Немецкие диалекты Алтая: к данным последней экспедиции

Либерт Е. А. Немецкие диалекты Алтая: к данным последней экспедиции // Сибирский филологический журнал. 2022. № 1. С. 166–177. DOI 10.17223/18137083/78/12

Представлены результаты лингвистической экспедиции в населенные пункты Немецкого национального района на Алтае. Выявленные диалектные формы немецкого языка можно отнести к нижненемецкому и верхненемецкому языковым ареалам. Нижненемецкий языковой субстрат представлен говорами немцев-меннонитов. Верхненемецкие формы имеют смешанный характер, это диалекты как средне-, так и южнонемецкого типа. Несмотря на наличие общих фонетических черт, каждый из верхненемецких диалектов на Алтае имеет свой набор признаков (некоторые из них отмечены впервые, например назализация в диалекте с. Камыши). Делается вывод о невозможности точной идентификации рассматриваемых диалектных форм. Приводится анализ некоторых социолингвистических составляющих, выявленных в ходе опроса носителей разных диалектов немецкого языка, такие как самоидентификация информантов, их языковая компетенция и отношение к родному диалекту.

Введение

В октябре 2020 г. нами была предпринята поездка в Немецкий национальный район на Алтае. В состав района входят 12 населенных пунктов, часть которых — достаточно старые поселения, основанные на рубеже XIX–XX вв. немецкими колонистами, переселившимися сюда из Причерноморья и Поволжья. Другая, меньшая, часть носителей немецких диалектов оказалась в деревнях Алтайского края после Великой Отечественной войны в результате депортации. Наконец, в последние годы в немецких деревнях района появилось большое количество семей российских немцев, приехавших из Казахстана.

Немецкие диалекты Сибири давно привлекают внимание отечественных и зарубежных германистов как особые языковые образования, длительное время находящиеся в иноязычном окружении (см. [1; 2; 5; 11; 12; 13; 14] и др.); описание диалектных форм, бытующих на территории Немецкого национального района, а также прилегающих Табунского, Благовещенского, Славгородского, Кулундинского и Бурлинского районов Алтайского края содержится в исследованиях Л. И. Москалюк (см. [8–10] и др. работы).

Своей задачей мы видели оценить витальность диалектов немецкого языка в деревнях Немецкого национального района на Алтае в настоящее время, понять актуальный состав диалектных форм, по возможности охватив максимальное число населенных пунктов. В результате удалось обследовать несколько населенных пунктов: Николаевка, Подсосново, Протасово, Шумановка, Кусак, Красноармейский, Камыши, Дегтярка. Эти села и деревни были основаны в начале XX в. немецкими переселенцами из европейской части России, большинство поселений со временем стало смешанным. Количество говорящих на диалектах немецкого языка по селам и деревням разное, от нескольких человек в населенном пункте (например, в Николаевке) до нескольких десятков (Дегтярка) и даже сотен (Подсосново, Протасово) человек (1). Языковая ситуация в указанных населенных пунктах отличается гетерогенностью. Абсолютное большинство российских немцев русскоязычно, немногочисленные носители разных диалектов «растворены» в этом преобладающем русскоязычном окружении. Тем не менее, на территории района еще можно услышать немецкую речь на разных диалектах немецкого языка, состояние которых уникально и в таком своем сочетании не представлено больше нигде в мире. В настоящий момент важно документирование этих исчезающих языковых форм. Изучение немецких диалектов Сибири представляет большой интерес прежде всего в двух аспектах: во-первых, особое состояние островных диалектов, обусловленное их историей (смешение и выравнивание, которые шли в два и более этапов на юге России и далее — в Сибири); во-вторых, эти диалекты далеко отошли в своем развитии как от материнских диалектов и говоров, так и от литературного немецкого языка, с которыми на протяжении длительного времени у этих островных форм нет прямого контакта.

В ходе экспедиции были собраны образцы живой звучащей речи на разных диалектах немецкого языка. Информантам предлагалось заполнить социолингвистическую анкету. Статья представляет результаты экспедиции с точки зрения полученных экстралингвистических и языковых данных.

