Межэтнические контакты славян с их соседями в Средней Сибири в XVII-XIX вв. 

 

Настоящая работа выполнена в рамках проекта № 274 ФЦП «Интеграция».

Под Средней Сибирью современные географы понимают, в основном, территорию бассейна Енисея и некоторые соседние районы бассейна Оби. Северная, большая часть Средней Сибири, была включена в состав Русского государства еще в первой половине XVII в. Территория же Хакасско-Минусинской котловины, т.е., южная часть, была присоединена в начале XVIII в. в результате длительной и ожесточенной борьбы с енисейскими кыргызами и джунгарами. Земли к югу от Западного Саяна (Тува) вошли в состав РСФСР уже в XX в. (1944 г.). Т.о., большая часть коренного населения региона в XVII-XIX вв. входила в состав Русского государства и жила рядом с пришельцами, в основном, представителями великорусской части восточного славянства.

Территория региона к началу рассматриваемого хронологического периода была достаточно редко заселена коренными жителями в таежной зоне и более плотно — в зоне степей. Здесь проживали народы различного происхождения, этническая консолидация которых в большинстве случаев еще не была завершена. Наиболее многочисленными были тюрки — кыргызы, качинцы, шорцы и другие. Тунгусоязычные, кеты и самоеды в совокупности уступали тюркам по численности. В течение XVII в. пришельцы — славяне в Средней Сибири расселялись, в основном, в зоне тайги и лесостепи, к северу от г. Красноярска, т.е., в местах расселения, в основном, тунгусов, кетов и северных самоедов. Зона непосредственных контактов с тюрками имелась лишь на Среднем Чулыме и в Красноярском лесостепном районе, где проживали чулымские тюрки и качинцы. Со второй половины XVIII в. происходит заселение и районов к югу от Красноярска (вплоть до Западного Саяна). С этого времени зона контактов с тюркоязычным населением и южными самодийцами (камасинцами) значительно расширилась. Славянское крестьянское население к концу века достаточно плотно заселило здесь все территории, пригодные для земледелия: левобережье Енисея до границы сухих степей и более увлажненное правобережье вплоть до хребта Западного Саяна на юге.

В течение указанного периода времени в силу тесного соседства славян с коренным населением проходили достаточно интенсивные процессы этнического смешения. Наиболее масштабными они были в местах широкого крестьянского расселения. К числу таких районов относятся территория бассейна средней Ангары, Красноярской лесостепи, среднего Чулыма и, в меньшей степени, правобережной части Хакасско-Минусинской котловины.

Среднеангарский район ко времени расселения славян был заселен тунгусами, ведшими, в основном, охотничье-промысловую деятельность. Земли здесь были пригодны для занятий хлебопашеством и уже в XVII в. на данной территории появляются, а к концу XVIII в. по Ангаре, Кове, Чуне, Усолке и других реках проживают многочисленные русские крестьяне. В силу близости проживания и интенсивности культурного воздействия местные тунгусы перенимали новые методы ведения хозяйства, в том числе и земледельческого, крестились и вступали в брачные отношения со славянами. В итоге, к концу XIX в. эти районы считались уже местами чисто русского крестьянского расселения и коренное население здесь вообще не фиксировалось.

«Лишь воспоминанием о прежних тунгусских жителях по Чуне и Бирюсе служит тип их нынешних обитателей, несколько напоминающий тунгусов» (Патканов С. К., с. 6).

Как показали современные антропологические обследования русских старожилов Средней Ангары, здесь в их состав вошла крупная группа местных тунгусов (Русские старожилы Сибири, с. 72). Учитывая отсутствие сообщений о переселениях отсюда тунгусов в каких-либо заметных масштабах, сведений о их гибели в результате голодовок или эпидемий можно полагать, что полное исчезновение к концу XIX в. данной группы коренного населения можно считать результатом полностью завершившейся ассимиляции.

