Спорные вопросы пограничного размежевания между Россией и Китаем по Нерчинскому договору 1689 г. 

Печатный аналог: Артемьев А.Р. Спорные вопросы пограничного размежевания между Россией и Китаем по Нерчинскому договору 1689 г. // Сибирь в XVII–XX веках: Проблемы политической и социальной истории: Бахрушинские чтения 1999–2000 гг.; Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. В. И. Шишкина. Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2002. C. 44–52.

29 августа 1689 г. под Нерчинском был подписан первый российско-китайский договор. Трудные переговоры, предшествовавшие его заключению, и значение этого договора для развития отношений между двумя государствами скрупулезно изучены и описаны в монографиях и статьях известных отечественных историков [1]. Некоторые вопросы вызывает только первая статья договора, определяющая географические ориентиры пограничного размежевания между Россией и Китаем в Приамурье.

Как известно, до наших дней в архивах сохранились подлинники договора лишь на маньчжурском и латинском языках. Переданный маньчжурам под Нерчинском оригинал русского текста, очевидно, утрачен и дошел до нас только в копиях и «Статейном списке» русского посла Ф. А. Головина [2]. Наиболее определенные географические привязки к местности, где была проложена граница, содержит маньчжурский текст договора. В его первой статье записано: «Сделать границей реку Горбицу, находящуюся близ реки Черной, именуемой Урум и впадающей с севера в Сахаляньулу. Следуя по склонам достигающего моря каменистого Большого Хингана, где верховья этой реки, все реки и речушки, впадающие в Сахаляньулу с южных склонов хребта, сделать подвластными Китайскому государству, все другие реки и речушки на северной стороне хребта сделать подвластными Русскому государству. Но местности, реки и речушки, находящиеся к югу от реки Уды и к северу от установленного (в качестве границы) Хинганского хребта, временно сделать промежуточными. По возвращении к себе установить, (чтобы) потом внимательно изучить местность либо переговорами через послов, либо посылкой грамот» [3].

Различные точки зрения на обоснованность и точность географических ориентиров намеченной по Нерчинскому договору границы подробно проанализированы в фундаментальной монографии В. С. Мясникова [4]. Большинство отечественных историков полагают, что, согласно этой статье, Россия уступила маньчжурскому Китаю все левобережье Амура от впадающей с севера в р. Шилка речки Горбицы, включая его нижнее течение, где территория южнее р. Уды осталась неразграниченной [5]. Наиболее спорным по-прежнему является вопрос о «восточном» участке этой границы, что, на наш взгляд, связано с несколькими прочно вошедшими в историографию заблуждениями.

Первым таким заблуждением является исходная посылка большинства исследователей: якобы до заключения Нерчинского договора весь Амур, включая его низовья, находился под контролем русских. Это не соответствует действительности. После разгрома отряда О. Степанова 30 июня 1658 г. маньчжурами ниже устья р. Сунгари русские землепроходцы никогда больше не спускались вниз по Амуру дальше его левого притока — р. Буреи. Первый и последний раз на это обстоятельство обратил внимание выдающийся этнограф Б. О. Долгих [6]. Только в середине 70-х гг. XVII в. албазинские казаки приступили к освоению р. Зеи, поставив в 1676 г. на ее притоке — р. Гилюе, ясачное зимовье, а в 1677 г. в верховьях р. Зеи — острог [7]. В 1681 г. из Нерчинска на Зею и Селемджу был послан сын боярский И. М. Милованов, который возвел там вместо смытого рекой новый острог [8]. Верхозейский острог продержался до февраля 1684 г., когда 400 маньчжурских солдат взяли в плен всех его защитников [9]. В июле 1679 г. албазинский приказной Г. Лоншаков отпустил из Албазина на Зею 50 казаков во главе с Г. Фроловым, которые поднялись по ней до р. Селемджи и поставили в ее верховьях Селенбинский острог [10], но уже в конце ноября 1683 г. из-за угрозы захвата маньчжурами казаки покинули его [11]. В 1680 г. по разрешению приказного Албазинского острога Я. Евсеева на Зею ушел отряд из 12 казаков во главе с Г. С. Самойловым (Мыльником). Эти казаки поставили возле устья левого притока Зеи — р. Долонец, Долонский острог, который к июлю 1682 г. был также покинут под давлением маньчжуров [12].