Некоторые социолингвистические данные о носителях немецких диалектов Немецкого национального района на Алтае

В ходе экспедиции было опрошено 45 носителей разных немецких диалектов. Нами использовалась предварительно составленная анкета социолингвистического описания языковой ситуации (2), которая содержала как общие данные об информанте (возраст, социальная занятость, семейное положение и т. д.), так и вопросы, связанные с языковыми компетенциями и языковым поведением носителей. Возраст опрошенных составил от 35 до 70 лет. Все информанты происходили из семей российских немцев, где и отец, и мать говорили на одном из диалектов или на разных диалектах немецкого языка.

Самоидентификация и родной язык

Этническая идентичность говорящих на диалектах четко выражена — они однозначно обозначили себя как «немцы», указав в качестве родного языка «немецкий» или «диалект». Как известно, вопрос идентичности в настоящее время для российских немцев представляет собой сложную проблему: большое количество людей, относящих себя к российским немцам (или русским немцам, Russlanddeutsche), имеет смешанное происхождение, идентифицируя себя то с немцами, то с русскими. Однако в целевой группе опрошенных абсолютно все информанты без колебаний считают себя «немцами», что может быть связано с фактом владения родным немецким диалектом. Такой результат опроса кажется интересным, указывая на прямую связь между владением родным языком и устойчивой самоидентификацией.

Вопрос «Какой язык Вы считаете родным?» имел ответы: «немецкий (диалект)», «немецкий»; в ходе устного интервью информанты в большинстве случаев поясняли, что под родным языком понимают именно родной диалект. И только пятеро ответили, что считают родным литературный немецкий язык. Самоназвание родного диалекта часто вызывало сомнения и расхождения даже среди владеющих одной диалектной формой. Встретились следующие обозначения родных диалектов носителями:

• schwäbisch (швабский),
• hessisch (гессенский),
• kelsch (католический),
• lutherisch (лютеранский),
• wolgadietsch (поволжский немецкий),
• plottietsch (плотдич, язык (диалект) меннонитов).

Важно отметить, что все перечисленные самоназвания являются обозначениями разных диалектных форм.

Языковая компетенция и языковые предпочтения

Диалектная пестрота усиливается разнообразием языковой компетенции говорящих. Все информанты свободно владеют родным диалектом; примерно половина из них знает литературный язык, уровень владения которым разный. Носители диалектов проживают в деревнях района в соседстве с российскими немцами, не знающими диалект, либо с теми, кто знает литературную форму немецкого (как выученный язык).

Диалект продолжает жить в кругу семьи прежде всего при общении со старшими родственниками, а также при общении в молельном доме (если такой имеется в населенном пункте). В остальных случаях (общение с детьми, общение вне дома) коммуникация осуществляется как на диалекте, так и на русском языке. Дети более старших информантов (20–30-летние российские немцы) часто владеют диалектом пассивно: они понимают речь на диалекте, но не говорят на нем. Такая ситуация характерна, по нашим наблюдениям, для близких литературному языку диалектов верхненемецкого типа. Сравнивая свою речь с тем, как говорят многочисленные родственники в Германии, молодежь часто воспринимает язык родителей как «неправильный немецкий», не имеющий будущего. Тем не менее, среди представителей среднего и старшего поколения (40-летние носители и старше) есть большой запрос на поддержание родного уникального диалекта: абсолютное большинство на вопрос «Хотите ли Вы, чтобы Ваши дети могли говорить на родном диалекте?» ответили утвердительно.

Большинство опрошенных указали в анкете, что легко могли бы понять любые звучащие тексты на родном языке независимо от их жанровой направленности. Информанты отмечали, что при необходимости они смогли бы записать небольшой текст на диалекте (рецепт, записка и т. д.). Что касается способности к чтению, то здесь ответы разошлись: многие отвечали, что никогда не видели письменных текстов на родном диалекте и наверняка не смогли бы их прочитать. Положительный ответ был получен только дважды, в обоих случаях от школьных учителей немецкого языка.

Носители диалектов часто вспоминают сказки, песни, стихи, частушки на родном диалекте. Фольклор малых жанров исполняется как на диалекте, так и на диалектно окрашенном разговорном языке, в зависимости от традиции исполнения произведения. Что касается молитв, то они исполняются почти исключительно на литературном немецком языке.

