Материальное положение и служебный статус полков «нового строя» в Сибири во второй половине XVII в. 

Печатный аналог: Дмитриев А.В. Материальное положение и служебный статус полков «нового строя» в Сибири во второй половине XVII в. // Сибирь в XVII–XX веках: Проблемы политической и социальной истории: Бахрушинские чтения 1999–2000 гг.; Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. В. И. Шишкина. Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2002. C. 31–42.

О существовании в Сибири XVII в. полков «нового строя», то есть соединений, аналогичных тем войскам, которые создавались по образцам западноевропейских армий и размещались на территории Европейской России, в исследовательской литературе встречаются лишь отдельные упоминания. Как правило, они ограничиваются краткими сведениями, относящимися к тем или иным событиям, в которых эти сибирские войска принимали активное участие. Но материальное положение этих соединений, а также их служебный статус, как правило, отдельно не рассматриваются [1]. Данная статья посвящена как раз доказательству того, какую значительную роль сыграл экономический (финансовый) аспект в судьбе этих войск, что сразу проявляется при анализе его взаимосвязи с их служебным статусом.

Начало существованию сибирских полков положил «наказ» царя Алексея Михайловича кн. И. А. Хилкову, назначенному в 1659 г. воеводой в Тобольск. Ему предписывалось, прибыв к месту назначения, «устроить из детей боярских и из литвы полк рейтар тысячу человек, да из казачьих детей и из вольных гулящих людей прибрать полк салдат тысячу ж человек» [2]. Впрочем, эти плановые цифры так и не были достигнуты: рейтар в итоге было набрано 786 чел., а солдат — 900 чел. Рядовые рейтары получали по 15 руб. в год, солдаты — по 11 руб., офицеры также имели соответствующие высокие оклады. Общая же сумма годового жалования, полагавшаяся в начале 60-х гг. XVII в. в Тобольске только что созданному рейтарскому полку, составляла 19 тыс. руб., солдатскому — 13 тыс., всего — 32 тыс. руб. Учитывая финансовое состояние тобольской казны, правительство изначально взяло снабжение полков в свои руки.

Так, одновременно с принятием решения о посылке в Сибирь партии офицеров-инструкторов во главе с полковником фон Зейцем, из Москвы в Тобольск в 1660 г. для первой выплаты годовых окладов только что набранным воеводой кн. И. А. Хилковым рейтарам и солдатам было отправлено 34 тыс. рублей [3]. Практиковалось такое и в последующие годы, когда денежное жалование для полков доставлялось из Москвы тобольскими служилыми людьми. Однако высылалось оно, во-первых, крайне нерегулярно, и, во-вторых, далеко не в положенном объеме.

Например, когда 26 октября 1663 г. из Москвы в Тобольск привезли 23 тыс. рублей серебром на жалование служилым людям всех сибирских городов, из этой суммы на выплату жалования собственно тобольскому гарнизону предписывалось оставить 12 с половиной тысяч рублей, но при этом указывалось, чтобы служилым «всяких чинов» и татарам выдали только четверть их годовых окладов, а рейтарам и их «начальным людям» — треть. О том, когда поступят недостающие деньги, Сибирский приказ ничего определенного не сообщил. В Тобольске добросовестно подсчитали, какая именно сумма требуется для выплаты полного жалования, и известили об этом Сибирский приказ, но ответа оттуда, судя по всему, так и не поступило [4].

Вряд ли центр, делая это, пытался перевести снабжение сибирских полков в круг обязанностей тобольской казны, скорее всего, у него также элементарно не хватало средств, учитывая значительные размеры общего годового жалования рейтарам и солдатам, а также то, что помимо них власти должны были думать и о снабжении других подразделений тобольского гарнизона.

В результате возникала парадоксальная ситуация: имея формально большие оклады, рейтары и солдаты постоянно жаловались на свое плохое материальное положение. И дело, конечно, было не только в перебоях с выплатой жалования, но и в том, что, в отличие от «обычных» служилых, они не получали провиантского довольствия, а должны были «кормиться» за свой счет, а рейтары к тому же покупать на свои средства лошадей.