В Красноярском лесостепном районе в течение XVII-XVIII вв. проживало достаточно многочисленное по сибирским масштабам коренное население, представленное кетоязычными аринцами и тюркоязычными качинцами. Последние упоминания о них здесь относятся к середине XIX в. По переписи же 1897 г. качинцы и аринцы в округе Красноярска не упоминаются вовсе. Известно, что в начале XVIII в. значительная часть качинцев и аринцев из-под Красноярска переселилась в степи Хакасско-Минусинской котловины, опустевшие после увода в 1703 г. джунгарами енисейских кыргызов в степи Восточного Туркестана. Тем не менее, численность оставшихся на прежних местах жительства качинцев и аринцев была достаточно высокой — например, в первой половине XIX в. она уже была сравнима с числом переселившихся на юг региона. Оставшиеся качинцы и аринцы, и до прихода славян знавшие начатки земледелия, к середине XIX в. почти целиком перешли к землепашеству и жили в тесном соседстве с крестьянами — славянами, постепенно сливаясь с последними. Часть современных русских старожилов, проживающих в ряде старинных сел под Красноярском (Емельяново, Маганское, Шало, Шивера, Юксеево и другие) являются прямыми потомками качинцев и аринцев. Ушедшие же на юг региона качинцы и аринцы стали крупной составной частью нового, начавшего формироваться тогда этноса, принявшего в начале XX в. название «хакасы».

Территория среднего Чулыма к приходу сюда в первой половине XVII в. славян была заселена коренными жителями сравнительно редко и численность их была не высока. Славянское же население по Б. и М. Кемчугам и Чулыму к первой половине XVIII в. было уже достаточно многочисленным. Это было связано с тем, что здесь в 30-е гг. XVIII в. прошел Московский тракт, а притрактовая полоса интенсивно заселялась. Проживавшие здесь качинцы, кызыльцы и чулымцы-тюрки также привлекались к обслуживанию движения по тракту, в связи с чем они вступали в интенсивные контакты с переселенцами. В результате близкого соседства процессы этнического сближения были весьма заметными. Так С. П. Крашенинников, побывавший здесь в 1734 г., отмечал:

«…татары, которые живут в Кемчиковых юртах, несравненно лучшее житие имеют. Они также как и русские, хлеб сеют, и мелют, и пекут, и юрты их … никто не назовет татарскою, но русскою деревнею. Бабы их платье русское носят. По руски также всех татар, по Чулыму живущих, говорят лутче» (Крашенинников С. П., с. 56).

В результате, уже к концу XVIII в. мы не имеем сведений о проживании в притрактовой полосе коренных жителей — все они, вероятно, вошли в состав русского населения. Об этом можно говорить с достаточной степенью определенности, учитывая также отсутствие сведений о переселениях отсюда местного населения. Ниже же по Чулыму, севернее притрактовой полосы, где этнические контакты были менее интенсивными, коренное население (чулымцы-тюрки) сохранило этническую самобытность вплоть до XX в.

Южная часть правобережья Енисея, в т.ч. степная и лесостепная зоны территории региона, была заселена коренными жителями довольно редко. Кроме того, в конце XVII в. значительная часть их (почти все тубинцы) погибла в ходе боевых действий. После увода из степей по левобережью Енисея енисейских кыргызов в течение XVIII в. и позднее происходили переселения коренных жителей на эти освободившиеся места. Поэтому ко времени прихода русского крестьянского населения коренных жителей на Правобережье оставалось немного и процессы этнического смешения не были столь интенсивны, как в других частях региона. Тем не менее, в течение XVIII в. была полностью ассимилирована небольшая группа «канских татар» (котты), проживавшие в Канском лесостепном районе, а к концу XIX в. почти целиком и южные самодийцы (камасинцы), проживавшие в горной тайге в Саянах.