В 1683 г. 32 албазинских казака во главе с Фроловым подали челобитную нерчинскому воеводе Ф. Д. Воейкову с просьбой отпустить их объясачивать неясачных иноземцев на реки Быструю (Бурея) и Хамун (Амгунь). В том же году отряд казаков и промышленных людей (61 чел.) достиг верховьев р. Буреи, волоком перешел на р. Амгунь и основал там при устье ее правого притока — р. Дуки, Дукинское зимовье [13]. Это самое крайнее к востоку от Албазина зимовье просуществовало немногим более года. В июле 1683 г. посланный туда на смену отряд из 66 чел. во главе с Самойловым был пленен маньчжурами ниже устья р. Зеи [14]. Сам Фролов был осажден осенью того же года в Дукинском зимовье нивхами и нанайцами и вынужден был весной уйти с Амгуни через Тугурское зимовье в Якутский острог, поскольку путь в Албазинский острог с р. Буреи по Амуру был перекрыт маньчжурами [15]. Летом 1684 г. маньчжуры при поддержке бурейских тунгусов и амгуньских негидальцев уничтожили Тугурский (Тугирский) острожек и часть из 33 его защитников [16]. Таким образом, ни о каком долговременном присоединении к Русскому государству долины р. Зеи, а тем более низовьев Амура, речи быть не может.

Второй, ошибочной, на наш взгляд, является мысль о том, что восточный участок границы не имел точных географических ориентиров, поскольку этот район не был изучен обеими сторонами. Между тем, есть все основания утверждать, что разграничение территории в низовьях Амура, зафиксированное Нерчинским договором, отразило представления обеих сторон о границе между двумя государствами, сложившиеся в середине 80-х гг. XVII в. Об этом свидетельствует письмо Сабсу, первого цзяньцзюня провинции Хейлунцзян, который был членом маньчжурского посольства, подписавшего Нерчинский договор, и, несомненно, участвовал в его подготовке, приказному Удского острога А. Амосову, доставленное в июле 1686 г. отпущенными из маньчжурского плена казаками И. Томиловым и Г. Петровым якутскому воеводе генералу М. О. Кровкову. В нем р. Уда признавалась русским владением, в отличие от р. Амгунь, и, как свидетельствовали сами казаки, р. Тугир, где маньчжуры захватили в Тугирском зимовье нескольких якутских служилых людей [17]. Эти географические привязки убедительно свидетельствуют, что Селемджинский хребет и его ответвления — Тайканский и Тыльский хребты, были избраны восточной оконечностью русско-китайской границы совершенно осмысленно, а неразграниченной осталась территория между ними и р. Удой.

В 1692 г. из России в Китай была отправлена полуофициальная миссия во главе с датчанином Избрантом Идесом, который в своих записках указал на междуречье р. Тугура и Уды, где находятся упомянутые хребты, как на границу между Сибирью и Китаем [18]. Также возле р. Тугур помещена надпись «Китайская граница» на карте А. Ф. Шестакова 1726 г. [19].

На русских картах XVIII в. восточная оконечность российско-китайской границы обозначена к северу от р. Тугура и ее левых притоков [20]. Как полагал А. Миддендорф, обследовавший течение р. Уды в 1844–1845 гг., это было сделано на основании данных Г. Ф. Миллера, выяснившего столетием раньше, «что живущие по Тугуру китайские тунгусы признают границей реку Торон (Тором), между Тугуром и Удью, в чем согласны с ними и удские тунгусы» [21].

Вопрос о состоянии западного участка российско-китайской границы в Приамурье был поднят в середине XVIII в. Г. Ф. Миллером, который пришел к заключению о якобы имевшем место самовольном перенесении маньчжурами границы с впадающей с севера в Амур р. Амазар на 200 км западнее, то есть на впадающую в р. Шилку реку Горбица [22]. Это мнение без должной критики было воспринято абсолютно незнакомым с ходом Нерчинских переговоров Миддендорфом, который полагал, что «невероятно, чтобы такой малый горный ручей, как Горбица, мог быть избран границей без всякаго особенного побуждения» [23], а затем Х. Трусевичем [24], и бытует в отечественной историографии до сих пор [25], хотя беспристрастные зарубежные исследователи не сомневаются в его ошибочности [26].