Нельзя сказать, что власти не пытались как-то поправить ситуацию. В 1662 г. правительство по просьбе тобольских рейтар увеличило их годовые оклады до 20 руб. (правда, к 1667 г. они снова получали по 15 руб.). В 1665 г. тобольский воевода кн. А. А. Голицын пытался упорядочить продовольственное снабжение сибирских полков, указав крестьянам продавать рейтарам и солдатам хлеб по фиксированной цене [5]. Да и сами рейтары и солдаты искали выход из сложившейся ситуации, обращаясь, по традиции, к заведению собственных пашен [6].

Не слишком благоприятное материальное положение рейтар и солдат напрямую влияло на уровень их дисциплины и боевой подготовки. Отписки тобольских воевод, касавшиеся положения дел в полках, постоянно содержали сообщения о том, что «многие служилые люди с вашие государевы службы из слобод розбежалися». Приходилось организовывать поиски и настоящие облавы на дезертиров, которые, будучи пойманными, объясняли свои действия тем, что «они с вашие государевы службы розбежались от болшие скудости, для того, что им крестьяне и всяких чинов люди хлеба и конских кормов на медные денги не продавали» [7]. Если верить донесению солдатского поручика Ивана Иевлева, имел место даже такой экзотический случай, когда группу беглых солдат вывез с собой, направляясь из Тобольска в Москву, архиепископ Сибирский Симеон [8]. Дело доходило и до мародерства. Воевода П. И. Годунов в 1667 г. отмечал, что «многие рейтары и салдаты со службы из слобод и из острогов бегают для хлебные скудости, и крестьяном от них в хлебной продаже налога и насильство» [9].

Впрочем, такие явления были характерны не только для сибирских полков. Исследователи отмечают достаточно низкую дисциплину, царившую и в войсках «нового строя», расквартированных в европейской части страны.

Кардинально изменила положение сибирских войск «нового строя» реформа, произведенная в 1668–1669 гг. тобольским воеводой стольником П. И. Годуновым. Правительство было недовольно финансовыми успехами прежнего воеводы кн. А. А. Голицына, и Годунов непосредственно от самого царя получил распоряжение о лучшем взыскании «прибылей». Все мероприятия Годунова подтверждают его стремление сократить расходы казны при одновременном увеличении ее доходов. Естественно, что оно затронуло и военную сферу, особенно в отношении полков «нового строя».

Приступая к реорганизации войска, Годунов стремился решить сразу несколько задач. Одной из них, конечно, было сокращение расходов на содержание обоих тобольских полков. Кроме того, он обратил внимание на плохое обучение рейтар и солдат, да и их «начальных людей» военному делу и «ратному строю», о чем не преминул сразу же сообщить в Москву в одной из отписок. Волновало Годунова и их бедственное материальное положение, в результате чего «многие рейтары и салдаты со службы из слобод и из острогов бегают для хлебные скудости, и крестьянам от них в хлебной продаже налога и насильство». Отметил он и недостаток необходимого вооружения в полках [10]. Словом, Годунов в своей отписке, поступившей в Москву в ноябре 1667 г., обозначил все проблемы сибирских полков, накопившиеся за предшествующие годы, и сразу же взялся за их разрешение. Тобольский воевода, по замечанию С. В. Бахрушина, «со свойственной ему энергией решился реорганизовать войска совершенно заново» [11].

К началу преобразований в обоих тобольских полках числилось 696 рейтар и 844 солдата, не считая тех отрядов, которые стояли в других городах, в частности, в Таре и Тюмени. Годунов предполагал набрать из них 1 200 драгун, оставив в Тобольске только две роты рейтар по 120 чел. в каждой, да по полуроте в Таре и Тюмени (всего, таким образом, три рейтарских роты). Помимо рейтар и солдат, в драгуны предполагалось набирать также «из гулящих и из охочих людей». При этом важно отметить, что после набора драгуны должны были «жить в тех слободах, хто в которой слободе прибран будет». Особо подчеркивалось, что жить они должны «домами своими», и на первый год им предполагалось выделить некоторую прибавку к жалованию, «на дворовое строенье». В последующие же годы решено было давать им кормовые деньги «с убавкою, потому что им даны будут пашни» [12]. Иначе говоря, драгуны должны были стать «поселенными» и в значительной степени находиться на самообеспечении.