В других районах Средней Сибири также проходили процессы вливания коренного населения в состав русского, но, по ряду причин, в течение XVII-XIX вв. они были не столь интенсивны. Так енисейские остяки, родственные аринцам, проживавшие к северу от Красноярского лесостепного района, хотя и были немногочисленны, тем не менее значительно дольше сохраняли свою этническую самобытность и заметные процессы ассимиляции у них фиксировались уже лишь в конце XIX в. Незначительными были процессы ассимиляции и у тунгусов, проживавших по рекам Подкаменная и Нижняя Тунгуска, а также у северных самодийцев в низовьях Енисея. Объяснялось это рядом факторов, в числе главных из которых были невысокая численность русского населения и отсутствие или слабое развитие у него земледелия в силу суровых климатических условий. Как следствие, возможности для широких контактов с коренными жителями отсутствовали, а в сфере экономики русские люди здесь, также занимавшиеся, в основном, ведением промыслового хозяйства, не могли оказать решающего культурного воздействия. Вероятно, в силу данных обстоятельств, здесь даже происходили обратные процессы, а именно, вливания русских людей в состав коренного населения; так в течение указанного периода одной из составляющих частей долганского этноса, проживающего на Таймыре, стала довольно крупная группа русских старожилов — так называемые «затундренные крестьяне» (Долгих Б.О., с. 93). В то же время, имели место факты вхождения славян в состав коренных жителей региона и в силу действия иных причин, связанных с особенностями русского освоения региона. Так, например, родоначальником многочисленной хакасской фамилии Орешковых был кузнецкий воевода Б. Сенявин, приживший с местной женщиной несколько детей, а не менее многочисленная фамилия Кызласовых включила в свой состав польских ссыльных, попавших в Сибирь в 60-е гг. XIX в. после подавления восстания в Польше (Бутанаев В. Я., с. 45, 3). В состав коренных жителей региона попадало немало славян из числа ссыльных, беглых людей и дезертиров из армии, не желавших афишировать свое происхождение и предпочитавших числиться им самим и их детям в списках коренного населения.

В целом, в течение XVII-XIX вв. близкое соседство на территории Средней Сибири славян и коренных жителей привело к заметным процессам взаимной ассимиляции. Как и повсюду в Сибири, в данном регионе численность русского населения сравнялась с числом аборигенов уже к концу XVII — началу XVIII в., а к концу XIX в. последних здесь уже проживало в несколько раз меньше, чем пришельцев. Одной из важных составляющих такого роста стали и процессы включения местных жителей в состав русского населения в местах широкого крестьянского расселения. При этом численность совокупного коренного населения почти непрерывно росла, увеличившись к концу XIX в., видимо, в 4 раза по сравнению с началом XVII в., что, в свою очередь, обеспечивало интенсивность и продолжительность процессов взаимной ассимиляции. Т.о., русские старожилы ряда территорий региона к концу XIX в. представляли собой смешанное население, что подтверждается и результатами антропологических исследований, проведенных уже в XX в. в некоторых из этих районов. Действительно, здесь складывался тип «сибирянина», отличный по ряду антропологических признаков от славян Европейской части страны. Впрочем, окончательного сложения «сибиро-русской народности», о чем много говорил в своих работах А. П. Щапов (Щапов А. П.) и его последователи (Кошелев Я. Р., с. 106-115), в Сибири в целом (как и в указанном регионе в частности) не произошло в силу ряда причин, главной из которых был постоянный приток новых переселенцев-славян, особенно интенсивный с начала XX в. Русские старожилы Красноярского лесостепного района, средней Ангары, среднего Чулыма и Канской лесостепи, хотя и осознававшие свое смешанное происхождение, тем не менее считали себя частью восточного славянства, что и подтвердили своими ответами на соответствующие вопросы счетчиков первой общероссийской переписи населения 1897 г. Смешанными были и отдельные группы коренного населения, включившие в свой состав славянских пришельцев, но тем не менее, сохранившие собственную этническую идентичность.

ЛИТЕРАТУРА

  1. Бутанаев В. Я. Этническая культура хакасов.  Абакан, 1998.
  2. Долгих Б. О. Происхождение долган // Сибирский этнографический сборник.  Вып. V.  М., 1963.
  3. Кошелев Я. Р. Русская фольклористика Сибири (XIX — начало XX в.).  Томск, 1962.
  4. Крашенинников С. П. В Сибири. Неопубликованные материалы.  М:, Л., 1966.
  5. Патканов С. К. Опыт географии и статистики тунгусских племен Сибири.  Ч. 1. Вып. 2.  СПб., 1906.
  6. Русские старожилы Сибири. Историко-антропологический очерк.  М., 1973.
  7. Щапов А. П. Сочинения: В 3-х томах.  СПб., 1906–1908.

, , , ,

Создание и развитие сайта: Михаил Галушко