Диалекты немецкого языка, обнаруженные в ходе экспедиции

Все выявленные диалекты сохраняют свою отнесенность к двум большим диалектным ареалам, сильно отличающимся друг от друга — нижненемецкому и верхненемецкому. Их разделяет наличие (в диалектах верхненемецкой группы) и отсутствие (в нижненемецких диалектах) второго передвижения согласных, представленного неравномерно. Группа верхненемецких диалектов делится на южнонемецкие и средненемецкие диалекты (средненемецкие, в свою очередь, были представлены восточно- и западносредненемецкими материнскими диалектами), многие из которых были перенесены сюда переселенцами с юга России в уже смешанном виде [8, с. 28].

Дальнейшее вынужденное смешение на территории Алтая происходило в результате укрупнения деревень, когда носители разных диалектов оказывались в максимально близком соседстве. Такому смешению с дальнейшим образованием новых вторичных форм подвергались прежде всего верхненемецкие диалекты. К этим языковым образованиям сложно применить устоявшиеся методы диалектографического описания: не дана ни географическая, ни социальная, ни временная преемственность в их развитии. Тем более условными представляются сейчас сами обозначения диалектов (скажем, верхнегессенский говор, швабский диалект и др.): учитывая сложный характер смешения диалектов уже на юге России, их дальнейшую изоляцию и вынужденное соседство в Сибири, такие обозначения будут мало информативны. На территории материнской Германии обнаружить диалекты, полностью совпадающие с представленными на Алтае, не удастся.

Верхненемецкие диалекты на Алтае

Записи носителей диалектов верхненемецкого типа были сделаны в следующих населенных пунктах: Красноармейский, Подсосново, Камыши, Кусак, Дегтярка, Николаевка. Верхненемецкие диалекты представлены как средне-, так и южнонемецкими образованиями. Наиболее часто встречающиеся формы — это восходящие к разнообразным средненемецким диалектам говоры (типа восточносредненемецкого, верхнегессенского, волынского и др.). Самыми общими чертами средненемецких диалектов являются неполное проведение второго передвижения согласных: apəl (лит. нем. Apfel), pefər (лит. нем. Pfeffer), а также характерное ослабление согласных: pakə (лит. нем. backen), iver (лит. нем. über). Каждый из диалектов на Алтае, восходящих к средненемецким, имеет свой набор особенностей, прежде всего фонетических. В качестве примера приведем далее отмеченные нами особенности диалектной речи, зафиксированной в населенных пунктах Подсосново, Камыши и Красноармейский. Диалекты сел Подсосново и Камыши могут быть отнесены к средненемецким, обнаруживая черты общих материнских говоров (для данных населенных пунктов – черты верхнегессенских говоров), однако они расходятся далее в своих частных характеристиках. В селе Красноармейский говорят на диалекте южнонемецкого типа.

Диалект с. Подсосново

Диалект с. Подсосново, возникший в результате смешения разных западнои восточносредненемецких говоров Поволжья [10, с. 197], имеет некоторые черты верхнегессенского.

Отмеченные для диалекта особенности:

• стяжение дифтонгов: ufjəreҫt ‘взволнованный’ (лит. нем. aufgerecht);
• сохранение звонкого инициального g-: gtroufə ‘встретивший’ (лит. нем. getroffen), gva:ʃə ‘вымытый’ (лит. нем. gewaschen), gʃi:r ‘посуда’ (лит. нем. Geschirr);
• озвончение некоторых согласных, например переход t в d после гласных и сонорных: zundax ‘воскресенье’ (лит. нем. Sonntag) (но dunʃtax ‘вторник’ (лит. нем. Dienstag)), ʃtendjə ‘лобик’ (лит. нем. Stirnchen);
• частая спирантизация g > ɣ: ɛɣəl’d’ə (лит. нем. ‘Äuglein’);
• переднеязычный дрожащий r не вокализуется: toхter ‘дочь’ (лит. нем. Tochter), o:r ‘ухо’ (нем. Ohr).

Образец речи на диалекте: детская рифмовка (информант — женщина, 35 лет, проживает в Подсосново, свободный уровень владения диалектом).

1. bertjə / maldjə /

‘подбородочек, ротик’,

2. nesjə / ɛɣəl’djə /

‘носик, глазик’,

3. ʃteɣəl’djə / ʃtendjə /

‘бровка, лобик’,

4. hɔp tsɔp hɛrtjə //

‘хоп, цоп, волосок’.