Весьма существенными оказались перемены в материальном довольствии сибирских полков. Наряду с грандиозным сокращением окладов жалования сибирским служилым людям, Годунов добился уменьшения расходов, шедших на содержание полков, как в абсолютном, так и в относительном исчислении. Достигнуто это было путем резкого уменьшения годового жалования драгун по сравнению с рейтарами и солдатами. Драгунский годовой оклад равнялся 5 руб. деньгами плюс 2,25 пуда соли (против 15 руб. рейтарского и 11 — солдатского оклада). Исключение было сделано только для первого года службы, в течение которого драгуны, по замыслу воеводы, должны были обзавестись на пожалованной им земле двором и хозяйством. На это им, в дополнение к жалованию, давалась «подмога» в размере 4 руб.

Произошло уменьшение жалования и у оставшихся на службе рейтар и их офицеров. Рядовые вместо 15 руб. стали получать 12 руб. в год, обер-офицеры вместо 84–96 руб. теперь получали по 24–36 руб., штаб-офицер (полуполковник) вместо 180 руб. — 144 руб. Как жаловались сами рейтары, «Петр Годунов, изгоняючи их и хотя розорить, отнял у них государева жалованья по 3 рубли у человека и учинил толко по 12 рублев, и им с 12 рублев государевы службы никоторыми мерами служить невозможно» [13].

В целом при предполагавшемся сохранении общей численности войск «нового строя» на одном уровне (1 200 драгун и более 300 рейтар взамен 1 500 солдат и рейтар) планировалась колоссальная экономия денежных средств. Если до реформы Годунова на содержание полков должно было уходить в год от 25 до 30 тыс. руб., то после — примерно 12,5 тыс. руб. Сам Годунов утверждал, что его преобразования позволили ежегодно экономить более 11 тыс. рублей [14]. Но ему и этого было мало: с пашен, данных драгунам, он, судя по всему, собирался взимать выдельный хлеб в тех же пропорциях, что и с пашен служилых людей.

Процесс экономии казенных расходов, запущенный Годуновым, приобрел тотальный характер и затронул буквально всех тобольских служилых людей. У Бахрушина есть упоминание о том, что воевода не собирался останавливаться на достигнутом и готов был, в случае необходимости, продолжать сокращение окладов, заявляя: «капитан де ныне станет служить и с 2 рублев, а порутчик и с полторы рубли, а прапорщик и с 40 алтын» [15]. Кроме того, он грозился, что если драгуны не будут нести никаких служб, то и жалования не получат [16]. Естественно, все эти нововведения встречали, мягко говоря, прохладное отношение со стороны служилого населения Тобольска, а в 1668 г. здесь имело место даже вооруженное выступление против этих «затей» воеводы, одними из главных участников которого были как раз офицеры драгунского полка.

Летом 1669 г. из Москвы в Тобольск для расследования «прибылей» Годунова был послан сыщик А. П. Акинфов. Ему предписывалось сразу же по прибытии отстранить Годунова от всех дел, немедленно отправить его в Москву, взять управление городом в свои руки, а также начать расследование жалоб, ранее поступивших на воеводу [17].

В начале 1670 г. в Москву отправилась «делегация» тобольских служилых людей, которая в июне подала в Сибирском приказе многочисленные челобитные на имя царя. Одновременно с этим из Москвы в Тобольск прибыл кн. Иван Борисович Репнин, который и вступил в должность тобольского воеводы. По словам Бахрушина, в Москве «все требования служилых людей были удовлетворены целиком, и все мероприятия Годунова, касавшиеся военного дела, были отменены: прежние оклады восстанавливались, и желающим предоставлялось вернуться в тот чин, в каком кто был до приезда П. И. Годунова» [18]. Данное утверждение нуждается, однако, в корректировке. Дело в том, что, если в отношении собственно служилых людей все действительно было возвращено «на круги своя», то в отношении полков «нового строя» отмены годуновских нововведений не последовало. Восстановить солдатский полк, например, даже не пытались, как, собственно, и прежние оклады жалования. Драгунский полк сохранялся. В изученных нами документах подробно описана деятельность новой тобольской администрации, в частности, меры, предпринятые преемником Годунова в отношении сибирских войск «нового строя».

