «русскую» роль был — «Играл ли на сцене?» И, если играл, то с ним вежливо прощались. Брали только «дикарей», и каждый изображал самого себя, то есть жил перед объективом в предполагаемых сценарных обстоятельствах…

…Все в съемочной группе были между 18–30 годами. Да и сам Новосибирск был молодой — вот тому пример. Мое первое поручение было найти бородача на роль «русского профессора» — я больше недели бегал по городу, прежде чем раскопал пару бородатых, и оба категорически отказались ехать в такую чертову даль, в Туруханск. Ограничились носителем небольшой «козлиной» бородки, бывшим работником ресторана — он нас в экспедиции еще и кормил…»

Отчасти по скудости выбора, а больше от нежелания тащить с собой много людей, часть «русских ролей» сократили, а часть решили «воспитать в своем коллективе»: администратор группы Карабаш изображал спиртоноса, сам Перлов, помощник оператора Мясников, консультант группы Савельев — членов экспедиции Комитета народов Севера.

Повезло, как писал Перлов, с исполнителями-тунгусами:

«Я не побоюсь утверждать, что исполнитель главной роли — Кевебуль Кима (мы так паренька по его роли в обиходе и звали) — оказался прирожденным незаурядным артистом, этаким не ограненным алмазом Енисея!… Изображая для нас шаманское моленье, он одел меховую парку, обвешанную множеством железных боженят — и тут же вошел в образ по серьезному, воплотился в старика-шамана, и не очень скоро, как говорится, отошел после съемки. Ему очень подходило шутливое определение – «эвенки (тунгусы) — французы тайги»… Я помню до сих пор его печальные глаза, такую тоску во взоре во время репетиции кадра, который назывался «голодно в чуме Кевебуля, нет зверя». А как по-правдашнему глядел он на «своего сынишку»! Мы даже забывали, что сынишка — статист, китайчонок с новосибирского рынка, и что Кевебуль еще не успел побывать даже мужем. У него была огромная наблюдательность охотника, неукротимое желание и самое главное — талант. А ведь у него и его партнеров не было не то что образования, но и паровоз, и электричество, и город вообще они увидели впервые в жизни, и в перерывах меж съемками специальная преподавательница учила их читать и писать по-русски… Использовались и местные «кадры». Был такой эпизод: на обласке подъезжает к берегу тойон (князь), кричит собравшимся какую-то новость и отъезжает. Тойона использовали настоящего, разжалованного к этому времени, конечно, но самого настоящего. Работы у него было на час с репетициями, но заплатили ему дневную ставку в 6 полтинников. Князь немедленно купил в магазине конфет на весь гонорар и тут же в магазине съел покупку, после чего с достоинством удалился. Кстати, об анекдоте с этими полтинниками. Из Новосибирска мы везли чемодан их — предполагали, что на севере бумажные деньги не в ходу. Экзотический прогноз не оправдался — все было в ходу. Тогда директор картины, намаявшийся с тяжеленным чемоданом, всучил полтинники группе в качестве аванса. Мы изорвали все карманы, пока удалось поменять монеты на бумажки…

…На съемки ездили вверх по Тунгуске в лодках, которые тянули бечевые собаки. Затем собак брали в лодки и на веслах переезжали на остров, где базировались. В лодке перевозили и всю тогдашнюю «технику». С особой бережливостью обращались с большущим зеркалом, взятом из фойе новосибирского кинотеатра «Пролеткино». Зеркалом подсвечивали первые и крупные планы, никакого искусственного света не было. Снимали камерой «Патэ» и был еще ручной аппаратик «Кинамо» на 30 метров пленки. Она была низкочувствительной и требовала безоблачного неба. Возили еще с собой пару партикаблей, деревянные площадки такие, высотой в полтора и два метра. Сценарий, дневник помощника режиссера, жестяной микрофон. Кажется, всю технику перечислил».

В экспедицию группа выехала в начале августа, а август на сибирском севере и август в Ростове, как говорят в Одессе, «две большие разницы». О дополнительной видовой картине тут же пришлось забыть. Как снималась художественная, мы с помощью Перлова знаем: понятно, что многое сделать не успели. Пришлось везти туземных исполнителей в Новосибирск и дописанные вновь сцены снимать в павильоне (благо он появился, а то бы пришлось всем гамузом двигаться в Москву). Вдобавок Кевебуль Кима заболел. Вдобавок после первичной выкладки фильма выяснилось, что не хватает натурных эпизодов, и пришлось ехать еще в одну экспедицию, на сей раз поближе — между Красноярском и Иркутском. В конце концов многострадальная картина, как язвительно с подачи «друзей» из Сибсовкино не преминула отметить местная газета, начинавшаяся с планируемых 3 месяцев и 25 тысяч рублей и финишировавшая через 14 месяцев с затратами в 75 тысяч, все же была закончена.

И…. аплодисментов не последовало — ни во время сдачи в родном коллективе, ни на просмотре в Москве.