Ярким признаком средненемецкого языкового ареала является диминутивный формант -jə: nesjə (лит. нем. Näschen). В целом диалект достаточно близок к литературному немецкому, он был бы понятен владеющему литературной формой языка. В речи носителей наблюдается характерная для диалектной речи вариативность при произнесении некоторых слов. Так, fuftsix’ и fyftsiх’ ‘пятьдесят’ (лит. нем. fünfzig), zo:n и zoun ‘cын’ (лит. нем. Sohn).

Диалект с. Камыши

В имеющихся описаниях диалект с. Камыши характеризуется как ориентированный на западносредненемецкий ареал с чертами диалектов верхнегессенского типа [6, с. 2; 11, с. 188]. Село было основано немецкими переселенцами из Поволжья. Уже в начале прошлого века шел процесс активного смешения диалектов, в результате чего они утрачивали свои первичные признаки.

Среди отмеченных особенностей диалекта:

• озвончение интервокальных спирантов и групп согласных: o:və ‘печь’ (лит. нем. Ofen), ɛldrə ‘родители’ (лит. нем. Eltern);
• переход группы nd в nn’: kɪn’ ‘дети’ (лит. нем. Kinder), finnjə ‘находить’ (лит. нем. finden);
• палатализованная звонкая аффриката dʒ’ на исходе основ: medʒ’əs ‘девочки’ (лит. нем. Mädchen), famɪljdʒ’ə ‘cемья’ (лит. нем. Familie), fildʒ’əs ‘поля’ (лит. нем. Felder).

Образец речи на диалекте: автобиографический нарратив (информант — женщина, 42 года, проживает в с. Камыши, свободный уровень владения диалектом)

1. kɑmɪʃ ɪs mɔinə mɔmə uf di velt jəkɔumə //

‘Моя мама родилась в Камышах’.

2. un də bɔbə ɪs nɔɪbɪʃsdʌrp nɪkɔlɑjəvkɑ uf dɪ velt jəkɔumə //

‘И мой папа родился в соседской деревне Николаевка’.

3. abə denə mɔmə un bəbə / denə mɔdər un fɑdə zəɪ kɔumə ɔs zaratov felt //

‘Но родители моих мамы и папы, они прибыли из Саратовской области’.

4. mɔɪnə ɛldrə hɑvə zeks kɪn’ / zeks medʒ’əs //

‘У моих родителей шесть детей, шесть девочек’.

5. ɛaʃt vɔa dɪ famɪljdʒ’ə abə grɔus //

‘Тогда были большие семьи’.

6. zəɪ hav alf k’ɪnjə / fɛatsejn / kɪnn’ //

‘Детей было одиннадцать, четырнадцать’.

7. jɛtst draj mnogodetnije / ʃɔn tsu fɪ:l //

‘А сейчас три — многодетные, уже слишком много’.

Диалект имеет своеобразный вокализм, который обеспечивается наличием разных дифтонгов, например: ɛaʃt ‘только’ (лит. нем. erst), kɔumə ‘приходить’ (лит. нем. kommen), mɔɪnə ‘моя’ (лит. нем. meine). В лит. нем. -a- в закрытом слоге соответствует диалектному -о-: toŋtsə ‘танцевать’ (лит. нем. tanzen), kroŋk ‘больной’ (лит. нем. krank), koŋ ‘могу’ (лит. нем. kann). Гласный -о- имеет в диалекте сильный назальный призвук. В имеющихся описаниях назализация для говора с. Камыши как характерное фонетическое явление не отмечалась. Можно предположить ее позднее развитие. Для более надежных выводов об изменениях, происходящих в диалекте, необходимо проведение детального фонетического описания с применением современных методов акустического анализа.

Диалект с. Красноармейский

В с. Красноармейский проживает несколько семей, говорящих на верхненемецком диалекте южного типа, который сохраняется здесь с начала прошлого века и восходит, предположительно, к лютеранским говорам причерноморских колоний. В диалекте наблюдается полное проведение второго передвижения согласных: pfɛ:t ‘лошадь’ (лит. нем. Pferd), apfəl ‘яблоко’ (лит. нем. Apfel). Яркая примета южнонемецких диалектов — соответствие «шипящих» консонантных сочетаний ʃt, ʃp «свистящим» st, sp, которые «шипят» независимо от позиции в слове: khaʃtə ‘ящик’ (лит. нем. Kasten), muʃt ‘должен’ (лит. нем. musst).

