Статья рассказывает об авторе и обстоятельствах создания арктического дневника, хранящегося в фондах Енисейского музея.
Выражаю благодарность О. И. Федотову и Е. С. Ефимовой-Залекер за консультацию.
Владимир Вячеславович Коневский (Каневский), сосланный из Нижнего Новгорода в Енисейск по делу дружины скаутов «Арго», с 1929 по 1934 годы работал добровольным помощником Енисейского краеведческого музея. Он принял участие в научных экспедициях на Большой Пит (1929), Нижнюю Тунгуску (1932) и острова Карского моря (1933).
В письме к Е. П. Пешковой от 2 марта 1933 г. А. А. Коневская, обеспокоенная длительным отсутствием известий от сына, сообщала: «В июне 1932 он из Енисейска уехал в Северную экспедицию Комсеверпути с профессором Толмачевым. В октябре этого же года экспедиция вернулась, и он из Енисейска прислал мне телеграмму, где писал, что вернулся в Енисейск» (1, л. 1–1а).
Нижне-Тунгусская и Хатангская экспедиции 1932 года были организованы Полярной комиссией Академии наук совместно с Советом по изучению производительных сил СССР при участии Комитета Северного морского пути и Комитета по проведению 2-го Международного полярного года. Общее руководство работами осуществлял А. И. Толмачев. Нижне-Тунгусский отряд возглавил биолог А. М. Рубин, начальником Хатангского отряда был зоолог А. Н. Смесов (2, л. 1).
При поддержке «Комсеверпути» экспедиция под руководством А. М. Рубина приняла на себя исследования почв и флоры в районе Нижней Тунгуски. Сведения о почвах, дикорастущей флоре, луговых запасах были необходимы для разрешения вопроса совхозного строительства на Нижней Тунгуске в целях удовлетворения нужд местных промышленных предприятий. Наряду с группой Рубина в 1932 году Горный директорат «Комсеверпути» направил на Нижнюю и Подкаменную Тунгуски 7 изыскательских партий, из них 3 поисковых и 4 геолого-разведочных (3, л. 46–49).
В ходе изучения материалов Нижне-Тунгусской экспедиции 1932 года обнаружено краткое упоминание В. В. Коневского. В записи о стоянке отряда на устье реки Верхняя Чалбышева 28–31 июля начальник Нижне-Тунгусского отряда экспедиции А. М. Рубин отметил: «Вечером к месту нашей стоянки подошел катер „Горняк“, причем наш спутник по переезду на теплоходе „Комсеверпуть“ т. Каневский привез для нас с Ногинского рудника по моей просьбе сахару, масла, сушек и мяса, что было очень кстати. За горючим для дальнейшего движения илимок геологических партий Комсеверпути к месту работ, ожидающих катера на фактории Чискова, ему пришлось ехать в Туруханск, а по пути он захватил для нас газеты и письма» [1, c. 24].
Процитированный текст подтверждает сообщение А. А. Коневской о том, что в июне 1932 года добровольный помощник музея выехал из Енисейска на теплоходе «Комсеверпуть» вместе с членами экспедиции А. И. Толмачева. В письме А. А. Коневская упоминает также Северную экспедицию Комсеверпути. Действительно, В. В. Коневский, не являясь членом экспедиции Толмачева, работал с двумя геологическими партиями Горного директората «Комсеверпути», которые вели исследования на Нижней Тунгуске одновременно с группой Полярной комиссии АН СССР. В октябре 1932 года он вернулся в Енисейск.
В период навигации 1933 года В. В. Коневский принял участие в работе Карского отряда экспедиции Сибирского гидрографического управления Северного морского пути под руководством В. И. Воробьева. Карский отряд обслуживали гидрографические суда «Циркуль» и «Фарватер», а также самолеты полярных летчиков А. Д. Алексеева и К. Г. Неронена [2, с. 121].