Происхождение этой версии таково. В 1735 г. Миллер во главе академического отряда Второй Камчатской экспедиции побывал в Нерчинске, где якобы выяснил, что в районе разграничения существует две р. Горбицы и две реки, которые носят название Урум, или Черная, и являются, согласно тексту нерчинского договора, ориентиром для распознавания Горбицы. Первая из них, по словам Миллера, была Малой Горбицей, которую русские считали границей. Она впадает в р. Шилку на 271 км. ниже Нерчинска, а немного выше, в 239 км. от Нерчинска, также левым притоком является р. Черная. Другая р. Горбица — Большая (по Миллеру), позже якобы названная Амазаром, впадала в Амур значительно восточнее, в 528 км. от Нерчинска [27]. Вблизи нее в Амур впадала р. Уру (в действительности р. Урка), название которой, по мнению Миллера, соответствовало ориентиру, указанному в латинском тексте договора. Кроме того, в последнем было сказано, что р. Горбица впадает не в р. Шилку, а в р. Саха-ляньулу, то есть в Амур. Не сходилось с верховьями р. Малой Горбицы и начало Каменных гор, по хребтам которых, согласно договору, граница шла дальше на восток, в то время как р. Большая Горбица (р. Амазар) берет свое начало в Становом хребте. Именно такое изображение границы Миллер обнаружил и на карте из атласа Дюгальда, которым пользовались входившие в состав маньчжурского посольства на нерчинских переговорах иезуитские миссионеры Жербийон и Перейра. В довершение ко всему, и местные жители сообщили ему, что после заключения Нерчинского договора граница в течение 15–20 лет проходила по р. Большой Горбице, но когда маньчжуры узнали о существовании р. Малой Горбицы, то провели границу по ней. Все это побудило Миллера, который обрел в России вторую родину и ревностно служил ее интересам, заключить, что «пачи Большую, нежели Малую Горбицу за границу почитать можно» [28]. Тем не менее, ни одно из вышеприведенных свидетельств самовольного переноса маньчжурами границы не выдерживает никакой критики.

Начнем с того, что никакой р. Большой Горбицы, которую потом стали называть Амазаром, изначально не существовало. Между тем, сама р. Амазар известна по отпискам русских землепроходцев с первых лет освоения Амура. Именно по р. Амазар сплавлялся на Амур для торговли с даурами князя Лавкая еще до появления там в 1649 г. отряда Е. П. Хабарова казак И. Е. Квашнин [29], а в 1650 г. также по Амазару выплыл на Амур во главе отряда, следовавшего на подмогу Хабарову, И. Е. Кашинец [30].

О том, что граница по Нерчинскому договору была проведена по впадающей с севера в р. Шилку реке Горбице, а никак не по впадающей в Амур р. Амазар, которые разделяет 257 км. пути по воде [31], убедительно свидетельствуют описание хода самих переговоров, содержащееся в «Статейном списке» русского посла окольничего Ф. А. Головина, и некоторые другие источники.

В первый день переговоров 12 (22) августа 1689 г. при обсуждении вопроса о границе Головин предложил провести ее по р. Амур [32]. В ответ маньчжуры, согласно записками Ф. Жербийона — одного из двух монахов-иезуитов, состоявших переводчиками при цинских послах, предложили в качестве рубежа р. Селенгу [33]. Эти предложения не устроили обе стороны, и 13 (23) августа, когда переговоры возобновились, маньчжуры предложили на левой стороне р. Шилки сделать границей Нерчинск, а на правой — р. Онон в месте ее слияния с р. Ингодой [34], которые, собственно, и образуют р. Шилку. Русские послы в ответ на это предложили провести границу по р. Зее, заявив, как уже было показано выше, что землей «по реку Быстрою [р. Бурея. – А. А.] всегда владели люди царского величества… но дабы все спокойно жили и миром тешилися… «, они готовы уступить [35].

15 (25) августа цинские послы, столкнувшись с твердой позицией Головина, были вынуждены пойти на уступки и предложили проложить границу на левобережье р. Шилки по впадающей в нее с севера днях в 7 пути от Нерчинска р. Черной, а на правобережье снова по р. Онон. Русские послы быстро установили, что Албазин находится «от реки Черные ниже будет ходу дней же 7 или болши», и отказались, поскольку все еще надеялись провести границу по этому острогу, а также из-за невозможности уступить междуречье рек Шилки и Аргуни [36].

16 (26) августа цинские послы передали через переводчиков-иезуитов новое предложение, по которому границей на левобережье р. Шилки должна была стать впадающая в нее с севера р. Горбица. Нерчинские жители сообщили нашему посольству, что если «река Черная идет в ближней половине меж Нерчинска и Албазина», то «река Горбица идет на половине меж Нерчинска и Албазина» [37]. В действительности, расстояние между Нерчинском и устьем р. Черной составляет по воде 239 км, а от Нерчинска до р. Горбицы — 271 км. Соответственно, расстояние от устья р. Черной до Албазина равняется 469 км, а от р. Гор-бицы до Албазина — 437 км. Таким образом, очевидно, что р. Горбица находится вовсе не на середине пути между Нерчинском и Албазином. Тем не менее, расстояние от Нерчинска до р. Амазар (р. Большая Горбица по Миллеру) составляет 528 км, а от р. Амазар до Албазина — 180 км [38], что уже совсем не соответствует данным «Статейного списка». Еще одним аргументом, свидетельствующим против отождествления р. Урки с р. Черной (по Миллеру), является то, что она впадает в Амур с севера в 15 км к востоку от р. Амазар (р. Большая Горбица по Миллеру). Следовательно, получается, что вместо уступки маньчжурами еще 32 км территории на левобережье р. Шилки русские добились на последнем этапе переговоров, наоборот, передвижения границы еще дальше вглубь русской территории. Кроме того, в ст. 1 русского текста договора, известного только по «Статейному списку Ф. А. Головина», совершенно четко сказано, что р. Горбица впадает в р. Шилку [39], в то время как р. Амазар впадает в р. Амур и уже поэтому никак не может отождествляться с мифической Большой Горбицей.