К другим особенностям консонантизма можно отнести наличие сильного инициального придыхания у гуттуральных смычных взрывных согласных типа k, g: khli:ҫa ‘умнее’ (лит. нем. klüger) и спирантизацию интервокального -g-: zi:ɣəl ‘кирпич’ (лит. нем. Ziegel), ma: ɣə ‘желудок’ (лит. нем. Magen).

Для вокалической системы отмечены следующие особенности:

• огубление а > o: ʃlɔp ‘спи’ (лит. нем. schlafe);
• расширение i > e: ʃpe:l ‘игра’ (лит. нем. Spiel);
• делабиализация ü > i: glikliх’ ‘счастливый’ (лит. нем. glücklich), ʃtik ‘кусок’ (лит. нем. Stück);
• наличие расширяющегося дифтонга ɔᴧ: mɔᴧn ‘мужчина’ (лит. нем. Mann) и сужающегося əi: ʃəin ‘красивый’, məidlə ‘девочка’ (лит. нем. Mädchen);
• ei литературного немецкого языка часто реализуется как долгий o: o:ns ‘oдин’ (лит. нем. eins), ko:na ‘никто’ (лит. нем. keiner).

Образец речи на диалекте представляет собой воспоминание (информант — женщина, 70 лет, проживает в с. Красноармейский, свободный уровень владения диалектом).

1. prosto di dɛɪtʃə dɩ dɔrt vɑrə / di vɑrə ə bɪsələ gʃɑɪtə un khlɪҫə //

‘Просто немцы они были собраннее, умнее’.

2. di hɑvə alɛs gzaməlt/ ki: pfɛrd aləs //

‘Они собирали все: коров, лошадей, все’.

3. di ɔndərə hɑvə zɪx’ glaɪҫ ən ɑrtəl tsɑmə gmɑxt / un əs vɑrt zo normal gvɛst //

‘Остальные тут же собирались в артели, нам было так нормально’.

4. mus mɔn zɑə dɔs var a frɛndfaʃt / poetomu dɔs var zɔ //

‘Надо сказать, что это была дружба, поэтому это было так’.

5. ɔn mɛɪnər tsaɪt zənt allə ennə ʃul ggaŋə //

‘В мое время все ходили в школу’.

6. haft lɛra dɛɪtʃ kennə/ net ruʃ //

‘Учителя должны были знать немецкий, не русский’.

7. van der hat dɛɪtʃ nix’ gkennt/dan is ja nix’ fertiҫ var mət ki:na //

‘Если он не знал немецкого языка, то да, не мог работать с детьми’.

8. ɪҫ bin ennə ʃul ggangn / der hat tsvoundresix’ ʃi:lər ghat //

‘Я ходила в школу, где было 32 ученика’.

9. mər hɔbn ən hoxdɪtʃ glernt / oba mər zənt lyterɪʃə //

‘Мы учили в школе литературный немецкий язык’.

10. katolɪʃə rɛdə havə nuʃ mɛa / iʃt var əs uba nɪx’ jəbli:və //

‘Католического языка больше нет, его не осталось’.

11. zumstax zundax zɪ haʃt khi:na jətəft //

‘По субботам, воскресеньям они крестили детей’.

12. jetst fa:rən mer əmma nax kamyʃɪ //

‘Сейчас мы ездим постоянно в Камыши’.

13. mər fairə vɛnaxtəun un ouʃtrə un alɛs //

‘Мы празднуем Рождество и Пасху и все’.

14. es var peltsnɪkəl/ krɪʃtkint //

‘Были Пельцникель и Кристкинд’.

Диалект южнонемецкого типа с. Красноармейский имеет яркие отличительные особенности не только фонетического, но и грамматического характера (использование местоимения 1 л. мн. ч. mər ‘мы’ (лит. нем. wir); диминутивный формант -l: kindl ‘ребеночек’, li:dl ‘песенка’; доминирование перфектных форм в области глагольной морфологии и т. д.).