В 1670 г. тобольские рейтары били челом царю о возвращении им их прежних окладов (15 руб. в год), отнятых Годуновым. В царской грамоте от 15 ноября 1670 г., отправленной кн. И. Б. Репнину в Тобольск, на этот счет говорилось следующее: «велено в рейтарех быть тем служилым людем, без которых быть не мочно, а денежное жалованье давать им, рейтаром, по окладом по-прежнему тем, которые бывают на службах беспрестанно, по 15 рублев человеку на год. А которые рейтары бывают на службах времянем, и тем давать жалованье по разсмотренью, смотреть по их службе. А которые люди взяты в рейтары и в салдаты с пашен и из оброчных крестьян, а без них будет быть мочно, и им быть по-прежнему, откуды хто взят» [19]. Тобольский воевода попытался избежать возложенной на него ответственности, и в своей отписке от 3 января 1671 г. попросил «рейтаром в Тоболску и на Тюмени и на Таре быть ли, и скольким ротам, и кому их учить, о том бы великого государя указ учинить» [20]. Однако правительство предпочло не заниматься более этими вопросами.

Поначалу кн. Репнин решил было восстановить рейтар в качестве самостоятельного соединения. Им была выдвинута следующая идея: организовать 7 рот рейтар по 72 чел. в каждой (а в головной тобольской — 100 чел.) и распределить их по главным городам Тобольского разряда — в Тобольске, Тюмени и Таре, то есть там, где они размещались и ранее. Однако программа эта оказалась невыполнимой, прежде всего, из-за финансовых проблем. В итоге кн. Репнин не только не вернул рейтарам их прежние оклады, но и вообще прекратил им выплаты жалования, оправдываясь тем, что денег в тобольской казне на это нет. В своей отписке царю от 25 октября 1671 г. он подробно описал все свои действия. В отписке даже выражалась легкая надежда на то, что «будет, укажет великий государь рейтар в Тоболску, на Тюмени, на Таре отставить, а написать их с литвою и с конными казаками и с новокрещенами в список, и в том служилым людем в службе будет уровнение и легость, потому что рейтары емлют жалованье большое, а службы служат с сибирскими служилыми людьми ровные». Там же говорилось и о том, что рейтары «бьют челом великому государю, а им, боярину и воеводам, говорят з болшою докукою, чтоб им давать государева жалованья по 15 рублев» [21]. Разумеется, требования эти оставались без внимания.

В следующей своей отписке, датированной 9 января 1672 г., кн. Репнин перечислил все верстания и переводы рейтар из чина в чин, произведенные Годуновым, которые ему удалось обнаружить в ходе проведенного «разбора». О предпринятых по его итогам действиях воевода высказался так: «рейтаром в рейтарех велели быть, для того, что они до рейтарства ни в какой чин неверстаны, а ныне выбылых окладов нет». Относительно же причины такого решения (сохранить статус-кво) было сказано: «… в оклад государева денежного жалованья прибудет много, потому что рейтаром жалованье большое, а давать в Тоболску нечего, денежной казны мало» [22]. Таким образом, единственным результатом действий кн. Репнина стало сохранение сложившейся ранее ситуации, характеризовавшейся незначительной численностью рейтар на территории Тобольского разряда, а также окончательной потерей ими своего значения как военной силы.

С драгунами после отставки Годунова все обстояло значительно сложнее. Посланный летом 1670 г. из Тобольска письменный голова С. Блудов добросовестно переписал количество драгун в каждой слободе, после чего выяснилось следующее. Из 730 чел., набранных при Годунове, теперь на службе осталось лишь чуть более 400, остальные сбежали [23]. Тогда Блудов был отправлен в объезд по городам Тобольского разряда «для переписки всяких чинов охочих людей в драгуны», которых набралось 579 чел. Правда, поверстать их в драгуны своей властью тобольский воевода не решился, изложив причину этого в уже известной отписке от 25 октября 1671 г.: «И тем людем до указу великого государя в драгунех быть не велено, потому что в государеве грамоте в Тоболеск во 179 году писано, которые де люди в рейтарех и в салдатех с пашен и из оброчных сел, а без них будет быть мочно, и им по-прежнему быть, хто откуда взят» [24]. Среди отобранных кандидатов в подавляющем большинстве преобладали посадские люди и их дети, а также дети крестьян, что, естественно, не укладывалось в уже взятый правительством курс на очистку сибирского служилого сословия от людей «из тягла». Таким образом, довести численность драгун до нужной цифры за их счет оказалось невозможно. В тобольском перечневом списке 1672 г. численность драгун определена в 524 чел., то есть прибавление оказалось весьма незначительным [25].