«Циркуль» и «Фарватер» с караваном лихтеров отправились в поход из Енисейска 5 июля. Поздняя весна сильно задержала начало работ отряда, и «Циркуль» на своем пути от устья Енисея к острову Диксона встретил 20 июля кромку сплошного невзломанного льда, идущую от мыса Лескина поперек Енисейского залива к северному входному мысу бухты Омулевой. Только в августе состояние льдов позволило судам отряда подойти к острову Диксон. В дальнейшем «Циркуль» посетил с целью выполнения гидрографических работ и постройки знаков, шхеры Минина острова Каменные, Свердрупа, Вилькицкого, Белый, Неупокоева, Вардропер, Зверобой, Плавниковые и Скотт-Гансена. «Фарватер» посетил мыс Двух Медведей, остров Расторгуева и Пясинский залив. «Циркуль» вернулся в Усть-Енисейский порт 30 сентября, а 4 октября прибыл в Гольчиху «Фарватер» [3, с. 4].
В фондах Енисейского музея хранится тетрадь с очерками В. В. Коневского «Дневник пути: река Енисей, остров Диксон, Карское море. Записи топографа, 1933 год». Между страниц тетради вложена квитанция заказного письма, 18.11.1933 отправленного из Енисейска в Горький А. А. Коневской (4, л. 1–76).
Первая часть дневника содержит описания плавания по Енисею. Далее Коневский рассказывает о стоянке судов в Енисейском заливе, делится впечатлениями о Диксоне, сообщает о работах экспедиции в Карском море. Нижегородский «аргонавт» упоминает руководителя экспедиции В. И. Воробьева, капитана «Циркуля» Ф. П. Демидова, капитана В. К. Дубровина, топографов и других участников поездки, пишет о русских селениях и становищах коренных народов Севера. Особое внимание автор уделяет природе.
«Путь до Диксона навсегда останется у меня в памяти, — отмечает В. В. Коневский. — Голубой простор неба незаметно сливался с зеленовато-голубым морем. Кругом льдины. И вот это-то сочетание белого, голубого и зеленого создавало изумительные контрасты. Белые искрящиеся льдины сверкают на закате. Это поразительно красиво. Но кое-кому не до любований. На мостике две фигуры — Демидов и Воробьев. Они внимательно смотрят в бинокли. „Циркуль“ идет осторожно, ощупывая каждый шаг, обходя льдины и выискивая путь» (4, л. 68, 69 (об)).
В записях Коневский использует устойчивый прием сопоставления зрительных впечатлений со звуковыми и символическими подтекстами, ассоциирующимися с романтизмом и фольклором.
Например, в 1929 году туман на реке Большой Пит воспринимался Коневским как символ «таежных тайн» и «сказочности»: «Стало вечереть. Сумрачные утесы смотрят в потемневшие волны Пита. С гор сполз белый призрачный клубящийся туман. Он медленно плыл, клубился. Цеплялся за вершины кедров, лиственниц, пихт, косматых елей. Вот где-то там в трущобе среди зубцов, утесов и скал загукал филин. Гукает, ухает, точно заклинания бормочет или таежную тайну рассказывает. А когда луна пронзила колеблющиеся волны тумана, дымчатые легкие тучи, тени леса, утесы и скалы, стало совсем таинственно, сказочно кругом» (5, л. 31 (об)).
В дневнике 1933 года туман Северного Ледовитого океана — «пелены смерти»: «К вечеру выглянуло солнце, холодное солнце этих широт. На барже кричат петухи, их крик необычен среди этой обстановки, странен и как-то приятен, слушаешь его с удовольствием. Так же странен и не вяжется с обстановкой плач детей. Вода голубеет, льдин больше и больше. Вдали на горизонте они плывут как корабли. К ночи туман. Белые нити сплетаются, свертываются, растут. Вот и нет ни острова, ни баржи, ни лихтеров, ни бухты. Одна белая, молочная, светлая муть. Так закрыт белой ровной занавескою покой далеких прибоев. Льды и меланхоличный перезвон судовых колоколов. Холодом пронизывающая сырость. Вот он, туман севера. Вот они, пелены смерти» (4, л. 55 (об) – 56).
«Идет снег, холодно. Ветер давно уже не порывистый, а постоянный ровный и сильный, дует с севера. Необычной была жизнь у пустынного берега тундры, вернее у полукилометровой ледяной кромки, отделяющей от основного берега. Ходили по тундре, охотились. Партия строителей строила знак. Люди муравьями копошились на снегу. На лихтерах завывали собаки и мычали коровы. Все вместе — и пароходы, и коровы, собаки, люди и лихтеры ждали, упорно ждали продвижения вперед, ждали и нервничали каждый по-своему. Один лед был невозмутим. Он спокойно сжимал нас своими цепкими белыми челюстями и непоколебимо преграждал нам дорогу вперед» (4, л. 66 (об) – 67).