Совершенно фантастическими выглядят также сведения, якобы полученные Миллером от местных жителей в Нерчинске, о перенесении маньчжурами границы через 15–20 лет после заключения Нерчинского договора 1689 г. Дело в том, что за 9 лет до него по приказу российского посла в Китае графа С. Л. Рагузинского в Нерчинске были опрошены все пожилые люди, включая оставшихся в живых участников обороны Албазина в 1686–1687 гг., и никто из них даже не заикнулся ни о каком переносе границы с р. Горбицы [40]. Между тем, в «Хорографической чертежной книге» 1697–1711 гг. С. У. Ремезова на чертеже «Реки Амур с урочищи. Свидетельство даурскаго полковника Афонасья Иванова сына Байдона» граница проведена именно по р. Горбице [41]. Не доверять в этом вопросе А. Бейтону, возглавлявшему оборону Албазина с июня 1686 г., когда в самом начале осады острога маньчжурами погиб воевода А. Л. Толбузин, до сентября 1689 г., когда он по приказу посла Головина со служилыми людьми разрушил крепость и отправился в Нерчинск, нельзя. Кстати, и на этой, и на последующих картах фигурирует р. Амазар, но пограничной рекой названа именно р. Горбица [42].

И наконец, последним аргументом, свидетельствующим, что граница изначально проходила именно по той р. Горбице, которая называется так до сих пор [43], является документ 1694 г., до сих пор не привлекавший внимания исследователей. Это письмо государственного советника Сонготу, возглавлявшего цинское посольство на нерчинских переговорах, иркутскому воеводе И. П. Гагарину. В нем Сонготу отвечает отказом на требование русских властей о возвращении перебежчиков-монголов, ссылаясь на неразграниченность русской и монгольской территорий, и напоминает ориентиры границы, установленной в 1689 г., из-за которой беглецов возвращают. Так вот, одно из направлений этой границы обозначено так: «… в Амур реку с сиверную сторон пали Черная, Урум речки, поблизку есть Горбица река, в межах поставлено у этой реки в вершине есть камень голец» [44]. Эта фраза снимает все вопросы, поскольку есть только одна впадающая с севера в р. Шилку река Горбица, западнее которой в Шилку впадает р. Черная, образованная слиянием рек Белый Урюм и Черный Урюм.

Единственным итогом измышлений Миллера о русско-китайской границе стало ее обозначение по р. Амазар на карте в «Атласе Российской Империи», изданном Российской Академией наук в 1745 г.