Что касается бывших солдат, попавших в стрельцы и в пешие казаки, как еще одного возможного источника пополнения, то и здесь кн. Репнин не стал ничего менять в принятых ранее решениях, «чтоб стрельцов и казаков не умалить». Возможность же обратного перевода драгун в солдаты была им также отброшена. В отписке от 9 января 1672 г. прямо говорилось о том, что «вместо того денежного жалованья за умаленьем денежные казны велено им [драгунам. – А. Д.] давать солью, и хормятца они с одной пашни и работою своею, и без денежного жалованья многие терпят великую нужу, а иные домами завелись и пашни почали пахать немалые. А только их взять в Тоболеск в салдаты, и в том им будет разоренье, а в салдатех им в Тоболску без корму быть не мочно, а давати нечего» [26]. И в этом случае пришлось пойти на сохранение, по сути — на консервацию сложившегося ранее положения, ничего не меняя.

Денежные оклады рейтар в 70-х гг. составляли 12 руб. в год, а драгун — 5 руб. в год плюс земли, выделенные им в слободах под пашню. Если вспомнить те суммы, которые шли на содержание сибирских войск в 60-е гг., то видно, что теперь они значительно уменьшились. Взяв цифры 1672 г., получаем, что на содержание 346 рейтар требовалось 4 152 руб. в год, а 524 драгун — 2 620 руб. Кроме того, около 600 руб. в год шло на содержание офицеров обоих соединений: сумма не очень значительная, поскольку кн. И. Б. Репнин уменьшил размеры их окладов до трети от первоначальных, установленных для всех чинов в 1660 г. В сумме, таким образом, получается около 7,5 тыс. руб. в год, что в несколько раз меньше ежегодных расходов предшествующего десятилетия.

Однако факты говорят о том, что перебои с выплатой жалования в 70-е гг. стали гораздо значительнее, чем раньше. Это укладывается в общую картину данных, приводимых Н. И. Никитиным, по мнению которого, именно на рубеже 60-х — 70-х гг. материальное обеспечение служилых гарнизонов в сибирских городах резко ухудшилось, и именно с этого времени вошла в практику замена денежного жалования товарами [27]. Впрочем, это может быть проиллюстрировано и конкретными фактами. Так, в челобитной на имя царя тюменские рейтары жаловались в 1678 г., что «и того твоего великого государя жалованья полных окладов нам, холопам твоим, не доходит: на 180 год не дошло по шести рублев, на 181 не дано 2 рубли с полтиною, на 182 год и на 183 и на 185 и на нынешней, на 186 год не дано всех полных окладов ни по единой денге, и мы, холопы твои, за многие годы не пожалованы» [28]. Как видно, здесь речь идет не просто о задержках или урезаниях жалования, а именно о хронических невыплатах за несколько лет. В таких условиях рейтары «оскудели и обедняли и одолжали великими долгами» [29].

Не лучше дела обстояли и у драгун. В выписке из тобольских расходных книг о выдаче жалования драгунам в 1668–1681 гг. [30] содержатся красноречивые сведения, которые говорят сами за себя. Помимо набора разнообразных товаров, присылавшихся теперь вместо денег: вино, соль, рыба, сукна, холсты, кожа, изделия из меди и железа и т. д. — здесь можно обнаружить и такие факты, как, например, выдача в 1676 г. жалования еще за 1669 г.! И эта практика, судя по всему, продолжалась из года в год именно с конца 60-х гг. XVII в. Уже одно это ясно показывает, что материальное положение полков «нового строя» в Сибири после провала реформы Годунова значительно ухудшилось.