Сравнивая жизнь в лесах Эвенкии с суровым бытом в арктических тундрах, Коневский отмечает: «У тунгусов как-то больше бодрости, на лицах больше улыбок. И костры не дымят тлеющим пламенем плавника, а горят потрескивая смолистым запахом кедровых и лиственных ветвей» (4, л. 52 (об)).
Но даже в «царстве холода и смерти» жизнеутверждающе звучат детские голоса: «Что удивительнее всего — это чистые детские голоса, звенящие колокольчиками в свежем воздухе. Да, дети здесь есть, дети – это настоящая победа человека над Севером. Дети здесь рождаются даже, зимуют великолепно, жизнь Диксона на полном ходу. Держись, старина Север, держись — воля и энергия человека сломят тебя» (4, л. 72–72 (об)).
Общие для ряда русских скаутов особенности восприятия и описания мира обозначены Е. С. Ефимовой-Залекер: «Хорошо помню свои детские впечатления от семейных рассказов о лагерной жизни Сергея Владимировича Шибанова (сам он, „Молчаливый Лось“, как называли его в скаутском отряде, оставил письменные воспоминания, но предавался устным воспоминаниям чрезвычайно редко): мы слушали их с восхищением и завистью и представляли себе Соловки и Сибирь как романтический мир, где жили сильные мужественные люди вроде героев Джека Лондона. Он, стоя по пояс в воде, сплавлял лес… Сломав переносицу, он стал еще больше похож на индейца… Он так интересно жил, что пропустил срок своего освобождения… О тех, по чьей воле наши близкие оказались в этих сказочных краях, вообще не могло быть никакой речи» (6, л. 38).
Геологические и этнографические коллекции, собранные в экспедициях на Нижнюю Тунгуску и острова Карского моря, В. В. Коневский передал в Енисейский краеведческий музей. Отчет о состоянии и деятельности Енисейского краеведческого музея за 1934 год информирует: «В апреле 1934 года прекратил работу в музее добровольный сотрудник В. В. Коневский» [4, c. 87]. В справке Учетно-статистического отдела Полномочного представительства ОГПУ по Восточно-Сибирскому краю от 27 июня 1934 года говорится: «Коневский Владимир Вячеславович из ссылки освобожден 6 июня 1934 года, пока остался в Енисейске» (7, л. 34). Дальнейшая судьба В. В. Коневского неизвестна.
ЛИТЕРАТУРА
- Рубин А. М. Очерк работ Нижне-Тунгусской экспедиции Академии Наук СССР в 1932 г. // Труды Полярной комиссии. Вып. 15. Предварительный отчет о работах Нижнетунгусской экспедиции Академии наук СССР в 1932 г. С. 9–36.
- Попов С. В. Автографы на картах. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1990.
- Евгенов Н. И. Экспедиция Сибирского гидрографического управления ГУСМП 1933 года // Бюллетень Арктического института СССР. № 1. Л., 1934. С. 4–5.
- Ромашков Ю. В. Летопись Енисейского краеведческого музея (1883–2018). Красноярск: СФУ, 2019.
ИСТОЧНИКИ
(в круглых скобках)
- Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-8409. Оп. 1. Д. 1016.
- Санкт-Петербургский филиал архива РАН (СПбФ АРАН). Ф. 75. Оп. 2. Д. 45.
- Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 9570. Оп. 1. Д. 544.
- Енисейский историко-архитектурный музей-заповедник им. А. И. Кытманова. Номер в Госкаталоге: 24478332, номер по КП (ГИК): ЕКМ КП 3513, инвентарный номер: Д 1100/4.
- Архив города Енисейска (АГЕ) Ф. Р-250. Оп. 1. Д. 54. Л. 22–47.
- Ефимова-Залекер Е. С., Русские «индейцы»: игра в «дальнюю страну» и «ушедшее время». Рукопись.
- Архив Управления Федеральной службы безопасности (УФСБ) России по Красноярскому краю. Ф. 7. Д. № П-9632.