Конечно, подвело множество непредвиденных осложнений. Но основная беда была не в них, или не только в них. Прежде всего, она заключалась в сценарии, сюжет которого вкратце таков. В чуме тунгуса-охотника Кевебуль Кима беда: зима суровая, охота плохая, все шкурки проданы скупщику, и еще долг остался — жене и сыну грозит голодная смерть. Но вот проходит слух: появились русские начальники и принесли с собой новый закон (рабочее название фильма «Два закона»), который не дает беднякам-охотникам умирать от голода. Кевебуль Кима отправляется на поиски этих людей. В родное стойбище возвращается радостный: людей этих он нашел, и они дали ему бумагу — есть право изъять излишки продуктов из лабаза скупщика пушнины. На стойбище так и поступают, выполняя постановление новой, Советской власти. Угроза голодной смерти прошла. Но появляется скупщик и обвиняет героя в воровстве. Готовится родовой суд, который должен разобраться в обвинении скупщика и бумаге Кевебуль Кима. В разгар разбирательства появляется экспедиция Комитета народностей Севера. Скупщик посрамлен, а на стойбище организуется госфактория.

Как видим, опять перед нами типичный агитфильм. Да к тому же над картиной работает режиссер, набивший руку на успешном изготовлении именно агитфильмов. Но… другие нынче времена.

Впрочем, может быть, это суждение слишком уж строгое. И выразительность фактуры, и свежие краски в поведении исполнителя главной роли, и «набитая» режиссерская рука все-таки вывели «Тунгуса с Хэнычара» на всесоюзный экран. Фильм с интересом смотрят зрители. Он вызвал отклики «Экрана», «Кино-фронта», «Советского экрана». По сообщению местной прессы, несколько копий ушло за границу.

Сибирский игровой фильм

Сибирские огни, 1930, №3

«Тунгус с Хэнычара» (режиссер М.В.Большинцов) принадлежит к тем немногим советским фильмам, которые являются отображением жизни определенного нацменьшинства, без чрезмерной выдумки и обобщений.

В самом деле, нет ничего и убедительней, как на примере одной тунгусской семьи попытаться определить «нормы» улучшения экономического состояния тунгусов и их раскрепощения от «таежных законов». Ясно, что в таком фильме должны быть показаны интегральные кооперативы, северные культбазы и экспедиции «Комитета Севера». Сосредотачивание основного замысла в этом фильме остановилось на последнем, т.е. на экспедиции.

Голодающий тунгус, по «закону тайги», не смеет даже дотронуться до лабаза (хранилища продуктов) охотника – скупщика мехов. Экспедиция, не имевшая возможности помочь тунгусу каким-либо другим путем, выдала тунгусу «бумагу с печатью» на право реквизиции незначительной доли продуктов из лабаза спиртоносов. Это сделано в плане конфискации излишков продуктов у классового врага, эксплуатирующего бедняков-тунгусов. Когда не суглане (родовой совет) судят тунгуса, посягнувшего на таежный закон, — появление участника экспедиции для защиты тунгуса отождествляет собой «закон Ленина», защиты эксплуатируемых.

Постановочная сторона фильма прежде всего интересна отсутствием актеров-профессионалов и замена их настоящими тунгусами (Кевебель-Кима, Шикиникуль-Кима, Майуль и др.), особенно хорош своей непосредственностью и рельефной игрой Кевебуль-Кима — исполнитель главной роли. И, безусловно, неудачна концовка, сделанная в слишком американско-приключенческом духе (погоня), что во многом портит весь спокойный и вдумчивый тон кино-повествования. Техника съемки (оператор А.Ожогин) и монтажа вполне удовлетворительна, в первом же есть не мало изобретательности и оригинальности в композиции кадра.

На всех просмотрах в Москве (АРК, правления Совкино, ВОКС, комитет Севера) фильм получил одобрение и причислен к первому разряду. Фильм продан в Америку, Францию и Германию. На последнем просмотре (в ВОКС’е) в присутствии иностранных журналистов фильм «Тунгус с Хэнычара» решено послать на выставку кинематографии в Германии (Дрезден-Лейпциг).

В фильме много этнографических погрешностей, снижающих этот, пока что, лучший, сибирский фильм.

Б.М.

Тунгус с Хэнычара

Советская Сибирь, 1930, №55

Режиссер картины берет вас за руку и приглашает следовать за ним на Север, в тайгу. На Севере, в тайге кочуют тунгусы. Что вам известно о жизни этой крошечной северной народности?

Ничего, или очень мало. И вы, зритель, охотно принимаете приглашение.