Отдельно стоит обратить внимание на материальную сторону службы драгун в последние годы их существования. Данных по этой части не так уж много, но все же они есть. Еще в 1683 г. драгуны из десяти острогов и слобод, расположенных по р. Исети, били челом на Москве о выплате им жалования за 1677, 1679 и 1681–1683 гг. В ходе расследования, предпринятого Сибирским приказом, выяснилось, что из пяти с лишним тысяч кумачей, посланных еще при царе Федоре Алексеевиче специально для раздачи вновь набранным драгунам, осталось в наличии чуть менее полутора тысяч, да и те «лежали и долгое время портились». Было подсчитано, что для полного погашения задолженности потребуется 8 765 руб., но дальше этого дело, видимо, так и не пошло. В 1684 г. в Москву поступила еще одна челобитная, теперь от драгун Мехонинской слободы, с той же просьбой о выплате жалования за 1681–1684 гг. [31]

В конце концов, практически одновременно были приняты два решения, противоречивших друг другу. С одной стороны, просьбы сибирских драгун все же удовлетворили, и 3 мая 1686 г. было принято решение послать драгунам Исетских острогов соболей на сумму 2 666 руб. для выплаты им жалования за прежние годы. В царской грамоте, отправленной 30 мая в Тобольск, адресуясь к тобольским воеводам, говорилось: «… и вы б велели в Тоболску в приказной избе тою дачю под их имена отметить и послать из Тоболска с челобитчики их кого пригоже и роздать то наше великих государей жалованье в острогах старым драгуном всем налицо». Но там была еще и приписка, гласившая: «А впредь старым и новоприборным драгуном по нашему великих государей указу велено служить без денежного жалованья с пашни, и о том у них челобитные за руками не принимать» [32]. Складывается впечатление, что центральная власть решила пойти навстречу драгунам в этом случае лишь для того, чтобы в дальнейшем исключить всякую возможность повторных просьб и жалоб.

С другой же стороны, именно в это время правительство попыталось упорядочить материальное снабжение сибирских драгун. В одном из докладов на имя царевны Софьи Алексеевны упоминалось о том, что «по приговору столника и воевод Алексея Семеновича Шеина с товарыщи велено Тоболского уезду в слободах драгуном служить со 189 году великих государей без денежного жалованья с пашни, а для чего и по какому разсмотренью, того в отписке имянно не написано» [33]. Таким образом, оказывается, что местные власти перестали выплачивать драгунам жалование еще в 1681 г. Теперь же решено было законодательно подтвердить эту практику, и в грамоте от 12 апреля 1686 г., отправленной в Тобольск, уже прямо говорилось: «… денежнаго жалованья им не давать, а вместо того денежнаго жалованья пахать пашни, да им же к той пашне давать по три пуда соли человеку на год, для того, что в Тоболском уезде под Исецкие остроги и под слободы приходу воинских людей не бывает, а в отъезжие станицы посылки им бывают малые» [34]. Кроме того, всем, кто впоследствии будет взят в драгуны, предписывалось выдавать по 2 рубля «на дворовое строенье» и на покупку лошади. Правда, там оговаривалась и такая возможность: «… как прилучатца наши великих государей полковые службы, и их на те службы посылать и давать наше великих государей денежное жалованье по указным статьям» [35]. Однако она имела чисто гипотетический характер, поскольку даже в этой грамоте отмечалось отсутствие у сибирских драгун возможностей принимать участие в боевых действиях: «… приходу воинских людей не бывает». Поэтому можно сделать вполне обоснованный вывод, что в 1686 г. драгун окончательно перевели на службу «с пашни», оставив их без денежного жалования.

Этот указ распространялся и на драгунских офицеров, которых в грамоте еще от 31 марта того же года предписывалось набирать из тобольских детей боярских, но без изменения их денежных и хлебных окладов. Фактически, есть все основания утверждать, что к концу своего существования сибирские драгуны уже практически ничего не стоили государственной казне, перейдя, можно сказать, «на самообеспечение».

Таким образом, после реформы Годунова тобольские рейтары и драгуны практически не принимали участия в боевых действиях, утратили свой статус регулярных соединений и даже перестали существовать как единые формирования. Об этом свидетельствует множество фактов. Так, в 1672 г. полуполковник Петр Аншутин с отрядом драгун ставил Колчаданский острог, а те же тюменские рейтары в 1678 г. так характеризовали свои занятия: «… служат де они литовского списку и с конными казаки всякие государевы службы в ряд, посылают их в проезжие станицы и на отъезжие караулы, а по воинским вестям на Ишим и на Тобол по очереди ж, да вверх по Пышме и по Исецким по всем слободам и острожкам, и живут в тех слободах и острожках до зимнего времяни, как снеги болшие укинут. Да они ж де на Тюмени на городе и на остроге с тюменскими казаки и стрелцы караулы караулят, и в Тоболску и на Тюмени и везде всякие городовые поделки делают» [36]. Здесь уже специально подчеркнута служба с другими категориями служилых людей «в ряд», то есть вместе.