Нижненемецкий меннонитский Plautdietsch

Отдельным языковым образованием среди всех диалектных форм немецкого в Сибири и, в частности, на Алтае выступает нижненемецкий меннонитский Plautdietsch (плотдич). Вопрос о его языковом статусе не имеет единства среди исследователей. В традиции отечественной германистики Plautdietsch считается нижненемецким диалектом [1; 9, с. 41; 13], особой формой (разновидностью) нижненемецкого [16], западнопрусским диалектом с элементами нидерландского и фризского языков [3, с. 348; 15, c. 73]. Некоторые исследователи указывают на имеющиеся принципиальные отличия Plautdietsch и нижненемецких диалектов [17, с. 31] и признают за ним статус самостоятельного языка, дочернего немецкого [14, S. 4].

На Алтае на Plautdietsch (в Сибири самоназвание «плотдич») говорят в Протасово, Полевом и других населенных пунктах, где еще есть компактные поселения немцев-меннонитов. Во время экспедиции нам также иногда встречались информанты, которые хорошо помнят родной язык, но говорить на нем больше не с кем (Кусак, Шумановка). Очень интересны редкие случаи владения двумя структурно разными диалектными формами сразу: так, в с. Дегтярка один из носителей одинаково хорошо владел и плотдич (нижненемецкий тип), и «католическим» южным диалектом (верхненемецкий тип диалекта).

Язык меннонитов в Сибири имеет следующие особенности:

• отсутствие второго передвижения согласных: piet ‘лошадь’ (лит. нем. Pferd), ti:t ‘время’ (лит. нем. Zeit);
• отсутствие дифтонгизации старых долгих i, u: hys ‘дом’ (лит. нем. Haus);
• возможны звонкие финальные консонанты: dy:v ‘голубь’ (лит. нем. Taube), ho:d ‘имел’ (лит. нем. hatte);
• развитая система дифтонгов: fəut ‘нога’ (лит. нем. Fuss), tvəi ‘два’ (лит. нем. zwei), mɔun ‘мужчина’ (лит. нем. Mann).

Образец речи на плотдич: воспоминание (информант — женщина, 50 лет, проживает в с. Протасово, свободный уровень владения диалектом).

1. mi:nə əupa un əuma fən ma irə kount / zəi kumə fən terət’ //

‘Мои бабушка и дедушка со стороны матери пришли с Терека’.

2. əupa dəi t’amt fən ukrainə //

‘Дедушка приехал с Украины’.

3. fil t’enja viərə jəʃtorvə / os t’li:n’ viərə / fən hoŋa un tif //

‘Много детей умерло совсем маленькими от голода и тифа’.

4. zəi levdə ʃrat’liҫ’ ʃvoa //

‘Они жили ужасно тяжело’.

Говорящие на плотдич немцы-меннониты — представители особой этноконфессиональной общности. В тех населенных пунктах, где есть религиозные общины, язык имеет наибольшую сохранность, молодые носители свободно разговаривают на плотдич. Предварительно можно сделать вывод о значительном сходстве фонетического и лексико-грамматического облика языка немцев-меннонитов Алтая с речью носителей в Новосибирской области (см. об этом, например, [7, с. 282]), однако здесь необходимы дальнейшие исследования.

Заключение

Несмотря на массовый выезд российских немцев в Германию в конце прошлого века, на территории Немецкого национального района на Алтае всё еще можно найти информантов, говорящих на одном из диалектов немецкого как родном. Мы предполагаем, что их количество составляет от нескольких человек до нескольких десятков человек на один населенный пункт. Свободно владеющие диалектом носители считают его родным языком и без колебаний относят себя к немцам или российским немцам.

Диалектные формы представлены верхненемецкими и нижненемецкими образованиями. Восходящие к верхненемецким диалекты имеют смешанный характер. Диалект каждого населенного пункта располагает своими характерными особенностями, прежде всего фонетического характера. Во время экспедиции нам удалось обнаружить верхненемецкие диалекты, точная идентификация которых вызывает трудности. Это диалекты, восходящие как к средненемецкому, так и к южнонемецкому языковым ареалам. Нижненемецкий языковой субстрат представлен языком (диалектом) меннонитов Plautdietsch (плотдич).

Факт существования на Алтае разных диалектных форм немецкого языка, которые имеют значительные отличия от немецких диалектов Германии и сосуществуют здесь в таком своем облике, не может не привлекать внимание и вызывает интерес лингвистов. Диалекты продолжают оставаться своеобразной «экспериментальной лингвистической лабораторией» [4, с. 491], пусть и представлены они всё меньшим количеством тех, кто еще может на них говорить.