Но разочарование скоро приходит к зрителю – как только выясняется, что режиссер не намерен его подробно знакомить с жизнью тунгусов. Это – первая неприятность. Зачем было затевать путешествие? Зритель несколько раздосадован. Дальше – больше. Недоумение вызывает суд над Кевебуль-Кима. Это обездоленный тунгус, желая спасти свою, умирающую от голода, семью, тайком берет мешок муки из склада, принадлежащего таежному кулаку, спиртоносу, гнусному колонизатору. Тунгус никогда не решился бы нарушить «закон тайги» — по-видимому, речь идет об институте частной собственности, — но его надоумила совершить этот шаг проезжавшая научная экспедиция. Она даже выдала тунгусу мандат на реквизицию. Выдала – и уехала. И вот на суглане Кевебуль предстает в качестве подсудимого. На суде присутствует неизвестная личность в кожаной куртке. Зритель догадывается, что это представитель советской власти. Ага, думает зритель, вот кто скажет решающее слово, вот кто поможет торжеству начала – октябрьской революции на Севере… Но как она странно себя ведет, эта кожаная куртка. Она не протестует против суда, она пассивна. И вот Кевебулю уже выносят приговор. Не сдобровать Кевебулю. Но тут в последнюю минуту, по щучьему велению, вихрем врывается в комнату один из членов экспедиции: Кевебуль спасен, происходит погоня за идолообразным спиртоносом.

Позвольте, скажет зритель, ведь развязка-то сделана по американскому рецепту. В картине «закону тайги» противопоставлен «закон Ленина» и только «счастливый конец» спасает ленинскую идею от посрамления…

На что это похоже? Американские стандарты, скажет зритель, тут не годятся. И разве не видно из картины, как «дикари» тайги приобщаются к новой социальной правде? Ведь в картине «народ безмолвствует», не пробуждаясь к новому сознанию, к новой жизни… и разве видно из картины, что и на Севере развертывается классовая борьба? Что там происходят неслыханные вещи. Что в некоторых советах появились тунгуски — члены советов? Что там открыты школы-интернаты и больницы? Почему вы нам ничего этого не показали, спросит зритель, и будет трижды прав.

«Белое безмолвие» — джеклонский Север глядит на вас с картины…

Говорят, «Тунгус с Хэнычара» продана за границу. В буржуазно-выдержанном немецком иллюстрированном журнале, обычно отводящем свои страницы под портреты премированных красавиц и великосветскую хронику, помещен кадр из этой картины, сработанной в основном за Каменкой. Это хорошо, что «Тунгус» принесет государству немного валюты. Но картина, хотя в ней есть удачные частности, например, достаточно большой художественной выразительности кадры с портретом Ленина, не расскажет о том, как много сделала революция для северных народов.

Недавно в Сибсовкино состоялось совещание, обсуждавшее характер будущих сибирских фильмов. Совещание выработало правильные установки. Но вслед за этим промелькнула заметка, что готовится новый тунгусский фильм «Мститель». Мы боимся, как бы не повторилась история с «Тунгусом». Как бы прямая экзотика не взяла в плен наших режиссеров. Мы боимся, как бы камлание шамана не пришло на смену модной несколько лет тому назад на экране кавказской пляске.

АР.

«Мститель»

Из глуши таежной: кино-экспедиция по фильме «Мститель»

Газета «Кино-фронт», 4 августа 1930 года, № 37

В Ленинград возвратилась киноэкспедиция лен. фабрики Союзкино, выезжавшая на крайний север, в совершенно неисследованные места, для съемок картины «Мститель».

Экспедиция пробыла четыре с половиной месяца и производила съемки в районах реки Чирамбо (Сым) около одной из крайних на севере советских торговых факторий «Монокон-Бологон» (Сымско-Касский интеграл).

В составе экспедиции были: режиссер Б.В.Шпис, сорежиссер Р.М.Мильман, оператор И.А. Тихомиров, ассистент и исполнитель русской роли В.М.Соловцов, пом. реж. В.В.Губачев, пом. оператора и фотограф Д.М.Леонов-Никитин, этнограф и фельдшер М.А. Дмитриев и администратор Н.С.Дмитриев.

Над чем работала экспедиция?

«Мститель» — большое художественное полотно о революции в глухих окраинах, о том переломе, который обусловлен в тунгусском быту действием советской национальной политики, проникновением культуры советских центров.

Старый тунгусский род, до сих пор сохранивший еще черты патриархата (старшина, старший в роде — непререкаемый авторитет), крепко хранит и выполняет законы родовой мести. Когда-то, еще до революции, по ложному обвинению, по науськиванию пьяной ватаги русских купцов, был схвачен и брошен в тюрьму старшина рода. Возвращаясь, он готовят мальчика, младшего в роде — быть мстителем.

Мальчик подрастает и верный законам мести уходит в далекий город убить купца. Но за это время уже произошла революция и нет купеческого дома; в бывших его горницах — заседает Совет. «Мстителя», напуганного, ошеломленного городам, задерживают, чтобы он понял и, поняв, передал своему роду, как все изменилось и как отомщены за издевательство и грабеж не один, а все купцы бывшей Российской империи. «Мститель» возвращается на стоянку рода, как проводник специальной исполкомской делегации. Он новыми глазами смотрит на родовую жизнь и видит, что старшина, старший в роде, этот непререкаемый авторитет, по существу тоже издевается над родом и грабит род. Так что и он должен быть отомщен. Род перестраивается на советских основах. В глуши создается новая советская ячейка.