Вообще главной особенностью этих лет стало существенное снижение служебного статуса рейтар и драгун. Нельзя сказать, чтобы это стало результатом определенной политики местной администрации или центральной власти, все произошло, по сути, само собой. Элитными частями тобольского гарнизона регулярные полки перестали быть еще в ходе реформы Годунова, результаты которой были формально отменены, но фактически сохранились. Неудачные попытки восстановления разрушенного Годуновым, отъезд большей части иностранных офицеров-инструкторов, неучастие в боевых действиях — все это приводило к тому, что с каждым годом сибирские войска «нового строя» все больше теряли свои характерные черты и сближались с остальными категориями служилых людей.

На это указывает, в частности, и перечисление своих «служб» драгунами: «поставили мы по Исете реке десять острогов и на тех острогах стояли на караулех днем и ночью, и живем мы промеж тех острогов и слобод. И для городовые поделки по вся годы с нас в Тоболеск работников со всякого острогу и со слободы емлют по человеку и по два, да нас же до тюменские посылки посылают от слободы до слободы в провожатых, и никоторая служба нас не минует» [37]. В принципе, это упоминание показывает, что от характеристик регулярной военной службы здесь практически ничего не осталось. В других же документах, посвященных им, просто говорится, что они «построены по острогам и слободам Тобольского уезду от приходу воинских людей».

Возможно, имеет смысл охарактеризовать сибирских драгун как своеобразный корпус пограничной стражи, расквартированный на одном из участков южной границы русских владений в Западной Сибири. Аналогичные соединения существовали и в европейской части страны. Однако обстановка в Западной Сибири существенно отличалась от положения на западных границах России. А. В. Чернов отмечал почти полное исчезновение драгун в России уже к началу 80-х гг. XVII в., объясняя это тем, что «правительство неправильно их использовало… не оценило должным образом драгун как боевую силу» [38]. Развивая свою мысль, он считал, что драгуны, которые в мирное время вели свое хозяйство, стали разоряться после того, как их начали посылать на службу в отдаленные места или включать в походные войска. В принципе, это выглядит логично, но одновременно свидетельствует и о слабости, неполноценности положения драгун относительно других родов войск в русской армии того времени. Но для нашего случая эта характеристика неприменима, поскольку сибирские драгуны были не крестьянами, а выходцами из служилого сословия. Дело здесь, видимо, в другом.

В условиях Сибири XVII в., когда многие служилые люди вели свое хозяйство, сочетая его с военной службой, выделение драгун в качестве отдельного контингента оказывалось просто нецелесообразным. К 1689 г., когда драгуны исчезли уже почти во всех районах страны, заниматься сибирским «полком» у правительства не было ни времени, ни желания. Да и вся политическая ситуация 80-х гг. отнюдь не располагала к принятию властью взвешенных решений по любым проблемам вообще.

Таким образом, на основании всех рассмотренных фактов можно сделать следующие выводы. Сразу же после формирования сибирских полков выяснилось, что проблемы материального обеспечения этих соединений не могут быть успешно решены. Настоящим камнем преткновения стал вопрос о продовольственном обеспечении. Если другие категории русских служилых людей обычно получали какую-то надбавку к своему денежному окладу хлебом и солью, то рейтары и солдаты этого были лишены начисто и должны были сами, на свои деньги, добывать себе пропитание. Не помогали даже распоряжения воевод слободским крестьянам продавать хлеб по «указной», то есть по заниженной цене. Все это напрямую сказывалось на их дисциплине и боевой подготовке.

После неудавшейся реформы Годунова материальное положение сибирских войск не только не улучшилось, но даже ухудшилось. Причина была все та же: нехватка денег для выплаты жалования. Казна, как и ранее, была не в состоянии отправлять в Тобольск каждый год огромные суммы (порядка 7–10 тыс. руб.). В документах следующих лет, особенно с начала
70-х гг., все чаще рекомендовалось платить тобольским служилым людям жалование из местных доходов. Кроме того, в 70-е гг. вошла в практику выдача жалования не деньгами, а доставленными из Москвы товарами или хлебом и солью. Конечно, такая практика в отношении сибирских служилых людей существовала и раньше, но тем из них, кто был зачислен в регулярные полки, на протяжении, скажем, 60-х гг. платили только деньгами.