ЛИТЕРАТУРА

1. Авдеев И. Е. Фонетическая система нижненемецкого говора Алтайского края в ее историческом развитии // Германские языки: [Cб. ст.] / Отв. ред. В. Я. Плоткин; Новосиб. гос. пед. ин-т. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1967. С. 84–118.
2. Беренд Н. Г. О смешении немецких диалектов в СССР // Коммуникативнофункциональная характеристика языковых единиц: Межвуз. сб. науч. тр. / Ом. гос. пед. ин-т им. А. М. Горького, Новосиб. гос. пед. ин-т; [редкол.: Г. Г. Едиг (отв. ред.) и др.]. Омск; Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1989. С. 73–82.
3. Домашнев А. И., Найдич Л. Э. Немецкие диалекты // Языки Российской Федерации и соседних государств: Энциклопедия: В 3 т. М.: Наука, 2001. Т. 2. C. 342–349.
4. Жирмунский В. М. Проблемы переселенческой диалектологии // Общее и германское языкознание. Л.: Наука, 1976. С. 491–516.
5. Иоганзен Т. Б. К фонологии севернобаварского диалекта села Ямбург Алтайского края // Вопросы диалектологии и истории немецкого языка. Омск, 1980. С. 53–62.
6. Кузьмина А. И. Говор деревни Камыши и особенности процесса его сложения и развития: Автореф. дис. … канд. филол. наук / Том. гос. ун-т им. В. В. Куйбышева. Томск: [б. и.], 1961. 14 с.
7. Либерт Е. А. Немецкие островные диалекты Томской и Новосибирской областей (на материале открытого онлайн-архива немецких диалектов Сибири) // Сибирский филологический журнал. 2020. № 3. С. 275–287. DOI 10.17223/1813 7083/72/21
8. Москалюк Л. И. Немецкие языковые острова в Западной Сибири // Вестник Том. гос. ун-та. Филология. 2014. № 1 (27). С. 28–38.
9. Москалюк Л. И. Нижненемецкие говоры в Алтайском крае // Филология и человек. 2016. № 1. С. 41–50.
10. Москалюк Л. И. Особенности развития лексико-семантической системы немецких говоров на Алтае // Сибирский филологический журнал. 2018. № 2. С. 196–207.
11. Москалюк Л. И., Москалюк Г. С. Современное состояние немецких говоров Поволжья на Алтае // Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2014. Вып. 1. С. 187–203.
12. Трубавина Н. В. Текстовый корпус немецких диалектов на Алтае: общие принципы построения // Вестник Том. гос. ун-та. 2013. № 373. С. 38–43.
13. Jedig H. Laut und Formenbestand der Niederdeutschen Mundart des Altai-Gebites.. Berlin: Akademieverlag, 1966. 106 S.
14. Kаnakin I., Wall M. Das Plautdietsch in Westsibirien. Groningen, 1994. 58 S.
15. Naiditch L. On the Development of the Consonant System in Mennonite Low German (Plautdietsch) // Dialects Across Borders. Selected papers from the 11th International Conference on Methods in Dialectology. (Methods XI), Joensuu, August 2002. Ed. by Markku Filppula, JuhaniKlemola, Marjatta Palander and Esa Penttilä. University of Joensuu; University of Tampere; University of Joensuu. Current Issues in Linguistic Theory 273. John Benjamins, 2005. P. 73–86.
16. Nieuweboer R. The Altai Dialect of Plautdiitsch (West-Siberian Low German). Rijksuniversiteit. Groningen, 1998. 380 S.
17. Siemens H. Plautdietsch. Grammatik, Geschichte, Perspektiven. Bonn: Tweeback Verlag, 2012. 268 S.

ПРИМЕЧАНИЯ
(даны в круглых скобках)

1. Оценка количества говорящих на диалектах из числа тех, кто относит себя к немцам или российским немцам на Алтае (как, впрочем, и в Сибири вообще), — достаточно сложный вопрос, для решения которого требуется масштабное обследование. Мы принимали во внимание данные школ, клубов встреч, а также свидетельства самих информантов о том, сколько, предположительно, жителей говорят на том или ином диалекте в данном населенном пункте.

2. Анкета была разработана на основе анкеты социолингвистического обследования В. А. Аврорина (архив Института филологии СО РАН).