Снимать такую картину надо было, конечно, на месте.

Снимали тунгусский сымский род, живущий совершенно изолированно от других родов, ни с какой другой народностью та смешанный и сохранивший весь древний бытовой уклад. Несмотря на то, что вблизи находится советская торговая фактория, место это совершенно неисследовано и известно только как самый дальний пункт северной кооперативной сети.

Экспедиция проехала до Красноярска, а оттуда в апреле сделала 760 верст по Енисею (по льду) и дальше еще 800 верст — на оленях, в самую гущу тайги. Условия жизни были самые невероятные. За недостатком продуктов приходилось заниматься охотой. Спали в снегу. Таскали на себе аппараты, костюмы, зеркала и топоры, чтобы прокладывать дорогу в глухой тайге.

Но зато экспедицией заснят «непотревоженный быт»: многочисленные обряды, весенние праздники, хороводы, шаманство и т. д. Работать приходилось чрезвычайно осторожно. Тунгусы вначале отнеслись к экспедиции недоверчиво, аппаратов пугались и русских всячески избегали. Но в результате своей работы экспедиция завоевала под конец такое признание тунгусов, что те соглашались позировать перед аппаратом по любым требованиям. Кстати сказать, некоторые из них оказались весьма неплохими актерами. Трое даже приехали в Ленинград.

Заснятый материал вызвал изумление далее в Комитете Севера, так как до этого, напр., весенние праздники не только заснять, но даже просто увидеть и записать не удавалось. Тунгусы праздновали их, уходя далеко от всяких русских поселений, вглубь тайги.

Экспедиция не сразу приступила к своей прямой работе. Первоначально устроили медицинский пункт, открыли аптеку и широко обслужили местное население. После «санработы» приступили к культработе. Небольшой киноаппарат демонстрировал для тунгусов несколько кино-картин. Привезены были культурфильмы — о разведении рыбы, об охоте за белым медведем, Союзкино-журнал (съемки Москвы, движения трамваев, автомобилей, поездов и уличной жизни большого города), а кроме того большая охотничья картина из тунгусской жизни и американская комедия с обезьяной и страусом (эти фильмы приводили тунгусов в восторг).

При показе картин обычно заводили граммофон. Заводили пластинки с речами В. И. Ленина, имя которого, а также и т. Калинина — тунгусам уже хорошо известно.

Наибольшее впечатление на тунгусов производили марши, при чем особый успех имели: «Марш Будённого», «Марш Красной армии»,

«Мститель» будет полнометражной художественной картиной около 2000 метров. В вшу того, что заснято около 9000 метров совершенно особого . материала, будет создана еще одна культурфильма — «О тунгусах и тайге».

С. Аргонский

Автобиография Р.М. Мильман-Криммер

«Киноведческие записки», № 89/90, 2008-2009 гг.

Съемочная группа фильма "Мститель" в Ленинграде. Фотография из публикации Я.Л.Бутовского "Рашель", "Киноведческие записки", № 89/90, 2008-2009 гг.

Следующей нашей работой была картина «Мститель». Сюжетом к этой картине послужила тунгусская легенда. Необычайный, увлекательный материал нашей новой работы совершенно захватил нас. Чем больше изучали материал при работе над сценарием, тем более горели мы желанием сделать его на месте с подлинными тунгусами и на настоящей натуре. Комитет Севера при ВЦИК’е указал нам место, где до сих пор сохранились национальные костюмы и древние обычаи. Местом этим оказалась фактория Монокон-Балагон на реке Чирамбо (Сым), притоке Енисея.

Увлеченная совсем особым, исключительным материалом предстоящей работы, я даже не сразу поняла трудность предстоящей поездки и только после Красноярска, когда мы из поезда пересели на лошадей, на которых нам предстояло ехать по реке Енисею и по Сибирским деревням в течение долгого времени (дорога со стоянками заняла 44 дня), я поняла, что поездка оказалась много трудней, чем я ожидала. Трудность усугублялась тем, что в группе из 12 человек из женщин я была одна, и, не желая показать своей усталости, я несла наравне со всеми все тяжести пути. Последние 4 дня мы ехали на оленях от деревни Ворогова до места стоянки тунгусов у фактории Монокон-Балагон. Никогда не забуду ночи, проведенные в тайге зимой, под открытым небом. Но трудность путешествия была по приезде скоро забыта, уж очень интересен оказался невиданный мир, в котором обитали тунгусы. Об особенностях тунгусских обычаев, об их взаимоотношениях, последних остатках шаманства с его своеобразной философией и высокой актерской техникой — о всем мировоззрении этого древнего кочующего племени, впервые после веков рабства и колониальной эксплуатации осознавших себя полноправными гражданами Союза — можно писать целые тома. Я часто беседовала с тунгусскими женщинами, рассказывая о нашей жизни, столь отличной от жизни в тайге, слушала их бесхитростные рассказы о своей жизни, своих обычаях и своих мечтаниях, все это звучало по-особенному, как и их сказки-предания и песни, которые я записала. Все это и по сегодня держит меня в плену, хотя с тех пор и прошло много времени. После окончания съемок на натуре мы должны были привезти 3-х тунгусов в Ленинград для павильонных съемок.