Приведенные данные наглядно иллюстрируют процесс превращения полков «нового строя» в один из обычных контингентов сибирских служилых людей, начавшийся после реформы П. И. Годунова. После нее сибирские регулярные войска потеряли свой исключительный (по сравнению с остальными категориями сибирских служилых людей) статус и постепенно превратились лишь в одну из частей русских вооруженных сил в Западной Сибири, притом далеко не самую значимую. Все изменения, происходившие с ними, были обусловлены отнюдь не военным, а экономическим (финансовым) фактором, и события 70-х — 80-х гг. XVII в. полностью подтверждают эту тенденцию. Да и расформирование сибирских полков в 1689 г. в конечном итоге было обусловлено именно незаинтересованностью в их дальнейшем существовании как местных воевод, так и центрального правительства.

Оставаясь формально в рядах регулярных соединений, люди, служившие там, фактически потеряли свое особое положение в структуре служилого населения и были уравнены в обязанностях с другими категориями служилых людей. Это выразилось, в частности, в переходе рейтар и драгун к занятиям, аналогичным служебным обязанностям стрельцов и казаков. Завершился же этот процесс формальным объединением драгун с беломестными казаками Тобольского уезда в 1689 г., что означало упразднение войск «нового строя» в Западной Сибири.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Бахрушин С. В. Воеводы Тобольского разряда в XVII в.// Научные труды. М., 1955. Т. 3. Ч. 1. С. 277–279; Никитин Н. И. Служилые люди в Западной Сибири XVII века. Новосибирск, 1988. С. 38, 39; Зуев А. С. Дело о полке Эгерата (к вопросу об организации в Сибири в 1660-х гг. полков «нового строя») // Социокультурное развитие Сибири XVII–XX века. Бахрушинские чтения 1996 г. Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1998.С. 11–20. Исключение составляют лишь работы В. Д. Пузанова. См., напр.: Пузанов В. Д. Условия формирования военно-административной системы в Зауралье (XVI–XVII вв.)// Итоги и задачи регионального краеведения: Материалы Всерос. конф. по ист. краеведению, состоявшейся в Кургане 6–7 мая 1997 г. Курган, 1997. С. 68–76; Он же.Строительство вооруженных сил на юге Зауралья (50-е гг. XVII — 20-е гг. XVIII вв.) // Зауралье в панораме веков.Межвуз. сб. науч. тр. Курган, 2000. С. 50–75; и др.
2. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 1.
3. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 630, л. 3–26.
4.  [4] Там же, стб. 663, л. 137–139.
5. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 21; стб. 663, л. 172, 173.
6. «И из тех рейтар и салдат, из верстаных и из неверстаных, многие люди пашни на себя пахали… « (Там же, стб. 100, л. 18).
7. Там же, стб. 663, л. 187.
8. Там же, л. 117.
9.  [9] Там же, стб. 100, л. 20.
10. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 20.
11. Бахрушин С. В. Указ. соч. С. 278.
12. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 24.
13. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 30.
14. Там же, л. 27.
15. Цит. по: Бахрушин С. В. Указ. соч. С. 290.
16. Там же. С. 281.
17. Там же. С. 295.
18. Бахрушин С. В. Указ. соч. С. 295.
19. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 30.
20. Там же, л. 33.
21. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 47.
22. Там же, л. 51, 52.
23. Там же, л. 119–144.
24. Там же, л. 49.
25. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 84, 85.
26. Там же, л. 53, 54.
27. См.: Никитин Н. И. Государственное обеспечение гарнизонов Тобольского разряда в XVII в. // Общественно-политическое развитие феодальной России. М., 1985. С. 58–61.
28. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 272.
29. Там же, л. 292.
30. Там же, л. 401–451.
31. Там же, л. 462.
32. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 499.
33. Там же, л. 455.
34. Там же, л. 458.
35. Там же, л. 456.
36. РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 100, л. 295, 296.
37. Там же, л. 389, 390.
38. Цит. по: Чернов А. В. Вооруженные силы Русского государства в XV–XVII вв. М., 1954. С. 140–142.