Таким образом, представляется несомненным, что русско-китайская граница, установленная по Нерчинскому договору 1689 г., имела в западной части Приамурья весьма четкие географические привязки. Обе стороны также ясно представляли границы своих собственных территорий вблизи Охотского побережья, ввиду чего особо оговорили вопрос о неразграниченной территории, которая тогда еще никому не принадлежала.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Яковлева П. Т. Первый русско-китайский договор 1689 года. М., 1958; Александров В. А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). М., 1969; Демидова Н. Ф. Из истории заключения Нерчинского договора 1689 г. // Россия в период реформ Петра I. М., 1973; Мелихов Г. В. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974; Мясников В. С. Империя Цин и русское государство в XVII веке. М., 1980; Он же. Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII–XX вв. М., 1996; Беспрозванных Е. Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений. XVII – середина XIX в. М., 1983.
2. Мясников В. С. Договорными статьями утвердили… С. 145, 146.
3. Там же. С. 147.
4. Мясников В. С. Договорными статьями утвердили… С. 127–143.
5. Яковлева П. Т. Указ. соч. С. 194; Мясников В. С. Империя Цин и русское государство… С. 259; Он же. Договорными статьями утвердили… С. 144; Беспрозванных Е. Л. Указ. соч. С. 57.
6. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири. М., 1960. С. 581.
7. Паршин В. Поездка в Забайкальский край. СПб., 1844. Ч. 2. Приложение. С. 140–142.
8. Там же. С. 150; Дополнения к актам историческим. СПб., 1859. Т. 7. С. 369.
9. Александров В. А. Указ. соч. С. 127.
10. Там же. С. 47.
11. Дополнения к актам историческим. СПб., 1869. Т. 11. С. 217–221.
12. Дополнения к актам историческим. СПб., 1865. Т. 9. С. 214; 1872. Т. 12. С. 6.
13. Там же. 1872. Т. 12. С. 97.
14. Там же. 1867. Т. 10. С. 234.
15. Там же. 1872. Т. 12. С. 99.
16. Бродников А. А. О событиях на Тугуре в 1684 году (из истории русско-тунгусских отношений в Нижнем Приамурье) // Вопросы социально-политической истории Сибири (XVII–XX века). Новосибирск, 1999. С. 13.
17. Дополнения к актам историческим. СПб., 1867. Т. 10. С. 260.
18. Идес И., Бранд А. Записки о русском посольстве в Китай (1692–1695). М., 1967. С. 285.
19. Bagrow L. A History of Russian Cartography up to 1800 / Ed. by H. Castner. Ontario, 1975. fig. 60.
20. См., напр.: Карта морская меркаторская на части берегов российских камчатских и хинских, к Ламскому или Охотскому морю и Тихому океану прилежащих с положением на ней островов от Камчатки к востоку на Тихом океане разсеянных по разным новым плаваниям изобретенных. 1767 года апреля 26 дня // Архив Приморского филиала РГО, № 8.0.8.371; Генеральная карта Иркутской губернии, содержащая в себе Иркутскую, Якутскую и Удинскую провинции. Соч. Н. Трескот. 1766 г. // РГБ, Отдел картографии, Ко 110/IV–108.
21. Миддендорф А. Путешествие на север и восток Сибири. СПб., 1860. Ч. 1. Север и восток Сибири в естественно-историческом отношении. С. 167.
22. Миллер Г. Ф. Изъяснение сумнительств, находящихся при постановлении границ между российским и китайским государствами 7197 (1689) года // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие. СПб., 1757.№ 4. С. 312–314.
23. Миддендорф А. Указ. соч. С. 165.
24. Трусевич Х. Посольские и торговые сношения России с Китаем (до XIX века). М., 1882. С. 41.
25. Мясников В. С. Договорными статьями утвердили… С. 263.
26. Есида Киньити. О восточном участке китайско-русской границы по Нерчинскому договору // Современный мир: идеи и общественные процессы. Сборник научно-информационных материалов. М., 1991. Вып. 2. С. 164.
27. Материалы по исследованию путей сообщения Приамурского края. СПб., 1913. Вып. 2. Поверстная ведомость по водным путям Амурскаго бассейна. С. 197, 565, 569, 590.
28. Миллер Г. Ф. Указ. соч. С. 308–314.
29. Дополнения к актам историческим. СПб., 1848. Т. 3. С. 259, 260.
30. Там же. 1851. Т. 4. С. 94.
31. Материалы по исследованию путей сообщения… С. 197, 565, 569, 590.
32. Русско-китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы. М., 1972. Т. 2. 1686–1691 / Сост. Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников. С. 511.
33. Там же. С. 517.
34. Там же.
35. Там же. С. 517, 518.
36. Русско-китайские отношения в XVII веке… С. 524, 525.
37. Там же. С. 526, 527.
38. Материалы по исследованию путей сообщения… С. 184, 196, 197, 565, 569, 590.
39. Русско-китайские отношения в XVII веке… С. 563; Мясников В. С. Договорными статьями утвердили… С. 125.
40. Русско-китайские отношения в XVIII веке. Материалы и документы. М., 1990. Т. 2. 1725–1727 / Сост. Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников, А. И. Тарасова. С. 294–299.
41. См.: Русско-китайские отношения в XVII веке… Вклейка между с. 524, 525.
42. См., напр.: Чертеж вновь Камчадальския земли // Служебная чертежная книга 1702–1730 гг. РПБ, Эрмитажное собрание, № 237. С. 102.
43. Исключение составляет выпущенная в 1994 г. федеральной службой геодезии и картографии России карта Читинской области, Агинского и Бурятского автономных округов, подготовленная к печати в 1993 г. Забайкальским аэрогеодезическим предприятием Роскартогеографии, где речка названа Горбичанкой. На всех картах, изданных ранее, она именуется Горбицей.
44. Дополнения к актам историческим. СПб., 1867. Т. 10. С. 283, 284.