Очень издалека и осторожно начали мы переговоры с этими никогда не покидавшими тайгу людьми. Сколько часов было потрачено на это, сколько чая выпито около костров в их чумах, пока мы добились их согласия. В экспедиции мы сняли много чрезвычайно интересного подлинного материала этнографического и бытового характера. Съемочная группа фильма «Мститель» с актерами-тунгусами, приехавшими в Ленинград. Из него помимо основной картины мне удалось смонтировать небольшую 2-х частную картину «Сым-река».

Кино о Севере: отзыв о кино-фильме «Мститель»

«Советский Север» №1, 1931 год

Фильм ленинградской фабрики Совкино. Режиссеры: Шпис и Мильман. Оператор — Тихомиров.

Основной сюжет этой большой картины построен на быто-описательных моментах из жизни эвенкийской народности (тунгусов), обитающей на Туруханском Севере.

В качестве основных действующих лиц выступают три эвенка, один из которых — шаман, второй — мститель и третий, попавший под арест во время царизма — за убийство купца, к которому он вовсе не был причастен. Этот эвенки был посажен в царскую тюрьму вместе с уголовными и политическими ссыльными.

Один из крупных купцов, пользуясь влиянием на царских чиновников, получил у судебного и тюремного начальства разрешение посетить тюрьму, избил до полусмерти эвенки…

Отбыв срок наказания, эвенки возвратился к своим сородичам и рассказал о перенесенных им пытках и истязаниях…

Перекочевывая с места на место, бродя со стадами оленей в горах Туруханского Севера, он начинает строить планы о том, как бы избавиться от эксплоатации и отомстить купцам и царской власти за притеснение эвенкийской народности. Этими планами он начинает делиться со своими сородичами.

Вспоминая легенды предков о народных героях, он начинает нанизывать на канву этих легенд новые планы борьбы и отомщения за притеснение эвенков.

Шаман учел эти настроения и решил возродить забытую эвенками сто лет назад национальную месть…

После одного сеанса он указал эвенкам, что нужно ждать «мстителя» и что этот мститель родился и бродит возле крайней юрты стойбища… Вышедшие после этого сеанса эвенки действительно увидели бродившего возле крайней юрты мальчика (подставленного шаманом), которого и отметили в качестве «мстителя»…

В дальнейшем вся жизнь этого мальчика протекает под влиянием стариков и шамана, усиленно воспитывавших и подготовлявших его с малых лет для роли «мстителя»…

Для иллюстрации бесед шамана с эвенками об эксплоатации их русскими купцами, для иллюстрации легенд и предсказаний о чудесной роли «мстителя» — несколько раз демонстрируется символика купца в виде «здоровенного детины» с широкой бородой в купеческой шубе и шапке, восседающего на троне из пушнины и из оленьих рогов…

Эта символика повторяется и тогда, когда будущий «мститель» уже превратился из маленького ребёнка во взрослого юношу…

Юноша «мститель», под влиянием повторяемых ему легенд и внушений, что он должен отомстить за всех эвенков, с малых лет готовится к «выполнению воли предков»…

Войдя в роль «мстителя», он давал волю своему воображению и, бродя в горах, представлял себе, как он, одетый в пышные одежды, со священным кинжалом охотится по тайге за купцом, бросается на него, убивает и сбрасывает в овраг… (Здесь опять повторяется символика с показом купца).

Действие картины охватывает эпоху царизма, период февральской и Октябрьской революций, местом действия является Туруханский Север…

Наконец, наступил срок, когда должен был отправиться «мститель» для «выполнения своей роли» в чужой русский город…

Старый эвенки отсчитал по зарубкам на деревянной палке количество дней, необходимых для путешествия до города и обратно, и «мститель» напутствуемый советами старейшин, направился вглубь тайги — к городу…

Как раз в это время кончился период гражданской войны… После колчаковщины во всей Сибири была восстановлена Советская власть.

Мститель, преодолевая таежные пространства, наконец, достиг города и стал искать дом ненавистного купца, эксплоатировавшего эвенков. Случайно вышедший из калитки старик — на вопрос эвенки: «где живет купец?» — указал ему на бывший дом купца, в котором теперь помещался исполком…

Войдя в помещение, эвенки спросил: «где хозяин?». По указанию служащих исполкома, понявших, что слово «хозяин» относится к председателю, мститель находит дверь, проникает в кабинет председателя, бросается на него с ножом и ранит, несмотря на подоспевшую помощь, при чем у зрителя даже создается впечатление, что председатель исполкома убит…

Убийцу схватывают, арестовывают и затем судят. Во время следствия и допроса на суде выясняется, что этот молодой эвенки не знал, кого убивал. Постановлением суда он помилован и освобожден…

Посланная на Туруханский Север группа советских работников взяла его с собой…

В это время старейшины — родовая кулацкая верхушка, несмотря на то, что в городах и в селах была давно восстановлена советская власть, продолжала эксплоатировать туземную бедноту. Боясь проникновения советской культуры, шаман, князь и старейшины настаивали на уходе в дальние места всего племени…

Старейшины, отсчитывавшие по зарубкам время, необходимое для возвращения «мстителя», решили, что они или погиб, или вообще не выполнил задания…

Беднота, эксплоатируемая туземными кулаками и князем, робко настаивала на том, чтобы остаться на прежних стойбищах…

…В лодке вместе с группой советских работников неожиданно приехал «мститель». Старик эвенки, лелеявший планы отмщения и узнавший от вернувшегося, что «в городе теперь другие люди и мстить некому» решил сам отомстить русским в лице приехавших представителей Советской Власти…

Прячась в траве, он осторожно подошел к палаткам, где находились приехавшие новые люди, нацелился и выстрелил, но попал не в русского, а в «мстителя»…

После неожиданного выстрела в палатку группа советских работников созвала собрание эвенки, на котором беднота откровенно рассказала о притеснениях ее со стороны кулаков и князя…

Князь, ревниво хранивший царскую печать с двуглавым орлом и не признававший Советской Власти, под напором бедноты на первом же туземном собрании отдал эту печать приехавшим работникам…

Таким образом была низложена, власть родового князя. Оправившийся после ранения «мститель», усердно помогавший в работе по советизации, был выбран на первом суглане в тузсовет.

Вот подробный пересказ всей этой картины.

Не только идеологически, но и в отношении сюжетного оформления картина является недостаточно выдержанной. Национальная вражда к русским слишком преувеличена и сделана основной чертой психики эвенкийского племени, что совершенно не соответствует действительному облику эвенкийцев.

Основной сюжет — долголетняя подготовка всем родом «мстителя» «за нацию» надуман, нежизненен, фальшив и совершенно ложно освещает настроения эвенкийского племени.

До сознания себя нацией эвенки еще не поднимались до революции и даже кровавая родовая месть была ими забыта уже целые столетия. Надуманность сюжета и его несоответствие действительному бытию эвенкийского племени предопределяет всю неудачность картины.

Из этого сюжета вытекает, что шаману приписана положительная роль, как лицу, представляющему интересы всех членов племени и даже эксплоатируемой бедноты, вместо того, чтобы оттенить отрицательную роль шамана, проповедывающего национальную вражду в целях изоляции племени от русских и монополизации торговых сношений в своих и княжеских руках — для лучшей эксплоатации бедноты…

Все внимание в картине сосредоточено на подчеркивании национальной вражды и национальной замкнутости и совершенно не отображено классовое расслоение, безусловно существовавшее и до революции.

С точки зрения формы следует отметить, что содержание песни старого эвенки совершенно не доходит до зрителей, и потому грубоватая символика, предназначенная авторами для передачи примитивного содержания легенд, преданий, песен остается необъясненной, непонятной и ненужной.

Крайне неудачна сцена с покушением на убийство („мстителем») председателя исполкома, не оправданная ни историческими условиями национального быта, ни психическим обликом эвенков и вовсе не необходимая в картине.

Если уже по сюжету нельзя было обойтись без покушения на убийство, то целесообразнее этот момент заменить комической сценой с неудавшимся покушением. Неудачное покушение в этой картине куда приятней будет звучать по сравнению с удавшимся покушением, в данном случае ничем не оправдываемым.

Вообще во всей картине было бы целесообразно ввести больше комических моментов в противовес и взамен ненужной и излишней сентиментальности отдельных эпизодов.

На отдельных, менее значительных недостатках, как, например, допущенный анахронизм, что Колчак был уничтожен чуть ли не в 22-23 году, или, как например, что в дореволюционном гражданском суде председательствовал военный человек с погонами жандармского офицера; на неправильную замену звания «князьца», являвшегося просто наследственным старшиной, громким титулом «князя», — мы, за недостатком места, останавливаться здесь не будем.

Вся картина нуждается в серьезном пересмотре и значительном ее изменении в отношении целого ряда эпизодов.

К сожалению, основного ее недостатка — ложного сюжета, уже изменить нельзя.

К достоинствам картины необходимо отнести богатый этнографический материал и прекрасную игру действующих в ней туземцев.

Хорошо даны отдельные сцены из внешнего и внутреннего быта эвенкийцев, крайне интересны с этнографической стороны эвенкийские танцы и национальные костюмы; хорошо сделана картина первого туземного суглана.

Будем надеяться, что богатейший материал картины, который с таким большим трудом был заснят кино-экспедицией, и большие технические возможности позволят авторам так изменить ее, чтобы она смогла не только окупить затраченные на нее средства, но и удовлетворить те требования, которые, естественно, предъявляются к ней со стороны северных работников.

Необходимо указать всем кино-работникам, что дорого стоящие опыты кино-съемки хозяйственно-бытового уклада малых народностей крайнего Севера требуют большой осторожности.

Надуманные сюжеты ведут к искажению всего изображения жизни малых народов Севера и создают ложное о них представление.

Вместо надуманных и фальшивых сюжетов кино должно сосредоточиться па показе современной действительности — на основе отображения моментов классовой борьбы и первых успехов советизации и социалистической реконструкции (колхозного и совхозного строительства) в районах Крайнего Севера.

П. Устюгов

Россоловская Ванда Сигизмундовна, Мститель: кино-либретто и методические указания к беседе, Москва, 1931

Мститель. Драма в 7 частях, 2.100 метров. Производство Ленинградской ф-ки Союзкино. Тема М. Большинцова. Сценарии Б. Шпис и Р. Мильман, Режиссер Б. Шпис. Оператор И. Тихомиров.

Разрешена для всякой аудитории по III группе сроком по 1/1 1934 г.

В глуши сибирских лесов затерялся маленький городок — «аванпост империи Российской». В городке — фактория торгового дома «Илья Чурилин и Сын». Фирма «Чурилин и Сын» за бесценок скупает леса у окрестных тунгусских охотничьих племен.

Один из служащих фактории нападает в лесу на Чурилина-сына и, ограбив, убивает его.

Труп купеческого сына отправляют в город вместе с товарами. В городе возницу, старого тунгуса, арестовывают и судят за убийство купчика. «По указу его императорского величества государя императора всероссийского» старый тунгус брошен в тюрьму.

В тюрьме тунгус встречаемся с политзаключенным эсером, который убеждает его в том, что террор — единственно правильный путь борьбы с «урядниками и купцами».

Окончен срок заключения. Старый тунгус возвращаете» в тайгу, к своему роду. В чуме у шамана старик рассказывает обо всех мытарствах, которые он вынес у «русских начальников» и заканчивает свое повествование призывом к бунту против русских. Но хитрый шаман медлит с ответом. «Шаманить надо»… Шаман велит строить большой чум, чтобы у предков, у «старого Амака», спросить совета. Время идет. Тунгусы ждут ответа. Шаман приказывает тайком от всех положить к крайнему чуму маленького мальчика. Тунгусам он говорит, что предки велели мстить русским, они посылают мальчика, который вырастет и станет «Мстителем».

Прошли года. Мальчик вырос и превратился в сильного юношу. Старый тунгус, собрав вокруг себя молодежь, поет песню о мстителе, который должен идти в город и убить купца Чурилина и тогда тунгусам вернут отнятые у ник земли, и тогда никто не посмеет их разорять; тунгусы станут свободны и счастливы «вверх по реке, вниз по реке»…

Юный мститель отправляется в город. Старый тунгус дает ему палку, на которой зарубками отмечены дни. Старик высчитал: «с последней зарубкой — кончится время. Мститель должен вернуться».

В тайге — перемены. «С некоторых пор перестал пристав приезжать в тайгу». Тунгусский князь богатеет, оставляя ясак (оброк) себе. Растет стадо князя. Работают на него батраки.

По таежной дороге спешит тунгус-гонец. Он несет тунгусам «бумагу», в которой написано, что «кончилась власть тунгусских князей, кончилась торговля старых купцов», что всем тунгусам следует «в месяц иргакта» собраться к «устью реки Чамбо» — будет «большой суглан» (совет).

Князь прочел «бумагу». Нахмурился.

«Неверная бумага… печать не та: орла нет. Народ собирать не надо, уходить всем надо».

Но князь не может остановить вести. От рода к роду передается весть о том, что власть князя отменена и оленей дадут бедноте.

В городе Мститель находит дом купца Чурилина. Он входит в раскрытые двери. — Хозяин где? Ему указывают. Мститель тихонько раскрывает двери. Кабинет. За письменным столом сидит человек. Вынув нож, Мститель бросается на человека и наносит ему удар… Мститель арестован. Но судит его не старый царский суд, а суд пролетарский. В доме бывшего купца Чурилина — ревком. Человек, которого убил Мститель — председатель ревкома.

На суде выясняется, что Мститель послан в город стариками, для того, чтобы убить купца Чурилина.

Суд оправдывает молодого тунгуса.

В старом, полуразвалившемся чуме ждет Мстителя старый тунгус. Срок окончился. Мститель должен вернуться. Но Мститель приходит вместе с русскими, посланными из ревкома. Князь и шаман уговаривают народ бежать от русских дальше в лес, в тайгу. Но тунгусы отказываются бежать («Муки нет… пороха нет… куда пойдем… русских подождем… новый закон слушать будем»…).

Мститель входит в чум старого тунгуса.

— В городе люди другие, мстить не надо.

Но старик плюет в лицо молодому тунгусу. Старик становится на сторону князя и шамана. Взяв свою винтовку, он идет к стоянке русских, чтобы убить людей, посланных купцами и… ранит Мстителя.

В сознании старика происходит перелом. Он уже не верит в силу богов. Они его обманули, как обманули его князь и шаман.

Князь изгнан. Тунгусы выбирают в свой первый совет трех тунгусов-бедняков.

«Сым-река»

«Кино-репертуар: репертуарно-инструктивные письма» № 6, 1931 год

«Сым-река» — политпросветфильма в 2 частях, 560 метров (демонстрируется 25-28 минут), производство Союзкино, 1930. Работа Р. Мильман, оператор И. Тихомиров. Постановлением ГРК от 21/ХII — 1930 г. разрешена по III группе для всякой аудитории.

Тема картины – быт сымского племени тунгусов Туруханского края. Картина состоит из отдельных кадров, показывая тайгу, стойбище тунгусов, пляску шамана с бубном, жертвоприношение духам, тяжелое положение тунгусов, обреченных на голод и болезни; постройку тунгусами большого шаманского чума в «тунгусскую троицу»; гнезда для душ помощников шамана; деревянные изображения предков; священную пляску в шаманском чуме; весенние хороводы тунгусов; добывание диких оленей из священного лука в шаманском чуме; переносные чумы. Картина знакомит зрителя с тунгусским оленем и его качествами: выносливостью, способностью преодолевать бездорожье, служить под вьюком и под седлом; с выделкой шкур для одежды и обуви, с выделкой посуды из бересты, сетей для промысла, отливкой пуль для охоты, со строганием весел простым охотничьим ножом, долблением лодок и изготовлением ловушек для зверя. Ряд кадров показывает нищету и грязь, как следствие векового бескультурья и угнетения и помощь тунгусам со стороны органов советской власти; заседание тунгусского родового совета, медицинскую помощь тунгусам, ветеринарную помощь их оленям, окуривание оленей от чесотки. Обучение грамоте ребят. Для обслуживания нужд тунгусов работает моторный катер «Опыт», принадлежащий фактории Туруханского края.

Картина представляет обычный механический монтаж фильмотечных остатков и является результатом утилизации отбросов -кинопроизводства (остатки от картины «Мститель»). Отсюда все качества: случайность и беспринципность подбора материала, отсутствие установки, расплывчатость темы и т. п. Естественно, что общественные и производственные взаимоотношения среди племени выпали из картины также, как и показ борьбы человека с природой, его приспособляемость к окружающим условиям и т. п., основные этнографические данные. Картину можно допустить в рабочие клубы и деревню в качестве «видовой» в смешанной программе.

«Кино-репертуар: инструктивно-методические письма сектора искусств» № 9, 1932

С точки зрения любования экзотическими сторонами этнографии Туруханского края к своей задаче подошли авторы картины «Сым-река» (очерк, 2 части, 560 метров, производство Союзкино, 1930 г.). Картина показывает туруханскую тайгу, стойбище тунгусов, пляску шамана с бубном, жертвоприношения духам, верования тунгусов (деревянные изображения предков, гнезда для душ, помощников шамана и т.п.), весенние хороводы, «охоту» на диких оленей из священного лука в шаманском чуме, занятия тунгусов, предметы их материальной культуры, их охоту и ростки культурного быта и т.п. Картина представляет типичный образец невнимательного отношения к задачам кино-атласа и неумения показать общественные и производственные взаимоотношения, борьбу человека с природой и т.д. Может быть использована как иллюстративный материал к лекции.

А.Кациграс

Фотогалерея

Примечания

1. Грум-Гржимайло Г. Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми // Журнал Министерства народного просвещения, 1899, №323, с.382.
2. Руководство к изучению русской земли и ее народонаселения. Киев, 1867, с.60.
3. Третьяков П.И. Туруханский край, его природа и жители. С.-Петербург, 1871. С.162
4. Кастрен М.А. Сочинения в двух томах: т.2. путешествие в Сибирь (1845-1849). Тюмень, 1999, с.151
5. Кондратов А. Земля людей – земля языков // http://www.e-reading.org.ua/chapter.php/147543/22/Kondratov_-_Zemlya_lyudeii_-_zemlya_yazykov.html
6. О карагассах //Этнографический сборник, вып. IV. СПб, 1858, С. 12-13.
7. Виктор Ватолин, Голливуд за Каменкой: Очерки зарождения и становления производства фильмов в Сибири // «Киноведческие записки» № 70, 2005 г. http://www.kinozapiski.ru/ru/article/sendvalues/466/
8. Сибирский игровой фильм //Сибирские огни, 1930, №3.
9. Тунгус с Хэнычара //Советская Сибирь, 1930, №55
10. Автобиография Р.М. Мильман-Криммер //«Киноведческие записки», № 89/90, 2008-2009 гг., http://www.kinozapiski.ru/ru/article/sendvalues/973/